Не избранный

Ей хотелось пошевелиться, закричать, убежать, но она не могла сдвинуться с места. Лапы будто приросли к земле. Она краем глаза видела своих соплеменников — таких, какими они были обычно, какими были ещё секунду назад, до того, как её охватило это странное оцепенение. В душе вспыхнул огонёк паники, и она изо всех сил старалась его подавить. Что происходит? В лагерь начала вползать тьма. Сперва незаметно и бесшумно, так, что её можно было принять за случайные тени, которые вдруг поглотили нескольких котов. Она не могла ничего сделать — просто стояла и смотрела, как растёт тьма, как угрожающе медленно исчезают лучи весеннего солнца. Наконец мрак заметили. Коты потихоньку, пятясь, сначала медленно, а потом всё быстрее отступали от теней. Их морды перекосило от ужаса, когда очередной соплеменник исчез во тьме. Она же стояла, разинув пасть в беззвучном вопле, и смотрела, как пропадают в бездне коты. Они были ей знакомы, но она не могла различить отдельных лиц. Тьма приняла форму множества котов и всё продолжала расти. На её глазах чёрные кошачьи силуэты множились, и соплеменники из последних сил вступили с ними в борьбу. Она увидела, как падают на землю её братья, её родители, все, все, и их поглощает мрак… Черный кот подскочил прямо к ней, и она зажмурилась, ожидая удара, но вместо этого с головой ушла в черноту. Лагерь погрузился во тьму, но не ту, где кошачьи глаза улавливали хоть мало-мальский лучик света, а ту, где свету не было места, удушливую, плотную. Её охватило беспокойство, дрожь пробежала по спине. Она не понимала, что происходит, не знала, кто все эти странные коты. Она пыталась выхватить взглядом из темноты друзей или родных, но вокруг был только черный цвет. Где-то сверкнул золотой луч, и надежда забилась в груди отчаянной птицей. Затем ещё один, ещё… Она увидела силуэт золотистой кошки, до боли знакомой, которая вытаскивала из тени остальных — или пыталась. Она затаив дыхание смотрела, как кошка тянет какого-то кота обратно за загривок, но не может вытащить, а потом вдруг картинка вздрогнула и пропала… — Ты в порядке? — голос ворвался в сознание через секунду после того, как Цветинка, судорожно вздыхая, вернулась к реальности. Тьмы не было. Она стояла посреди своего родного, совершенно обыкновенного лагеря, где находилось несколько целых и невредимымых соплеменников, а солнечный свет на мгновение ослепил её. Ученица попыталась связать странное видение с мыслями в голове, но дыхание перехватывало, и мысли путались, не давая успокоиться. Лапы подкосились, она пошатнулась, часто дыша, и ей подставили плечо. Не замечая ничего вокруг, ученица пошла вперёд, и спасительное плечо мягко повело её в сторону, а затем заставило опуститься на землю. — Дыши, скоро всё пройдёт, — деловито произнёс голос, и Цветинка скорее почувствовала, чем увидела, как к ней подвинули мокрый мох. Она быстро начала лизать воду, и наваждение медленно уходило, взгляд прояснялся, а бешеный ритм сердца успокаивался. — С-спасибо, — выдохнула она, посмотрев на Мышеуску с благодарностью. — Гораздо лучше. — Что стряслось? — серьёзно спросила наставница, убирая мох в сторону. — Тебе было видение, так? — Наверное… — Цветинка зажмурилась и, как наяву, вновь увидела растущую темноту. Она резко распахнула глаза и подскочила, ожидая, что вот-вот появится эта огромная тень, но в голову ударила боль, и она осела на землю. Золотистая кошка! Там была золотистая кошка, спасительница, которая вытаскивала котов. Кто она? Цветинка забегала взглядом по соплеменникам, но внимание отказывалось сосредотачиваться, и подробности то и дело ускальзывали из головы, перемешивались и путались, так что она даже не понимала толком, что думает. — Так, успокойся. Сделай глубокий вдох, выдох и приди в себя, — спокойно и чётко проговорила Мышеуска. Цветинка, уже привыкшая слушаться, прикрыла глаза и медленно втянула в себя свежий ветерок, смешанный с непривычным пока запахом трав и цветов пустошей, от которых она уже успела отвыкнуть. Запах собственного племени уже давно приелся и почти не замечался, зато можно было отличить запахи отдельных котов, проходивших тут недавно. Этот день пах свежестью и теплом, что вместе одновременно и бодрили, и успокаивали. Он пах одуванчиками и пролеской, душистыми травами и ветром с озера. Затем она медленно выдохнула, возвращая мыслям ясность. Для ученицы было новинкой произошедшее, и она совершенно не понимала, что делать, так что решила положиться на Мышеуску, несмотря на то, что знала её немногим больше нескольких дней. — Что там было? — А откуда ты знаешь, что это именно видение? Я ведь ещё даже не совсем целительница, почему… — Твой взгляд, — коротко ответила Мышеуска. — Я знаю это выражение. И, думаю, у Звёздного племени ты уже признана, так что без проблем. А теперь расскажи, что ты видела. Внутри Цветинки, почти полностью пришедшей в себя, довольно завозилась та часть души, которая боялась, что кошечка не подходит на роль целительницы. Так значит, её всё-таки признали! Хорошо это или плохо, но теперь сомнений уже не будет. Наверное. Обычные ученицы ведь не получают странные знамения? Или получают? А может, она сошла с ума? В первое время её так ошарашило решение предков, Сумрачная наставница, куча трав и усиленное обучение, что она всё время посвящала попыткам освоиться, и времени на волнения не хватало. После той почти целой луны, что они с Одноцветом учили охотничьи и боевые приёмы, всё происходящее обрушилось на кошечку одним большим снежным комом, а Звёздное племя не приходило к ней ни разочка. Но они наконец послали ей видение, и теперь нужно что-то с этим делать. Она набрала в грудь воздуха и рассказала наставнице всё от начала до конца, пытаясь сделать это как можно более связно. Мышеуска слушала молча, лишь иногда задавая краткие вопросы, аккуратно, не делая лишних движений, с той концентрацией, которой добивалась от своей ученицы с самого первого дня. Увиденное быстро ускользало от Цветинки, но она изо всех сил старалась удержать его, и рассказала, что запомнила, пытаясь не запаниковать. Что-то жуткое было в том, что она разглядела, что-то, что заставляло душу волноваться, а сердце судорожно стучать. — Всё? — на удивление спокойно спросила серая, когда кошечка умолкла. Цветинка кивнула. Только сейчас, полностью придя в себя, она поняла, что доверила важное знамение Сумрачной кошке, которую знает всего ничего, и испуганно вздрогнула. Правильно ли было делать это? Что, если Мышеуска всё расскажет своему племени, и те решат, что Ветряные сейчас ослаблены? Но наставница сидела, обдумывая полученную информацию, и не собиралась никуда уходить. Цветинка выдохнула. Нет, наверное, она себя накручивает. Мышеуска показалась ей мудрой и понимающей, хоть и строгой, с самого начала, так что вряд ли она побежит в Тени. Да и потом, что её племени с этим делать? Они за озером, и не смогут отобрать территорию, даже если захотят напасть. Так ведь? — Негусто, — наконец обронила тёмно-серая. — И у тебя никаких идей? Я не могу расшифровать послание твоему племени, ведь мне даже не говорят, что у вас тут происходит или происходило. Но, насколько я поняла, есть какие-то коты, угрожающие вам, и есть какая-то кошка, которая спасёт вас. — Я… нет, у меня нет идей, — покачала головой ученица, тщетно пытаясь найти поддержку и ответы на вопросы в светлых, сияющих звёздами глазах. Мышеуска вздохнула. — Я переговорю с Молнезвёздом поаккуратнее, только про видение не скажу напрямую, наверное — мало сведений. Хотя посмотрим. А теперь ступай, мы должны подумать об этом как следует. И прошу, пока не распространяйся об этом. — А-а мне разве не надо самой передать Молнезвёзду.? — замялась Цветинка. Ей почему-то очень хотелось рассказать отцу, как она получила первое знамение, и принять непосредственное участие в этом деле. Ведь она же взрослая! Разве нельзя? Или, может быть, пока не стоит… — В любом случае, займёмся этим вечером, тогда и подумаем. Куда ты шла до этого? — Я шла в… нашу пещеру за бурачником, — всё ещё немного растерянно проговорила Цветинка, стараясь отдалиться от мыслей о видении. — Ты ведь говорила проведать Ночницу и котят. — Хорошо. Ступай, навести их, — кивнула Мышеуска, а затем поднялась на лапы и пошла в сторону барсучьей норы. Кошечка тоже встала и побрела к пещере, которая служила ей теперь домом. Целительская встретила её знакомой прохладой, от которой пробежала дрожь по коже. Цветинка склонилась над ровными рядами трав. Бурачник… Где бурачник? Она ещё раз пробежалась взглядом по кучкам и обречённо выдохнула, понимая всю глупость своего положения. Она совсем забыла, как выглядит бурачник! Конечно, в самом начале обучения сложно запомнить все травы, но эту Мышеуска показывала совсем недавно. Надо сосредоточиться, забыть о странных картинках в голове и… — Цветинка, спасай! — крикнул кто-то со входа, и кошечка резко посмотрела в ту сторону. Внутрь вошёл Солнцелап, держа на весу переднюю лапу, и в мыслях вспыхнули тысячи вопросов и страхов. — Что случилось? — испуганно начала она, но тут же выпрямилась. Нет, она же целительница, она не должна быть такой жалкой, нужно быть увереннее! Нужно вести себя, как подобает. Пусть она ещё и сама не уверена в том, что избрала правильную тропу, пока стоит держаться с достоинством. Пусть другие не думают, что она сломалась! — У меня тут огро-омная заноза, — брат продемонстрировал подушечку лапы, где торчал кончик шипа. Ученица выдохнула, чувствуя, как где-то в глубине души появляется раздражение. Неужели это не могло подождать?! Он ворвался к ней, кричал с порога, заставил волноваться, а теперь… — Ты меня напугал! Мама же учила нас вытаскивать колючки, почему сам не сделал? — она ухватила бледно-золотистую лапку покрепче, лизнула несколько раз, зацепила зубами шип и вытащила. Солнцелап ойкнул, но потом широко улыбнулся. — Ты же целительница, зачем мне самому вытаскивать? И вообще, мне некогда. Я с Волколапом сейчас побегу залезать на камни возле детской, так что пока! Цветинка сердито выплюнула занозу в тот угол, где у них был всякий мусор, ждущий отправки на грязное место. Специально с силой плюнула, как следует, и ещё примяла лапой. Из-за того, что братишка прервал её размышления и занятия, она сейчас была раздражена, и, хоть это состояние и пришло внезапно, всё равно хотелось что-нибудь пнуть, а лучше кого-нибудь, а ещё лучше Солнцелапа. Внутрь заглянул второй брат. — Спасибо за Солнцелапа, прости, что он забыл сказать, — виновато пробурчал Волколап и исчез из поля зрения. «Солнцелап у нас слишком занятой, чтоб сам спасибо говорить? — раздражённо подумала кошечка и снова уставилась на травы. Так, всё. Надо вспомнить, а братья пускай там ерундой занимаются. — Мы собирали бурачник у границы с Речным племенем, а самые свежие кучки вот тут». Она тронула лапой те три травы, которые они принесли в тот день. Так, то, что несла она сама, было мать-и-мачехой — вот, одна сторона гладкая, другая мягкая. То, что несла Морошка, это какая-то другая травка, а у бурачника листья не такие вытянутые. Значит, последняя кучка. Вытащив несколько темно-зелёных листков, кошечка обнюхала их и с облегчением поняла, что это действительно бурачник. Прихватив ещё чуть-чуть, она, довольная собой, потрусила к Ночнице. Наконец-то немного выветрились тревоги по поводу видения, и отдохнуть от них стало огромным облегчением. Детская была рядом, и идти практически не пришлось. Перед входом в палатку кошечка тихонько мяукнула и пролезла под полог ветвей утёсника, что ещё недавно был её собственным домом. Это сейчас она спала в пещере, чаще — на поляне рядом с ней, а раньше… Эти ветви были ей как родные, и даже торчащие снаружи мелкие шипы не причиняли больше беспокойства, ведь она давно научилась вытаскивать их из своей мягкой шерсти. В полумраке детской было видно, что чёрная кошка дремлет, однако её лапа или хвост периодически подтягивали к животу то одного, то второго котёнка — обеих своих дочурок. Сейчас они были похожи вовсе не на пушистые комочки, скорее напоминали мышей или землероек, однако никакого желания их съесть не было, наоборот. Они ползали, слегка попискивали и слепо тыкались в живот матери. Цветинка тихо подошла ближе, уверенная, что Ночница спит, но та открыла глаза. — Ох, здравствуй. Ты пришла проведать? — ответом стал кивок ученицы, что боялась шуметь здесь. Королева тоже кивнула ученице целительницы, тепло и даже с каким-то уважением, отчего Цветинка смутилась. Она не привыкла к такому вниманию. Ей казалось странным уважать целителей так, будто они во всём лучше остальных. Разве они не такие же коты? Но, похоже, раз остальные так себя ведут, лекари на самом деле очень важные. Кошечка приосанилась немного, пытаясь выглядеть постарше. Жалко, что ей только восемь лун и она такая маленькая!.. — Вот, это бурачник. Чтобы было много молока, и твои котята росли сильными, — пояснила она и положила листья рядом с чёрной кошкой. Та взяла в зубы один, сморщилась, но разжевала и проглотила. Тем временем Цветинка бегло осмотрела котят. Конечно, пока она не совсем знала, как правильно осматривать малышей, но ей очень уж хочелось показать, как она справляется со своими новыми обязанностями. Внешне кошечки были вполне здоровы и активно ели — наверное, это хорошо? Одна из кошечек была бурой, как её отец, и с чёрным налётом на спинке, а животик был наоборот, светлым. Вторая же походила на мать, была чёрной с лёгкими дымчатыми полосками. Бурая пихнула лапкой свою сестрёнку, но та упрямо полезла обратно, и первая громко запищала, то ли пробуя голос, то ли от недовольства. Ночница тут же лизнула дочь несколько раз, и та утихла. — Вы уже дали им имена? — поинтересовалась Цветинка, любуясь малышками. Ночница отрицательно качнула головой. — Надо вместе с Буревестником, а ещё лучше, когда откроют глаза, — королева погладила лапой черно-серую дочь. — Хотя вот эту я назвала бы Тихоней. Она такая слабая и тихая в отличие от своей сестры! Надеюсь, с ней всё будет хорошо. — Да… Ой, мне пора идти, — спохватилась Цветинка. Мышеуска вряд ли будет рада тому, что ученица так задержалась. Кивнув на прощание королеве, трёхцветная вылезла наружу и поморщилась, когда одна из колючек зацепилась за шёрстку. Она остановилась и выпутала шип, затем потрусила к целительской, бегло оглядывая поляну. Взгляд ненадолго задержался на Крылатом, что разговаривал с сестрой, но Цветинке и правда пора было в пещеру. Она вздохнула и прошла внутрь — в который раз за день. Они с Крылатым почти не разговаривали с того дня, хотя Цветинка постоянно смотрела на него и корила себя. Она оттолкнула его, сама оттолкнула, не дав даже договорить. Зачем это нужно было? Конечно, она теперь целительница, и она понимала, что ей нельзя любить, но не могла ничего с собой поделать — каждый раз, вспоминая о нём, она уже не могла остановиться. Она думала, что тогда, когда он уйдёт, чувства исчезнут, и станет проще, но на сердце только тяжелей. Цветинка не знала, как можно разлюбить того, кого любила с самого начала, и не понимала, почему должна это делать. Она действительно хотела быть рядом с ним, как раньше. Неужели не суждено? Но почему, почему так сложно выбрать? Неужели её чувства ненастоящие? А может, она не годится в лекари?.. В тот момент, когда отец со Скалы назвал её имя, Цветинка действительно была в шоке. Она видела обращённые на себя взгляды, полные надежды, и думала: «Почему я? Почему не другие? Разве я похожа на целительницу?» Но она помнила и то странное спокойствие, что разлилось по телу после согласия на эту роль. Будто кто-то укрыл её пушистым хвостом от всех невзгод и запечатал страхи глубоко внутри. В тот момент ей показалось, что она и правда сделала верный выбор: сомнения пришли позже, вместе с осознанием того, что это всё по-настоящему. Но ведь она правда решила это самостоятельно. То чувство… будто она прикоснулась к тому, что было ей предназначено, будто она действительно должна быть целительницей. Разве оно могло солгать? Но тогда как же Крылатый? Неужели лгало сердце? — Что теперь? Будем учить травы? — попробовала угадать она, глядя на темный силуэт Мышеуски и пытаясь отгородиться от мыслей. Надо делать то, на что согласилась добровольно. Не думать о Крылатом, не думать. Не представлять его палевую шерсть и тёплый пятнистый бок, не вспоминать взгляд светло-голубых любимых глаз. Сейчас не время для этого. И о видении не думать. — Повторим кое-что, а потом, пожалуй, зайдём к Молнезвёзду, — распорядилась целительница и тут же протянула ученице сухую сморщенную ягоду. — Помнишь, что это? — Можжевельник, — выпалила кошечка. Она запомнила синие ягодки одними из первых, и узнала бы их хоть когда. Ягоды вообще учить было проще, ведь их было гораздо меньше, чем похожих между собой трав. Она села поудобнее, стараясь переключиться на травы. — Хорошо, а это? — за вопросом последовал лист причудливой формы. — Такие в лесу растут? — напрягла память кошечка. Её уверенность быстро таяла, но она силой воли удержала себя от этого и попыталась угадать растение. Цветинка провела лапой по ломкому округлому краю. Где-то она это точно видела. — Это высушенные дубовые листья, — подсказала Мышеуска. — Используются против инфекции и растут в лесу, да. Теперь вот это. — Тимьян? — в голове вдруг всплыл тот момент, когда она пошла успокаивать Крылатого. Тогда она заглянула к Тёплому, получила от него все нужные рекомендации и передала ему. Правда, не сказала, что это от целителя… Уж очень ей хотелось впечатлить воина. Мышеуска согласно кивнула и добавила ещё что-то, а Цветинка быстро отогнала мысли о любимом коте и сосредоточилась на занятии. Урок продолжался недолго по сравнению с теми, что были в прошлые дни. Цветинка с радостью окунулась в изучение трав и их свойств, чтобы отгородиться от назойливых мыслей о Крылатом и о своём знамении. Не то, чтобы ей безумно нравилось перебирать листочки, но какое-то умиротворение это всё же приносило, отчего хотелось углубиться в обучение поскорее. Кошечке нравилось различать лекарства: казалось, в её лапах какая-то неведомая сила, способная излечить любого кота каким-нибудь растением. «Почти любого…» — с грустью отметила она, уловив на одной из старых кучек запах прошлого целителя. Тёплому уже бы никто и ничто не помогло. И не только ему. «Коты умирают, — испуганно подумала про себя ученица. — На что целитель, если он не может вдохнуть жизнь в соплеменников? Может, как раз об умирающих и было видение? Но тогда кто всё-таки та кошка? Она выглядела такой знакомой, как будто я знаю её уже давно…» — Ладно, на сегодня хватит, — старшая целительница принялась раскладывать травы по кучкам, аккуратно, точно выверенными движениями. — Ты можешь быть свободна. Готовься сейчас идти к предводителю, хорошо? — Угу, — кивнула кошечка, легко прошла через короткий каменный проход и выбралась на поляну, жмурясь от солнечного света. — Цветинка! — услышала она родной голос и обернулась. К ней подошла Сизокрылая, и кошки потёрлись носами. — Ну как ты, милая? Не сложно учиться? — проворковала мать, присаживаясь рядом с пещерой. Цветинка вздохнула и села рядом. — Нет, мам, всё хорошо, и Мышеуска отличная наставница. — Ничего, тяжело в учении — легко в бою. Или не в бою, — кошка усмехнулась и лизнула дочь в макушку. Цветинка недовольно сморщилась, но промолчала. Она давно привыкла к материнской опеке, и знала, что противостоять этому просто невозможно. — А как у тебя с другой частью? Звёздное племя уже посещало тебя во сне? — между делом спросила Сизокрылая, и ученица напряглась. Могла ли мама как-то узнать о видении? Случайно услышать? Она скосила глаза на серо-палевую грудку воительницы. Нет, маме не нужно знать об этом. Просто… нет. — Пока ничего. Ждём половины луны. А как у вас с папой? — перевела тему кошечка. Ей действительно было интересно, что происходит между её родителями. Недавно Молнезвёзд вёл себя странно с Осеннецветик, и тогда Сизокрылая была очень недовольна, но детям ничего не говорили. Выяснение отношений происходило обычно в норе за Скалой или за лагерем, и Цветинке оставалось только гадать, отчего отец в последнее время не такой, как обычно. Мама-то всегда любила скандалы… — Твой отец, кажется, сходит с ума, — проворчала кошка. Тон её мягкого голоса сменился: кажется, ей не хотелось говорить об этом. — Но ты не забивай голову, я живо приведу его в порядок. А то чего удумал! — Ты всё-таки не ругайся с ним сильно, хорошо? — кошечка была рада, что мать больше не сказала ни слова о Звёздном племени и вообще о самой Цветинке. На самом деле в последнее время Сизокрылая стала совсем несносной. Конечно, она была доблестной кошкой, и этого жуткого Билла прогнала, но… Всё же Цветинке казалось, что она, как ученица целительницы, может получать немного меньше опеки с её стороны. Неужели восемь лун — это так мало? Вообще-то, котята отделяются от матери ещё в шесть! Обычно. А Сизокрылая ведёт себя так, будто её детям до сих пор три луны. Конечно, кошечка понимала, что мать боится за них. После того, что случилось с Грознушком, её вечный присмотр стал совсем невыносим, и каждый раз, когда имя умершего малыша проскальзывало в разговоре, она грустнела или злилась. Сама Цветинка почти не помнила то время: ей было всего две луны, и она была шокирована видом мёртвого котёнка, того, кто играл с ней и задирал иногда, но со временем это забылось. Казалось, что не было никакого Грознушка, и их всегда было трое. Она понимала, что это неправильно, но поделать ничего с собой не могла — память о нём просто исчезала, стиралась, сглаживалась, а шрамы затягивались. — Ладно, иди, тебя наставница зовёт, — подсказала Сизокрылая и в последний раз пригладила шерсть на спине дочери. — Я буду на поляне, если надо. Не скучай! — Не буду, — про себя пробурчала кошечка и направилась к Мышеуске — не то, чтобы с радостью, ведь наставница была ей совершенно чужой кошкой — но всё-таки с некоторым облегчением. — Ты готова? — спросила Мышеуска, и Цветинка кивнула. Она не особо понимала, к чему такая подготовка для разговора с отцом. — Между прочим, кошки в твоём возрасте уже вылизываются сами. Юная целительница сделала вид, что не услышала замечания, и просто опустила глаза. Она вслед за серой Сумрачной прошла за Скалу, туда, где скрывался вход в нору Молнезвёзда, но предводитель уже сидел на пятачке перед отверстием и вылизывался. Он вопросительно посмотрел на кошек. Мышеуска села и знаком указала Цветинке последовать её примеру. — Мы пришли, потому что Цветинка увидела кое-что, — без обиняков начала целительница и кивнула своей ученице. Цветинка вдохнула поглубже и снова рассказала своё видение. Во второй раз сделать это было гораздо легче, образы были уже не такими яркими в памяти, так что она управилась за пару минут и с надеждой посмотрела на отца. Может, он объяснит, что всё это значит? Но Молнезвёзд покачал головой. — Простите, но у меня нет никаких предположений насчёт этого. Тьма… наверное, это о какой-то опасности. Я прикажу Осеннецветик усилить охрану границ. — А золотая кошка? — с растущим отчаянием спросила Цветинка. — Ты не знаешь, есть кто-то особенный у нас в племени? — Не золотая, а золотистая. И, может, даже и не кошка. Прости, Цветинка, но я совершенно не знаю, кто бы это мог быть, — проговорил предводитель, но кошечка успела заметить странный промельк в его взгляде. Она вздохнула. Мышеуска, что всё это время молча слушала, кивнула и привстала. — Значит, никто ничего не знает. Молнезвёзд, как целительница я прошу тебя принять какие-нибудь меры. — Обязательно, — кивнул кот. Цветинка смотрела на свои лапы. Да, отец много чего обещает, но не всегда делает это. — Хорошо. Цветинка, пойдём. Молнезвёзд, до свидания, — Мышеуска первой выбралась обратно на поляну, а трёхцветная кошечка, помешкав, сделала то же самое. «Почему папа такой странный? Как будто он что-то знает, но не хочет говорить. И мама наигранная какая-то, не по-настоящему весёлая. Что не так? Почему так сложно разобраться? — подумала она, заметив промельк шерсти Сизокрылой у детской. — Взрослые иногда очень странные. Кроме Крылатого. Он хороший». — Итак, мы имеем целое ничего, поздравляю, — хмыкнула Сумрачная и вновь села. — Сама что думаешь? — Не знаю, — сказала Цветинка: её мысли были далеко отсюда. «Я не понимаю, что не так с моими родителями. Неужели нельзя быть нормальными? Как Крылатый, или там Ночница, или даже Волколап! Мне иногда кажется, что у него больше ума, чем у взрослых». — Молнезвёзд точно ничего не говорил вам раньше? — Нет, совсем ничего. Наверное, он и сам не знает. — Знаешь, что говорят в племени Теней оруженосцам? — вдруг обратилась к ней Мышеуска, и Цветинка подняла глаза на наставницу — чужую, непонятную кошку сейчас и вообще. — Что? Мышеуска посмотрела на неё спокойно и внимательно, но Цветинке стало неуютно под этим взором холодных жёлтых глаз. — Ни в чём и ни в ком нельзя быть уверенным до конца, — проговорила та и отвела взгляд. — Даже тем, кого мы давно знаем, доверять полностью нельзя. «Но я не согласна, — подумала Цветинка, провожая взглядом уходящую прочь наставницу и чувствуя, как изнутри поднимается волна протеста. — Отец не может быть обманщиком, он не может, не должен. Он заботится о нас». Она задержала взгляд на родной палевой шерсти с пятнами, что виднелась на другом конце поляны. «И потом, разве мне нельзя доверять… даже Крылатому?» *** К вечеру Цветинка поняла, что не может больше сдерживаться. Она запуталась — в себе, в родителях, в мыслях. Да ещё и это странное видение… Всё навалилось слишком резко, но только сейчас, когда солнце зашло, а Мышеуска, точно по расписанию, уснула, кошечка смогла остановиться и подумать. Но она не могла. Ей было необходимо кому-то рассказать. Нужен кто-то, кто сможет поддержать её, и она знала такого кота. — К-крылатый… можно с тобой поговорить? — смущённо спросила она, улучив момент. Кот посмотрел на неё сверху вниз немного недоумённо. Ну ещё бы — они почти не разговаривали с тех пор, как… Но потом он кивнул, и сердце ухнуло вниз, куда-то в лапы. — Конечно. Только давай отойдём в сторонку. — Я… — начала кошечка, как только они остались одни у кустов, но замолчала. Ей не хватало слов. Рядом с Крылатым, наедине с ним после всего, что было, она чувствовала себя жутко неудобно, но сердце билось сильно-сильно от его близости. Он почти касался её шерсти своей, а его голубые глаза в свете звёзд сияли, и Цветинка не могла не признать, что ей очень хочется прижаться к его тёплому боку и вновь ощутить сладостное покалывание в подушечках лап. Но она осталась на месте. — Слушай, ты не бойся, я тоже немного запутался… — мягко проговорил он, отводя взгляд. — Весь этот переход в целительницы, стресс и всё такое. Слишком резко всё произошло. Может быть, мы поторопились? Как думаешь? — Не знаю… — тихо пролепетала ученица, с трудом перестав смотреть на залитую звёздным светом фигуру Крылатого. — Может быть. — Я думаю, нам стоит подумать хорошенько обо всём. Потом и решим. Да? — кот вновь повернулся к ней, и Цветинка шкурой ощутила безумную надежду внутри кота. Она слегка улыбнулась, стараясь, чтобы этого не заметил Крылатый, но тут спохватилась. — Да, я тоже так думаю, но… Я хотела попросить у тебя совета немного о другом, — торопливо выпалила она. — Понимаешь, я видела знамение, то есть, Мышеуска говорит, это было знамение… Она в третий раз за сегодня выложила всё без утайки, и в этот раз в её душе не было сомнения. Она знала, что на Крылатого можно положиться, и искренне верила, что он поможет. По мере рассказа воин серьёзнел, а к концу, услышав о золотистой кошке, совершенно изменился. Его глаза сверкали странным огоньком. Кот встал. — Мне нужно привести кое-кого, — он быстро отошёл в сторону, а кошка проводила его растерянным взглядом. Неужели уходит? Может, не поверил? Почему нужно кого-то приводить сюда? Но прошло не так уж и много времени, как он снова появился в сопровождении кошки. Пшеницы. В голове вновь возник образ золотистой кошки. Как она похожа на Пшеницу! — Так вы мне верите? — зачем-то спросила она, не понимая, зачем он привёл сестру. Крылатый серьёзно, без малейшего промедления кивнул. Пшеница заинтересованно уставилась на них обоих. — Я думаю, и нам пора тебе кое-что рассказать… *** Цветинка сидела, пытаясь обдумать и понять только что услышанное. Пшеница ушла спать, и ученице, честно говоря, хотелось последовать её примеру. Она глянула на кота, что тоже собрался уходить, и опустила взгляд. — Да, и кстати… — проговорил Крылатый, обернувшись на миг, так что кошечке пришлось вновь на него посмотреть. — В прошлый раз я так и не сказал, что тоже тебя люблю.