Не избранный

Кот тщательно вылизывал спутанную после рассветного патруля шерсть, надеясь, что никто к нему сейчас подходить не будет. Всё же неловко в куче чистых и ухоженных соплеменников быть таким грязнулей — между шерстинками затесалась пыль, загривок взъерошенный, ну точно бродяга какой-то, а не воитель, да и надо успеть, пока дождь не пошёл. По небу уже лениво текли серые тучи. Тем более, что в лагере постоянно бегала туда-сюда деловитая Цветинка. Он не хотел бы предстать перед ней в таком виде, пусть и не знал, что ей сказать, если вдруг они пересекутся. Времени было много, но нужные слова в голову не шли. Тем более, он не был до конца уверен, чего хочет сам. — Крылатый, ты не видел Канарейку? Сбылись его худшие опасения — за серьёзной Мышеуской стояла её ученица, и кот слегка сник. По сравнению с идеально умытой целительницей он был просто ужасен, как ему показалось, и оттого стало неловко. — Нет, а что? Случилось что-то? — спросил он, пытаясь не смотреть в сторону Цветинки. Впрочем, она и сама не горела желанием — стоило встретиться взглядами, как зевающая ученица встрепенулась, сделала шаг назад и спряталась за наставницей. В душе шевельнулось сожаление, но Крылатый постарался сосредоточиться на том, что говорила Мышеуска. — То, что её нет в лагере — уже нехорошо. Беременным стоит соблюдать хоть малейшие правила, — кошка нахмурилась. — Ладно, спасибо за ответ. Как странно — королевы тоже не знают, где она… — Я видел, она выходила из лагеря вместе с Уткохвостом и Пухолапом, — рядом с ними остановились Крикливый и Волколап. Оруженосец помахал хвостом, а старик продолжил совершенно спокойно: — Наверное, решила размять лапки. — Размять лапки? Серьёзно? — тёмно-серая выдохнула. — Между прочим, осталось всего около недели до родов, и ей необходимо быть в детской. Как давно они ушли? — Через какое-то время после рассветных патрулей, — Крикливый усмехнулся. — Тебе, Сумрачной, не понять той тяги к свободе, которая есть внутри каждого из нас. Быть запертыми на поляне целыми днями просто унизительно, даже я порой хожу на прогулки, что уж говорить о молодой кошке. Племя Ветра всегда презирало заточение. — Это очень хорошо, но беременная королева должна быть здесь, — Мышеуска не обратила никакого внимания на пламенные слова Крикливого и лишь продолжала хмуриться. — Если увидите её, пусть быстро идёт ко мне. Цветинка, поможешь осмотреть котят Ночницы? — Ага, — услышал Крылатый из-за целительницы. Мышеуска встала и пошла прочь. Цветинка посеменила было за ней, но кот, даже не успев подумать, остановил её. — Погоди… — он смущённо отдернул лапу, когда понял, что она не сбежит. — Всё в порядке? — Ну… — она опустила голову, и кот заметил, как её коготки впились в землю, — если мы найдём Канарейку, и… — Нет, я не про это. С тобой все хорошо? Ты какая-то нервная сегодня и как будто сонная, — Крылатый заметил, как кошечка подавила ещё один зевок. Несмотря на то, что выглядела она опрятно, как всегда, в остальном казалось, что она проснулась только что. — Всё нормально, правда. Я просто устаю и н-не выспалась вчера, — тихо пробормотала Цветинка. Воин помолчал, оглядывая её со всех сторон, будто желая убедиться, всё ли так прозрачно, но в итоге просто вздохнул и отступил. — Ладно, я рад, что всё хорошо. — Угу, — она помялась немного на месте, не смотря в его сторону. — Ну… я пойду? — Да, тебе же надо, — спохватился кот и проводил взглядом кошку. Стоило ей отойти достаточно далеко, как он замер и, резко вскинув лапу, стукнул себя по морде. «Дурак! Неужели не мог что-нибудь спросить или ещё что? Вы уже достаточно долго думаете над своим будущим. Пора бы наконец всё решить или хотя бы начать нормально разговаривать!» Он снова принялся за свою шерсть, но все мысли были заняты исключительно трёхцветной ученицей. «Готов ли я быть с ней? Нарушить закон ради Цветинки, лгать племени? Это огромная ответственность и за себя, и за неё особенно…» Он представил себе, как вечность общается с Цветинкой вот так, как сейчас, или не общается вовсе, и понял: его это не устраивает. В последнее время всё так встало с лап на голову, что уже невозможно понять, где правильно, а где нет. Это уже не измеряется рамками закона. Может быть, иногда проще его нарушить?.. Но это противоречило всему, во что Крылатый верил ранее и вера во что медленно разрушалась день за днём. — Крылатый! — пискнуло снизу, и кот опустил взгляд на белую кошечку под лапами. — Что случилось, Мятлинка? — Канарейка ещё не пришла? Мама так переживает за неё! — по-котячьи серьёзно спросила она. Растопыренные серые лапки мяли землю под собой. — И Ночница тоже. — Моя мама тоже беспокоится, — заметил воин и посмотрел в сторону детской. Ласку он приметил буквально только что, но нетрудно было догадаться, о чём беседуют королевы. Длинная кремовая шерсть его матери смешивалась с такой же длинной Голубики, пока Ночница пыталась утихомирить своих дочерей. — Канарейка скоро вернётся, я думаю. Она просто пошла погулять. — Ну ла-адно, — протянула кошечка и побежала обратно. Крылатый посмотрел ей вслед. «Она так забавно бегает, не как мы. Интересно, какого будет полукровке в обучении? Хотя… у нас сейчас много нечистокровных, но все они приспособятся. Надеюсь». Мысли перескочили в другое русло, и он подумал о Пухолапе. «Интересно, когда его посвятят в воители? Осеннецветик, должно быть, устала возиться с ним, как с оруженосцем. Вопрос только, можем ли мы ему доверять до конца? Хоть он и не сделал ничего плохого за всё время, он шпионил за нами раньше. А его брат так и вовсе!.. Кстати, странно, что Канарейка, влюблённая в Билла, пошла на пустоши с его братом. Совпадение или нет?» Он снова глянул в сторону детской. А ведь Мятлинке через пару лун предстоит стать ученицей. С неясным интересом кот смотрел, как полукровка делит с матерью кролика. Интересно, а Крылатый достаточно взрослый для наставничества? Он бы с удовольствием взял Мятлинку или хотя бы кого-то из младших… да только наверняка такому молодому воину их не поручат. Возможно, Одноцвету дадут, ведь он так и не доучил прошлую ученицу. А может, кому-то поопытнее, например, Ветрохвосту. Цветинка и её наставница тоже были там: они осматривали малышек Ночницы. Крылатый даже запомнил имена котят. Чёрно-серая Тихоня старалась стоять смирно, пока белые лапки ученицы ворошат её шерсть, а Клеверушка вовсю уворачивалась от Сумрачной целительницы. «Всё-таки у Цветинки и правда талант к целительству, — усмехнулся кот про себя. — Учится всего ничего, а уже такая молодец. Интересно, какая она будет в будущем? Какими мы будем в будущем и будем ли там мы?» Неожиданные лучи света вдруг упали на него и на миг ослепили. Приоткрыв глаза, кот увидел залитую солнцем поляну и в изумлении посмотрел вверх. Там, посреди тёмных облаков, вдруг появился широкий разрыв, в который проник свет. Крылатый щурился и смотрел на клочок голубого неба, и в душе поднималось сладостное чувство, которого он не мог описать. — Ты снова задумался, — кто-то мягко поддел его плечом, и, обернувшись, Крылатый увидел Рассвета. Пшеница была тут же: она весело помахала хвостом брату, и пятнистый ответил ей улыбкой. Кажется, их споры с сестрёнкой позади, но надолго ли? И с Рассветом она тоже больше не ссорится. Крылатый был искренне рад, что его сестра и лучший друг помирились между собой, но кто может гарантировать, что они не погрызутся снова? Наверное, если это и правда любовь, они будут мириться. А будут ли ссориться Крылатый и Цветинка, если останутся вместе? — Да, прости, просто немного размышлял, — он улыбнулся, отгоняя мысли. — Привет, Пшеница. Ты тоже не видела Канарейку? — А где она? — золотистая тут же завертела головой, и Крылатый вздохнул про себя. Поведение сестры частенько напоминало ему котячье. Хотя что уж там — Мятлинка бывала серьёзнее. Что с неё взять, это же Пшеница. — Крикливый сказал, что она ушла из лагеря с Пухолапом и Уткохвостом. Мышеуска, похоже, злится, — кратко пересказал он и осмотрел поляну. Кажется, кроме королев и пары воинов никто не заботился о местонахождении Канарейки. — Решила прогуляться? — предположил Рассвет. — Ей же скоро котят рожать, разве не так? — Поэтому Мышеуска и недовольна, — Крылатый пожал плечами. — Вообще-то, вот так уходить без предупреждения довольно безответственно со стороны Канарейки. — Ну и что? Подумаешь, захотелось погулять. Ты, наверное, тоже не любишь её, вот и говоришь так. Ничего с ней не случится! — Пшеница, не начинай, — попросил кот и едва удержался, чтобы не закатить глаза. — Иди вон лучше королев так успокой. Они беспокоятся, и наша мама тоже. — Ну, по крайней мере, Канарейке может стать повеселее, — сказала кошка, и её улыбка немного померкла. — Ей было очень тяжело. — Тоже беспокоишься, — понимающе протянул Рассвет. Он сел справа от подруги, так, что Пшеница оказалась рядом с братом, и Крылатый после пары секунд колебаний погладил её лапой. — Ладно, она ведь не одна. Уткохвост и Пухолап смогут о ней позаботиться. — Я знаю! — фыркнула Пшеница. — Просто она всё время грустит, и я думаю, что после прогулки ей станет лучше. Хотя… Некоторые всё ещё против неё, да? Песчаник там или Ветрохвост, да даже Морошка. — Песчаник вообще странный, — заметил Рассвет. — Вроде бы и против, а вроде бы и молчит. И с Туманницей так же было. — А Ветрохвост не хочет даже понять, — проворчала золотистая. — Мама вон как переживает, а он!.. — Канарейка! — возглас со стороны детской заставил всех троих повернуть головы к выходу. Крылатый сразу приметил, что что-то не так. Слишком тяжело дышала кошка, очень опасно подгибались её лапы. Он напрягся, уловив исходящий от неё запах страха. — Простите… т-там Уткохвост… Пухолап его… — пропыхтела королева, а Ласка уже подбежала, чтобы подставить плечо. Медленно, шаг за шагом, они дошли до детской, и Канарейка опустилась, нет, рухнула на землю. Её лапы судорожно зацарапали землю, по спине прошла дрожь, и королевы собрались рядом с ней, пытаясь успокоить. Крылатый ощутил, как в теле закололо. Неужели произошло непоправимое, неужели снова повторилось то, чего все старались избежать? Сердце начало бешено отстукивать ритм, и спокойствие улетучилось в один момент. — Пухолап его что? — громко переспросил он и посмотрел в сторону выхода: оруженосца ещё не было, но в душе уже ворочалось подозрение. Крылатый, на самом деле, привык к весёлому нраву белого кота, а зря — надо было сохранять бдительность. Где-то внутри ещё блестел осколок надежды на то, что всё не так, как он думает. — Вон он! — выкрикнула Ночница. Крылатый повернулся в сторону Пухолапа, что только появился в лагере. Выглядел кот неважно, но гораздо больше внимания привлекало безвольно свисающее с его спины тело Уткохвоста. Белый бережно, как обходятся с маленькими котятами, снял тело и положил его на землю под мертвое молчание соплеменников. Золотистая шерсть Уткохвоста была запачкана кровью, как и прежде белоснежная шкура Пухолапа. Чёрная королева быстро встала, загораживая малышам вид на уже, видимо, мертвеца. — Так, Тихоня, Клеверушка, Мятлинка… и ты, Голубика, вам лучше побыть внутри. Давайте, давайте. — А? Не хочу! — громко запищали малышки Ночницы, а Мятлинка лишь понурилась и зашла в детскую вместе с матерью. Чёрная загнала туда своих дочерей и резко обернулась. — Так это твоих лап дело, да?! — она подскочила к Уткохвосту, но обращалась к Пухолапу, с вызовом глядя прямо тому в глаза, и Крылатый запоздало вспомнил, что золотистый кот приходился ей братом. Вокруг потихоньку собирались воины. Они не ахали и не причитали, как в предыдущие разы, просто спокойно подходили ближе, и лишь в их глазах можно было увидеть подавленность и боль. Они сдавались. «Не могут же все наши коты вот так умереть, один за другим!» Крылатый почувствовал, как вздрогнула Пшеница. Она беспокоится или чувствует вину? — Так и знал, что ты предатель! — хмыкнул Завитой. — Убил и радуешься, да?! — Я не делал этого! — начал было Пухолап, но его перебили. — Зачем мы только тебя держали! — Так, пропустите-ка, — Мышеуска прошла к Уткохвосту и принялась осматривать его. — Цветинка! Успокой Канарейку. — Как? — кошечка сама дрожала не меньше Канарейки, но подошла к королеве, что сейчас едва дышала. Да, Канарейке было плохо. Она бессвязно что-то лопотала, но Цветинка принялась нашептывать ей на ухо, поглаживая лапой, пока серая целительница негромко давала указания. Крылатый лихорадочно размышлял, смотря то на тело, то на Пухолапа, то на Канарейку. — Так это сделал ты, да? — вот уже и Молнезвёзд с Осеннецветик подошли. Глашатая нахмурилась и перевела взгляд с тела на потерянного Пухолапа. Крылатый только сейчас увидел, что и белый не в лучшей форме. Его шерсть была в грязи, по боку скатывалась струйка крови, а тело было усеяно ранками и царапинами. С кем он бился — не с Уткохвостом ли? Пухолап явно был растерян, но твёрдо стоял на лапах. — Дайте ему сказать, — повелела глашатая и подошла ближе к своему ученику. — Это сделали бродяги, — наконец закончил он и шагнул к телу Уткохвоста. — Я делал всё возможное, чтобы защитить его! — Кто подтвердит? — крикнула Легкокрылка. Её поддержали одобрительным шумом. — Я-я могу, — слабо раздалось у детской. Крылатый почувствовал прилив гордости за Цветинку, но постарался сосредоточиться на Канарейке. Та слегка приподнялась. — Пухолап его спас. М-мы подошли слишком близко к границе и разделились, чтобы поохотиться… Она судорожно вздохнула, а остальные в напряжении ждали продолжения. Недоверчивых взглядов стало будто бы меньше, и всё же обсуждения набирали громкость. Цветинка, откуда-то успевшая раздобыть целебную траву, протянула пару листков королеве. Та проглотила и продолжила говорить. — Я только отошла за холм… и услышала крики. Пошла обратно… а там Уткохвост и какие-то коты… они били него. А потом пришёл Пухолап и напал на тех котов… — кошка замолчала. Осеннецветик что-то шёпотом спросила у Пухолапа, и тот кивнул. — Так, выходит, ты у нас герой? И что дали твои усилия? — выкрикнул кто-то. Мышеуска поднялась и взмахом хвоста привлекла внимание. — Так, успокойтесь. Жив ваш Уткохвост. — Жив?! — Пшеница подскочила на месте, а по рядам котов пробежал вздох облегчения. Крылатый увидел, как Рассвет расслабился, как Одноцвет радостно выдохнул, а Ночница, не веря своему счастью, заулыбалась. В одно мгновение настроение племени поползло вверх, и даже те, кто только что обвинял Пухолапа, глядели сейчас на лежащего Уткохвоста. — Пухолап, ты и правда спас его? — переспросила Морошка, и смущённый кот кивнул. — Мы можем доверять словам Канарейки? — Песчаник встал. — Ведь она у нас тоже любительница бродяг, не так ли? — Нет, я клянусь, я-я говорю правду! — пёстрая приподнялась. — Пухолап правда спас его. — Почему Уткохвост не встаёт, если он жив? — с интересом спросил Солнцелап. — Что ты вообще тут делаешь? — возмутилась Морошка, но оруженосец ловко увернулся от её лапы и спрятался за Сизокрылую. Та ничего не сказала сыну, но вот разговор племени слушала внимательно. — Уткохвост сейчас без сознания, и нам нужно будет перенести его в целительскую, чтобы приступить к лечению. Ветрохвост, помоги мне с этим, — сказала Мышеуска, и серый воин подошёл, чтобы осторожно поднять золотистого кота. — Так, аккуратнее. Пойдем. — Слушайте! — Крылатый рывком встал, и на него обратились взгляды сразу нескольких котов. Он слегка смутился, но продолжил. — Теперь-то вы верите, что всё время это были не лисы, а бродяги? — Я давно подозревал, — кивнул Завитой. — Не зря мы видели их следы! — Они каким-то образом маскируют запах под лис, — подал голос и Пухолап. — Может быть, лисьим помётом или вроде того. Я не знал об этом, но теперь всё кажется складным. — Да! — Крылатый с удивлением понял, что говорить даже легче, чем пытаться всё обдумать. — Сами посмотрите, неуловимые лисы, которые путают следы. Бродяги, которые нападают на нас периодически, смешанные запахи, которые мы находили, всё указывает на это. Пухолап, те бродяги пахли лисой? Белый кивнул. Палевый присел, ощущая безмерную гордость и удивлённую радость — почему-то стало гораздо легче, когда он донёс свою мысль, и коты зашептались. — Да, это имеет смысл, — кивнул Молнезвёзд. — Я думаю, нам всем стоит быть благодарными Пухолапу за спасение нашего товарища! — Если Уткохвост очнётся и подтвердит, я поверю, — проворчала Легкокрылка. — А я верю Канарейке, — крикнула Ночница. — Спасибо! — Пухолап! — завизжал Солнцелап, и несколько котов подхватили клич. Молнезвёзд вдруг вскочил на Скалу, и Крылатый повернулся в сторону валуна. Что сейчас? — Я думаю, настало время, — торжественно произнёс он. — Канарейка раскаялась в своих прошлых поступках, и, я думаю, мы можем верить ей, как и Пухолапу. Подойди ближе, Пухолап. Белый сделал несколько шагов вперёд. Племя притихло. Пшеница толкнула в бок Крылатого. — Наверное, его посвятят в воители! — горячо зашептала она. Кот кивнул. Он почти ощущал облегчение сестры. Интересно, считает ли она себя виноватой? — Сегодня ты показал себя по-настоящему преданным племени воителем, так что я спрошу у тебя: клянёшься ли ты и дальше следовать Воинскому закону, кровью и честью защищая родное племя? Готов ли ты отказаться от своего прошлого ради нового будущего? Подтверждаешь ли ты, что действительно спас Уткохвоста, и при его пробуждении мы не обнаружим обмана? — Да, я обещаю, — без промедления крикнул Пухолап, и со своего места Крылатый видел, как ярко горят зелёные глаза. — Я давно забыл о той жизни, которая была раньше. Я клянусь быть воином, достойным племени Ветра! — Осеннецветик? — Я считаю, мой оруженосец уже давно заслужил это звание, — глашатая кивнула коту, как показалось Крылатому, даже с радостью и гордостью. — Тогда властью, дарованной мне Звёздным племенем, я даю тебе новое имя. Пухолап! — на поляне воцарилась тишина, а белоснежный кот, которого, похоже, уже не заботили собственные царапины, вскинул голову. — Я призываю предков взглянуть на тебя. Ты прошёл долгий путь. За твой окрас и лёгкость на подъем я нарекаю тебя Одуванчиком! Мы все запомним тебя, как кота, что не испугался вступиться за товарища в схватке и стоял до последнего. — Одуванчик! — закричали сразу несколько котов, и всё племя нестройным хором подхватило новое имя кота. Крылатый тоже крикнул пару раз. Коты ликовали, и он тоже радовался, но нечто не давало ему покоя. Тем не менее, остальные, кажется, уже расслабились. Осеннецветик, вдруг потеряв всю напыщенность глашатой, с улыбкой толкнула Одуванчика в бок, а котят наконец выпустили наружу, и они, не понимая, отчего такой шум, тоже запищали. Когда крики поутихли, Молнезвёзд взмахом хвоста остановил их и кивнул вниз. — Мышеуска хочет сообщить новости. — Спасибо, — Сумрачная кивнула предводителю в ответ. — Уткохвост всё ещё без сознания, и, хоть он жив, состояние тяжёлое. У него повреждена передняя лапа и множество ранений. Пока он не очнётся, его нельзя беспокоить. — Но он ведь будет жить? — спросил Рассвет. Целительница пожала плечами. — Всё в лапах Звёздных предков. Это и беспокоило Крылатого. Уткохвост хоть и жив, но может не очнуться. Радость немного поугасла. Коты снова зашептались, и, хоть в их голосах звучала надежда, наравне с ней звенела тревога. Кот нахмурился. — Ещё что. Канарейка, я запрещаю тебе выходить из лагеря под каким-либо предлогом, — повысила голос Мышеуска. — Ты и так очень слаба, а твои прогулки просто возмутительны. А теперь отправляйся в детскую и отдохни. Одуванчик, зайди ко мне, я обработаю твои раны. Пёстрая королева виновато кивнула и забралась в детскую. Новоиспеченный воитель пошёл к целительской. — Молнезвёзд! А как же бродяги? Теперь-то мы найдём их? — крикнул Завитой. Крылатый встрепенулся. Да, точно! Но предводитель покачал головой. — Нет. Мы должны выждать некоторое время. — Но почему? — палевый встал. — Гораздо лучше будет найти их по свежим следам. И потом, сколько можно ждать? До очередного убийства? — Сейчас мы не сможем найти их, — отрезал кот. — Они искусно заметают следы. Я считаю, нам нужно отложить это дело. Когда они потеряют бдительность, тогда мы пойдём их искать. — Молнезвёзд! — Осеннецветик, снова серьёзная, как всегда, попыталась возразить, но тот резко мотнул головой. — Нет, и точка. — Совсем с ума сошёл, — проворчала Сизокрылая, когда предводитель подошёл к ней. — Хотя, возможно, доля правды есть. Ведь в прошлый раз, когда кое-кто попытался разведать нейтральные земли, эти коты чуть не ранили моих сыновей! Милый, ты уверен, что так мы убережем себя, а не запрем в лагере? — кот тихо заговорил в ответ. — Почему? — вслух спросил себя Крылатый. Почему Молнезвёзд всегда откладывает борьбу на потом? Прямо как… как Пшеница! Неужели он тоже боится начать? Не хочет? Но почему? Кот взглянул на небо, где облаков меньше не становилось, но тёплые солнечные лучи продолжали ласкать шкуру. «Уткохвост спасён, Одуванчик герой, но это не конец истории. Это ещё только начало, так ведь?»