Не избранный

— Цветинка! Не пугай меня так, — Крылатый на секунду обернулся ко входу, чтобы убедиться, что Лёд и Ива действительно убрались подальше. После он ответил на вопрос подруги, нагнувшись чуть ниже, чтобы отчётливо разглядеть её милую мордочку. — Уже ничего не случилось, но могло бы. Не беспокойся. — Ты ввязался в какую-нибудь опасную штуку? — кошка продолжала смотреть серьёзно, и Крылатый видел, что ей не хочется так просто его отпускать. — Почему ты такой взбудораженный? — Много всего… не знаю, с чего начать, — он вздохнул. Цветинка сделала то же самое и аккуратно прижалась к его боку, отчего и снаружи, и внутри Крылатый почувствовал мягкое тепло. Он глянул на выход снова, но никого не было. Тогда кот склонил голову и лизнул подругу в макушку, а та чуть смущённо заурчала и потерлась головой о его шею. — Ладно, давай-ка ты зайдёшь внутрь и всё по порядку расскажешь, — наконец сказала она. Воин кивнул. Он встал, целительница тоже, и, пройдя в сумраке несколько шагов бок о бок, они наконец разделились: бок Цветинки медленно отдалился, но сама кошка оставалась рядом серым силуэтом. Но вот показался свет — из отверстий в пещерку проникали солнечные лучи, принося с собой даже немного уличного тепла. Здесь была и Мышеуска, и Осеннецветик, и Уткохвост. Правда, последние двое мирно спали в дальнем углу, но это не означало, что они не могли проснуться в любой момент. Сумрачная обернулась на звук шагов и коротко кивнула ученице и воителю. — Ну так что там произошло? — спросила Цветинка и села у каменной стены, парой хлопков лапой приглашая кота сделать то же самое. Он заметил, как Мышеуска насторожила уши, но и не собирался при ней рассказывать какие-либо секреты. Он просто сел на том расстоянии, на котором могло бы показаться, что он не имеет ничего общего с ученицей целительницы, и прислонился к холодной тверди. Крылатый пару секунд перебирал в голове события и размышления, наблюдая, как кружится в солнечном столбе пыль от лекарственных трав. Серая, слегка зеленоватая масса танцевала свой особенный вальс, не поддающийся разуму кота. — Крикливого убили, — наконец сказал он: слова упали на пол каплей дождя и отразились от стен. По тому, как исказилась мордочка любимой, он понял, что следовало бы подать новость не так резко. В конце концов, старик был дядей Сизокрылой и родственником Цветинки, к тому же, любимцем многих выросших под его рассказы Ветряных. Крылатый скорее заговорил, стараясь подавить собственную эмоцию. — У них с одним из бродяг вышло… недопонимание. И Крикливый наорал на Иву, сказал много оскорбительных вещей… В общем, она его и… Вот так вот. На несколько секунд между ними повисло молчание. Крылатый почти ощущал горечь на языке, терпкую, тяжёлую. — К-крикливый совсем не понимает… не понимал, что делает, так ведь? — прошептала кошка, и Крылатый едва не прижал её к себе, чтобы успокоить дрожь в белых лапках. Он подумал, что Цветинка сейчас заплачет, возможно, разозлится, что он ничего не сделал, как должен был. Он внутренне готовился к тому, что должен был тогда ответить. «Прости. Я снова подвёл всех остальных. Я мог бы его спасти, но не сделал этого из своей тупой осторожности», — вот что он мог бы сказать, но Цветинка не стала упрекать его. Она даже не стала устраивать сцен или начинать скорбеть, как сделало бы большинство кошек в племени Ветра. Она лишь глубоко, с чувством вдохнула и коротко выдохнула, возвращая самообладание. Её изумрудные глаза посмотрели чуть более сухо, грустно, но без злости. — Могу понять, почему ты такой взволнованный, — сказала она спокойно. — Я думаю, стоило бы подготовить Крикливого к бдению. Даже живя с бродягами, мы не должны становиться ими. — Я займусь этим, — Мышеуска неожиданно коснулась тонким хвостом плеча ученицы, и та вздрогнула. — У нас достаточно душистых трав. Не думаю, что тебе стоит часто появляться в лагере. Присмотри лучше за больными. — Хорошо, — Цветинка благодарно склонила голову, а серая целительница уже выбирала из кучек трав несколько нужных. Крылатый узнал пахучую мяту, лаванду и ещё какие-то листки, которые он видел раньше. Мышеуска взяла всего понемногу и выскользнула наружу, оставляя шлейф ароматов. Воцарилась тишина, нарушаемая только дыханием мирно спящих пациентов. Крылатый помялся немного: хотелось сменить тему. В принципе, основное он уже рассказал. — Как они? — наугад ляпнул кот то, что пришло в голову. Он постарался внимательнее присмотреться к Осеннецветик, но в том углу свернулась темнота, и он не мог увидеть ничего точно, кроме очертаний котов. Уткохвост лежал, выставив вперёд больную лапу, и посапывал: он ткнулся носом в собственную шерсть на хвосте, немного поворчал и продолжил сопеть. Цветинка ответила не сразу. — У Уткохвоста никаких изменений. Боюсь, их и не будет. Он приноравливается жить с тремя лапами, и, похоже, сам уже понимает, что четвёртая срастается неправильно. Я ощупывала его кости недавно — там искривление, и он вряд ли сможет нормально опираться на эту ногу, — проговорила она сухим, странным тоном, каким обычно разговаривала её наставница. — У Осеннецветик всё лучше. Её рана на шее затягивается, но она постоянно ворочается и двигается, из-за чего рана открывается снова. Я стараюсь держать её здесь. Так безопаснее. — Ты волнуешься, — Крылатый метнул взгляд в сторону входа ещё раз, как всегда, когда собирался приблизиться к подруге. После шагнул к ней и позволил зарыться в шерсть на своей груди. Кошка выдохнула, и то место, куда уткнулся её влажный носик, потеплело. — Я не должна. Я должна лечить их, давать встать на ноги — а потом отпускать. Как я смогу хорошо заботиться о пациентах, если буду постоянно тревожиться и переживать из-за них? Может, я вообще плохая целительница? — Ни в коем случае, — Крылатый положил подбородок ей на голову, пытаясь хоть как-то дать понять: она не одна, и он понимает её. — Ты отличная целительница. Не только я так считаю, но и все остальные тоже. Нет ничего плохого в том, чтобы волноваться за жизни соплеменников. — Которые всё равно ломаются, — закончила она и то ли усмехнулась, то ли фыркнула, отстраняясь. — Крылатый, знал бы ты, как сложно видеть всё это! На фоне бродяг и всего остального мои переживания вообще ничего не стоят, и даже наша… наши нарушения закона… уже не имеют значения, хоть бы мы даже объявили об этом на всё племя. — Может быть, и так, но это важно для нас самих, — кот отвёл взгляд. Ему всегда было немного неудобно разговаривать откровенно, так, чтобы донести все свои чувства до Цветинки, но он пытался. — Что бы ни происходило, не надо отчаиваться. Я всё равно буду рядом, буду… — он набрал воздуха, — буду любить тебя. Этот тихий, интимный разговор в тесной пещере, заваленной мхом и травами, мог бы завершиться так же. Спящие продолжали спать, говорящие — разговаривать, после чего всё бы плавно сошло на нет. Крылатый надеялся на такой исход, но просочившийся в целительскую запах мгновенно разрушил всю атмосферу, и спокойствие сперва пошатнулось, а после и вовсе пошло кувырком. Цветинка тоже почуяла этот дух: она вытянулась в струнку, смотря на вход, откуда через секунду появились трое. Не племенные. — Здравствуйте, — первый из вошедших, полосатый высокий кот, слегка раскланялся. У Крылатого невольно приподнялась вдоль хребта шерсть, но он старался не подавать признаков недовольства, лишь изучил взглядом всех троих. Из них он знал лишь одну — Жар, маленькую на вид бродяжку с коричнево-золотистой шерстью, которая начала как ни в чём не бывало оглядываться. Крылатый переглянулся с Цветинкой: воздух в пещере стремительно начал накаляться, несмотря на только что царившее умиротворение. Кошка смотрела на него с сожалением и страхом, но не отступила ни на шаг. Оба вновь повернулись к непрошеным гостям, а позади, где располагались подстилки, послышалось шуршание. Вторая бродяга, палевая с белыми пятнами кошка, посмотрела сперва на воина, затем на ученицу. — Так вот как выглядят великие целители племени Ветра, — фыркнула она, не скрывая презрения. Крылатому захотелось дать ей по морде — не за слова, а за брошенный на Цветинку, как на крысу, брезгливый взгляд и откровенно хамскую позу этой бродяги. Она же, не обращая внимания на него, плюхнулась на земляной пол, окончательно разрушив очарование тихой целительской. Она протянула, посмотрев на полосатого: — Антонио, мне кажется, коты измельчали. — Вам чем-то помочь? — Крылатый удивлённо скосил взгляд на заговорившую Цветинку. Та держалась прямо, как обычно Мышеуска, а от её открытой уязвимости и душевности почти ничего не осталось — только стойкая, сухая оболочка. Он чувствовал нутром, что подруга далеко не так невозмутима, как пытается себя показать. — У нас просто небольшая экскурсия по вашим живописным местам, — ответил ей кот, названный Антонио, достаточно вежливо. Он тоже сел — но чинно, изогнув хвост. Крылатый улучил момент и заглянул себе за спину. Странно, Осеннецветик и Уткохвост спят ещё тише, чем ранее, хотя он отчётливо слышал какой-то шум. — Травки, веточки… — пятнистая поворошила лапой запасы, смешав между собой сразу несколько аккуратных кучек. Мышеуска будет недовольна. — Так вы что, собираете цветочки? Весело вам. — Клара, дорогая, чем же ещё занять себя в такой скучной и ограниченной жизни, как у этих котов? — ответил ей Антонио, и оба издали тихие смешки. Крылатый глубоко вздохнул. Они пришли сюда явно не за помощью. Третья из посетителей, Жар, продолжала стоять у входа, только поглядывая на парочку своих друзей. Она молчала. — Так значит, здесь у вас держат ваших раненых? — спросил Антонио. Крылатый собирался ответить, но Цветинка и тут прервала его. — Если вам нужна Осеннецветик, мы не отдадим её. Крылатый слегка повернул голову, чтобы видеть подругу. Она изо всех сил сохраняла уверенное выражение на мордочке, но голос, как назло, вышел тихим невзрачным писком, выдавая её с головой. Клара наконец обратила внимание на целительницу и наклонилась к ней с высоты своего роста. С такими лапами бродяга вполне могла бы сойти за Грозовую. — Ох, какая же ты милая малышка! А что ты сделаешь? — промурлыкала она, и Крылатый напряг лапы. Похоже, Кларе невдомёк, что лекари — тем более, Цветинка! — неприкосновенны и стоят выше остальных котов. Как она смеет так обращаться к ученице целительницы? Но бродяга продолжала, всё больше распаляя огонь недовольства внутри. — Хей, Антонио, может, попробовать, каковы племенные в бою, ещё разок? Помнится, тот целитель не слишком хорошо дрался. «Они о Тёплом», — догадался Крылатый, но знание этого никак его не успокоило. Он шагнул вперёд. — Уверена, эта мордочка останется такой же красивой даже с небольшим шрамиком, — продолжала мурлыкать Клара, пожирая взглядом Цветинку, что съёжилась перед ней. Антонио усмехнулся — так же высокомерно, как говорил. — Она всего лишь котёнок, дорогая. Ты только посмотри на неё. Это же так невежливо — драться с теми, кто настолько уязвим, не так ли? — с каждым словом его губы расползались в отвратительную улыбку, и Крылатый решил, что этого достаточно. Он не мог позволить себе ничего не делать. — Зачем вы пришли? — он сделал ещё один шаг вперёд, так, чтобы прикрыть собой подругу. Хвост свернулся тугим кольцом на земле. Хватит с них. — О, смотри, защитничек. Похоже, воитель, раз такой смелый, — фыркнула Клара, смотря на него сверху вниз. Несмотря на длинные лапы, Крылатый всё равно был немного ниже их обоих, но не это его заботило. — Я не с тобой говорю, вояка. — А я с тобой, — у Крылатого не было времени удивляться резкости собственного ответа. Он просто чувствовал, что должен остановить всё это. Внутри полыхало, но кот старался сохранять холодность — эмоции могли подвести. — Извините, конечно, но вы оскорбляете нашу целительницу. Если у вас тут экскурсия — посмотрите и уходите. — Благодарю за такую честь, уважаемый неизвестно кто, — Антонио кивнул вновь, уже не скрывая своего превосходства. — Ну что вы, расслабьтесь. Быть может, нам просто хочется проведать ваших бедных пациентов? — Мне кажется, сейчас визиты повредят их выздоровлению. Вы освоились? Смотрите, здесь нет ничего, кроме камня и трав. Интересно, не так ли? Крылатый посмотрел в оранжевые глаза Антонио, прямо в темноту его зрачков. Несколько секунд шла молчаливая борьба, но Клара вмешалась. — Нашёлся умник. Нужны нам ваши раненые бедняжки! Поворачиваться быстрее стоило! — А чего вы ещё тогда хотели? — Крылатый медленно перевел взгляд на пятнистую. Аккуратно, только не сорваться. Если продолжать держаться спокойно, всё обойдётся. — Больше здесь ничего нет, хоть все стены обшарьте. — А, ты защищаешь подружку, да? Похвальное стремление, — Антонио встал. — Я бы тоже хотел защитить свою от твоих явно несправедливых нападок. Почему ты считаешь себя вправе прогонять её? — Почему тогда вы вдруг решили поиздеваться над Цветинкой? — Издеваться? О, нет. Если честно, беспомощные котята меня обычно только раздражают. — И почему же великие завоеватели всё ещё здесь? — Крылатый не дрогнул. Нельзя. Надо выпроводить их без ссоры. — Послушайте, я понимаю, что теперь вы здесь хозяйничаете, и всё же в племени приняты свои порядки. Я прошу уважать их тоже. Если вам скучно, не нужно приставать к целителям. Раз уж и действие, и бездействие вызывает у вас такую реакцию, зачем вы вообще пришли? — Кажется, Лёд всё вчера прекрасно объяснил, — почти прошипел полосатый, приблизив морду, и воин прочитал в его глазах угрозу. — Давай-ка нам тут лекции не читай. Умники обычно плохо кончают. Он выпрямился и окинул воителя самым презрительным взглядом, на который только был способен, снова возвращая свою нарочитую элегантность. Однако после Антонио будто бы расслабился и развернул плечи. — Пойдём, Клара. Мне наскучили беседы с этими племенными. Я думаю, мы увидели достаточно, — он медленно кивнул коту. — До скорой встречи. И, стоило шагам затихнуть, Крылатый развернулся к Цветинке. Он хотел обнять её, защитить, возможно, немного укорить за то, что полезла в перепалку — но его встретил вдруг пустой и совсем не благодарный взгляд. — Как ты? — он окинул взглядом мордочку Цветинки. — Почему ты решила им отвечать? Я бы сам смог. Мало ли, что они могли сделать с тобой? Им старика не жалко — тебя бы тоже не пожалели! — Я пыталась защитить Осеннецветик, — трёхцветная распушилась и отодвинулась. Кажется, ей стоило немалых усилий не отводить взгляда. — Ты бы даже не вступился за неё, да? Почему ты не сказал им сразу? — Я не пропустил их к раненым и никогда бы этого не сделал, — возразил кот. Он чувствовал, как по спине пробегает волна раздражения. Ради Цветинки он сейчас старался как можно более мирно выпроводить бродяг, сделал всё, чтобы с её шкуры ни волоска не упало! — По-моему, тебе не стоило отвечать им. — Я просто не хотела, чтобы они добрались до больных. Они уже перепутали нам травы! И, Крылатый, я всё понимаю, но я ведь уже тоже не котёнок и могу сама постоять за себя! — в зелёных глазах промелькнула обида. Крылатый не был согласен. Она не справится сама! Такая маленькая и нежная… Что бы он думал о себе, если бы оставил подругу разбираться с обидчиками? И всё-таки появился горьковатый привкус, как будто он пожевал одну из валяющихся под лапами травинок. — Извините, — тихий голос позади заставил обернуться даже резче, чем хотелось бы. Крылатый окинул взглядом Жар, прикидывая в уме, как долго она тут находится и как много услышала. Похоже, всё. Ему отчего-то было наплевать. Кошечка слабо улыбнулась: — Простите за Антонио и Клару, они всегда такие. — Ты что-то хотела? — Крылатый оборвал её довольно резко, чтобы пожалеть об этом через секунду. Кошечка прижала уши и расставила лапки в стороны, будто пыталась удержать равновесие, но ничего не ответила. Как будто переживала такое обращение множество раз. Воин отвёл взгляд: да, стоит успокоиться. Пусть это и бродяга. — Лёд приставил её смотреть за состоянием Осеннецветик, а она ещё и навещает. Уже второй или третий раз тут, — ответила за Жар целительница. На подстилках Крылатый уловил движение и повернулся в ту сторону. На этот раз ему не почудилось: Уткохвост вскинул голову и хотел было вскочить, но только неуклюже приподнялся на трёх лапах. — Да что происходит, в конце концов?! Осеннецветик, не обязательно было заставлять меня лежать! Я бы этих… этих.! — он слегка пошатнулся от собственных эмоций, но выровнялся до того, как Цветинка подставила плечо. Осеннецветик тоже подняла голову. Она осторожно покрутила ей туда-сюда, попыталась взглянуть на рану, но та была слишком близко к голове. Тогда глашатая медленно присела и смахнула хвостом зелёные пушинки со своей шерсти. — Поэтому и заставила, — проворчала она и кивнула Крылатому, наконец заметив его в пещере. — Если бы ты, калека этакий, поскакал бить своих обидчиков, на тебе бы места живого не осталось. Крылатый правильно поступил, что выпроводил их, — кошка попыталась потянуться, и из её пасти вырвался странный писк, как у котёнка. Цветинка уже оказалась рядом с раненой: Крылатый почувствовал укол то ли обиды, то ли ревности оттого, что больше не ощущал рядом её тепла. — Как ты себя чувствуешь? Расскажи максимально подробно, — попросила ученица, и глашатая послушно оставила попытки растянуть мышцы. Жар прошла пару шажков вперёд, к подстилкам, опасливо поглядывая на Крылатого. Уткохвост цыкнул на бродягу, но после сел и принялся приводить в порядок свою взъерошенную золотистую шерсть. — Слабость в лапах, — Осеннецветик вдруг показалась Крылатому гораздо меньше, чем была на самом деле, и только после он понял: кошка сгорбилась, потеряв горделивую осанку. Сейчас она была не волевой глашатой, а простой раненой, неумело описывая свои ощущения. — Рана тянет, когда поворачиваю голову вот так… — Эй, Крылатый, — окликнул Уткохвост, и воин повернулся. — Ты же не просто так пришёл? Что-то случилось там, снаружи. Крылатый оглянулся на выход, задержался взглядом на Жар, что продолжала будто крадучись подходить к подстилкам. Как сказать Уткохвосту и, главное, Осеннецветик о произошедшем? Ссора с Цветинкой и бродягами распалила кота изнутри, заставив забыть ненадолго о смерти Крикливого, но сейчас сожаление вернулось в удвоенном размере. Стоит ли говорить им? И тут же в голову пришёл ответ: стоит. Оба рано или поздно узнают о произошедшем. Лучше уж сказать им сразу. Он только думал, как. И решил сказать просто, как сказал Цветинке. — Ива убила Крикливого, — сказал он наконец, и от выражения боли на морде Осеннецветик стало тоскливо. Тем не менее, секундная слабость тотчас исчезла — пёстрая кивнула как ни в чём не бывало. Уткохвост выругался из своего угла, но только отдалился туда, в темноту, где каким-то образом оказался за несколько мгновений раздумий Крылатого. Может быть, он уже всё слышал, поэтому не реагирует. Палевый попытался увидеть выражение мордочки Цветинки, но та упрямо поворачивалась спиной и осматривала Осеннецветик, делая вид, что не замечает друга. — Вечером бдение. Мне стоит быть там, — глашатая нахмурилась и попыталась встать, но Цветинка тут же придержала её лапой, и Осеннецветик покорно села обратно. — Кто-нибудь другой будет. Тебе нельзя напрягаться, — уже гораздо увереннее сказала трёхцветная ученица, и Осеннецветик оставалось только согласиться. Крылатый не мог не залюбоваться тем, как умело Цветинка делает осмотр, как осторожно перебирает шерсть пациентки. Она не похожа на ученицу целительницы — скорее уж на полноправного лекаря. И всё-таки, подумал он, иногда Цветинка ведёт себя, как ребёнок. На входе послышался шорох. Крылатый резко обернулся, но то была всего лишь Мышеуска. Серая окинула взглядом пещеру, фыркнула в усы при виде разбросанных трав и села возле них, чтобы собрать в аккуратные кучки вновь. — Так… можно мне немножко посидеть с ней? — подала голос Жар так робко, что Крылатому даже стало её немного жаль. Кто знает, может быть, она даже не хочет докладывать Льду обо всём этом. Может, в этой кошечке со странным, слишком взрослым именем чуть больше доброты, чем в других. — Можно, — ответила Цветинка, отходя от подстилок наконец. — Я пойду помогу Уткохвосту делать упражнения. Крылатый, — она произнесла его имя не так сухо, как он боялся, и кот с готовностью подался вперёд. Ему уже не хотелось раздражаться и доказывать свою правоту, однако Цветинка, кажется, не собиралась так быстро сдаваться. Она приблизилась к нему, и тёплое дыхание обдало ухо. — Мне кажется, общение этих двоих очень странное, но не опасное. Мы только помешаем. Пожалуйста, присмотри за ними. Воин кивнул. Он надеялся, что подруга скажет что-то ещё, но она только шумно вздохнула, отстранилась и побрела к Уткохвосту, вскоре почти исчезнув в сумраке дальней части пещеры. Крылатый сел рядом с подстилками: Жар и Осеннецветик потихоньку начинали разговор, а он наблюдал. Холодный мох не был самым уютным прибежищем, но кот слегка разрыл его лапами, чтобы получилось гнёздышко — так сказать, на скорую лапу. Здесь было темнее, чем у противоположной стены: там в лучиках жаркого сегодня солнца вяли травы и работала Мышеуска, а в углублении, которое свет миновал, царил холод, казалось, сохранившийся с Голых Деревьев. Крылатый выбрал для себя самое неприметное место — он мог видеть всех, да и другие могли видеть его, если бы захотели, но без внимательного взгляда пятнистую шерсть можно было и не заметить. Он смотрел на мордочку Осеннецветик, отчего-то теперь расслабленную. Кошка легла на бок, а Жар села на небольшом расстоянии от неё спиной к Крылатому. Обе кошки вдруг будто потеплели друг к другу: это не казалось очевидным, но воин замечал, как перестают напрягаться их мышцы и теряется бдительный взгляд. Поэтому ещё он хотел наблюдать. Он был внимателен постоянно. — Сочувствую вашему коту, — говорила Жар, и её молодой, звонкий голосок наполнял каменные стены. — Накричал на Иву, подумать только! Она могла бы любого из своих так… — кошка поёжилась. — И всё же это не повод набрасываться на котов, — вздохнула Осеннецветик. — Крикливый так давно был частью племени. Что и говорить, он обо мне знал больше, чем все остальные вместе взятые… — Он сильно старый был? — вопрос нетактичный с её стороны, но глашатую не задел. Осеннецветик только кивнула. — Он уже много лун как старейшина. — Пусть небесные кошки дадут ему сохраниться в памяти земных, — тихо сказала Жар. — Старший небесный кот не даст забыть старика, — к удивлению Крылатого ответила Осеннецветик и, протянув лапу, похлопала по спине бродяжку. Пару секунд длилось тягостная, неловкая пауза. Крылатый смотрел на Осеннецветик — Жар смотрела на Осеннецветик — Осеннецветик смотрела на Жар. И тут она резко отдернула лапу в сторону, после чего пещера взорвалась удивлённо-восторженным взвизгом кошечки. — Ты тоже знаешь про небесных кошек! Осеннецветик отвела глаза. Она была смущена: Крылатый редко видел такое выражение на пёстрой мордочке глашатой, но догадался об этом. У него самого в голове крутился миллион вопросов. Что это вообще сейчас было?! Небесные кошки — кто они такие? Туманница говорила, что это вера некоторых бродяг. Но откуда может знать об этом глашатая племени Ветра? Жар повернулась боком к Крылатому, и он мог теперь видеть её не менее изумлённую мордочку. — Знаю, — выдохнула Осеннецветик после паузы, пока рой незваных и самых разнообразных вопросов клубился вокруг слишком маленькой для их переваривания головы Крылатого. Он бы задал их глашатой — все до единого — прямо сейчас, но та поймала его взгляд. Кот понял: не сейчас. И он повиновался, хотя не мог осознать. Крылатый просто продолжал слушать. — Я не знала, что племенные тоже верят в них, — продолжала верещать тем временем Жар. Она больше не робела, напротив, раскрепостилась до последней степени, чуть ли не прыгая вокруг Осеннецветик. Та покачала головой. — Нет, племенные имеют немного другую веру, — поправила она, продолжая поглядывать на Крылатого, и вздохнула. — Откуда ты знаешь? Расскажи! Ты была бродягой? Какой вариант легенды тебе рассказывали? Про семерых или девятерых? Джереми говорил мне, что есть много вариаций, — после всего этого залпа вопросов Осеннецветик помолчала немного. Крылатый видел: она не хочет отвечать на вопросы бродяжки. Странно было замечать это в глашатой, но короткий разговор её и Жар уже навязал тучу вопросов, так что он задал один из них — не Осеннецветик, а её собеседнице. — Что это за небесные кошки? Туманница тоже о них рассказывала. — Небесные кошки — это такие коты, живущие на небе. Они приглядывают за земными, — с готовностью кошечка повернулась к третьему участнику беседы, и теперь он полностью видел её воодушевленную мордашку. — Есть старший небесный кот — он охраняет стариков. Есть ещё самая младшая небесная кошечка — она помогает котятам. Ещё пятеро котов тоже охраняют разных земных… вроде обычных котов, матерей и… ещё кого-то. Я забыла, — Жар посмотрела на Осеннецветик, и Крылатый тоже взглянул на глашатую. Та сидела неподвижно, однако смотрела на коричнево-золотистую кошечку внимательно, будто силилась вспомнить. Что? — Скажи, а откуда ты знаешь это всё? И Джереми. Как он с тобой связан? — спросила она. Крылатый навострил уши вновь: Жар быстро позабыла о нём, а может, просто утратила интерес. — Я… не должна вам так много рассказывать, — вдруг сказала Жар и замолчала. — Почему? — Джереми сказал, опасно раскрывать чужим котам слишком много информации о себе. Кстати, меня, наверное, хватились? Я пойду потихоньку. И кошечка резво поднялась с подстилки. Посмотрев на Ветряных ещё раз с подозрением и нескрываемым интересом, она всё же вздохнула, кивнула и исчезла в каменном туннеле. Крылатый проводил её двуцветный хвост взглядом. Он посмотрел на Осеннецветик — та смотрела на выход долго, не моргая, и воин боялся даже предположить, что творится у неё в голове. Отчего её так заинтересовал друг Туманницы и эта непонятно как связанная с ним кошка? Откуда она знает о вере бродяг? Он смотрел то на неё, то на стены пещеры, то на тот уголок, где Цветинка тихо рассказывала Уткохвосту про пользу упражнений, то на Мышеуску, что перебрала все травы и теперь смешивала какое-то лекарство. Когда он наконец открыл рот, Осеннецветик быстро перебила его не начатый вопрос. — Я не готова ещё говорить с тобой об этом. Пока не разузнаю точнее, — сказала она тем тоном, не терпящим возражений, какой был присущ и ей, и котам вроде Ветрохвоста или Легкокрылки. Она продолжила: — У меня есть одна действительно безумная догадка насчёт этой малышки, но племени она не касается, только меня лично. Пожалуйста, не проси меня рассказать об этом. Пока. — Хорошо, — выдохнул кот и встал. Он отряхнул с себя пылинки и налипшие кусочки мха. Должно быть, снаружи начинается бдение: лучи, смотрящие в отверстие скалы, сменили свой цвет на золотисто-оранжевый и падали теперь куда более косо. Вечер. Он засиделся здесь. Крылатый посмотрел на силуэт Цветинки, едва видимый там, в глубине пещеры. Надо бы помириться с ней, но вопросы и размышления съедали все мысли, поэтому он решил немного повременить. Простившись с Осеннецветик и Мышеуской, он вылез наружу — туда, где предзакатное солнце освещало поляну, бродяги принимались за ужин, а племенные собирались небольшими кучками у тела. Крылатый ощущал в себе потребность кому-то рассказать всё, что узнал, услышал, увидел и придумал. Жизнь слишком запутана, чтобы разбираться самому. Он бы сказал Цветинке — но она была и так занята, к тому же обижена. Был ещё брат — но Завитой сейчас на нервах. А ещё был Рассвет, и именно он по странному стечению обстоятельств сидел сейчас в камнях. Кот подошёл ближе, поздоровался, сел. Он думал, рассказать ли Рассвету обо всём подозрительном, о том, как он пытался найти мотивы бродяг, о том, как обижали Цветинку и, конечно, о странном разговоре Осеннецветик с Жар. Он пытался подобрать слова, чтобы мягко свести разговор к этому, но Рассвет догадался сам. — Выглядишь так, как будто тебя что-то тревожит. Не хочешь поделиться? — спросил он, и Крылатый поддался этой дружеской фразе, отметая последние сомнения. Рассвет может помочь. Или, по крайней мере, выслушать и понять. — На самом деле есть то, что хотелось бы с кем-то обсудить.