trouble

Намджун влетает в гараж, бросив мотоцикл прямо у входа. Застаёт Сокджина в темноте и в полуобморочном состоянии, нервно выпивавшего пятую по счёту чашку ромашкового чая. «Он серьёзно думает, что это успокаивает?» – пронеслось в голове у старшего. – Полицейская машина стоит у ближайшего дома, они допрашивают жителей. – Джун включает свет, выхватывает у Джина чашку и бросает в раковину. Толкает его на диван, бежит к холодильнику, достаёт оттуда две бутылки пива, одну открывает и вручает в руки младшему. – Значит так, говорить буду я, тебе остаётся только поддакивать и вести себя максимально естественно. Не импровизируй, говори отдалённую правду, дави на жалость уставшего студента. Если начнут переходить на щепетильные темы, а ты будешь осознавать, что не выкручиваешься, сразу заявляй о правах неприкосновенности и молчания. Всё понял? Сокджин?! – Д-да, понял… – у Кима в голове каша, но из всего сказанного он уловил одну очень важную вещь – говорить будет Намджун. Темнота за окном только сильнее пугала. На улице послышались шаги и голоса. Джин съёжился на диване, пытаясь принять, что не наесть естественную позу, но выходит из рук вон плохо, больше похоже на эмбриона. Хотя это научно объяснимо – когда человек чего-то боится, он пытается вернуть себя в то время, когда был в полной безопасности, а именно в утробе матери. Маленький сгусток на 95 процентов состоящий из воды, защищённый со всех сторон. Намджун же громко выдыхает, выпуская из лёгких весь оставшийся воздух, немного улыбается. То ли сам успокаивается, то ли разряжает раскалённую до предела обстановку. В дверь постучали. Ким бегло скидывает с плеч косуху, ловким движением открывает бутылку с помощью столешницы, крышку выкидывает куда-то в строну, рукой растрепывает волосы на голове, – расслабленность гонщика прекрасно дополнит образ растерянности и неуверенности. – Добрый вечер, господин Ким. – Относительно пожилой седовласый мужчина, которому только-только перевалило за пятьдесят, смазливо и натянуто улыбнулся. Прямо за ним стоял совсем молоденький лейтенант, внимательно рассматривавший ту часть гаража, которую ему мог позволить порог и косяк двери. – Полиция? Что-то случилось? – сценически оторопело отреагировал Намджун, для вида «отряхивая» рот от «множества» невидимых крошек. – Господин Ким, так получилось, что до полиции дошли слухи, якобы у вас в районе скрывается преступник, убивший сеульского гонщика До Кёнсу. – Сокджин задержал дыхание, чтобы не поперхнуться пивом. – Сразу предупреждаю, мы вас ни в чём не обвиняем, нам надо всего лишь допросить вас, как ныне живущего здесь гражданина. – Да-да, конечно, проходите! Извините за такой беспорядок, сами понимаете, выходной, никого не ждём, отдыхаем от тяжелой рабочей недели. – Намджун принялся кланяться и шире приоткрыл дверь, чтобы пропустить нежеланных гостей. – Чаю ромашкового, пшеничного? – Смею отказаться. – Протараторил мужчина, снимая с ног обувь. Паренёк последовал его примеру. – Наслышан о вас, господин Ким, все называют вас дерзким и грубым гонщиком, покорителем сеульских трасс, а вы оказались таким приветливым и добродушным человеком. – Таковым я являюсь только для соперников и врагов, а для обычных людей – простой парень с незаурядным характером. – Теперь уж Джин пытается не поперхнуться от смеха. Сокджин поднялся с дивана и поклонился. – Здравствуйте, господин… – начал было полицейский, не зная фамилии и имени незнакомца. – Ким Сокджин. – Подсказал юноша. – Господин Ким. Вы родственники? – мужчина достал с жилета небольшой блокнот и записал в нём адрес и две фамилии. – Однофамильцы. – Джун подставил два стула около столика, а сам уселся на диван, поставив пиво на пол. – Мы с Джин-ни давние друзья, вот он и приехал ко мне погостить. Лейтенант встрепенулся и наконец-то заговорил: – Так, получается, вы здесь не прописаны и не живёте? – Нет, он живёт в центре Сеула со своим младшим братом. Снимает квартиру, верно? – старший посмотрел на Джина, а потом виновато хихикнул. – Извините, привычка лидера. Постоянно отвечаю за всех. Вперёд, Джин-а. – Джун прав, я живу со своим братом в съёмной квартире, а сюда приехал на пару дней, погостить. – Погодите, так вы тот Ким Сокджин? Вашего брата зовут Ким Тэхён? – пожилой полицейский с подозрительностью взглянул на парня. – Верно. – Джин тяжко сглотнул и постарался сделать максимально непринуждённое лицо. – Он мне докладывал, что вы его допрашивали по поводу меня. – Тогда почему вы не сообщили о себе в полицию? Если допрашивали о вас, логично, что это не просто так. Простите, господин Ким, но мы вынуждены вас задержать, так как вы обвиняетесь в убийстве До Кёнсу. – Парниша встал со стула, доставая наручники. Сокджин начал понимать, что до истерики осталось каких-то несколько минут, но сразу старается себя успокоить. Правда, выходит как-то не очень. – Вы имеете право хранить молчание. Также имеете право на адвоката, попрошу вста… – Подожди, Хёнбин, не кипятись, у меня есть ещё пару вопросов, но… попрошу вас, Ким Намджун, покинуть комнату. Нам необходимо остаться наедине. – Мужчина стал смотреть ещё пристальнее, а от его миловидности не осталось и следа. Самое страшное, что может случиться – паника, поэтому Джин смело кивает и улыбается, заставляя Джуна не беспокоиться, но быть начеку. Только вот вид Намджуна говорит об обратном. Но он очень сдержанно кивает и не спеша уходит в свою комнату, которая находится во временном использовании Джина. Пока находится, пока его в тюрьму не посадили. – Итак, где вы были в момент убийства пострадавшего? – одной из самой хорошей и плодотворной практикой есть не что иное, как косить под дурачка. Значит так и сделаем. – Я не в курсе, когда его убили. – Как же, чёрт возьми, дрожит его голос и коленки. – Дата/Приблизительное время. – Хм-м, если я не ошибаюсь, то был со своим другом. Ну почему нельзя это оправдать как самозащита? Он же защищал друга, которому грозила смерть, вот он и… спас, блядский потрох. Полицейский младший хотел было что-то сказать, что старший мигом его перебил. Голос у него становился всё резче, ниже, пугающе. Всё, чего сейчас Сокджин хочет – оказаться в объятиях родителей, которые с лаской будут гладить по головке и приговаривать, что всё будет хорошо. Но нет, это жесткая реальность с примесью из боли и животного страха. Абьюз, в котором доминирует ебучая судьба, потешается, калечит, ломает и ебёт: грубо, грязно и непристойно, во всей позах. – У вас есть доказательства? Тут Сокджин растерялся. Как он докажет то, чего не было? А если они знают, что за друга он имеет в виду? Если они вызовут наряд к Чимину, чтобы допросить, а потом выяснится, что оба дали абсолютно разные показания? Так, вдох-выдох. Без паники. Всё исправимо. Ким бегает глазами по комнате и натыкается взглядом на бутылку, оставленную Джуном у дивана. – …Я тогда был пьян, ничего не помню. – Ловко, но предсказуемо. – Нам нужно знать, с кем именно вы были в тот вечер, чтобы внести показание в ваше досье, так как вы являетесь одним из подозреваемых в деле об убийстве До Кёнсу. – С Намджуном, он всё подтвердит. – Вот и должок за то, что он его спас, пусть помогает платить по счетам. И как бы сейчас не было совестливо, Сокджин старается держаться из-за всех сил. Обо всё подобном стоит думать в самую последнюю очередь. Полицейский потёр подбородок, не сводя глаз с парня. Он наверняка о чём-то подозревает. Он сузил глаза, перекатывая в руках фуражку. От него так и веет ужасом пойманных преступников. – Я знаю, что вы нечисты, господин Ким. Я вижу, как вы увиливаете от правды, советую вам сразу признаться во всём, и тогда вам смягчат приговор. Джин полоснул взглядом прикрытую дверь коридора, ведущего к комнате, где сидит Намджун. Нет, нет, нет. Не так, не сейчас. Телефон завибрировал от нового сообщения. Сокджин быстро посмотрел на экран, где было всего три слова: пистолет в диване. Старший полицейский проследил глазами за парнем и невероятно быстро встал, доставая из кобуры пистолет. Но Джин имеет хорошую реакцию, поэтому ещё быстрее нащупывает в проёме дивана ствол, перезаряжает и направляет на лоб мужчины. Что движет им в этот страшным момент, не понятно. Зато он теперь умеет пользоваться пистолетом и очень сноровисто им управляет. В эту же секунду выбегает Намджун, тоже с пушкой в руках. Он быстро притягивает к себе невнимательного и витающего в облаках лейтенанта, прижимает к себе спиной, приставляя дуло к виску. «Всем пиздец» – пронеслось в голове у Кима, и он снова попытался подавить приступ паники, и всё равно безуспешно. Стало просто невыносимо дышать, лёгкие будто бы заполнила вода. – Опусти пистолет, не делай глупостей, – спокойным голосом проговорил полицейский, переведя прицел на Намджуна. Джин крепче сжал ручку пистолета. Ещё раз убить за Джуна, ха, не в первый раз, как говорится. Пусть только рискнёт спустить курок, от его головы останется жуткое месиво. – Послушай сюда, приказывать здесь буду я. – Какой же у него сейчас тембр голоса... Джин ещё крепче сжал ручку, только уже от телесного напряжения. Костяшки на руках побелели, а корпус неприятно впился в кожу. – Брось пистолет ко мне в ноги, иначе я пристрелю твоего напарника. – Господин Ким, вам следует успоко... Намджун делает выстрел в потолок и снова наводит на висок парнишки. Сокджин боязливо вскрикивает и спускает одну слезу. Его лоб потеет, он начинает пошатываться, но всё ещё держит мужчина на мушке. – Хорошо-хорошо, только отпусти его. – Полицейский опускает руки, завоёвывая доверие хозяина гаража. Медленно опускает пистолет на пол и толкает ногой к Джуну. – И шокер, быстро. – Намджун быстро достаёт относительно свободной рукой пистолет лейтенанта и выкидывает его в другой конец кухни. После откидывает ногой пистолет старшего назад. – Джин-а, посмотри, там ещё есть полицейские? Сокджин! Джин очухается от лёгкого транса и отодвигает небольшую шторку, проверяя наличие других стражей порядка. Пусто, только одиноко стоящая машина. Он поворачивается и мотает головой. – Значит так, слушай сюда внимательно Бан Лимён, знаешь кто такой Ши Донхёк? – Намджун яростно облизывает губу и приказывает лейтенанту сесть на ближайший стул. В ответ короткое «да». – Тогда ты в курсе, что он из себя представляет. Скажу честно, я удивлён, что ты ещё служишь. В твоём возрасте пора идти на пенсию. Но я не об этом. Так вот, Донхёк мне поведал о твоём грязном прошлом и небольшом бонусе для меня. Её звали Суён, я прав? – когда Ким произнёс имя девушки, мужчина заметно задрожал. – Я знаю о тебе абсолютно всё, Ли-хён. Я же могу тебя так называть, мы вроде как подружились. – Это было очень давно. И я исправился после того случая. – Голос у полицейского не просто дрожит, он трясётся и приметно начинает ненавидеть Джуна. – Да, только ты не исправишь случившегося. Куда выбросил её тело? В канал? Все люди старого поколения такие предсказуемые… – Намджун откровенно играет с мужчиной, пока помощник с ужасом наблюдает за разворачивающейся картиной. – Знаешь, Донхёк сказал, что арестует тебя, если ты осмелишься появиться в участке. Я не знаю, что у вас там за тёрки, – Ким нюхает ствол пистолета, – мне как-то похуй. Но зато я знаю, что он может сделать, если ты рискнёшь пойти против меня и него. – Намджун кивнул в сторону почти бессознательного Джина, который бездвижно сидит на диване, уставившись на друга. – Что ты хочешь от меня? – видимо уже бывший полицейский немного собрался. – Я хочу, чтобы ты забыл о том, что произошло здесь, чтобы ты собрал манатки и свалил в другую страну, на другой материк. А если твоя гнилая душонка решит пойти против меня, то просто представь, какого будет твоей жене потерять мужа, а следом за ним и дочку, которая только-только окончила среднюю школу... Сейчас Сокджин понимает, что всё его тело полностью горит, как при высочайшей температуре. Он потеет, теряется, но ощущает ни страха, ни боли… что-то невероятно новое… и приятное. – У тебя есть ровно стуки, чтобы покинуть Корею вместе со своей семьёй, иначе я и моя банда придёт по души тех, кто тебе дорог. Мужчина пулей вылетает из дома и несётся, куда глаза глядят. Лишь бы успеть, лишь бы спасти, лишь бы не совершить ещё одну ошибку. – А теперь ты меня слушай. – Намджун обратился к парню. – Это адрес того, кого вы должны посадить как виновного. – Он протягивает завёрнутый лист в его руки. – В ближайшее время тебе придёт посылка с лживыми доказательствами, ты будешь должен отдать это Ши Донхёку, как подарок от меня за его бесценную помощь. – Лейтенант со страхом закивал и ринулся к двери. – И да, малыш… Через неделю, чтобы твоего духа не было в Сеуле. Усёк? – Д-да, мистер Ким… – отвечает он и быстро садится в машину, которая с визгом рванула прочь. Сокджин инстинктивно вскакивает от такого громкого звука за последние слишком тихие минуты. Заметно пошатываясь, проходит к холодильнику, откуда достает бутылку воды. Чувство жажды смешивается с возбуждением. Намджун неторопливо подходит к двери, чтобы закрыть её за несносными стражами порядка. Разворачивается. – Всё это ты узнал за те три минуты, пока они меня допрашивали? – Джин открыл бутылку и посмотрел на Кима. – Нет, – Джун усмехнулся и сузил глаза, наблюдая за действиями друга. – Я заранее знал, кто приедет сюда. А как всем известно, шкаф каждого человека полон скелетов, мне просто повезло, что скелеты ещё свеженькие. – Это было… круто. – Сокджин сделал глоток, смотря прямо в глаза Джуну. – Ты был крутым. Но Намджун молчит, всё ещё наблюдает. И знаете, как бывает? В голове сидит кто-то и управляет твоим телом в непривычные для тебя ситуации, вот именно это сейчас и происходит в голове Джина. Он неторопливо опускает бутылку и не спеша выливает воду себе на шею, на грудь. Вода пусть и ледяная, только ни капли не бодрит. Лишь обнажает возбуждённые соски, проглядывающие сквозь мокрую ткань тёмно-фиолетовой футболки. Облизывается. Томно и медленно дышит, наслаждаясь загипнотизированным наблюдателем. Нащупывает в кармане пачку сигарет, достаёт. Вытягивает последнюю сигарету, пачку сминает и бросает куда-то в сторону, закуривает. Втягивает прямо в комнате, которая до краёв заполнена пугающим напряжением. Адово не просто курить, а дышать, но контролировать себя получается всё труднее и безуспешнее. – Я ненавижу, когда кто-то курит около меня… – шепчет Намджун, смотря сквозь душу. – И что произойдёт, если я всё же попробую сделать это?.. – с вызовом отвечает Сокджин, делая акцент на откровенный сарказм. Старший ухмыляется и тихо двигается в сторону Джина. Вгрызается в пухлые, горящие губы до крови, ловит своим ртом дым, глотает. Кусает язык, облизывает, потом засасывает губы, пока младший еле слышно стонет. Но не останавливает его, наоборот сильнее жмётся. Тушит сигарету об столешницу, на которую его благополучно сажают, раздвигают ноги и пристраиваются поудобнее. Руками лицо держит, а в ответ такая же грубая нежность. Сокджин сладкий, у него невероятная энергия, которой Намджун просто давится, в которой теряется, которую желает прочувствовать каждой клеткой своего тела. Он прислоняется ближе, хотя места уже просто нет, его футболка тоже становится мокрой и в слюнях. Сам себя не ощущает в теле, только утробный рык и наслаждение стонами Джина. Он просто потерялся во времени от постоянных спазмов по всему тему. Температура внутри скачет от нуля и до ста. Намджун с огромной силой заставляет себя отлипнуть и хотя бы дать возможность организму получить самую малую долю кислорода. Сокджин мычит от недовольства. Смотрит. – Ты как любишь: медленно и нежно или грубо и больно? – Ким глубоко дышит и отходит к назад. – Мне плевать, просто дай мне это. – Джин спрыгивает со столешницы и идет за… другом ли? Намджун садится на диван, расставив ноги шире, и берёт со стола пистолет и ставит его около своего паха дулом вверх. – Соси. – Сокджин ахуевает, но всё равно идёт за старшим, садится на колени. – Сними с себя всё. – Тяжело просит он с приоткрытым ртом, будто сам на грани потери сознания. – Младший послушно освобождает тело от мокрой одежды, оставаясь в одних трусах, через которые не трудно заметить свинцовый стояк. Садится на колени, задевая ту самую бутылку с пивом. Намджун рвёт на себе подол футболки и завязывает глаза Кима. Он вопросов не задаёт, покорно повинуется и начинает сам себя бояться за такую податливость. Потом всё же обхватывает губами ствол, морщась от его холодного корпуса и острых краёв, но заглатывает глубоко, по самые гланды. Пускает несколько слезинок и пытается игнорировать рвотные позывы, ведь он смотрит, точно смотрит и оскаливается. Почему-то от происходящего всё теряет краски и одновременно насыщается. Становится каким-то безжизненным и одновременно обыденным и родным, словно так должно быть всегда. Намджун смотрит на то, как его маленький зверёк давится стволом, и сам тужится от того, как сильно ткань джинс стягивает орган. Джин такой беззащитный, тихий и чувствительный, но когда дело доходит до секса раскрывается, точно самый редкий и самый чудесный цветок. В тихом омуте. У него дрожит всё тело, но не от холода, а от ожидания, растянутого до предела и страха. И как же, блять, охуенно за этим наблюдать: как он обхватывает ручку, нарочно касаясь старшего, как захлёбывается слюной и кровью от прокусанной губы и порезанного краями корпусом горла. Сокджин просто впитывает азарт, исходящий от Намджуна. Ему чертовски больно, но он терпит, продолжает грязно сосать. Но к его счастью Джун его останавливает, благодарно целуя в руки, в щёки, в лоб, в губы, в нос. Поднимает с пола и аккуратно укладывает на диван. Сам раздевается до боксёров, запачканных собственной секрецией. – Я так хочу тебя, Намджун… – жалобно шепчет Джин, пытаясь подсмотреть за ним через ткань, но выходит тщетно. – Потерпи немного. Осталось совсем немного, детка. – Отвечает Джун и стягивает с младшего трусы. Молчит. Любуется? Осуждает? Хотя как можно осуждать после произошедшего. – Какой прекрасный. – Что именно, блять? Идеально выбритый лобок или член, молебно истекающий в нужде ощутить хоть что-нибудь? Громкий стон пронзил комнату, когда Намджун засунул в рот его плоть. Помогает рукой, неторопливо водя синхронно с головой. Он в шоке от того, насколько Джин вкусный, насколько особенный во всех пониманиях. Блять, он мечтал его попробовать с самой первой встречи. Мечтал доминировать над ним, слушать мольбу о продолжении и благодарные крики в конце. Неужели это всё осуществимо? Чувствуя, как сильно Сокджин сжимает ноги, Намджун решает остановиться. Хватит тащиться, пора переходить к тому, к чему всё шло с самой первой гонки, с первого прикосновения, с первой поездки на мотоцикле. Ким ловко переворачивает младшего на живот. – Кричи, если больно. – Говорит Джун и облизывает два пальца, которые мигом отправляются в задницу. Джин двигается вперёд, издавая толи стон, толи крик боли. Хватается руками за подлокотник и извивается. Видимо от удовольствия. Сразу третий палец. – О боже! – вскрикивает Сокджин. – Он тут не поможет, Джин-ни. – Гонщик ещё пару минут растягивал своего партнёра, пока снова не потерял рассудок. – Ещё один мой каприз, детка, и я обещаю, ты получишь самый яркий оргазм в своей жизни. К очку приставили что-то холодное и слизкое, но в тоже время жёсткое. Снова пистолет. Намджун вставил его резко, ловил ушами вопли младшего, сам внутри орал как раненый койот. Но продолжал вводить оружие, выкручивать и снова вводил. Джин забыл собственное имя, дату рождения, любимый цвет, всё, что он видит перед собой – темнота, свет перекрыли дурацкой тряпкой. Возможно это и к лучшему, потому что если бы он сейчас увидел всё со стороны, насколько грязно и горячо это выглядит, то быстро кончил, как последний извращенец. Ему неприятно, но он ловит кайф просто от того, что сейчас происходит. От такого сумасшедшего, дерзкого Джуна и уже вымотавшегося от постоянных криков себя. Голос почти сел, но он всё равно продолжает кричать, потому что знает, что Намджун не остановится. Более того, Сокджин и не хочет, чтобы тот останавливался. – Ты такой сексуальный, детка. – Заявляет Ким и высовывает пистолет, наслаждаясь растянутой и красной дырочкой, из которой текут капли крови. Отбрасывает оружие и стягивает с себя боксёры. Проводит пальцами по пояснице и выше по позвоночнику, из-за чего Джин выгибается дугой. Смотрит на медовую кожу, на широчайшие плечи, на вспотевшую шею, на растрепанные волосы, на трясущиеся пальцы, вцепившиеся в обивку дивана. Это заводит сильнее некуда. Входит он медленно, упиваясь его узостью даже после ствола пистолета. Сокджин мягко стонет, теперь уже самостоятельно насаживаясь на орган. Слишком хорошо. Слишком сильно хочется просить о большем, хотя сам не осознаёт, что просит. Ощущение несравнимое не с чем. Может быть, это похоже на космический полёт без подготовки, может на самую первую любвь. Но нет, с ней такого не было. И дело даже не в том, что теперь он снизу, тут всё завязано на контакте с партнёром. Намджун приподнимает его, прижимает к себе, обхватывает за талию, засовывает свои пальцы ему в рот, пытается целовать. Выходит плохо, но это не важно. Большую роль играют чувства между ними. Оба понимают, что эмоции искренние, чистые и натуральные. Никакой симуляции, только здесь и сейчас. Только быстро и глубоко, только грубо и сильно, только ласково и нежно, только осторожно и с любовью. – Я так люблю тебя, детка. – Постоянно повторяет Намджун. – Мне так мало тебя сейчас, хотя ты заполняешь каждую часть меня. Ты стал всем для меня, после того, как я в первый раз посмотрел в твои глаза. – Я… – запыхается Сокджин, когд а старший меняет позу. – Хочу чаще ощущать тебя в себе. Мне не хватает воздуха, но ты его заменяешь. Спасибо… А-ах! Боже, да! Ещё! Позы менялись каждые три минуты. Каждому мало, каждому много друг дуга. Все теряли и голову и здравый смысл, потому что тяжело соображать, когда внутри не просто порхают бабочки, а самые настоящие монстры, заставляющие орать от удовольствия обоих. Захлёбываться ощущением свободы и в то же время вековой заточённостью друг в друге. Джун снимает повязку с Джина и видит слёзы в волшебных глазах, в них прячется целая вселенная: разноцветная, бесконечная, в которой рябит от всех переживаемых эмоций. Вдыхает его так глубоко, что касается души. А младший видит безумные, с драконьим разрезом, глаза, полные любви. Они постоянно целовались, рвали губы в клочья, вырывали волосы, но продолжали освещать своей страстью комнату, которую она до основания впитала в себя. Голова идёт кругом, когда сперма смешивается с кровью, слюнями и слезами. Намджун вбивается в Кима с диким и умалишённым рёвом. Он не солгал, когда сказал, что Сокджин испытает самый яркий оргазм в своей жизни. Он получил даже больше.