Curiosity is not a vice

Рома может и не жалеет ни о чем, а вот Илья… Внутри Кутепова идет настоящая битва между чувствами и разумом. Он уже миллион раз успел возненавидеть сам себя за то, что повелся на Ромину провокацию. И если молчать о своих чувствах, довольствуясь лишь редкими, ничего незначащими прикосновениями, было трудно, то сейчас все стало просто невыносимо. Теперь, когда Илья знает каково это — дотрагиваться до Ромы не вскользь, как раньше, а совершенно с определенными желаниями, ласкать его, ощущая тепло его кожи, чувствовать ответную реакцию, но при всем этом четко понимать, что для самого Ромы во всем этом нет ничего, кроме обычной треклятой физиологии и, может быть, капельки любопытства — жизнь Ильи со всеми ее принципами и установками, летит в тар-тарары со сверхзвуковой скоростью. Если бы было возможно, то Илья не задумываясь ни на секунду отмотал бы назад, стерев всю эту безумную неделю из памяти. Потому что сам уже никогда не сможет забыть сладкий вкус Роминых губ, жар его тела, глухие стоны, так ласкающие слух. Но… «неделя строгого режима» закончилась, и Илья уверен, что все это безумие тоже прекратится, как только они покинут расположение базы. Он почти не сомневается, что оказавшись дома, в привычной обстановке, где уже не будет так сильно ощущаться прессинг изнурительных тренировок, Рома тут же выкинет из головы все, что они вытворяли, оказываясь наедине в редкие «неподнадзорные» моменты. Просто потому что. Ведь это же не Рома был в него влюблен еще с Академии. Не Рома проводил бессонные ночи в попытках выкинуть из головы безумные, несбыточные мечты. Хотя именно Рома и стал инициатором их постельных «недоотношений», но, Илья уверен, всему виной всего лишь острое любопытство, подогретое неожиданным открытием о чувствах друга и острой необходимостью сбросить напряжение любым способом. Для себя Кутепов находит единственно правильный выбор — вернуть все в прежнее русло, как прежде, до пресловутой вечеринки и, последовавшей за ней каторжной расплаты, в виде семидневного отлучения от внешнего мира под строгим тренерским надзором, как бы это и не было трудно! Он держится пару недель. Максимально дистанцируется от Ромы, всеми силами стараясь не оказываться с ним наедине. Худо-бедно ему это удается, хотя безумное желание снова стиснуть Рому в крепких объятьях, наплевав на все остальное, просто сводит его с ума, не давая в нужной степени сконцентрироваться на тренировках и играх. Да еще Ромины взгляды — тяжелые, исподлобья, с немыми вопросами — которые он постоянно ловит на себе, нисколько не помогают в обретении эмоционального равновесия, к коему Илья так упорно стремится все это время. Рома его ловит после очередного домашнего матча. На стоянке почти пусто, кроме их машин еще пара-тройка автомобилей кого-то из тренерского штаба и, возможно, из ребят. — Что с тобой? — Рома крепко держит его за руку, не давая открыть дверцу машины. — Все в порядке, — Илья вздыхает и, наконец, поднимает на Рому усталый взгляд. — Мне так не кажется. Рома ослабляет хватку на запястье, тянется второй рукой к шее, чуть ощутимо ведет по ней кончиками пальцев, потом обхватывает сильнее, пытаясь заставить Илью наклониться ниже. — Нет, Ром… Кутепов перехватывает его руку и уверенно, как ему кажется, отстраняет его от себя. — Блять, Кутеп, что происходит? Рома в полном замешательстве. Он непонимающе смотрит на друга, всем своим видом демонстрируя, что ждет ответа. — Ром, не надо нам больше… Чего там «не надо» Илья не договаривает, надеясь, что Рома итак все поймет. И Рома понимает — на его лице в течении нескольких секунд проскальзывает множество самых разнообразных эмоций: от удивления и неверия до злости и обреченности. — Ром… — Что???? — Рома почти кричит, хватая Илью за плечи и сильно встряхивая, — Что?! Наигрался? Надоело? Их начинающуюся ссору прерывает отдаленный гул шагов. Рома отпускает Илью и шипит: — Не здесь. Езжай за мной. Зобнин, не оборачиваясь, идет к своему автомобилю, садится, сильно хлопая дверцей, заводит движок и трогается с места, ни минуты не сомневаясь, что Илья последует за ним. Какое-то время они едут привычным маршрутом, пока Рома не сворачивает куда-то во дворы. Он останавливается у ничем не примечательной серой многоэтажки и глушит мотор. Илья паркуется рядом. Зобнин, так же, не оборачиваясь, идет к подъезду, пару секунд ждет, когда Илья догонит его и привычным движением набирает код. Они молча, не глядя друг на друга, поднимаются в лифте на седьмой этаж, оказываются около квартиры, которую Рома отпирает своими ключами. Он пропускает Илью вперед, потом заходит сам, закрывая за собой дверь. — Ну, — Рома разворачивается к Илье, когда они оказываются в комнате, и сверлит его тяжелым взглядом, — Я жду объяснений. — Каких, Ром… Илья выглядит растерянно, и Роме на миг становится даже не по себе от собственного напора. Но желание расставить все точки над «i» берут верх. — Каких? Я что, уже даже слов не достоин? — Зобнин сжимает кулаки, тяжело сглатывает и продолжает уже совсем в другой тональности: — Блять, Илюх, чувствую себя брошенной малолеткой… и знаешь что? Мне совсем это чувство не нравится… — Не знал, что для тебя это имеет значение. — Илья, наконец, поднимает на Рому глаза, — Думал, что тебе будет все равно… Уголки губ неуверенно ползут вверх, чуть подрагивая, а руки уже сами притягивают напряженное тело, обнимая, поглаживают спину, заставляя расслабиться. — Думал он… тоже мне, великий мыслитель. — Ворчит Рома, уткнувшись в кутеповское плечо, — А спросить меня не судьба? — И что бы ты ответил? — Илья продолжает мягко поглаживать Ромину спину, — Мне просто по кайфу, не парься… — Он чуть отодвигается от Ромы, заглядывая ему в глаза, — Мне этого мало, Ром. Мне не нужно только твое тело. Мне нужен ты весь, твои чувства… а если их нет, то лучше уж вообще ничего… — А еще меня максималистом называл, — Рома коротко мажет губами по подбородку Ильи, снова прижимаясь к нему всем телом, — Ну, тогда забирай всего, со всеми потрохами и прочими приложениями. — Ром… — Прости, Илюх, не умею я про чувства, но если тебе все так необходимо говорить словами, то… чувства тоже имеются… Рома тянется к губам Кутепова и, наконец, получает долгожданный приз. Илья целует глубоко, чувственно, заставляя тело Ромы подрагивать от нетерпения. Он сам уже почти на пределе, но сдерживается, не желая торопить события. Ему хочется как можно дольше продлить эту сладкую муку, полностью растворяясь в ответных действиях Ромы. — Брошенная малолетка, говоришь? Илья смотрит чуть насмешливо и просто млеет от одного вида того, как Ромино лицо вновь принимает обиженное выражение. — Издеваешься? А я серьезно испытал на себе все прелести того, когда ты уже решил, что будет любовь, свадьба и дети, а на самом деле, тебе предложили все лишь отсосать. Последние слова почти тонут в их общем громком смехе. — Предложили отсосать? — Переспрашивает Кутепов, отсмеявшись, — Как думаешь, мне стоит извиниться? — Он перехватывает ошалевший Ромин взгляд и заключает: — Я думаю, что да…