***
— Ты знаешь, мне и так нравится. Подумаешь, волосы. Отрастут, — как можно непринужденнее сказал Мэйви, поправив свою красную шапку. Ванечка смотрел на него, не зная, что ответить на всё то, что он услышал. Вся эта история казалась ему нереальной. Как это так вообще: милиционер, человек в форме, тот, кто должен грудью закрыть тебя от опасности, взял и побрил ни в чем неповинного мальчишку смеха ради? У Ванечки просто-напросто в голове всё это не укладывалось, но, видимо, пришла пора снимать розовые очки. — Эй, — Ванечка закинул руку Мэйви на плечо, — все хорошо будет. Слышишь? Тот улыбнулся в ответ и кивнул. Не особо убедительно, но все же тот факт, что он сохранял хотя бы мало-мальский позитивный настрой, Ванечку очень радовал. — Привет! — потрепав Даньку по голове, поздоровался взявшийся из ниоткуда Рудбой. Он обошёл скамейку, встав прямо перед ними и, как всегда, достал из кармана пачку сигарет. Закурил, слегка поморщился, глядя на солнце, и натянул на нос очки. За его спиной, приближаясь к скамейке, неспешно шагали ещё ребята: Малая, которая о чём-то спорила с Ромой, а тот улыбался, пытаясь ей что-то объяснить, Слава, укутанный шарфом почти до глаз, и ещё парочка девочек, которых Ванечка до этого никогда не видел. — Ну привет, Особенный, — язвительно добавил Рудбой, наконец, обратив внимание на сидящего рядом с Мэйви Светло. — Привет, — спокойно ответил Ванечка, глядя парню прямо в глаза. Даня перевёл взгляд с одного на второго, буквально чувствуя напряжение, повисшее в воздухе, и решил немного разрядить обстановку, так как находиться между двух огней такое себе удовольствие. Он откашлялся и обратился к Рудбою: — Смотри, какую мне книжку Ванечка подарил. Помнишь, ты мне советовал прочи… — Что, папкины вещи растрачиваешь? — резко отозвался Руд, продолжая взглядом просверливать Светло. Глядя на недобрую ухмылку, больше похожую на какой-то оскал, Мэйви растерянно спрятал книгу за пазуху, чувствуя себя крайне некомфортно. Толпа, которую привёл за собой Рудбой, обступила их с разных сторон, и из всех подошедших с Ванечкой поздоровался только Слава. Светло тут же поднялся, руку ему пожал, ощущая какую-никакую поддержку. В Мэйви он, конечно, тоже не сомневался, но, зная его связь с Рудбоем, было бы глупо ставить его перед выбором. — Еще что-нибудь добавишь? — все так же спокойно спросил Светло, обращаясь к Руду. — Тебе что-то не нравится? — продолжал издеваться Рудбой, — Простите-извините, меня же манерам-то не научили. И общаться с людьми из высшего общества тоже, но ты же у нас Особенный, может просветишь? — Руд, не надо… — начал было Мэйви, но тот резко вскинул руку, давая понять, что Дане сейчас лучше замолчать. Ванечка глянул на Славу, стоящего рядом с ним, тот едва заметно кивнул, и Светло смело подошёл к Рудбою практически вплотную, а затем, глядя на него снизу вверх, тихо сказал: — Мне очень жаль, что мои слова тебя задели. Извини меня. Но если ты думаешь, что я не могу за себя постоять, ты ошибаешься. Послышался Дашкин смешок. Мэйви поднялся со скамейки, но Рома его удержал, оттащив за рукав подальше от этих двух. Рудбой какое-то время всматривался в Ванечкино лицо, усмехнулся и, наклонившись к его уху, прошептал: — И что ты мне сделаешь? — Светло почувствовал, как по коже побежали мурашки от ощущения такой близости, — Папочке пожалуешься? Так я дам тебе повод. Светло не сразу понял, что произошло. Осознание догнало его много позже, вместе с острой болью. Когда зубы Рудбоя с силой сомкнулись на мочке его уха, Ванечка даже не шелохнулся. Рука едва заметно дёрнулась, ладони сжались в кулаки, от чего ногти впились в мягкую кожу на ладонях, но он даже с места не сдвинулся. На лице ни один мускул не дрогнул, даже не смотря на боль. Когда Рудбой отстранился, Ванечка уже потерял представление о том, сколько времени всё это продолжалось и где он вообще находился. Светло какое-то время смотрел прямо перед собой, вперившись невидящим взглядом куда-то Рудбою в плечо, а затем уверенно поднял голову и снова заглянул ему в лицо. Когда они столкнулись взглядами, находясь друг от друга буквально на расстоянии выдоха, вокруг сразу стало как-то жарко. Тесно. Будто они снова стояли в том злосчастном закутке, когда Рудбой спас его от погони, только на этот раз ощущения были иными. Ванечка не злился, не боялся. Он просто был под каким-то странным впечатлением от всего произошедшего. То, что сейчас произошло, вызывало странные и смешанные чувства. Он никогда ни с кем не конфликтовал до этого. Не дрался и не выяснял отношения с помощью физического насилия, но, как минимум, он был свидетелем подобных ситуаций. И то, какой именно способ Рудбой выбрал для демонстрации силы, Светло немного ошарашил, потому что он так и не понял, чего именно тот хотел этим от него добиться. Лучше бы он ударил его! Но нет же, нет. Ванечка смотрел Рудбою в глаза, ощущая как разрасталась боль в области уха, постепенно сползая вниз к шее, и просто не мог слов подобрать, чтобы сказать хоть что-то. Затянувшаяся пауза в этот момент показалось вечностью. Рудбой, кажется, тоже потерялся, смотрел в тёмные глаза напротив, не мигая, и всем нутром ощущал, как в эту самую блядскую минуту проваливается в них. Он не ожидал, что этот, казалось бы хрупкий домашний мальчик, окажется таким сильным, может не физически, но морально точно. Руд нервно облизнул губы и первым отвел взгляд, развернувшись к друзьям, пока Ванечка продолжал стоять на своём месте, словно вкопанный, глядя ему в спину. Слава подступил к Ванечке со спины и одобрительно похлопал ему по плечу. — Ты молодец. Светло едва заметно вздрогнул, будто в себя пришёл. Развернулся круто, посмотрел на Славу и молча пошёл куда глаза глядят. Его пошатывало слегка, а перед глазами по-прежнему были серые холодные глаза с голубой дужкой по краю. — Эй, Фаллен, завтра на Сенной, в пять! — крикнули ему вслед. Ванечка остановился, развернулся медленно и брови нахмурил, глядя на Рудбоя. — Это ты мне? — Тебе, тебе… — ответил тот и, кивнув остальным в сторону перехода, направился в противоположную от Светло сторону. Ванечка стоял, глядя ему в спину и ничего не понимая. Он только что пытался его покалечить, но ради чего? Чтобы потом позвать куда-то? Или все это только начало? Мэйви улыбнулся, махнув Ванечке рукой на прощание, и побежал вслед за Рудом. — Как думаешь, придёт? Или испугается? — Думаю, придёт, — закуривая, ответил Рудбой. Он снова обернулся, глядя, как Ванечка медленно побрёл к остановке. — А почему ты его Фалленом назвать решил? — спросил Мертвец, спускаясь в трубу. — Ну, от цивила к хиппи, нихуево так, да? — Совсем испортишь мальчишку… — усмехнулся Рома.Часть 13
16 апреля 2020 г. в 13:04
Куда бы ты пошел, если с тобой случилось несчастье? В родительский дом? А если его нет? Мэйви вышел из отделения и побежал. Без оглядки, как можно дальше. Глаза застилала пелена из слёз, но он не собирался плакать. Он сильный. Ноги сами привели его в знакомое и до боли родное место. К дому, в котором он раньше жил, к дому, где по-прежнему жила его мама. Мэйви постоял у парадной, переминаясь с ноги на ногу, не в силах просто зайти и постучать. Он знал, что там не нужен. Знал, что его там не ждут.
С трудом проглотив образовавшейся в горле ком, Даня двинулся дальше. По грязному, серому проспекту, ближе к центру, в место, где ему всегда были рады и любили как родного — в квартиру Рудбоя.
Даня прижался щекой к двери по привычке — он всегда так делал. Вдруг хозяин квартиры не один, не хотелось мешать своими неожиданными визитами. Не расслышав ни звука, он тихонько постучал. Руд открыл дверь практически сразу. Сонный, лохматый. В каких-то домашних растянутых шортах и сигаретой в зубах. Увидев Мэйви, он тут же расплылся в улыбке и, распахнув дверь пошире, впустил его внутрь, а сам отправился на кухню.
— Дань, где пропадал-то столько дней? — Рудбой уселся на табуретку и пододвинул пепельницу поближе, — я потерял тебя.
— Да меня это, — Мэйви запнулся будто на полуслове, копошась со шнурками, — приняли меня в общем…
— М-м, — Рудбой упёрся подбородком в большой палец, — за что? Что произошло?
В ответ — молчание. Даня старательно пытался разобраться со шнурками, взгляд пряча. Рудбой уже даже нервничать начал, так как Мэйви был из тех, кто обычно скидывал с себя обувь, даже не развязывая, едва заходя в квартиру.
Даня, наконец, поднялся и прошёл на кухню, молча, так ни разу на Руда и не взглянув. Уселся на подоконник, прижал колени к груди и обхватил их руками.
— Так и будешь молчать? — пытливо спросил Рудбой, ещё раз затянулся и, затушив сигарету, выдохнул дым.
Даня вперился взглядом в свои коленки и продолжал молчать, что вызывало еще большую тревогу. Рудбой не мог вспомнить момента, чтобы Даня что-то от него утаивал: он всегда был первым, кто узнавал и о его подвигах, и о проёбах. Сейчас он был похож на нашкодившего школьника, пришедшего домой и не знающего, как рассказать отцу, что его вызвали в школу. Неужели опять начал воровать? Рудбой поднялся с табуретки, подошёл к Мэйви почти вплотную и сразу же заметил, что у него глаза на мокром месте. Губа нижняя слегка подрагивала, пока Даня руки заламывал с такой силой, что костяшки белели. Рудбой легонько погладил его по голове, на что Даня резко дернулся, а затем, психанув, сорвал с себя шапку, швырнул ее на подоконник и уткнулся лицом в ладони. Рудбой шумно сглотнул, глядя на его бритую голову, не в силах даже слова вымолвить. Данины плечи содрогались от беззвучных рыданий, а Рудбой не знал, чем ему помочь и как поддержать. От этого, конечно, никто не застрахован, но он же ребёнок совсем. Его ребёнок…
— Они тебя били?
— Лучше бы били. Ты же видишь, что они со мной сделали, — проскулил Даня в ладони.
У Рудбоя в глазах так и стояла картина, как красивые, блестящие кудряшки Мэйви падали на пол, как смеялся в ответ мусор, заставляя его же их убирать и складывать в ведро. Ему казалось, будто прямо сейчас, в эту блядскую секунду, он слышал, как жужжит проклятая электробритва, настолько реалистично, что аж зубы сводило. Рудбой зарычал, со злостью пнул стоящий рядом табурет, а затем с силой прижал к груди Мэйви, который, вцепившись в его руки, обмяк, продолжая лить слезы. Внутри все ныло, чувство вины съедало изнутри из-за того, что он не смог его защитить. Глаза предательски щипало, но плакать было нельзя. Рудбой должен оставаться сильным, чтобы впредь не допустить подобного.