Дракон и солнце 2. Снег к снегу

Дрогон снизился и бережно опустился на стену Штормового Предела. Хозяйственно потоптался лапами и удовлетворенно кивнул, отмечая, что стена и не думает подаваться под его немалым весом. - Какая толстенькая, - басовито промурлыкал он и почесался унизанной шипами челюстью о серые камни. - Не царапай имущество, - хихикнула Дени и помахала рукой страже, неуверенно приближавшейся к визитерам с обеих сторон. - Она зачарована, - проворчал Дрогон, - долго пришлось бы царапать, - и снова с удовольствием почесался. Королеву приветствовали со всеми почестями, возможными по случаю непредвиденного визита. Гордо выпрямив стройную спину, Дени прошествовала к лорду Джендри и тот, с трудом сдерживая довольную улыбку, проводил ее в замок. Дрогон, фыркнув на всех для острастки, улетел разбойничать в море. - Как идут дела? - спросила Дени, устроившись в кабинете лорда Штормовых Земель, в котором Джендри явно бывал реже мейстера. - Прекрасно идут, - юный Баратеон наконец разулыбался без оглядки на всякий там дворцовый этикет. Ему не терпелось поделиться чем-то, чем он очень гордился. - Мы тут... развиваем, - важно сообщил он, все еще пытаясь соблюсти загадочность. - О, - прыснула Дени. - Джендри, я знаю. Драконы уже давным-давно проболтались. - Эх, - скис молодой лорд. - А я-то хотел похвастать ремесленными достижениями... Разумеется, она знала. Одавинг с Салокниром просто не могли не расхвастаться. Исследуя новый и загадочный мир, они нашли чудо-травки, из которых можно состряпать чудо-смесь, добавить в плавильный ковш и получить чудо-металл. Так, по крайней мере, утверждали сами хитроумные ящеры. Дейенерис здорово подозревала, что одними травками там дело не ограничивалось и на свой конкокт драконы наверняка что-то нашептали. А то и в чугунок подышали и поплевали, с них станется. Тем не менее, сталь выходила и впрямь особенной и, как прежде валирийская, она тоже получила имя - штормовая. - Но, - важно надул щеки Джендри, подливая ей вина в бокал, - наши изделия слишком хороши, чтобы доставаться всем подряд. - Так что вы ломите цены, обираете набитых золотом бездельников и богатеете, - кивнула Дени. - Знаю, знаю. Я вам налоги скоро подниму. Поскольку Железный Банк никуда не делся, как и долг Ланнистеров. - В самом начале я не верил, что смогу справиться, - честно признался Джендри. - Но дела и впрямь идут на лад. Дейенерис качнула головой. - Люди тебя любят, - заметила она. - Им весьма льстит, что Лорд-Кузнец знаком с их жизнью и все еще помнит, каково приходится простому люду. Я горжусь тем, что разглядела тебя. Но... - тут она задумчиво примолкла, с удовольствием наблюдая, как Баратеон занервничал, гадая, что же все-таки не так. - Вас что-то беспокоит, ваша милость? Я готов ответить на любые вопросы, - сдержанно наклонил голову он, наконец-то вспомнив уроки мейстера. - Лишь одно, - улыбнулась Дени. - Есть ли кто-то, кто любит тебя больше всех прочих - и любим взаимно? Молодой лорд порозовел в мягком свете камина. - Брак - решение политическое, - высказался он обтекаемо. Что-то этот мейстер больно хорошо его учит, развеселилась Дени и повелела: - Джендри! Хватит с меня дипломатии. Говори как есть. - Пока нет, - надулся тот. - Мое сердце тянется к Старкам, знаете ли. Старков у нас много, но Джон, прости, уже занят, подумала она, с трудом удержавшись, чтобы не расхохотаться. Вот бы бедняга Джендри удивился, право. - Это радует, - хмыкнула она, - поскольку именно это я и хочу обсудить. - Арья?.. - обрадованно выпрямился молодой лорд. - Санса, - разочаровала его Дени. - Брак - решение политическое. - Санса, - повторил он, словно пробуя это имя на вкус. - Для меня она нечто непостижимое. - Леди Ледышка? - предположила Дени. Джендри неловко пожал плечом, не подтверждая, но и не отрицая сказанного. - Она может быть милой и любит детей, - успокоила его Дени. - Кроме того она прекрасно управляется с официальными делами и приемами. И этикетом. А особенно - с танцами. Несмотря на важность разговора Джендри поневоле рассмеялся. - Да, - согласился он, - в этом от мейстера мало проку. Но согласится ли она? Я... я ей вообще понравлюсь? Последние слова прозвучали совсем уж по-мальчишески и Дени умилилась этой наивности. Надо же, какие неиспорченные лорды водятся в Штормовых Землях. Она окинула взглядом ладного молодого мужчину, сидевшего перед ней, черноволосого, синеглазого, сильного и здорового, и улыбнулась: - А что в тебе может не нравится? Да и в конце-то концов... Арья разбирается в людях как никто. Двусмысленно вышло, ну да ладно, смирилась она с собственной оговоркой. Вряд ли он поймет. - Ваш союз будет полезен и благоприятен для всех нас, - сказала она, поднимаясь. - Вскоре мы приступим к обсуждению сватовства на официальном уровне. - Это честь для меня, - снова сдержанно поклонился он. Да, несомненно, это лучший выбор, подумала Дени. И уж точно лучше, чем Робин Аррен, который и по сей день падает в обморок каждый раз, как она пролетает мимо Орлиного Гнезда. * * * - А Джендри и не знает, - хмыкнул Дрогон, когда они приземлились на безлюдный пригорок в полях. - Никто не знает, - довольно сощурилась Дени, глядя на солнце сквозь ресницы. - Но они же ведь не лопухи - давать людям оружие против самих себя. - Я вот людям вообще не слишком доверяю, - заворчал гигантский детка, и она утешительно потрепала его по краешку крыла. Дрогон до сих пор не простил мятежного Короля Севера за то покушение - как не простил и себя за то, что оно оказалось удачным, - и даже, помнится, как-то раз Джона нарочно уронил. Хорошо, что Салокнир успел его поймать... - Людям не надо доверять, - промолвила она. - Надо всего лишь их знать. А Одавинг и Салокнир знают их даже слишком хорошо. Потому-то штормовая сталь бессильна против драконов. - Славно, славно, - замурчал Дрогон, сворачиваясь на траве. - Ты что, спать тут собрался? - пихнула его Дени. - Я плотно поел!.. - А кто тебя просил плотно есть? - Ну, мам!.. - Вставай, летим, хватит брюхо лелеять. Ты же не гнусный узурпатор. * * * Алхимические изыски неугомонной парочки явно включали в себя не только металлургическое направление, но и медицинское - доказательством служил Бран на костылях, привычное уже в Винтерфелле зрелище. Впрочем, сейчас его было не видать, зато на дворе суетилась Санса - тоже так себе замена. Они, конечно, оба Старки, да вот не те... Не успела Дени сойти со спины Дрогона, как Санса кинулась в ворота встречать и расспрашивать, приятным ли было путешествие и как дела в Семи Королевствах. Драконья королева не могла не отметить, насколько отличался этот теплый прием от того памятного, самого первого. - В Семи Королевствах все как всегда, то есть плохо, - отмахнулась Дени. - Лучше спроси меня о том, о чем хочешь спросить. Санса зарделась, словно и не бывала замужем. Хотя, подумала королева, какой же это замуж, извините. Тирион? Рамси?.. Смешно. И еще грустно. - А он правда красивый? - спросила Санса. - Я ведь уже и не помню... - Красивее, чем надо, - обрадовала ее Дени. - Но тебе придется следить, чтобы он не отращивал себе пузо. И не пытался занять мой трон. Мало ли, вдруг у них это семейное. - Значит, я все-таки выйду замуж за Баратеона, - протянула Санса с мечтательной ноткой, робкой, словно только что проклюнувшийся весенний листок. - После всего, что было, я вернулась в самое начало. - Не совсем, - заспорила Дени. - Смею надеяться, ты стала несколько умнее... Интересно мне, детишки у вас получатся черненькие или рыженькие? - Пусть будут и такие, и другие. Чем я хуже тебя? - Не начинай, - фыркнула королева. - А то я полный список разверну. Чем я хуже Арьи? - А Арья не будет против? - завела старую песню Санса. - Драконы сказали, она никогда не выйдет замуж. Бран это подтверждает. И я склонна им верить. А теперь перестань меня допекать и отпусти наконец к детям. * * * Чудно, чудно, довольно потерла ладошки Дени. Даже согласия Джона тут, похоже, не потребуется: Санса сама рвется в брак. С тех пор, как коварная драконья королева заронила в эту рыжую головку плодоносное зерно, леди Старк все больше об этом думала - и все больше уверялась в том, что идея замужества ей все-таки по душе. Но, настаивала Санса, обязательно, чтобы можно было помыкать!.. Что ж, учитывая катастрофу с Рамси Болтоном, понятно, откуда у нее такое стремление к безопасности. А впрочем, хмыкнула Дени, кто нынче посмеет обижать их с Джоном родню? - Вы мои безымянненькие, - умилилась она при виде детей, сонно сопевших под присмотром бдительной няньки. Джон, вернись, поганец. Им уже месяц от роду... Северяне так и вцепились в ребятишек, хором требуя содержать королевский приплод в Винтерфелле. Дени не спорила: в столице было не слишком спокойно (как обычно), а Красный Замок все еще лежал в руинах (нет, не стыдно), и счастливой маме вовсе не хотелось, чтобы на голову ее потомству упал кирпич. К нынешнему времени из злополучного замка успели вытащить сотни горшков с Диким Огнем, но, даже несмотря на это, чуть ли не каждую неделю находили все новые закладки, и Дени постепенно начинала думать, что будет куда проще и безопаснее доломать то, что осталось, а потом выстроить там что-нибудь новое - в отдаленном и прекрасном будущем, когда на это будут деньги, а Железный Банк наконец-то оставит ее в покое. Нет, детям куда лучше здесь, в Винтерфелле. Вот только сир Давос и Бриенна при каждой встрече прозрачно намекали, что были бы счастливы ненадолго оставить все дела, быстренько навестить Старкову вотчину и поклясться младенцам в вечной верности... Они просто хотят прокатиться на драконьей спинке, хмыкнула Дени. Все хотят. Та же Санса время от времени так мечтательно смотрела на Дрогона, что даже жалко ее становилось. Но нет. Хватит с нее и лимонов из Миэрина. Миэрин, ах, Миэрин... Кто бы мог подумать, что Даарио Нахарис сумеет так проявить себя на посту наместника! Впрочем, после того, как в помощь ему были отправлены Безупречные во главе с Серым Червем, а над городом от души полетала тройка взрослых драконов, возможностей для поддержания порядка у него стало куда больше. И Дени даже задумываться не хотела, сколько любовниц успел завести этот непостоянный и любвеобильный тип. Под его присмотром - и ее руководством - Миэрин постепенно начинал нащупывать дорогу из ловушки рабства, пусть узкую и трудную. По такой дороге нелегко идти, ведь экономика - наука суровая... но оно того стоит. Дени даже не поленилась разыскать того учителя в летах, который просил позволения вернуться в невольничий статус. Не сдерживая злорадной улыбки, она сообщила ему, что отныне он назначается ментором общественной школы Миэрина, а за плохую успеваемость получит палками по пяткам. Учитель был счастлив. Ведь в конце-то концов самое дорогое в старости - это привычки. Юнкай, Астапор - эти города радовали куда как меньше. Королева поморщилась. Что ж, не все сразу. Не надо торопиться... Вприпрыжку, словно в детстве, она проскакала по ступенькам вниз (ведь никто же не видел?) и, снова приняв державный вид, проследовала через двор к богороще. Какой же он все-таки высокий, снова подумала она, увидев Брана, скособочившегося на костылях у заводи. Пока провидец сидел в кресле, его рост не поддавался оценке, но теперь сходу бросался в глаза. И Санса тоже может похвалиться статью... Интересно, в кого же Арья и Джон удались такими невеличками? В который раз Дени вспомнила их первую встречу. Когда Тирион советовал ей позвать для переговоров Короля Севера, она ожидала увидеть громогласного, в медвежьих шкурах, гиганта. Кудлатая борода во всю грудь, светлые, как зимнее небо, глаза. Меч-оглобля, куда же без этого. Оставалось лишь надеяться, что высоты потолков Драконьего Камня хватит, чтобы гость не стукался о них упрямой головушкой. Джон, похожий на дорогую куклу, сделанную столичным мастером, был очень далек от всего, что она себе представляла. Впрочем, как показали некоторые дальнейшие события, огня в этой куколке, завернутой в меха, было не меньше, чем в Дрого. - Хотела бы я увидеть Лианну Старк, - сказала она, подходя ближе. - Ты же показывал Арье прошлое, а мне? - Ты не варг, - покачал головой Бран. - Тебе я могу показать разве что Обливион. Но вряд ли ты этого захочешь. Дени пожала плечами, стараясь не подать виду, что от души с ним согласна. Страх королеве не к лицу. - Как спина? - Лучше. - Мира прислала ворона. Они приглашают тебя в Сероводье, когда ты поправишься. - Странная земля, - задумчиво проронил Бран. - Там все еще живо наследие Детей Леса. - Это хорошо или плохо? - уточнила Дени. - Как-никак именно Дети устроили нам беду с Ходоками. - Они были лишь инструментом в планах Иного. И беду с Ходоками устроили в первую очередь себе. Но месть - явление иррациональное. - Месть, - повторила Дени неодобрительно. - Люди все равно истребили бы их рано или поздно. И они обратились к превосходящей силе, даже рискнув всем, что у них оставалось, чтобы люди не смогли праздновать победу. - Ты им будто бы сочувствуешь. - Я никому не сочувствую, - бесстрастно ответил Бран, и Дени знала, что он говорит правду. А древовидец добавил: - Иначе пришлось бы сочувствовать всем. * * * На следующий день Дени выкроила время и забежала к драконам, которые как раз шушукались у своей любимой стены в поле, а не разбрелись по Вестеросу изучать ландшафт и все, что на нем растет и бегает. - Нижайше молю, - раздраженно сказала она, уперев кулачки в бока, - объясните, куда делся Нуминекс? Опять прячется после каверзы? - Да нет, он просто отъедается, - хохотнул Салокнир. - Надеется потрясти Джона своими размерами, когда тот вернется. Но мы устроены иначе, чем Дрогон, так что жрет он впустую. - То есть вы знаете, когда Джон вернется, - нахмурилась Дени. Драконы только пожимали крылышками. Под ее натиском они все-таки пустились в какие-то путаные объяснения насчет временных парадоксов, но потом неким непостижимым образом эти пространные речи свернули на сравнение коров, овец и даров моря. Словом, в тот день парочка вредных ящеров наотрез отказалась утешить ее сердце, а мысли о коровах и вовсе сбили их с ученого настроя, так что в конце концов они просто улетели на охоту, попутно своротив хвостом котелок с очередным экспериментом. Дени проводила их взглядом и пригляделась к вареву, пролившемуся из котелка. Что бы они там ни стряпали, никакого отношения к возвращению Джона оно, увы, не имело. Может, и впрямь не знают, ворчливо подумала она. Или просто вредничают, даром что им тысячи лет от роду. Оба больших дракона зачастую вели себя не лучше, чем маленький, и у Дени то и дело возникало стойкое чувство, что в детях у нее числятся не только двое младенцев и первенец, а все это драконье стадо. Да еще Санса на выданье... Нет, конечно, Одавинг и Салокнир регулярно одаряли ее своей вековой мудростью, давая ехидные советы, и тем самым заставляли вспомнить их истинный возраст. И маленький Нуминекс высказывал столь глубокие суждения, что она начинала здорово подозревать, что это с самого начала был взрослый дракон - просто на время утративший силы и ужавшийся до комнатных размеров. Коварный, древний, все повидавший дракон, играющий в ребеночка ради веселья и уюта. А что Джон наивно верил, будто этот кроха снова стал детенышем... ну так это же Джон. Вечно он пригревает на груди всяких сомнительных личностей. Даже меня, смиренно подумала она, с некоторой неловкостью вспоминая пожарище в Королевской Гавани. К тому же Нуминекс - прелесть, вздохнула она. Как можно не любить эту мелкую, наглую, прожорливую и всезнающую морду?.. В небе зашумели огромные крылья, и Дени поняла, что к ней торопится прожорливая морда побольше. Обожаемый Дрогон приземлился, сметя котелок, и загадочно промолвил: - Сегодня особенный день. Я хочу кое-куда тебя отвезти. - Куда? - спросила Дени, забираясь к нему на сгиб крыла. - Это тайна, - заскрытничал он. - Это... подарок. - Я люблю подарки, - обрадовалась она и поерзала на его горячей спине, устраиваясь поудобнее. * * * Дрогон продолжал запираться и стойко молчал о цели полета, а между тем под ними уже расстилалось Узкое море, темное и синее, прочерченное лишь тонкой лунной дорожкой. Куда мы летим, гадала Дени, глядя, как водная ширь сменяется раздольем Великого Травяного Моря. Что за подарок мог бы ждать ее в этих пустынных землях? И лишь когда занимавшаяся заря осветила высокую плоскую скалу с хищным клювом, нависшую над равниной, она наконец-то поняла... Дрогон приземлился, шумя крыльями, встревожив предутреннюю тишь, и Дени сошла с его спины, нетвердо ступая ногами по выжженной земле. - Зачем мы здесь? - тихо спросила она, боясь ответа. Дрогон загадочно посмотрел на нее, и она подумала, что у драконов все-таки очень странные, абсолютно нечеловеческие представления о подарках. Ей хотелось плакать. Чего еще она могла хотеть, стоя перед тем самым местом, где был сожжен Дрого? Она никогда не возвращалась сюда, ни единого разу. - Это место смерти и рождения, - произнес черный дракон. - Место, которое помнит, живет и вечно умирает. Тид-Аран, Рана Во Времени. Ты должна закрыть ее - и дать прошлому свободу. Мы сейчас в промежутке, но вскоре время пойдет дальше. Оно не будет ждать вечно. - Ты был рожден здесь, среди дыма и соли, - прошептала она. - Что случится, если я закрою ее? Ты... - она в ужасе повернулась к нему, вдруг осознавая. - Ты уйдешь? Покинешь меня? - Я тебя никогда не покину, - успокоил ее первенец. - Но тебе пора попрощаться кое с кем другим. Голова Дени внезапно и страшно закружилась, и она осела на землю, пытаясь собраться с мыслями и обрести хоть какое-то подобие твердости. Стиснув зубы, она вцепилась в сухую опаленную солнцем траву, а картины прошлого вставали перед ней как наяву. Растрепанная Мирри Маз Дуур, мешковатая, усмехающаяся, преисполненная чувства собственной правоты. Не знающая благодарности мейега убила ее нерожденного ребенка и кичилась этим, будто подвигом: ведь она, старая мудрая женщина, спасла всех от Жеребца, Который Покроет Мир. Где теперь твоя уверенность, Мирри? Вот он, ее первенец; он родился из твоего пепла и криков, ведьма. Ее солнце и звезды, ее Дрого - в жестоком сиянии дня над степью, окруженный бренчащими мухами, и всей жизни в нем хватает лишь на то, чтобы дышать. Ужасная подушка, некогда алая, выцветшая, в потускневшей вязи золотых цветов, наплывает, заслоняя безжизненное лицо, заслоняя мир. А она все напрягает руки, вдруг ослабевшие, обмякшие, и вздрагивает под ними прежде сильное тело, вздрагивает снова и снова, мучительно долго, пока наконец не замирает навек. Джорах пытается удержать ее, и страх мечется в его светлых северных глазах, страх, любовь и нечто большее, нечто вечное, то, что привело его на поле мертвецов в Винтерфелле, где он спас ее - для нового мира... Воспрявшее из прошлого пламя взревело в Тид-Аран, призывая ее снова ступить в погребальный костер, и Дени заставила себя распрямиться, а потом встать на ноги. Время не будет ждать вечно; Дрого не должен ждать вечно. Огонь охватил ее, согрел, влил в жилы новые силы и начал срывать с нее одежду, теплую, плотную северную одежду, совсем не похожую на свадебное платье, летевшее над крупом ее прекрасной Серебрянки. Сердце запело, освобождаясь от горечи, и Дени засмеялась в костре, зажмурившись и раскинув руки. - Луна моей жизни, - послышался голос, и она раскрыла глаза. Пламя утихло, его гул смолк, и Дени увидела, что гора с клювом, отмечавшая скорбное место, вдруг оказалась справа, будто отраженная в великом зеркале. Степь раскинулась перед ней, разделенная на две половины: с одной стороны землю грел нежный рассвет восходящего на западе солнца, с другой темнела громада Ночных Земель, унизанная звездами. И в этой мгле слышался знакомый перезвон колокольчиков и постукивание копыт: Серебрянка, радуясь новой встрече со своей всадницей, танцуя шла бок о бок с могучим гнедым жеребцом, и Дрого улыбался Дени с высоты седла, сильный и живой. Воин, чьи волосы никогда не были острижены; муж, который всегда оставался в ее сердце; ее солнце и звезды, которые пришли с иной стороны. Она скользнула на спину Серебрянки, и был полет по степи, как прежде, - с чем сравнить его даже ей, летавшей в высоком небе? И было слияние разлученных так надолго - с чем сравнить его даже ей, венчанной в Вечности? Дрого был ветром, был кипящей жизнью; и когда этот день, смешавшийся с ночью, подошел к своему закату, она привела его к Дрогону и сказала: - Это твое дитя, мое солнце и звезды. Твой первенец. Он родился из пепла убившей нас ведьмы, из твоей крови и моих слез. - И твоя жизнь рядом с ним, - отвечал Дрого, - не со мной. - Ты меня отпускаешь? - Дени даже удивилась собственной обиде. - Отпусти и ты меня, - сказал он, легко вскакивая на спину своего гнедого жеребца. Конь заплясал под ним, такой же неукротимый, как его всадник. - Восход уже давно ждет меня, луна моей жизни, - засмеялся он почти яростно. - Отпускаю, - вымолвила Дени, - я отпускаю тебя. Живи. Боевой клич разнесся над степью, улетел в Ночные Земли, и жеребец сорвался с места, выбив комья земли своими копытами. Дрого уносился во тьму, оставляя Дени позади, ни разу не оглянувшись; он всегда решал все раз и навсегда, вспомнила она с улыбкой и поняла, что впервые может думать о нем без боли в сердце. Он ждал ее все это время; он клялся, что дождется; теперь он наконец-то свободен... * * * Нуминекс ехидно ухмылялся, щеря маленькую зубастую пасть. Еще бы: всевластная королева заявилась к драконьей стене голая и именно ему выпало снабдить ее одежкой, чтобы она смогла показаться народу на глаза, - а все потому, что он единственный, кто все еще способен пролезть в двери Винтерфелла. Людям же в таком деликатном вопросе никакого доверия, разумеется, нет. - Обязательно надо было принести платье Сансы? - возмутилась Дени, разворачивая наряд. - Я же в нем утону! - Но зато, смотри, корона, - улещивал ее дракончик. Так вот ради чего все затевалось, поняла она. Нуминекс давно искал повод снова стянуть у Сансы корону Севера - и наконец-то его нашел. - Корону оставим, - решила Дени. - А теперь лети обратно и принеси мне что-нибудь мое. И сапоги! И, завернувшись в Сансино платье, она залезла обратно к Дрогону под крылышко. Детка, утомленный далеким перелетом, сладко спал и все равно не обращал на ее возню внимания. Воспоминания о непостижимой то ли ночи, то ли дне, где все смешалось и перевернулось, будоражили и заставляли ее краснеть и хихикать, как юную невесту. Дени чувствовала себя так, словно снова влюбляется в Дрого, и от этого по всему телу пробегал испуганный и восторженный холодок. Оно, это тело, тоже имело свои потребности, и теперь, после всего случившегося, оно сладко ликовало и хотело еще. Нельзя любить того, кто умер, одернула она себя. Это была одна ночь, последняя, прощальная, это был... подарок. Теперь она понимала, почему Дрогон так сказал. И все же, и все же... как сладко вспоминать... Нуминекс вернулся, притащив в пасти помятый наряд, в который он старательно упрятал сапожки - оба черные и оба, как быстро выяснила Дени, левые. - Да ты издеваешься, - вздохнула она, одевшись и неуклюже потоптавшись по траве неподходящей обувью. - Сама виновата, - надулся тот. - Прелюбодейка. - С мужем - это не измена, - отмахнулась она от обвинений дракончика. - А с мертвым мужем - это как называется? - не отставал он. Святотатство, подумала Дени - и опять закусила губу, разрумянившись. Образ Дрого сейчас заслонял для нее весь мир. - Иди в богорощу, - недовольно сказал Нуминекс, - Бран что-то хотел тебе сказать. Дени была совсем не в настроении общаться с Брандоном Старком. Но надо так надо, и она начала расталкивать сопевшего Дрогона. Тот только морщил нос, закрывался крылом и продолжал спать. - Даже не думай звать Одавинга и Салокнира, - заявил Нуминекс. - Они опять гостят у Джендри и очень заняты. Сама дойдешь. - В двух левых сапогах? - уточнила она, не веря своим ушам. - Изменщица, - уставился на нее дракончик, и Дени стало ясно, что Нуминекс не простит ей такого обхождения с его любимой мамой, Джоном Сноу. Неудивительно, подумала она, Дрогон ведь Джона тоже до сих пор не простил. Что поделаешь, драконы злопамятны. И память у них долгая... И все-таки все, что случилось там, в степях, было правильным. Ей нужно было развязать этот узел, освободить Дрого и освободить себя. А уж как именно это произошло, о том не Нуминексу судить. Вздохнув, она поковыляла к Винтерфеллу, кутавшемуся в туманную дымку. Перед тем, как идти в богорощу, она все-таки завернула в свои покои и оделась уже как следует. Не дело королеве хромать, как больная лошадь. Да и что такого срочного ей может сказать Бран? У него вечно всё то на сто лет вперед, то на тысячу назад... В богороще и в самом деле ждал младшенький Старк, причем ждал прямо у входа, а не под чардревом. - Иди, - махнул он рукой, приотпустив костыль. - Что там? - спросила она, вдруг насторожившись. - Послание. Лично для тебя, - ответил он и поковылял наружу, оставляя растерянную Дени за спиной. Она с опаской подошла к чардреву, приложила руку к коре, ожидая ответа, но дерево молчало. Непонимающе оглядевшись, она заметила на изгибе белого корня крохотную деревянную уточку - маленькую грубую поделку, выструганную каким-нибудь крестьянином в час досуга. Наклонившись, она прикоснулась к уточке, собираясь взять ее в руки, и та вдруг запела, отчего Дени шатнулась назад и плюхнулась на землю, запнувшись о корень. - Сердце воина в нашем герое горит, - пела уточка противным голосом, торча из корней хвостом вверх. - Услышьте же, люди, придет Довакин... Слезы внезапно и больно вскипели у нее на глазах, невольный всхлип рванулся сквозь стиснутое горло. - Джон... - прошептала Дени, и на нее остро, будто впервые, нахлынуло понимание: он где-то там, за миры отсюда, сражается с врагом, который не по силам даже драконам, а она... - Джон! - вскрикнула она, давясь плачем, как наяву видя перед собой любимое лицо с упрямыми несчастными глазами. Вернись, Джон, горько плакала она. Пожалуйста, вернись... * * * Прошло несколько дней, в течении которых она ходила потерянная и бледная, покорно снося заботу Сансы и придирки Нуминекса. И когда после всех переживаний ей снова приснился тот же сон, она даже не удивилась. Черный дракон посреди поля выглядел совсем понуро, и сердце Дени больно и виновато сжалось, а потом встревоженно трепыхнулось. Все вокруг изменилось: мир окутали сумерки, и в их полусвете снег, прежде окружавший дракона, покрывавший бесконечное поле, стал синим. Из-за горизонта поднималась ночь, а дракон чах прямо на глазах, и это могло означать лишь одно: Джон умирает.