Afterglow that blooms in howling flames

      Гости просидели в молчании почти до самого момента возвращения людей с церкви. В корчму начали заходить работяги перед тем, как уйти на поля, местные сплетники и даже деревенский священник, от вида которого Еве стало дурно до того, что она позволила себе негромко фыркнуть и отвернулась от людей в сторону своего спутника. Казалось, в этом месте жизнь шла своим чередом: народ приходил и уходил, кормчий разделывал свежее мясо и готовил стряпню на день для посетителей, а его дочка и служанки сновали по залу и работали, не покладая рук. Что-то в этой самобытности сейчас было неправильным, чужим.       Гости сидели всё так же молча, иногда отпивая уже давно остывшее вино из кружек, да курили трубку, аромат табака из которой витал в воздухе, смешиваясь с запахом свежих дров в печи и готовящегося гуляша. Тем временем дочь кормчего изредка поглядывала мужчину, чьи руки были в шрамах от когтей и укусов, а лицо имело скорбно-тоскливое выражение. Эти неловкие взгляды и яркий румянец на щеках не остались без внимания служанок, приходившихся девушке подругами. Спустя время те уже вовсю подначивали подругу и задорно смеялись.        - Видишь, до чего довёл юную барышню… Доволен собой? - Ева курила и ехидно посмеивалась.       - Я просто сидел и курил, ты преувеличиваешь.- мужчине было тяжело скрыть самодовольную улыбку.       - Ооо, милый Адам, если бы я не знала, как ты можешь смотреть на девственниц, я бы даже не постыдилась причислить тебя к рангу святых!       - Начнём с того, что ты-то уже давно не девственница, да и святые не в твоём вкусе…       - Я тебе говорила, что ты отвратителен?- девушка громко хмыкнула и лицо приобрело несколько недовольный вид.       - Много раз за эту ночь, особенно хорошо у тебя это вышло с придыханием, когда ты билась в оргазме у меня в объятиях, во время нашего пребывания на постоялом дворе почти на закате…       - Уточню, что ты ещё и законченный ублюдок.       - О, это ты тоже говорила, только уже после и с более смущённым взглядом. Я бы даже хотел повторить, чтобы услышать это ещё раз.       Девушка, гневно выпалив не самые лестные слова своему собеседнику, резко встала, едва не опрокинув за собой кресло и чеканным шагом направилась к стойке, дабы попросить кормчего приготовить две комнаты и бадью горячей воды, пока не наступил полдень, когда все идут с полей отобедать. Ей хотелось немного побыть одной и как-то пережить грядущий день. В отличие от своего спутника, ей было затруднительно выходить из тени днём, а посему она больше предпочитала это время проводить наедине с собой, вином и книгами, которые она умудрялась покупать и перепродавать у бродячих торговцев. Чаще всего именно у них имелись в глубине повозок их караванов самые ценные книги, с перепродажи которых даже можно было позволить себе комнату на постоялом дворе на неделю- другую. Увы, её удовольствие чаще всего длилось немногим дольше нескольких дней. Голод и гонения всё же брали верх и ей приходилось сниматься и убегать, как только колокола в городе, или деревне били тревогу, а люди с факелами проходились по улицам, пристально вглядываясь в любое чуждое лицо. В этой всей суматохе и, казалось бы, бесцельном путешествии по миру, было хоть что-то стабильное- это её спутник Адам. Несмотря на некоторые разногласия, изредка между ними возникающие, они держались друг друга. Чаще их объединяла общая ненависть к тем, кто лишил их дорогого, также они не сильно жаловали компанию друг друга в виду различия их… Видов и взглядов.       После полудня в корчме воцарилась блаженная тишина. Дочь кормчего убирала в залах после обеда, те немногие путники, что сняли комнаты, собрались за одним большим столом и о чём-то судачили, а в тёмном углу всё так же сидел курил трубку один из странных утренних гостей. За стойкой раздался крик кухарки, которая была чем-то разгневана: «Мия, где тебя черти носят? Почему кружки ещё не на кухне?». Девушка мигом побежала к стойке, бросив метлу и отойдя от своих, только ей известных размышлений.       Адам удовлетворённо улыбнулся: «Так вот как тебя зовут, голубка. Мия, значит…». Эта улыбка была явно к лицу мужчине, но не предвещала ничего хорошего, по крайней мере, приличного так точно. Когда раскрасневшаяся то ли от работы, то ли от стыда девушка вышла обратно в зал, Адам уже подошёл к ней и учтиво поклонился с явным желанием завязать разговор.       - Милочка, я слышал, у вас на днях кто-то отмечает своё сочетание душ перед Богом. Я, как и моя спутница, из далёких краёв и совершенно не знаю традиций этих мест. Могу ли я попросить Вас составить мне компанию на свадьбе и…- он подошёл вплотную к девушке,- рассказать мне больше о ваших празднествах?       - То есть…- девушка отчаянно раскраснелась,- Вы, господин, зовёте меня на гуляния?       - Выходит, что да, если у Вас, конечно, не имеется более завидного юноши на примете, или я Вам противен.- Адам улыбался совершенно чарующе и, взяв руку девушки в свою, поцеловал её, зная, что та уже не сможет отказать.       Мия, забыв на миг, как дышать, не смогла ничего сказать, просто быстро закивала, смахивая слёзы с румяных щёк и убежала на кухню. Мужчина явно был доволен собой, видя такую реакцию юной особы. Это его забавляло и заводило. Тем более, он не гнушался деревенских гуляний, особенно близ полнолуния, когда зов порочной плоти становился всё громче и мешал здраво мыслить. Но, развлечения покамест стоит отложить на потом, поскольку ещё предстоит решить, куда они с Евой отправятся после и где они будут искать ещё не одичавших оборотней, способных к конструктивному диалогу.       Дверь в комнату Евы распахнулась настежь от сильного удара ногой, от чего та вскрикнула и щедро осыпала бранными речами вошедшего оборотня, который держал в руках два кувшина вина и явно замышлял что-то, что Еве будет явно не по нраву, или существенно разозлит. Она лениво потянулась, снова окунувшись в бадью горячей воды с благовониями и окинула Адама взглядом, полным презрения.       - Сколько мне тебя учить манерам, паршивый пёс? Я тебе не девка с таверны, чтобы ты так ко мне вваливался, особенно, когда я провожу свой досуг.       - И чем же я мог помешать почтенной Госпоже? Даже если бы ты тут была не одна, я бы с удовольствием понаблюдал, а будь это какая-то симпатичная девочка, ещё и попробовал бы убедить её, что моя компания ей будет приятнее, чем ледяное тело злющей сучки кровопийцы.       - Успокойся, тут пол деревни девушек, тебе будет куда разгуляться, а я предпочитаю дам посерьёзнее, чем доярки и кухарки. К тому же, я слышала, ты уже собрался на свадьбу? Старый похотливый дурак, никак не успокоишься.       - И это меня ты старым дураком называешь? - Адам подошёл к бадье и опустил свои руки в воду, положив их на шею Евы, ведя когтями по ключицам,- Сама ведь не брезгуешь юными парнишками и… монашками, если я правильно помню наш последний визит в город.       - Та девочка всё равно собиралась покидать монастырь, а я просто показала ей, что её решение исключительно правильное и впереди её ждёт свобода и наслаждение, а не позор и забвение…- вампирша выгнулась, подставляя тело под ласки, но за доли секунды схватила Адама за бороду и потянула на себя, заставив того шипеть от совершенно неприятных ощущений,- и сколько раз тебе повторять, чтобы ты так со мной не разговаривал. Я уже устала лечить твои раны после каждого обращения, мог бы проявить хоть толику уважения.       - Ооо, Госпожа говорит об уважении, когда сама назвала меня паршивым псом? – Адам вонзил когти в её ключицы и надорвал кожу на шее, от чего вода в бадье стала постепенно окрашиваться багровым, а Ева при этом не издала ни звука, только сильно вздрогнула, выгнулась дугой и зло посмотрела на Адама,- Восхитительно… Обожаю, когда ты меня так ненавидишь. Какая жалость, что завтра ты вынуждена будешь надеть что-то с высоким воротником…- Адам вытащил когти из кожи девушки и, самодовольно ухмыляясь, отпил вино с кувшина и шумно втянул уже тяжёлый воздух носом.       Он понимал, что сейчас за этим последует, а хмель, немного ударявший в голову, только раззадоривал его на всё более дерзкие действия. Он упал в кресло, расшнуровывая на себе рубашку и голодно облизнулся, глядя на Еву. Девушка аккуратно ступила на пол босыми ногами, по её телу тянулись струйки крови, огибая аккуратные груди, протекая по животу и скрываясь где-то у внутренней стороны бёдер. Пока она медленно шла к креслу, глядя на Адама так, что казалось, что в его сердце сейчас окажется серебряный нож, тот сходил с ума от запаха вина, трав, крови и тела Евы, которые вместе составляли совершенно прекрасную композицию и зрелище. Он закусил губу в ожидании и едва не выл, когда их разделяло несколько шагов. Ева улыбалась нежно, ласково касалась его лица кончиками пальцев, заставляя поддаваться невесомой ласке и тянуться к большему наслаждению, а его руки уже грубо держали талию девушки и опускались ниже. Но потом её лицо исказил болезненный хищный оскал и на лице оборотня в один миг стали красоваться следы от острых, как бритва когтей, а после девушка плеснула ему в лицо щедрой порцией холодного вина.       - Сначала протрезвей, ублюдок, а потом только наберись смелости ко мне прикасаться и обращаться со мной, как с пищей. – Ева небрежно вытирала кровь со свежих ран,- тем более, без предупреждения!       - С каких пор ты стала такой величавой и злой? – мужчина снял с себя рубашку и бросил её к бадье, после чего встал и провёл пальцем по струйке крови на теле девушки и блаженно слизал алые капли,- к тому же, я и не был пьян. Хотя, бесстыдно лгу, я пьян от запаха твоей крови…       Оборотень склонился над девушкой и слизал кровь с ключицы, протяжно застонав, и провёл кончиком языка ещё раз. Девушка ловко увернулась от его объятий и вызывающе села на стол, отпив вино из кувшина и нарочито пролив на себя немного. Ева знала эту пьянящую смесь крови и вина и знала, как она лихо сводит с ума даже самых стойких, а посему довольно улыбалась и просто наблюдала, как глаза Адама становятся цвета изумруда, как при обращении, как он постепенно тонет в омуте собственного зверства и не имеет более власти над собой и своим рассудком. Она отпила ещё и поцеловала его, сохранив капли вина на губах, а затем провела языком по ранам на его щеке и жадно принюхалась к запаху его крови, стараясь не упустить ничего, что было на тот момент важным. Сосредоточившись на своих ощущениях и удовольствии от крови оборотня, она не заметила, как его когти снова впиваются в её кожу, заставляя чувствовать вязкую, пронизывающую боль и выгнуться ему навстречу и поддаться грубой ласке.       Испив хоть по капле крови друг друга, вампир и оборотень просто сходили с ума, не обращая внимания на боль и увечья, приносимые друг другу. Оба утопали в боли и наслаждении, где не было места робости и стеснению. Утробное рычание, стоны и шипение разносились по комнате, изредка оба тянулись за вином, дабы поддерживать жар между ними как можно дольше. Грубость сменялась нежностью, а та заканчивалась, когда чьи-то клыки впивались в партнёра, вызывая вскрики и желание по-звериному отомстить. Вино и кровь кипели в жилах до самого конца, пока в комнате не прогремел протяжный стон обоих в унисон. Заходящее солнце было свидетелем нечестивого таинства, торжества чистого, первородного греха. Им обоим было нечего терять, а место в аду уже давно уготовано.       В висках стучала бурлящая кровь, а с глаз постепенно сходила пелена, застлавшая собой всё парой часов ранее и заставившая сойти с ума. Его глаза снова стали серыми, а её- зелёными, вместо чистых янтарных. Было слышно лишь сбитое дыхание, молчание нависло тяжёлой тучей над ними. Так каждый раз. Любая вспышка страсти друг к другу заканчивалась горьким молчанием и понимаем, что у них нет будущего. Ни вместе, ни порознь. Они идут вместе, потому что иначе останутся одни, вдвоём они сильнее. Но путь каждого из них закончится гнетущей пустотой, пускай и бок о бок. Всё, что они сейчас делают- ради этой пустоты…