Путь за семь городов

Ночь прошла спокойно, и рассвет оказался таким же золотым и ясным, как на Летинайте. Каталин улыбнулась солнцу и отошла от окна. Лайли наморщив лоб, медленно зашнуровывала высокие ботинки. Она всю ночь не сомкнула глаз, пытаясь рассчитать заклинание. — Думаешь, предстоит невыполнимое дело? — осторожно спросила Каталин, присаживаясь рядом. Лайли подняла голову: — Нет, я просто пытаюсь представить, как все это может выглядеть, — она успокаивающе улыбнулась. — Понимаешь, над этим миром нет магического фона, нет зеркала, где можно все увидеть… — Нет Страны Фантазий, — поняла Каталин, принявшись заплетать косу. — Интересно. — Да, — согласилась Лайли, закончила наконец затягивать шнуровку и достала расческу. — Интересно, и в то же время я не могу понять, как же будет выглядеть этот мир сквозь заклинание цепи. Если мы не сможем сориентироваться… — Тогда от заклинания не будет никакого толка, — продолжила Каталин, завязывая косу узкой синей лентой. После она поднялась и накинула на плечи плащ. — Сегодня прохладно, правда? Лайли только кивнула, медленно проходясь расческой по каштановым локонам. Продолжила она немногим позже: — Думаю, мы справимся. Тимони хорошо управляется с подобными заклинаниями. Рэдрин тренировал нас на острове, вне магического фона материка. Пусть мы и пробыли там недолго. У Тимони вышло лучше, чем у меня. — Да? — Каталин усмехнулась. — Никогда бы не подумала. — Ты его недооцениваешь, — Лайли серьезно посмотрела на нее. — Тимони действительно хороший маг. Хоть и не без странностей. Каталин пожала плечами в ответ *** Марафел и Тимони ждали девушек в общем зале. Завтрак медленно остывал, а они, кажется, не торопились. — Мне интересно, как ты сюда попал, — нарушил молчание Тимони. — Хм, — Марафел посмотрел на него с подозрением. — Считаешь, я не достоин выполнять задание Нака? — Ну, скажем так, — Тимони надломил лепешку, — считаю, что нет особых причин, что бы ты оказался здесь, — он улыбнулся. — Честное слово. Я понимаю, почему здесь Лайли — она хороша в своем деле, Каталин… Нак посчитал достойным командиром. А ты? — Тимони, он умеет играть на флейте, — Лайли подошла бесшумно. Каталин остановилась рядом с ней. Тимони только качнул головой. Когда все расположились за столом, дверь трактира распахнулась, и одинокий солнечный луч, пробившийся сквозь нее, упал Лайли на плечо, вызолотив завиток волос. Каталин, севшая напротив, оказалась в тени, отчего ее волосы превратились в темное золото, а глаза налились ночной синевой. Марафел смущенно улыбнулся: — Вы сегодня такие красивые… Они обменялись улыбками, и даже Тимони показалось, что не так уж и плохо путешествовать в такой компании. Быть может, Нак и это давно все просчитал? — Куда отправимся? — оборвал Тимони собственные размышления. — Лучше решить это… в другом месте, — Каталин мгновенно стала серьезной. — Сначала завтрак, — поддержала Лайли. Марафел протянул ей глиняную кружку с молоком: — Голод — плохой спутник в пути… *** После завтрака они решили осмотреть город, поискать подходящее уединенное место. Никто из них не придал значения тому, как подозрительно смотрел на них мальчишка. Он проскользнул за ними к конюшне и слышал, как Каталин расспрашивала недовольных лошадей, не хотят ли они на прогулку. Не обратил внимание на окликнувшую его Аллению и старался быть как можно незаметнее. Однако когда он попытался подобраться ближе, чтобы получше разобрать голоса, Каталин заметила его. — Никто не обратил внимания, что за нами следует тот мальчишка из таверны? — спросила она остальных. — Действительно, — кивнул Марафел. — Он уже трижды попался мне на глаза. — Стоит ли обращать на него внимание? — отмахнулся Тимони. — Найти подходящее место важнее, не так ли? Они как раз шли по узкой улице, где высокие заборы скрывали окна домов. Крыши сбегались друг к другу, и казалось, что солнцу не по силам разогнать сумрачность, окутавшую каждое строение. Постепенно улица вывела путешественников к небольшой площади, где стояло множество столов. Кое-где и прямо на земле, на расстеленной ткани, лежали овощи, фрукты даже пироги или одежда. Между столами прохаживались горожане, шумели, ругались и смеялись. — Куда это мы попали? — шепотом осведомилась Каталин. Тимони внимательно прислушивался, а Марафел оглядывался по сторонам. Лайли же тихо ответила: — Они здесь меняют тинги на какие-нибудь вещи или еду. — Платят, — вспомнил слово Марафел. — Эй, купите у меня яблочек! — откуда-то вынырнула симпатичная девушка с корзиной свежих румяных яблок. — Видно, вы при тингах! Так купите! Каталин мило улыбнулась, скрывая растерянность, но тут же услышала нужное слово от мужчины, который разговаривал с мальчишкой, предлагавшим пучки душистой зелени. — А сколько ты просишь? — Всего-то один тинг за яблоко! — девушка опустила глаза, и щеки ее чуть порозовели. — Хорошо, — согласилась Каталин, ни о чем не задумавшись. Она достала четыре тинга, чуть отвернувшись от девушки — вспомнила предупреждение Нака. — Благодарствую! — разулыбалась девушка, протягивая Каталин четыре яблока. — Вы, наверное, здесь недавно? Обязательно зайдите в святилище Богини Андреас Сильной! Да падет на вас ее благословение. Она легко развернулась и двинулась дальше, выкрикивая, что у нее самые вкусные яблоки на рынке. — Значит, это рынок. Мы только что купили яблоки. Чтобы узнать, сколько тингов отдать, нужно спросить «сколько просят», — подытожила Лайли. — Или спросить цену, — добавил Тимони. — Слышал и такой вариант. — А что такое святилище? Кто такая Богиня Андреас Сильная? — Каталин вздохнула. — Может, стоит узнать? — Давайте пройдем по… рынку, — предложил Марафел, намеренно повторяя новое слово, чтобы лучше запомнилось. — Похоже, здесь можно многое узнать. Каталин протянула Тимони мешочек с тингами: — Боюсь, у меня его просто отнимут, — и кивнула в сторону. Там как раз какую-то девчонку поймали за руку в тот самый момент, когда она пыталась отвязать кошелек от чужого пояса. Несмотря на толпу, и на рынке мальчишка из таверны не отставал. Он даже не взглянул на маленькую воровку, хотя на расправу с ней собрались посмотреть многие горожане. Он спешил за путешественниками, хотя Каталин ускорила шаг, пытаясь оторваться от него. Святилище стояло как раз за рынком. По сравнению с остальными домами, оно выглядело очень изящным. Невысокое, но с большими окнами, оно вмещало много света. Двери были распахнуты, так что путешественники решили войти. В пустом зале не было ни души. В центре стояла высокая статуя, изображавшая закованную в доспехи женщину с мечом в руках, выражение лица которой сочетало грусть и строгость. Марафел с удивлением отметил, что эта статуя выполнена на редкость хорошо по сравнению со всем тем, что он уже успел увидеть в городке. — Значит, это и есть Богиня? — сказала Лайли. Никто больше не проронил ни слова. В святилище заглянул мужчина. Покосившись на четверых, он быстро прошел к статуе и опустился перед ней на колени, склонив голову. Кажется, он начал шептать себе под нос. — Что он делает? — удивился Марафел. Мужчина поднял голову и долгим взглядом окинул лицо Богини, потом спешно поднялся, поклонился статуе и покинул зал. Путешественники последовали за ним, теряясь в догадках. — Ведьмы смогли зайти в святилище, — изумленно прошептал мальчик, прячась в тени, пока четверо шли прочь. — Неужели они настолько сильны? Я должен… я… Нужно спасти город от них! *** Они долго бродили по селению, но никак не могли отыскать подходящего места, где можно было бы не привлекать настороженные взгляды. Стараясь держаться со всеми доброжелательно, они очень скоро столкнулись с непониманием — окружающие странно реагировали на открытую улыбку, в глазах их проскальзывало неодобрение, а часто — и страх. А еще встречалось немало людей с обезображенными морщинами лицами. Наконец Лайли дрогнувшим голосом произнесла: — Кажется, я поняла, это… возраст! Так на их лицах и телах отпечатывается опыт. — Отчего столь… безобразно? — Каталин с трудом отвела глаза от дрожащей сухонькой старушки, что застыла на скамейке у дома. Глаза старушки были затуманены близостью смерти. — Нам невозможно этого постигнуть, — Марафел сжал ладонь Каталин, чтобы отвлечь ее. — Это другой мир. Ничуть не похож на наш. Не нам разгадывать его загадки. — Мы многого не знаем, — задумчиво добавил Тимони. – Загадки! Они повсюду. Они переговаривались очень тихо — мальчик, неотрывно следовавший за ними, не мог их услышать. Тимони оглядел улицу и поморщился, бесцельно бродить ему уже надоело. — Пора найти нужное место. Может, стоило бы совсем уйти из города. — Ты действительно так считаешь? — Лайли нахмурилась. — Справедливо, там нам вряд ли помешают. Особенно если мы отойдем достаточно далеко. — Сможешь поставить магическую защиту от их любопытных глаз? — ухмыльнулся Тимони, поворачиваясь к мальчишке спиной. Тот улучил момент и подобрался совсем близко. — Поостерегся бы ты так говорить, — Каталин посмотрела на Тимони с осуждением. — Нак предупреждал нас. — Возможно, он просто не знает всего, — пожал плечами Тимони. — Кто их богиня? Не магичка ли? Магия и здесь управляет всем! Разве ты не видишь, Лайли? — Тимони, ты в своем уме? — Лайли поправила волосы и тут же заметила мальчишку. — Нам надо уходить! — она схватила Каталин за руку. — Быстрее. Но они не успели. Мальчишка швырнул им под ноги мешочек с ведьмиными слезами и выкрикнул изо всех сил: — Смотрите! Это ведьмы! Они ведьмы! Толпа собралась в один миг. Высокий человек в темной одежде протолкался сквозь плотные ряды и отодвинул мальчишку в сторону. Взгляд его вскользь прошелся по лицам четверых. — Ведьмы? Серьезное обвинение! Откуда тебе знать об этом, малыш? – спросил он, и голос казался обманчиво мягким, но за этим скрывалось что-то жуткое, острое, слишком неприятное. Мальчишка вытянул руку и принялся загибать пальцы: — Они обсуждали магический обряд! Хулили богиню! Поминали темное существо! — глаза мальчишки лихорадочно блестели. — Они приехали на лошадях без узды! А еще с ними было это! — и он указал на мешочек с ведьмиными слезами. Толпа ахнула. Четверо переглянулись. Мальчишка говорил правду: они обсуждали предстоящий обряд, звали богиню — магичкой, а Нак несомненно черного цвета. Лошади их действительно были не взнузданы. Отрицать было бы странно. Тут Каталин взглянула на цветы, поникшие из-за того, что мальчишка целый день таскал их за пазухой, на лепестки, перепачкавшиеся от грубого обращения в земле, и, не удержав сочувствия, подняла их из пыли. Сделала непростительную ошибку. На лице человека в темном возникла улыбка. — Вижу, ты прав. Это ведьмы. Готовьте костер! Толпе больше ничего не было нужно. Люди набросились на четверку, мгновенно заломив Каталин и Лайли руки. Тимони и Марафела оттеснили в сторону, и сколько те не пытались пробиться к девушкам, люди не пропускали их. — Они у ведьм под контролем, — понесся над толпой выкрик. — Не дайте им пройти. Не прошло и получаса, как напротив святилища, там, где совсем недавно стояли столы, появился помост, на котором, среди вязанок хвороста, возвышался столб. Когда их потащили на помост, Лайли прошептала: — О, Нак, неужели ты не знал, что происходит в этом мире?! *** Их привязали к столбу, оставив смотреть, как люди в черных плащах с красным узором обливали хворост темным маслом, от запаха которого кружилась голова. Распущенные золотистые волосы Каталин переплелись с волосами Лайли, и ветер трепал их, отчего прядки прилипали к каплям смолы. Девушки молчали, происходящее напоминало кошмарный сон, но ни одной из них никогда не снилось таких ужасающих снов. Веревки больно врезались в запястья, плотно перетянули туловище. Стоя спиной к спине, соприкасаясь только кончиками пальцев, они едва чувствовали друг друга. Кто-то из людей в черном зажег факел. — Держись, Каталин, — шепнула Лайли, и ее пальцы, будто утешая, едва прикоснулись к кончикам пальцев Каталин. Факел упал в хворост, пламя вспыхнуло мгновенно, пробежало по следам масла, и черный дым поднялся вверх, заслонив девушек. Стих ветер, точно не решаясь разносить тяжелый запах костра. *** Люди зачарованно смотрели на ревущий огонь, кто-то из детей испуганно заплакал, но остальные стояли молча глядя на пламя с восхищением. Некоторые даже опустились на колени, вполголоса читая длинные стихи, назначения которых Марафел и Тимони не понимали. — Видно ведьмы от страха языка решились, раз не кричат, — пробормотал какой-то старик. — Ишь как очищает пламя во имя богини! Такое нечасто увидишь. Марафел и Тимони не поняли, о чем говорит старик. Они не могли представить, что такое — сжечь кого-то заживо, и объяснения горожан о силе богини стали единственным, что у них было. Их крепко держали, и рвануться к помосту в попытке спасти они не могли. А вскоре, когда дым и пламя сплелись в единое черно-золотое целое, их обоих придавило безысходностью. У Тимони сами собой потекли слезы, Марафел же никак не мог заплакать, только сердце билось часто и больно. В небо поднималась колонна огня и дыма, и чем выше она становилась, тем больнее было в груди. Марафел прошептал имя Лайли, а Тимони только опустил голову. Люди же медленно расходились, а когда обрушился столб, вызвав облако искр, кто-то удовлетворенно сказал: — Теперь вы свободны. Нет больше влияния ведьм. Ни Марафел, ни Тимони не поняли этих слов. Над землей стлался тяжелый запах, Марафел рванул застежку плаща, будто это именно ткань слишком сильно сжимала горло. — Неужели ты ничего не мог сделать? — хрипло спросил он, обернувшись к Тимони, но тот не отрывал взгляда от костра, а губы беззвучно шевелились. Марафел приблизился и вслушался. Тимони бесконечно повторял: — Как тяжело подобрать заклинание! Вертятся сотни неведомых слов. Скоро двоих отведут на заклание, я не сниму с их запястий оков… Марафел нахмурился, но смысл ускользал от него. Пламя костра рванул проснувшийся ветер, но Марафел не успел понять, погибли девушки или огонь еще мучает их. Тимони продолжал шептать: — Где же ты, магия, сила надежная?! Я полагался всегда на тебя. Знаю прекрасно, надежда здесь ложная, мне не спасти их и даже себя. Буду теперь ненавидеть я недругов и отомщу, уведу их во Тьму… Канут во мраке, а я с ними следом. Эй, где же сила?! Капля хоть, ну?! — голос Тимони изменился, в нем звучали холод и горечь. — Видно не слышат меня за околицей, молча на небо тогда я взгляну, а на губах взращу слово — и сторицей я за друзей своих жизней возьму. Тимони замолчал и закрыл глаза, точно погрузился глубоко в себя. Марафел, испугавшись, схватил его за руку, и тут же услышал: — Странно, во имя спасения не было в мыслях моих заклинания слов, мысли о мести — и в памяти выбило: каждое слово, как бремя оков. Да, тяжело подобрать заклинание, новому я уже вовсе не рад. Двое за мага ушли на заклание, я в этой смерти один виноват! Марафел удивленно смотрел на него. — Тимони, — позвал он, вновь тронув за руку. — Эй! Неужели мы теперь так и будем стоять здесь? — Нет, — голос этот сначала показался совершенно чужим, Марафел мог бы поклясться, что говорил не Тимони, и все же — именно он. — Нет, теперь мы пойдем в Столицу. Император всему виной, он ответит за то, что произошло. — Император? — Марафел не успел договорить — Тимони посмотрел прямо на него, и глаза его были темные, как ночь. — Да, Марафел, мы едем в столицу, — он отвернулся от костра, смахнул слезы со щек безразличным жестом. — Я многое понял об этом мире, у меня есть лишь один путь — месть. Только силой я могу ответить на силу, здесь действует лишь этот закон. Его голос стал твердым, ледяным, чужим — странным. Марафел отвел глаза, опустил голову. Может, и Тимони больше нет? — Но ведь… это значит… Это значит, что ты выбрал путь Тьмы, — сказал он тихо. Тимони расхохотался. — Разве ты ничего не понял? Это — Темный мир, Марафел. Так что же, ты идешь со мной? — Да, — он вздохнул. — Да, потому что мне некуда больше идти. За их спинами медленно умирало пламя, черные угли скрывались в сером пепле, черный дым превращался в сизый, тягостный запах стлался над землей. Марафел словно остался совершенно один в чужом и мрачном мире. До него донесся чей-то смех, и Марафел ощутил темную волну ненависти и презрения — Тимони нашел взглядом смеющегося, и тот замолчал, сильно закашлялся, будто кто-то ударил его в грудь. Марафел вздрогнул и тут же Тимони грубо схватил его за руку. — Нам пора.