Путь за семь городов

Каменистые склоны резко уходят в пропасть. На дне бессильно клокочет от злости река, ледяная и бурная. Марафел, с трудом отрывая взгляд от стальной полоски, продолжает восхождение. Ему нужно двигаться вверх. Он подтягивается и осторожно перемещается на следующий уступ. Пальцы изрезаны острыми камнями в кровь. Порыв ветра едва не сталкивает его вниз. Прижимаясь к скале, он пережидает и тут же слышит сдавленный вздох — правее и ниже. Тимони… В глазах мага усталость и страдание, на пальцах запеклась кровь, русые волосы неопрятно слиплись от пота. Он старается, но подъем слишком тяжел. Марафел переводит взгляд вверх — белесое небо слепит до боли и слез. До конца слишком далеко. Слишком долго и трудно. Марафел сосредотачивается: переступить, подтянуться, шаг за шагом, перенести ногу на уступ выше. Выше, еще выше. Тимони совсем рядом, слышно тяжелое дыхание, ощутим стальной запах крови; Марафел закрывает глаза и считает до десяти, чтобы думать лишь о подъеме. Им нужно вверх. Снова налетает ветер, холодный и влажный, он ударяет по щеке. Сдавленный вздох Тимони заставляет Марафела обернуться, опустить взгляд вниз. Тимони бледен, пальцы правой руки стараются ухватить камень, но тщетно. Марафел видит, как далеко падать, представляет, сколько боли ждет внизу, едва удерживаясь сам, он дотягивается и перехватывает Тимони за запястье. Но тот продолжал соскальзывать. Вот мелкие камешки сыплются из-под ног, вот он теряет устойчивость. Марафел держит из последних сил. По пальцам скользят капли крови — неизвестно чьей крови. — Удержи! Удержи меня! — голос Тимони хриплый, в глазах его страх. Камешки врезаются в ладонь Марафела, уступ, на котором он стоит, оседает, порыв ветра толкает в бок, и удержаться больше нет сил. Бездна обнажает клыки, влажным языком кажется лента реки… *** Марафел проснулся в холодном поту, а его крик, казалось, все не мог утихнуть в сумраке комнаты. — В чем дело? — сонно спросила Айкен, садясь на соседней койке. — Марафел? — окликнул Тимони. Он стоял у окна и не повернулся к нему. — Что тебе снилось? Сон, это был только сон. Нет никакой оскалившейся бездны, нет режущего ветра. Марафел поднес пальцы к глазам, но на них не было ни царапин, ни крови. Он словно забыл слова, а потому не мог ответить. Тимони наконец обернулся, взглянул настороженно и даже сел рядом, со странной лаской поправляя растрепанные прядки темных волос Марафела. Его ладонь скользила у самого лица, а потому Марафел заметил свежий разрез в центре ладони. Кровь уже запеклась, осталась лишь тонкая полоска. Марафел выдохнул и поймал взгляд Тимони. *** Серебряная шкура зверя переливалась, точно полированный металл, блики огня плясали на боках. Спину украшал ряд острых шипов, черно-красных и длинных, такие же возвышались над глазами. На лапах — всего три пальца, увенчанных чернильными когтями, загнутыми к земле. Острые, но изящные клыки, стоящие, как у кошек, уши с кисточками серебряной шерсти. Зверь был красивым и опасным. Лайли впервые обнаружила в этом мире настолько сильную магическую ауру, и она окружала живое существо. Но разумно ли оно? Или это — просто еще один носитель магии? Лайли не собиралась вредить ему. Они пришли на его территорию, и он — на правах хозяина — мог встретить их так, как вздумается. Движения зверя были обманчиво медленными, словно он перетекал с места на места, словно каждый его шаг был порождением волны, и это завораживало. Невозможно было оторвать взгляд, устать смотреть на него. Лайли вспомнила о сети. Такое заклинание ни за что не повредило бы ему, но не позволило бы напасть. Только сеть плелась не так уж быстро, и Лайли вычерчивала ее прямо перед собой, в мыслях, чтобы потом по одному лишь слову бросить в зверя и обездвижить его. Зверь в очередной раз повернул, обходя их, как это делают очень крупные кошки, прежде чем броситься в атаку, совершить одно-единственное совершенное, точное, смертоносное движение. Зеленые глаза загорелись, зрачки — вертикальные, тоже кошачьи, расширились, заполнили радужку, но пламя не угасло в них, а стало ярче. Лайли не успела отпустить заклинание: прыжок — и зверь оказался так близко к Каталин, что она едва увернулась и упала. Пасть застыла в двух ладонях от ее лица, но зверь смотрел на Лайли. Проверял ее. Теперь заклинание оказалось бесполезным. Лайли лихорадочно вспоминала, какая еще магия смогла бы остановить зверя, не повредив ему, освободить Каталин, уберечь ее от опасности. И пока мысли ее метались, как испуганные кролики, в голове возникли чужие — голос зверя, будто высеченный из камня и льда. — Чужаки, зачем вы пришли сюда? *** — Что ты сделал, Тимони? — голос Марафела прозвучал потерянно, точно на самом деле он понимал и скорбел. Айкен непонимающе нахмурилась. Она видела, что от простого вопроса Тимони вздрогнул, точно его ударили плетью. — Почему ты решил, что… — Твоя ладонь, — голос обрел стальные ноты. Будто Марафел был учителем, мастером, и ученик отказался его послушаться. — Это? Всего лишь царапина, — Тимони развернул ладонь и с удивлением всмотрелся в нее. — Царапина?! — Марафел разгневанно ударил кулаком по одеялу. — Зачем ты лжешь, Тимони? Ты творил магию, и что это было за заклинание, раз тебе понадобилось поить его собственной кровью? — Отчего ты так решил? — наверное, это должно было звучать, как нарочитая небрежность, только ничего не вышло и Тимони вздохнул. Марафел заставлял его признавать вину и смотреть Свету в глаза, когда Тьма открыла ему собственное сердце. — Говори, — Марафел внезапно успокоился, его слова звучали как просьба, но Тимони знал, что это приказ. Он не хотел подчиняться, но ответил прежде, чем сумел замолчать: — Я искал, — он поднялся. — Разве ты не слышал? Они так описывают этих… богиню и Привратницу! Я решил, что смогу найти их. Хотел проверить, а вдруг… — Тимони не закончил, каждое слово звучало странно и жалко. — Хотелось бы верить, — Марафел прикрыл глаза — ярость схлынула, обнажая боль, как волны отлива обнажают морское дно. — Хотелось бы. Что ты нашел?.. — Я искал как с помощью Света, так и призывая Тьму, но местные болота не покажут ничего, если решили что-то скрыть. Их сила пожрала мои заклинания, я ничего не добился. — Я так и думал, — Марафел встал и обнял его за плечи. — Прошу тебя, не зови Тьму. Она уйдет из твоей души, как только ты перестанешь звать ее! «И станешь прежним». Слова не прозвучали, но остались висеть в воздухе, недосказанные и насмешливые. Тимони опустил голову. Он не сумел бы объяснить, отчего так уверен, что прежним уже не стать. В последнее время когда он использовал магию, его охватывала боль. Сила словно не могла выбрать, стоит ли подчиняться ему. Он видел несколько путей — Свет и Тьма. И выбор между ними был мучителен! Чему бы он ни отдавал предпочтение, это приносило лишь большую боль. Айкен молчала, она боялась, и это раздражало, злило Тимони. Почему она боится?! Он едва сдержал себя. Потому ли сдержал, что Марафел не отпустил его? Или поэтому — едва сдержал? — Тебе надо отдохнуть, — Марафел почти силой усадил его на койку. — Поспи, станет легче. Тимони лег на спину и послушно закрыл глаза. Он услышал, как Айкен вздохнула — а точнее, выдохнула. Снова взметнулось раздражение, но теплая ладонь Марафела лежала напротив его сердца, и пришлось подавить вспыхнувшую злость. *** Тимони пугал и становится все желаннее. Любимый! Как много образов слились в одном слове. И снова, снова этот ужас, этот кошмар — ненужная, чужая, лишняя. Айкен уткнулась в подушку лицом. Как хотелось, чтобы душа освободилась от этого проклятья! Марафел прошелся по комнате, но не остановился рядом с ней, занятый иными мыслями. Айкен была даже благодарна ему. Пусть оставит ее в покое и пустоте, в боли и надежде. Впрочем сам он разве не испытывает такие же чувства? Он вряд ли уснет. Айкен была права — душа Марафела затрепетала от внезапной надежды, сердце забилось быстрее, но страх преследовал столь же отчаянно, как и ее. Действительно ли это возможно — Лайли и Каталин живы? Тогда где же они? Что с ними? Марафел закрыл глаза, чтобы увидеть любимый облик. Вот перед ним Лайли, полная жизни. Или это только мечты и воспоминания? Светлые грезы о несбыточном? *** — Кто ты? — спросила Лайли, не сдерживая удивления. — Здравствуй, создание магии, мы лишь следуем своим путем. — Создание магии? — эта мысль казалась переполненной возмущением. Зверь отпрыгнул от Каталин и по-собачьи уселся в нескольких ладонях над землей, прямо на воздух. — Я — не создание магии, а воплощенный дух этих мест. Что за путь лежит перед вами? — он передавал ей мысли четко, слово за словом. Лайли потерла виски, она не привыкла к такому общению, и головная боль уже начинала разрастаться где-то в глубине. — Мы идем в столицу, — объяснила она. — Император захватил того, кто не принадлежит этому миру. Мы должны вернуть ему свободу. — Похвальное желание. Но что помешает мне сейчас уничтожить вас? Сделать вашу цель недостижимой, а желания — лишь песчинкой? — Твое право судить нас, пока мы на твоей земле, — согласилась с ним Лайли. — Но вряд ли ты поступишь так, как только что сказал. — Отчего же? Что мне помешает? — в глазах зверя зажглось любопытство. Лайли окончательно убедилась, что зверь необычен, но аура его полна Света. Чудесное существо, а не страшный убийца. — Если бы желал убить нас, уже сделал бы это, — лишь на миг в голосе Лайли проскользнула неуверенность. Утверждение было спорным, и возможно, зверь только сейчас решит их судьбу. — Интересно! — зверь игриво потянулся. — Что же, раз так — идите. Магия этих мест понесет вас медленно, но не обидит. И исчез. Совершенно. Будто был создан из воздуха. Каталин наконец поднялась, подошла к Лайли. Вопросительно посмотрела на нее, но ничего не сказала. — Давай спать? — предложила Лайли. — Нам обеим нужно хорошо отдохнуть. *** Утренний свет был неярок — небо затянули тучи, серый дождь, мелкий и назойливый, падал на притихшие улицы. Город продолжал жить, словно вчера ничего не случилось, хотя эхом шелеста капель проскальзывали шепотки о том, что произошло. Люди улыбались, сохраняя в памяти каждое мгновение всего, что пережили. Они верили, и вера оказалась крепче и ярче той, что существовала прежде. Той усталой веры по привычке. Тимони, Айкен и Марафел позавтракали, собрали еды в дорогу: Тимони свободно распоряжался тингами, и ему не нужны были советы Айкен, отчего она острее ощущала себя лишней. Когда они уже собирали вещи, Тимони ненадолго проявил на столешнице магическую карту и нахмурился, рассматривая ее. — Богиня и Привратница, кем бы они ни были, опередят нас, спускаясь по реке Миаллэт, — заметил он. — Быть может, стоит приобрести лодку? — Какая лодка сможет выдержать лошадей? Сквозь болота пройдут небольшие и верткие суденышки, — Марафел покачал головой. — Что тебе до них? Хочешь убедиться в том, что мечты и надежды тщетны? — А тебе совсем не хочется удостовериться? — Тимони хмыкнул. — Не верю. Твое сердце сейчас вряд ли находит себе место. — Мое сердце питается воспоминаниями, — Марафел отвернулся, замкнулся в себе. — И мечты, и надежды, что могут возникнуть, я бережно сохраняю. Я не хочу развенчивать их раньше времени. Тимони, мы должны следовать собственному пути. Нам нельзя бросать лошадей. Они-то точно ни в чем не провинились. — Что ж, — Тимони потер виски. — Впереди еще на тринадцать дней. Тринадцать! Так долго. — Торопишься, хочешь все выяснить и прямо сейчас, — Марафел осторожно коснулся раненой ладони мага. — Успокойся, имей терпение. Ведь раньше ты славился хладнокровием. Ничто не выводило тебя из себя, ты смеялся над порывами Лайли, разве нет? — Она погибла, — Тимони мотнул головой. — По моей вине, по моей неосторожности, это ты помнишь? Мой долг — отомстить Императору за ее смерть. Я, только я должен нести это бремя. — Тимони… — Марафел покачал головой. Что он мог ответить? Тьма жила в сердце Тимони, она ждала, когда он выпустит ее на свободу. Об этом трудно было забыть. — Тринадцать дней — недолгий срок. Терпение. — Путь сквозь болота опасен, — Айкен подала голос несмело, даже не зная, стоит ли заговаривать об этом сейчас. — Дорога намного надежней. Сквозь болота нужно плыть с проводником, потому что тайные знаки не открывают чужакам. — Думаю, богине они открыли их с радостью, — Тимони щелкнул пальцами, и карта осыпалась со стеклянным звоном. Айкен пожала плечами. *** До следующего города — Клемэн — было четыре дня пути. Отправляться в дождь — неприятно, но Тимони не выдержал бы промедления, да и лошади застоялись на конюшне, взгляды их были полны укоризны. Тимони не стал смотреть им в глаза, только плечами пожал. Айкен удивлялась этому молча. Все же ей было странно видеть такое отношение к животным. Почему нельзя, например, продать их? Одна из лошадей им и сейчас не нужна! Странно. Однако задавать вопросы Айкен не решилась, дабы не погрязнуть в чудесах чужого мира, не ощутить себя еще более лишней и чужой. Они покинули город, и перед ними оказалась вымощенная булыжником дорога. С одной стороны, ехать по такой в дождь было удобнее, чем по раскисшей грязи, с другой, булыжники напоминали, что столица близко, а значит, близок и гнев Императора, ярость Императора, его ненасытная жажда крови и власти. Тимони ехал во главе, задавая темп. Сперва лошади двигались медленно, но потом Тимони склонился к шее коня и шепнул ему что-то на ухо. Мгновение — и Айкен пришлось прижаться, чтобы усидеть на бойкой лошадке. Она и не знала, что кони умеют мчаться так быстро, точно собрались лететь! Марафел неодобрительно смотрел в спину Тимони. Тот не отказался от мысли прибыть в столицу как можно скорее и вспомнил, что их лошади — с Летинайта. Вспомнил, что лошади Бейби Нака — самые резвые из всех. Долинг и Лаон приняли приказ Тимони с легкостью. Им давно уже хотелось лететь над дорогой, чтобы перестал пугать чужой мир, чтобы хотя бы на мгновения скачки ощутить себя на Летинайте. Алети и Миэки почувствовали настоящее счастье — наконец-то кто-то вспомнил об их способностях. Если бы они все могли говорить, как долго они обсуждали бы на привале прелесть скачки, когда пыль дождя веером искристых брызг отскакивает от лоснящихся спин. Скачка! Разве они жили не для того, чтобы нестись на самой большой скорости вдаль?.. Айкен думала, что лошади скоро выбьются из сил, но они словно забыли о том, что бывает усталость. Ей пришла в голову мысль, что Тимони одурманил их. Но что же тогда им делать, если животные падут? Как они доберутся до столицы? Но какие бы страхи ни тревожили ее теперь, оставалось лишь прижаться к лошади и держаться крепче. Лишь около полудня, когда мелкий дождь рассеялся и сквозь тучи проглянуло солнце, они все же остановились. По одну сторону дороги расстилались поля, по другую рос негустой лесок, в чаще которого начинались болота. Было спокойно и тихо. В солнечных лучах переливались и мерцали капли, оставшиеся от дождя на траве и листве, появился ветер — он волновал золотые колосья. Тимони поблагодарил каждую лошадь, извинился перед ними за что-то — Айкен не прислушивалась, но ей стало не по себе. Может, он сошел с ума? Сердце преисполнилось жалости. Она любила его и не могла вынести его сумасшествия. Должно быть, выражение ее лица было особенно скорбным — Марафел подошел к ней и тихо сказал: — Ты, наверное, не понимаешь? Наши кони разумны. Они рады, что Тимони вспомнил о них. Раньше они опасались его и двигались вполсилы. — Какие еще чудеса есть в вашем мире? — спросила Айкен растерянно. Марафел пожал плечами, он не мог и представить, что именно Айкен примет за чудо. *** Утро было туманным и прохладным. За ночь костер прогорел, угли подернулись пеплом, и Лайли послала краткое заклинание, чтобы разжечь его. Магия откликнулась нехотя, точно тоже спала и не желала просыпаться. Каталин расчесывала волосы. Щетку ей подарила маленькая девочка из той деревеньки, где Лайли впервые назвали богиней. Лайли терпеливо ждала — расческа была одна на двоих. Все еще нужно было привыкнуть и к тому, как ведет себя магия, и к тому, что некоторые вещи приходится использовать вместе. Они улыбнулись друг другу, и в тот же момент услышали внутри себя голос зверя: — Вам нравится здесь? Лайли ответила, не то чтобы она привыкла к этому общению, но для Каталин это точно было впервые: — Твой мир прекрасен, но здесь поселилась Тьма. Она легко проникает в сердца людей. Это мне не нравится. — Рад, что ты находишь мир прекрасным, — зверь шумно выдохнул, глаза его засияли. — Но люди появились здесь недавно. Мир существовал без них. Это люди призвали Тьму. Как ты можешь нести силу? Ты — человек, но не зовешь Тьму, а внимаешь Свету. Это необычно. — Так меня учили, — Лайли пожала плечами. — Так заведено, так должно быть. Передо мной, конечно, вставал выбор между Светом и Тьмой, но я уже определилась с тем, каким станет мой путь. — С нами был еще один маг, Тьма смутила его, — не выдержала Каталин. — Да?! — зверь склонил голову, раздумывая. — Печально слышать это. Значит, ваш мир тоже знает о Тьме? — Знает, но не зовет ее и не дает ей пристанища, — ответила Лайли. — Разные бывали времена, Тьма жила на Летинайте, но с ней покончено. — А знаешь ли ты что-нибудь о Тэрриоре? — Каталин решилась задать вопрос, но интонации выдавали, насколько непросто ей далось это решение. Зверь нервно прошелся по поляне. Его хвост хлестал по серебряным бокам. — Тэрриор! — холодные слова-мысли казались вырезанными из вечного льда — льда, созданного магически, необычайно крепкого, который неспособно растопить пламя. Только магии под силу вновь превратить его в беспокойную воду. — Проклятье нашего мира! Он принес Тьму, призвал ее, открыл ей пути, — в глазах зверя сияла нестерпимым светом ярость. — Он пил Силу у этого мира, ничего не давая взамен, но спустя много лет исчез. Мир вздохнул спокойно, пока не пришел новый Император, наследующий чудовищу с тем же старанием! — Тэрриор много веков назад принес на Летинайт проклятье, — Лайли вздохнула. — Твоя печаль нам хорошо знакома, но Летинайт освободился от печати Тэрриора. — Значит, он ушел, — зверь скорбно уронил голову на лапы. — Печалюсь о том, что он нес зло и дальше, в другие миры, — он посмотрел на Лайли и Каталин, — радуюсь, что Тьма побеждена хотя бы в вашем мире. — Как зовут нынешнего Императора? — Каталин склонила голову. — Он и внешне похож на Тэрриора. — Дэриал, — зверь зашипел рассерженно. — Крадет чужие жизни. О, сколько магов Света погибли ради его жажды. Он так живет, но душа, его душа давно мертва! Отнять силу — и Император встретит смерть. Она давно уж его поджидает, ничьими жизнями он не сумеет откупиться от нее. — Дэриал, — повторила Лайли. — Благодарю. Мы не забудем твоих слов. — Удачи, несущие Свет в сердцах, — зверь успокоился и теперь глядел на них, не мигая. — Но у меня есть вопрос. Что за сила смогла снять проклятье Тэрриора с Летинайта? — Любовь, доверие, открытость друг другу, — просто ответила Каталин. — Не этим ли движим Свет. — Сила гармонии, — объяснила Лайли. — Не этим ли должна руководствоваться магия? — Задал вопрос, а получил еще пару! — зверь фыркнул вместо смеха. — Благодарю. Теперь есть пища для раздумий. — Как долго продлится наш путь по реке? — спросила Лайли торопливо, заметив, что зверь намерен уйти. — Вы придете в Новвгэллет, когда будете готовы к этому, — и силуэт зверя истаял. — Вот и нам пища для размышлений, — улыбнулась Каталин.