Путь за семь городов

Вокруг Клэмен росли грушевые деревья — высокие, с темно-зеленой листвой и спеющими плодами. Волшебный аромат окутывал все вокруг. Хоть золотой солнечный диск уже наполовину утонул за горизонтом, люди продолжали собирать плоды, укладывая их в плетеные корзины и заботливо укрывая мешковиной. Корзины ставили на подводы, в которые были впряжены мохнатые пегие лошадки. Городские ворота оставались открытыми, затесавшись между подвод, Тимони, Марафел и Айкен въехали в город. Усталые воины на воротах даже не спросили с них тингов за въезд. Тимони с любопытством рассматривал сотни одинаковых корзин, потом хмыкнул: — Неужели у вас больше нигде не растут груши? — Как ты их назвал? — Айкен неуверенно посмотрела на мага. — Мы называем их клэм. Деревья запрещено разводить где-то еще. — Глупость какая, — фыркнул Тимони. — Это еще почему? — Приказ Императора, — она пожала плечами. — Клэм так дороги, что мало кто представляет, каковы они на вкус. — Подумаешь, редкость, — Тимони снова посмотрел на корзины. — Давай остановимся где-нибудь, и я достану тебе… как ты сказала? Клэм? Айкен изумленно раскрыла глаза, но воздержалась от каких-либо слов. Марафел покачал головой. Он не мог себе представить, что столь неприхотливое дерево может оказаться редкостью. Разве это не странно? Впрочем, от груш клэм всё-таки отличались — хотя бы тем, что плоды поспевали, когда по-настоящему тёплые дни только-только начинались. — Говорят, клэм хранят тайну времени, — снова подала голос Айкен, когда они спешились у ворот постоялого двора. — Не думаю, что их так легко купить… — Тайну времени? Чушь, — Тимони толкнул ворота, и те со скрипом отворились. — Не чувствую в них никакой магии. Видимо, красивые слова передают ради оправдания. Чтобы объяснить, отчего Император не хочет отдавать их простым людям. Хотя в вашем мире все действительно вздорно устроено. Простые и непростые. Фрукты, которые нельзя попробовать каждому. — Может, они отличаются на вкус? — Марафел оглянулся на брякающую по камням мостовой деревянными колесами подводу. — Знаешь, как у некоторых трав, что дарят сон. — Думаешь? Груша, к которой мы привыкли, здесь — дурман? — Тимони пожал плечами. — Жаль, если это так. Они сами отвели лошадей на конюшню и почистили их. Хозяин и все его работники были увлечены маленькой корзинкой клэм, что передал им с подводы усатый старик. В обмен они отдали ему целый мешочек тингов. Подводу охраняли воины с мечами на перевязях. Марафел, Тимони и Айкен успели расположиться за одним из столов и даже заскучать, когда донельзя счастливый хозяин наконец соизволил вернуться. — Так что, купить для тебя клэм? — снова спросил Тимони. Айкен неуверенно опустила глаза. Разве он был способен приобрести этот дорогой, почти сказочный плод? К тому же, вспомнились романтичные сказки, в которых дорогой фрукт, открывающий тайны времени, становился знаком любви. — Тимони, вдруг они действительно не похожи на те, что есть в нашем мире? — усомнился Марафел. — Может, не стоит их покупать? — Узнаем, как только попробуем, — Тимони поднялся и отправился к хозяину. Переговоры длились достаточно долго, но ему все же удалось приобрести пару золотистых плодов. Аромат, исходивший от тончайшей кожицы, показался ему намного ярче, чем у тех груш, что росли в его собственном саду на Летинайте. — Угощайся, — протянул он клэм Айкен. Она с осторожностью взяла крупный плод в ладони, удивленно рассматривая его и согревая, как птенца. — Не верю, — прошептала она и осторожно откусила маленький кусочек. Мякоть оказалась сладкой, нежного сока оказалось так много, что он потек по пальцам к запястью. Тимони спокойно разрезал второй клэм на половинки, протянул одну из них Марафелу. — Посмотрим, похожи ли они на наши. Кажется, их аромат более яркий. Марафел взял истекающую соком половинку и улыбнулся — запах оставался знакомым, но, действительно, был намного сильнее. Аромат лета. Тимони внимательно смотрел ему в лицо, словно впитывая эмоции, и Марафел смутился, а Айкен на мгновение даже перестала жевать. Марафел откусил кусочек и вдруг почувствовал, что весь мир вокруг изменился. Ветерок, до этого гладивший его по щеке, потек особенно плавно, пламя свечей перестало танцевать и только едва заметно дрожало. — Что происходит? — он качнул головой. — Что такое? — Ничего, — удивилась Айкен, продолжая жевать. Тимони подозрительно посмотрел на половинку клэм в своих руках. — Что не так, Марафел? — Все будто бы замерло, — он огляделся. Тимони обеспокоено взглянул на него. Ему показалось, что движения Марафела стали стремительнее, намного стремительнее, чем прежде. Айкен улыбнулась — от клэм у нее в пальцах ничего не осталось. — Хочу танцевать. Марафел, сыграешь мне? — Сыграть? — он озабоченно посмотрел на нее, но Тимони согласно кивнул. — Тут почти никого нет, отчего бы не позволить Айкен станцевать? Для Тимони это оказалось настоящей удачей — такой случай проверить, действительно ли плоды что-то сделали с ними. Марафел вздохнул и послушно достал флейту, а Айкен скинула с плеч плащ, распустила волосы, упавшие тяжелой волной. Первые несколько нот сорвались рваным ритмом, но вскоре Марафел заиграл ровнее. Айкен сорвалась в танец стремительно и быстро. Возможно, будь на ней платье, эта скорость бы скрадывалась, пряталась в складки, но дорожный костюм позволял уследить за каждым движением. Ловкость и грация Айкен вызывали удивление. — Слишком медленно, — окликнула она, рассмеявшись. — Быстрее, Марафел. Флейта послушалась. Тимони едва мог уследить за ними: музыка закружилась как сумасшедшая, а Айкен нисколько не отставала. Нужно было признать, что время для них с Марафелом и правда поменяло скорость. Тимони уложил так и нетронутую им половинку клэм в сумку, предварительно укрыв ее магическим щитом против тления. Такое свойство еще пригодится. Возможно, и пары семян будет достаточно, чтобы вырастить на Летинайте столь интересное дерево. Жаль, что нет рядом Каталин, которая помогла бы с этим. *** Лайли и Каталин снова пережидали в зарослях тростника, пока пройдут купеческие лодки. Золотистый предзакатный свет играл на воде, пятнами высвечивал камыш и осоку. Караван оказался большим, к тому же шел с немалым грузом, и лодки двигались медленно, а одна из них едва не перевернулась в узкой протоке. Лайли вздохнула, отвернулась. Незачем было следить — и без того станет слышно, когда путь освободится. Она рассеянно осматривала ближайший островок, размышляя, не стоит ли расположиться там. И вдруг поняла, что различает среди разросшихся ив старое здание. Из-за бледных ивовых листьев слегка выглядывала покатая крыша. — Каталин, — Лайли разволновалась. — Смотри-ка! — Там дом? — приглядевшись, заключила та. — Думаешь, стоит его осмотреть? — Разве не интересно, что здесь может быть? — усмехнулась Лайли. Лодка, повинуясь приказу, причалила к островку, раздвинув осоку. Девушки выбрались на берег и двинулись к зданию, пробираясь под низко склонившимися ветвями. Некогда найденное ими здание было высоким, но постепенно погружалось в податливую землю, несколько ступенек крыльца уже исчезли бесследно. Оставшиеся ступени кое-где покрылись рыжеватым мхом, в оконных проемах местами сохранились остатки витражей — рассыпавшиеся цветные стеклышки мерцали под листьями у самых корней. От времени стены, сложенные из светлого камня, чуть позеленели и покрылись крупными порами, за которые, цепляясь и углубляя многочисленные трещинки, к крыше потянулись вьюнки. Плети были сплошь покрыты белоснежными цветками с тонким ароматом, который отчего-то навевал печальные мысли. В арку входа свисали целые пряди вьюнка с самыми пышными соцветиями, образуя живую дверь вместо старой, рассыпавшейся в мелкую щепу под напором ветров и дождей. И все же это место до сих пор излучало величие. Лайли поднялась ко входу и погладила каменный барельеф — девушку, чье лицо давно уже исчезло в пальцах времени. — Красивое и печальное место, — произнесла Каталин, нежно прикасаясь к белым лепесткам. — Войдем? — Да, — Лайли взглянула на пальцы — камень оказался таким холодным, что они заледенели. — Здесь так много силы. Кажется, мы нашли источник магии этих болот. Интересно, что может находиться за каменными стенами. Они ступили внутрь одновременно — вход позволял пройти в ряд четверым. Шаги эхом прозвучали под сводами, а фигуры размыто отразились в отполированных до блеска плитах пола, которые оказались неподвластны ветрам и влаге. Внутри время уступило, и пусть солнечный свет падал вытянутыми прямоугольниками сквозь окна, где вместо витражей рисунок творили трепещущие под ветром листья и цветы вьюнка, посреди большого зала располагался бассейн, в котором и сейчас весело журчала вода. Не было ни пыли, ни мха, ни иных свидетельств разрушения. Лайли осторожно приблизилась, присела на каменный бортик. Она не обнаружила ни тления, ни запущенности — все было молодо и свежо. Серебряные листья, врезанные в камень, не померкли, а сияли сквозь прозрачную воду. На дне сапфирами было выложено изображение девушки — бесконечно юной. Бассейн окружали белоснежные мраморные колонны, на которых искусная рука мастера вырезала виноградную лозу. Под самым потолком хитрая система зеркал бросала в прозрачную воду, льющуюся из отверстия в стенке бассейна, солнечный свет. Каталин провела по мраморному листу винограда кончиками пальцев, восхищенно выдохнула: — Прекрасная работа! — Здесь хранится время, — вдруг сказала Лайли, улыбнувшись девушке на дне. — А это — его хранительница. — Время? — Каталин обернулась, заглянула в сияющую воду. — Течет как вода… — Смотри, — Лайли вглядывалась в рисунок. — У нее в руках корзинка груш! — Ты права, — Каталин опустилась рядом, ее коса соскользнула с плеча и окунулась в воду. Поймав ее, она удивленно ощутила, что мокрые волосы — теплые. — Вода теплая, Лайли. — Удивительно, — она тут же опустила в прозрачную воду ладонь. — Теплая! Но камень у входа был очень холодным. Как странно! Что за волшебное место! — Храм Андреас, Хранящей Вечность, — голос раздался за их спинами, они обернулись, но никого не увидели. — Кто ты? — спросила Лайли. — Тень этого мира. Я ждала вас, способных нести Свет. — Свет? — удивилась Каталин. — Вы должны изменить Исток Времени, — голос будто окутал все вокруг, растекаясь прозрачной водой и избавляя от всех мыслей. *** Когда Айкен устала и Марафел опустил флейту, в зале все взорвалось аплодисментами. Довольный хозяин подошел к столику и сообщил, что за такое чудесное представление не возьмет с них за комнаты ни тинга. Разрумянившаяся от танца Айкен только кивнула, она все еще не отдышалась после сумасшедшего ритма. — Знаю теперь, как нам быстрее добраться до столицы, — произнес Тимони с полуулыбкой. — Как же? — Марафел взглянул на него удивленно. — Что ты хочешь сделать? — Предложу нашим лошадям удивительные фрукты, — Тимони взглянул на корзинку, стоявшую на стойке — хозяин с любовью натирал бока клэм до блеска. — И что тогда случится? — Айкен взглянула на него с недоумением. — Может, ты и не заметила, Айкен, — Тимони склонился над столом, привлекая их ближе к себе, — но клэм действительно вас изменили. Вы двигались намного быстрее, а значит, и лошадям это поможет. — Интересно, — Айкен отодвинулась. — И сейчас я тоже двигаюсь быстрее? — Немного, — Тимони пожал плечами. — Не так уж важно. Вы съели совсем немного, а лошадям я предложу намного больше. — И тогда мы доберемся до столицы быстрее, чем рассчитывали, — кивнул Марафел. — Но не будет ли от этого вреда? — Что ж, — Тимони усмехнулся особенно хищно. — Пока я понаблюдаю за вами, раз уж вы съели клэм. Айкен вздохнула. Романтической сказки не получилось, и он снова напугал ее. Отчего же никак не избавиться от чувств к нему? Что манит ее? Разве бывает любовь, смешанная со страхом? Марафел нахмурился. Идея Тимони казалась простой и обещала преимущество в скорости. Но… Он был уверен, что сначала стоило бы обсудить всё с лошадьми. — Расскажи сначала им, и только если они согласятся, — начал он. — Расскажу, не беспокойся, — Тимони поднялся. — Можешь отправиться со мной, если уж считаешь, что я способен на такой обман. — Как знать, Тимони, Тьма внутри ждет своего часа, — Марафел пожал плечами. — Ни в чем нельзя быть уверенным, разве нет? — Ты… Да что ты себе позволяешь? — Тимони сжал кулаки, лицо его побелело. — Я не позволяю ей выходить из-под контроля. Марафел сощурился. — И сможешь очиститься? — он вздохнул. — Успокойся, разве я желаю тебе зла? — И я никому не желаю, — Тимони опустил голову и договорил, а голос его внезапно стал хриплым и мрачным. — Кроме Императора этого мира. Кроме того, кто отправил на смерть так много людей. *** Закат красил небо багрянцем, Каталин жарила на углях свежую рыбу. Тишина и спокойствие обняли мир, только вода плескала о берег, да ветерок шуршал в высокой осоке. Лайли сидела на прогретом солнцем граните и размышляла. Исток времени? Что это может быть? Как изменить его? И чей был голос? Белый лепесток упал ей на колени, она подняла его и отпустила, а ветер мгновенно перехватил новую игрушку и унес прочь. Время — как вода — струится между пальцами. Время — как ветер — уносится, как его не держи. Но что такое Исток? Разве может время где-то начинаться? Имеет ли оно конец? — Все еще размышляешь? — Каталин остановилась рядом, ее волосы, облаком окутывали плечи — она распустила косу, чтобы дать себе отдохнуть. — Да, — Лайли запрокинула голову, глядя, как в небе распростерли крылья цапли, взлетевшие из ближайшей заводи. — Стоит ли доверять голосу? Что такое время? Где его начало? Как оно заканчивается? Столько вопросов! — Хм, — Каталин улыбнулась. — Пойдем-ка ужинать. Ответить тебе я не могу, но уверена, что, не поужинав, ты совершенно не сможешь думать. — Возможно, — Лайли поднялась. — Как думаешь, может ли быть так, что время начинается прямо здесь? — Здесь? Пусть будет здесь, место ничем не хуже остальных, — кивнула Каталин серьезно, хотя улыбка так и просилась на свободу. — Тогда это место станет новым Истоком, — Лайли покачала головой. — Ну и что? Не понимаю. Исток времени — место? — Совсем ты меня запутала, — Каталин уселась к костру. — И сама запуталась, — согласилась Лайли. — Только вопросы, ответов нет. Солнце тонуло за горизонтом, ветер нес прохладу — день истаял как дым. Древний храм, увитый плющом, отдавал накопленное тепло. *** Оставив Айкен и Марафела в комнатах, Тимони отправился к лошадям. Полумрак конюшни и тяжелый запах нечищеных стойл заставили его смутиться — ужасно, что их кони должны проводить ночь в таком месте. И те действительно приуныли, Долинг смотрел на него с укоризной, Лаон вообще отказалась даже повернуть голову, Алети и Миэки недовольно фыркнули. — Не знал, что здесь так обращаются с вами, — вздохнул Тимони. — Хотите, я отпущу вас на эту ночь? Долинг отрицательно помотал головой. К сожалению, он не мог объяснить, что, насколько было ясно со слов слуги, менявшего воду в поилке, их могут просто украсть и продать. Смысл был не совсем ясен, но ничего хорошего за этим Долинг не видел. — Хорошо, — покладисто кивнул Тимони, Лаон подозрительно склонила голову, искоса наблюдая за ним. Она по-прежнему не доверяла ему. В его сердце теперь жила Тьма, соседствуя со Светом вовсе не мирно. Как узнать, когда она берет верх? — Я узнал кое-что важное, — Тимони заговорил тише, опасаясь, что его могут подслушать. Мало ли, что придет в голову людям, живущим в этом мире? Его тоже могут сжечь. — Здешние фрукты способны дать иное представление о времени. Помочь вам двигаться быстрее. Правда, не знаю, скажется ли это на усталости, но пока что Айкен и Марафел не почувствовали ничего странного. Мы выяснили все это случайно. Согласны ли вы попробовать клэм? Если все будет так, как я предполагаю, до цели нашего путешествия мы доберемся гораздо быстрее. Долинг задумчиво переступил с ноги на ногу, посмотрел на Лаон, Алети и Миэки тревожно заржали. Им хотелось сказать, что идея опасна, игра со временем может принести совершенно неожиданные результаты, но Лаон хладнокровно кивнула. Если бы она сейчас могла говорить, объяснение вышло бы коротким — находиться в этом мире опасней, чем играть со временем. Лучше согласиться на риск, чтобы вернуться на Летинайт быстрее. Тимони улыбнулся, протянул ладонь и ласково потрепал Лаон по шее. Та фыркнула, но головы не отвела. С Тимони можно было заключить договор. Лаон верила, что на Летинайте ему могут помочь, и тогда он освободится от Тьмы. Не стоило отказываться от предложения, пусть даже доверять Тимони она не собиралась. — Отлично, — Тимони серьезно посмотрел на них. — Я принесу плоды на рассвете. Простите, что мне не по силам изменить здешние нравы. Поверить не могу, что они содержат лошадей вот так. Это ужасно! Алети и Миэки согласно кивнули. Выглядели они очень несчастными, вся гордость коней Бейби Нака потерялась в этом мире, растаяла, будто снег под солнцем. Жаль, Тимони не слышал, как их обсуждали хозяева других животных, коротающих ночь в соседних стойлах. Статью и красотой эти люди любовались как товаром. Полное понимание слова от лошадей ускользало, но они почувствовали главное — их принимают за вещь. Хорошую, очень удобную вещь, способную принести пользу. На Летинайте лошади не были вещами, они оставались свободными, сами выбирали, кого носить на спине. Теперь они все острее ощущали, что их не принимают за живых существ. Тимони не знал этого, не мог знать, ему было не понять, что лошадям тяжелее всего от подобной утраты, а не от тесной и грязной конюшни, где потолок едва ли не касался ушей. Выходя из конюшни, Тимони оставил дверь открытой, чтобы свежий воздух ночи разогнал затхлость. Но никакому ветру не подвластны были тягостные мысли. *** Снова над водой заклубился туман, смешанный с магической аурой. Лайли наблюдала за игрой бликов огня на сизых кольцах и размышляла. Вопросы не давали ей покоя. Каталин уснула, на ее спокойное лицо падал золотисто-оранжевый свет костра, и тени от ресниц трепетали на щеках. Лайли улыбнулась, растрепала волосы и подкинула в костер несколько веток, отчего пламя взорвалось снопом искр. Ночь была безмятежна и тиха, темные очертания храма на еще не до конца почерневшем небе, казалось, таяли под натиском туманной дымки. — Что заставляет тебя грустить? — зверь свернулся у огня, соткавшись из туманных завитков так быстро, что Лайли удивленно вскинула брови. — Вопросы… Много вопросов, — она вздохнула. — Может, ты растолкуешь, отчего они свалились именно мне на голову? — Задай их. Пусть услышит ночь, — зверь потянулся, в глазах его мерцало пламя. — Возможно, ночь поможет. Мудрость ее безгранична. — Хорошо, — Лайли придвинулась ближе к огню, туман принес с собой сырость и прохладу. — Задам самый простой вопрос. Что это за храм? — Легко, — зверь довольно фыркнул. — Я расскажу тебе об Истоке Времени. — Исток Времени? — Лайли едва сдержала волнение. — Что это? — Не все сразу, юная волшебница, — зверь сел, внимательно глядя в огонь, точно читал среди бойких язычков. — В этом мире не было людей, здесь царила магия и животные-духи, Свет и Тьма не тревожили нас, мы не принадлежали ни тому, ни другому. Но пришла Андреас. Сильная и смелая, подчиняющая себе магию, она привела с собой тех, кого звала детьми — людей. Они пришли сюда, а этот храм служил им Вратами. Зверь искоса глянул на Лайли, чтобы убедиться — она внимательно слушает. — Долго — пока сама Андреас не захлопнула их, уходя — Врата стояли открытыми. Почему она покинула этот мир, не знаю, вряд ли кто-то смог бы объяснить, отчего она пришла, почему ушла, оставив своих детей. Но когда это случилось, люди забыли ее слова, прозвали ее богиней, стали поклоняться ей, строили храмы, но Света в их душах оставалось все меньше, — зверь оглянулся на строение, почти скрывшееся во мраке. — Этот храм изменил мир, благодаря магии Андреас стал дарить продление жизни. Они торговали этим! — зверь возмущенно вскинул голову. — Магия, чтобы не допустить этого, обратила все вокруг в болота. Ты и сама чувствуешь, какая здесь сила. Люди звали храм Истоком Времени потому, что с него началась их жизнь здесь, а также за то, что он дарил им годы и годы жизни. — Значит, Исток Времени — это место? — уточнила Лайли. — Место, где время обретает иное течение, иную силу? — Можно сказать и так, — зверь снова улегся, уложив голову на лапы. — Но не только. Место — да, отсюда началась эпоха, то есть место — ее исток. Но не забывай и о магии. Она — тоже исток. Я ответил? — Да, — Лайли потерла виски. — А как изменить Исток Времени? — она нервно пошевелила затухающие угли, отчего стая оранжевых искр полетела к звездам. — Что это может означать? — Изменить Исток? — зверь недоуменно взглянул на нее. — Отчего ты задаешь такой вопрос? Неужели… — Неужели что? — Лайли поднялась. — Ты что-то знаешь? Как изменить Исток? Подскажи. — Храм говорил с тобой? — зверь серьезно посмотрел на нее. — Он обрел голос снова? Изменить Исток — значит, открыть дорогу новой эпохе. Тебя уже принимали за богиню, — зверь склонил голову. — Тогда все сходится. — Лайли удивленно нахмурилась. Откуда он узнал? Однако зверь невозмутимо продолжал, не собираясь ей что-то пояснять: — Одного города мало. Ты должна выбрать новое место, внести в сердца людей нечто новое. Раз храм заговорил, значит, этой эпохе приходит конец. — Я должна принести людям Свет, — горько уронила Лайли, отворачиваясь, туман обнял ее холодными ладонями, ласковыми каплями упал на лицо. — Но как это сделать? Что за место выбрать? Я запуталась, слишком много вопросов. Хорошо хоть не надо вмешиваться в структуру времени. — Неужели ты и это можешь? — зверь спросил с тревогой и подозрением. — Могу менять память, — нехотя признала Лайли. — Время состоит из памяти многих людей. Конечно, я не в силах изменить память каждому, но… Я могу работать с их личным временем. — Ты сильнее и способнее здешних магов, — оценил зверь, поднимаясь. Он подошел совсем близко, ткнулся неожиданно горячей мордой в ладони Лайли. — Но этого не потребуется. Если новая эпоха стоит на пороге, нет нужды применять много сил, чтобы впустить ее. Скорее всего, храм заговорил с тобой только потому, что ты уже движешься к цели. — То есть нужно продолжать путь? — Лайли удивленно заглянула в горящие глаза. Тепло зверя странным образом сочеталось с тем, что она практически не чувствовала его физического присутствия. Он — дух, его нельзя было погладить, ладонь проходила насквозь. — Да, только не забудь, что должна сделать, — казалось, в голосе зверя звучит смех. — Но этого я не знаю, — Лайли вздохнула. — Снова все вернулось туда, откуда началось. Я опять ничего не понимаю, а только что все казалось ясным. — Слушай сердце, — зверь медленно растворялся в тумане. — Оно несет в себе силу и Свет. Ты справишься, поверь. Путь открыт. Вы будете в столице очень скоро. Магия теперь принимает вас за своих, добро пожаловать в мир духов, волшебница. Туман растворился, магия вокруг текла все также, но теперь Лайли увидела, как вплетать собственные заклинания в ее кружево, не мешая естественному потоку, соблюдая гармонию. Любое ее заклятие теперь магия соглашалась напитать дополнительной силой. Точно и сама Лайли стала частью этого места, осколком его энергии. Каталин все так же спала, не ведая ничего о том, что произошло рядом, огонь теплился едва-едва, алые угли подернулись серебром пепла. Ночная тишина окутывала мягким плащом. Лайли снова присела поближе к догорающему костру. Не так уж много ей открылось, но исчезли сомнения. Голос храма не спутал планов, просто открыл очередное задание, которое обещало само собой разрешиться по пути. Как много они должны сделать для мира, куда отправлялись всего лишь за один заблудившимся. Лайли прикрыла глаза. Где же сейчас Ниа Бейби Нак? Ждет ли помощи, не отчаялся ли? Его сила, яркая точно солнце, теперь ощущалась настолько ясно, будто звезда, что пульсировала на самой границе ощущений. Лайли теперь могла идти на зов, не опасаясь заблудиться. Как странно, что она ничего не чувствовала раньше. Неужели она действительно сроднилась с чуждым прежде миром? Она откинулась на спину и посмотрела на шатер звездного неба и улыбнулась. Может, стоило опробовать одну безумную идею? Не этого ли вдруг пожелало сердце?