Путь за семь городов

Вианнэл стоял на берегу прекрасного озера, почти круглого, точно кто-то огромный позабыл среди зеленых лугов блюдо, а дожди наполнили его прозрачной влагой. Озеро называлось Виннэ, Айкен рассказала, что это имя того человека, что первым пришел в эти чудные места. Тимони не стал на этот раз останавливаться в городе, они просто пролетели мимо створок дубовых ворот, напугав толпу, ждущую, когда неповоротливый стражник пересчитает тинги, полученные от очередного жаждущего войти путника. Айкен проводила поросшие мхом стены печальным взглядом. — Отчего бы нам не прогуляться по улицам? — окликнула она Тимони. — Лучше продолжить путь. Не хочу больше ничего знать. Никак не могу понять вас. — Тебя это гнетет? — Марафел едва повернул к нему голову. Он не ожидал ответа, однако Тимони отозвался: — Вроде того, мальчик мой… Краткая передышка закончилась, и кони снова понеслись как ветер, не давая продолжить разговор. Дорога пролегала по берегу Виннэ, отражающего бегущие облака. Мелкие волны лизали песок, кое-где по зеркалу вод скользили стайки уток. Марафел похлопал Миэки по шее, давая понять, что хочет остановиться, и тот замедлил ход. Когда он замер, нетерпеливо подрагивая всем телом, Марафел подождал еще немного, пока поворот дороги не скрыл от него остальных. — Здесь так же прекрасно, как в нашем мире, правда? — тихо спросил он у Миэки. — Знаю, что ты хочешь мчаться вперед, но только посмотри на это озеро. И кстати, что, по-твоему, там, на песке? Миэки, тряхнул гривой, не в силах ответить. Они приблизились к искрящемуся в солнечных лучах предмету. Марафел спрыгнул на песок, опустился на колени и взял в ладони янтарь. Крупный, похожий на застывший язычок пламени, камень, такой яркий и теплый, согретый солнцем. Неясно, был ли он прежде в руках человека, или прихотливость волн отгладили его до зеркального блеска за многие века. Марафел улыбнулся и спрятал искристый кусочек с едва заметными пузырьками внутри у себя на груди. — Теперь нам пора. Догоним их? Песок взорвался вихрем под копытами Миэки, волны лениво плеснули им вслед, а после горячий пляж пригладило ветром. *** — Куда он подевался? — Тимони раздраженно оглядывался, но за рощицей ив было не разобрать, что там за поворотом дороги. — Будем ждать его? Или уже поздно, и теперь нужно разыскивать? — Разве мы так долго ждем? — Айкен только пожала плечами. Кони тоже не разделяли беспокойства, переступая с ноги на ногу, они лениво покусывали метелки высокой травы, растущей на обочине. Топот копыт заставил Тимони хоть немного успокоиться. Через мгновение Марафел и Миэки показались из-за поворота. Увидев это, Тимони только легонько хлопнул Долинга по шее. Кони вновь сорвались с места в карьер. *** Лодка ударилась о каменные плиты, Лайли спокойно шагнула на берег и протянула Каталин ладонь. Никто не обращал на них внимания — только что подошел целый десяток плотов, где горой высились мешки с мукой, все суетились, разгружая их. В порту было множество приземистых зданий без окон, девушки оглядели их и направились прочь к добротной дороге, которая, как они решили, вела в столицу. В ту сторону медленно двигались телеги, запряженные волами. Дорога плавно забирала вверх, и вдали — прямо на холме — за высокими стенами, сложенными из светлого серого камня, прятался от взглядов город Императора. — Нужно идти, — Лайли улыбнулась, опуская ладонь, которой прикрывала глаза от света, когда силилась рассмотреть столицу. — Можно попроситься к кому-нибудь на телегу. — Думаешь, это хорошая идея? — Каталин посмотрела на седобородого толстяка, ожидавшего, когда на телегу забросят последние мешки. Пара волов медленно пережевывала жвачку, изредка взмахивая хвостами, чтобы отогнать мух. — Посмотри, вряд ли он позволит нам прокатиться, ему даже невдомек, что если чаще чистить волов, мух будет гораздо меньше. — Почему не попробовать? — Лайли легкими шагами направилась к толстяку. Седобородый прикрикнул на грузчиков, неосторожно закинувших очередной мешок, отчего телега заметно вздрогнула, и с удивлением обнаружил прямо перед собой стройную Лайли. — Что тебе нужно, малышка? — пробасил он, пытаясь изобразить улыбку на морщинистом лице, впрочем, она все равно затерялась среди густой бороды. — Нам нужно в город, — Лайли кивнула в сторону столицы. — Идти так далеко, не прокатишь ли, дядюшка? — Если тебе больше по нраву медлительность волов, пожалуйста, присаживайся, — толстяк подвинулся, освобождая на козлах место для Лайли. Она кивнула Каталин, и вскоре обе девушки уселись рядом. Только последний мешок занял положенное место, как толстяк прикрикнул на волов, щелкнул кнутом, и те повели головами, словно стряхивая сонную одурь, а потом плавно двинулись по дороге, ни на секунду не переставая жевать. То ли волы действительно шли слишком медленно, то ли путь до столицы оказался длиннее, чем Лайли и Каталин предполагали, но город на холме никак не желал приближаться. Светлые стены все так же устремлялись к небу, из-за них поднимались башни, пронзая голубое небо шпилями. — А что, город красив? — спросила Лайли, устав молча созерцать дорогу. — Да! — отозвался тут же толстяк. — Я нечастый гость здесь, но дочка моя выбилась в люди, работает на кухне самого Императора. Вот к ней-то я и направляюсь сейчас, везу отличную муку. Мы поедем не самыми лучшими улицами, но не сыщешь другого города, где такие задворки подметались бы! — Правда? — Каталин прищурилась, заодно и язык прикусила. Чего ставить под сомнение то, что она сама видела? Здесь вообще никто не думает, что улицы можно подмести, а помои не обязательно выливать прямиком за порог. — Что ж я красавицам врать-то буду, — толстяк вздохнул. — А нельзя пробраться как-нибудь во дворец? — Лайли задала вопрос почти шепотом, точно поведала толстяку заветное желание. — Ох, деточка, и ты тоже хочешь посмотреть, в какой он роскоши живет? — усмехнулся толстяк. — Дочка моя, Лизолия, говорила, что их из крыла для слуг не выпускают. Только особенных служанок пускают к Императору. До них еще дослужиться надо. А чтоб кого другого провести, так и совсем Андреас спаси! Никто не может такого сделать. — Как жалко-то, дядюшка, — Каталин вздохнула. — Вот бы хоть глазком увидеть. — Понятное дело, вы девицы любопытные, — толстяк оправил бороду, прищурился. — А чтой-то мы и не познакомились даже? — Забыл ты, дядюшка, спросить, как нас зовут, — рассмеялась Лайли. — Это сестра моя, Каталин, а я Лайли. А ты кто будешь? — Домир, — он улыбнулся. — Вот и славно. До города уже недалеко. Говорят, это Император силами богини сделал такую вот иллюзию. Кажется, что город далеко, а на самом деле чуть не под стенами едешь. Как только такое можно, а? — Иллюзию? — Лайли едва не хлопнула себя по лбу, мгновенно перестроившись на магическое зрение. И правда, вот поток силы рисовал очертания города, покрывалом окутывая настоящие стены! И не светлые они, а темные, мрачные, камни старые и потрескавшиеся. Неужто так выглядит колдовство темного мага, Лайли никогда не видела такого магического плетения. Дядюшка Домир важно кивнул и замолк, взгляд его устремился к стенам города. Возможно, сердцем он уже был рядом с дочуркой. Каталин поерзала, пытаясь понять, что Лайли увидела там, куда так пристально смотрит, но спросить не решилась. Было жарко, волы, почувствовав, что хозяин отвлекся, сбавили шаг и поплелись так, словно в роду у них были улитки. Город как будто дрожал в мареве, что соткало над дорогой солнце. *** Тимони остановился. Городские стены оказались окутаны магией, он чувствовал это и потому слишком разволновался. Кони нетерпеливо переступали с ноги на ногу. И Тимони не мог бы объяснить, отчего заставил их остановиться. — В чем дело? — Марафел вопросительно смотрел на него, пришлось объяснять внезапную остановку. — Здесь магия Императора, — Тимони указал вперед. Казалось, магическая стена возвышается в нескольких шагах. — Не могу понять ее природы. То ли это укрытие, то ли ловчая сеть, а может быть, просто сигнальная система, но на что она должна реагировать? Нужно понять, не грозит ли она нам. — А ты не можешь понять? Почему? — Айкен склонила голову к плечу. — Мне думалось, раз ты маг, то любая чужая магия тебе понятна. — Эта — странная, — Тимони вздохнул. — Он плетет заклятье, как ему вздумается, не заботясь, что вокруг существует естественная сила, которая может вмешаться в плетение, разрушить его или усилить. Он словно забыл о существовании остального мира. — Разве не так действует маг, идущий по пути Тьмы? — заметил Марафел. — Тимони, ты не можешь понять его колдовства, потому что отрекся от нее? — Путь Тьмы? — Тимони сощурился. — Пожалуй, ты прав, светлый мой мальчик. Тогда нужно вызвать Тьму из сердца, и мы сможем пройти сквозь его заклинание, как будто оно создано, чтобы укрывать нас. Войдем в город, никем не замеченные. — Тимони, может, это не совсем верное решение? — испуганно возразила Айкен. — Вдруг ты не сможешь справиться с Тьмой? — Стоит рискнуть. Тимони на мгновение отвернулся. Утром он будил Айкен и Марафела, и она запомнила утренний свет, который сделал его глаза светлыми-светлыми, цвета первой листвы. Когда же снова посмотрел на них сейчас, они оказались темными. Тимони в эти мгновения старательно вспоминал все, что ему не нравилось в этом мире, что успел возненавидеть или не смог принять и понять. Он думал о языках пламени, о черной смоле. Он напомнил себе о слезах Айкен и Марафела, о чужих смертях, искалеченных душах всех, кого они встретили. За все это должен был расплатиться всего один человек. Император. Как подходит к случаю слово «расплатиться»! Раньше Тимони и не задумывался, что сможет так легко воспользоваться им, чтобы возродить собственную ненависть! Ненавидеть того, кто смог сделать это с людьми, с миром. Пламя ненависти охватило сердце Тимони, сжало когтями. Черное чувство освободило Тьму, поселившуюся глубоко в душе. Освободило и дало ей силы. Тимони сломил собственную волю, спрятал светлые воспоминания, смял их, разорвав в клочья старательно наведенные мосты между двумя половинками собственной души. Он молчал несколько томительных мгновений, словно прислушивался к себе, пока ненависть не начала править всем его существом, а после произнес: — Нам пора в путь. Не осуждай меня, малыш! — Снова малыш? — хмыкнул Марафел. — Делай, что знаешь, мы научились доверять тебе. — Доверять? — Тимони рассмеялся. — А кое-кто научился еще и любить? — темный взгляд остановился на лице Айкен. — Но не меня, нет, нисколько, только того, кем я был. — Почему ты говоришь о себе, как о вещи? — Айкен охватила печаль. — Ты… Ты вовсе не такой, каким хочешь представить себя сейчас. — Такой, какой есть, — раздраженно оборвал ее Тимони. — Впрочем, препираться будем позднее, пора заняться тем занавесом, что создал ваш Император. Теперь Тимони ясно видел полог заклятия, каждый виток сплетенной в него силы, и все стало на свои места. Магический занавес — иллюзия расстояния, он обманывал, скрывал, что до столицы не так уж далеко. Знания о мире снова появлялись сами собой. Здесь могло понадобиться такое заклятие. Тимони рассмеялся — сорвать такой полог, зная, для чего он предназначен, дело нескольких мгновений. — Ваш Император удивительно предусмотрителен, — Тимони обернулся к Айкен. — Он создал заклинание, помогающее скрыть столицу от взглядов неприятеля. Иллюзия расстояния — прекрасная идея для войны. Кто ожидает, что из города, который едва возник на горизонте, прилетят стрелы? Да еще так метко, точно стрелки подобрались совсем близко! С кем он воюет, Айкен? — Воюет? Император? — она растерялась. — Уже давно ни с кем. Наши соседи перестали нападать на нас. — А заклинание свежее, — Тимони кивнул собственным мыслям. — Он боится собственных людей. Готов сражаться с теми, кто изменил мнение о богине! — Жителями Миартэ? — прошептала Айкен. — Но почему? — Они увидели, как нужно жить на самом деле, — хмыкнул Тимони. — Ладно. Нам пора. Заклинание приняло его безропотно — как своего, обернуло кольца силы вокруг, защищая и тех, кто ехал рядом. Тимони спокойно улыбнулся пришедшей магии. Теперь он наконец чувствовал, как близок к цели. *** Заклинание пришло в движение, и Лайли поняла это слишком поздно. Она почувствовала, как магия окутала ее, словно рассматривая, а потом отпрянула. Лайли испугалась — так не ведет себя обычная иллюзия, пусть и сотканная неправильно, не гармонично. Заклинание выполняло что-то еще. Но что? Домир покосился на нее, побледневшую так сильно, точно перед ней возник не город, а невообразимое чудовище. Толстяк даже посмотрел, куда же она так внимательно уставилась, но ничего интересного там не обнаружил. — Что стряслось? — спросил он. — Показалось, наверное, — Лайли растерянно провела рукой по волосам. Магия волной неслась по городу, она чувствовала это. Неслась, чтобы кого-то оповестить, что в городе чужая. — Лайли? — Каталин сжала ее ладонь. — С тобой все хорошо? — Да, — она взяла себя в руки и улыбнулась. — Голова закружилась. Город вынырнул из дымки, призывно распахнув ворота. Пара скучающих на солнце стражников не обращали никакого внимания на въезжающие в город телеги. Волы спокойно прошли сквозь ворота, и те только скользнули взглядами по Домиру и девушкам, один из них кивнул толстяку. Магическая завеса вновь сомкнулась за спиной Лайли, отрезая путь назад. — Вот, меня тут знают, — удовлетворенно усмехнулся Домир. Мощенные серыми плитками улицы были чисто выметены, а вот люди оставались такими же озабоченными и печальными, как и в других городках. Волы сами свернули в какую-то боковую улочку, гораздо более узкую, чем ведущая к воротам, но и здесь тоже было чисто. Впрочем, стоило присмотреться, и становилось заметно, что двери домов обшарпаны, а окна давно не мылись. — Что же, — Домир взглянул на Лайли с улыбкой. — Могу оставить вас здесь, а могу довезти до самого дворца, посмотрите хоть одним глазком, как он живет. Проезжать будем сквозь Императорский сад, а там такие чудные розы. Говорят, Император их для своей сестры развел. — Сам? — Каталин заинтересовалась, но Домир только рассмеялся. — Что это ты придумала, для того у Императора есть слуги. Стал бы он сам с розами-то возиться. Каталин прикусила губу. Диалин их города с удовольствием высаживал в городском саду цветы и деревья, сам ходил поливать их. Липа, которую он особенно любил, выросла уже до самого плеча Каталин, но Найфел по-прежнему приходил смотреть на нее. Волы спокойно тянули телегу по улице, кое-кто здоровался с Домиром, некоторое время шел рядом с телегой, пересказывая последние новости. Девушки сидели молча, стараясь не привлекать к себе внимания, каждая из них размышляла о своем: Лайли — о магии, а Каталин — о людях. *** Городские ворота были распахнуты, а стражники не проявляли никакого рвения. Собственно, они даже не заметили, как трое всадников пронеслись сквозь вычурную арку. Тимони лишь улыбнулся. Заклинание оказалось надежным охранником, кутая их почти в невидимость. Они не вызовут никаких подозрений, мало кто примет их за чужаков. Сам Император не сможет понять, что кто-то вмешался в магический полог, заставил его работать против создателя. В городе пришлось сбавить темп. Тимони чувствовал, где находится центр заклятия, и предположил, что дворец Императора наверняка там же, но улицы были полны людей, а это раздражало его. Повозки и экипажи, всадники, простонародье, стражники — город походил на растревоженный муравейник. Все вокруг мешало сориентироваться, сосредоточиться, продвинуться к цели. Айкен восторженно осматривалась, столица была ей в новинку и город казался прекрасным. Прежде она мечтала побывать здесь, вот только поделиться восторгом было не с кем. Марафел пристально следил за Тимони, не обращая внимания ни на что вокруг, а Тимони зло щурил глаза. Наконец Тимони выбрал одну из улиц, узкую, где дома были повернуты к путникам глухой стеной. Шум города остался где-то за спинами, вокруг царил обманчиво-сонный покой и тишина. Тимони остановил коня и вслушался. — Кто-то потревожил заклинание. Прямо сейчас! — объявил он, обращаясь только к Марафелу. — Ты чувствуешь это? — Марафел склонил голову. — Насколько хорошо? Можешь понять, отчего оно потревожено? — Могу, — Тимони хищно улыбнулся. — Кто-то несет в себе магию. Кто-то сильный, чуждый заклинанию. А таких в этом мире я пока не встречал. — Это Лайли, — Марафел просиял. — Они живы, и сон мой правдив. — Радость — это замечательно, малыш, но заклинание ее чувствует, а значит, о ней теперь знает Император. Восторг преждевременный, не находишь? Возможно, Император уничтожит ее прежде, чем мы проникнем во дворец, — Тимони дал Марафелу встревожиться и добавил: — Еще кое-что. Император держит неподалеку от себя кого-то, переполненного светлой силой. Я уверен, это и есть Ниа Бейби Нак. Кони навострили уши, нервно переступили с ноги на ногу. Тимони рассмеялся. — Отчего мы тогда стоим? — спросила Айкен. — Действительно, Император ждет нас, хотя сам не знает об этом. Он ждет своей смерти. Я помогу им встретится. — Тимони! — Марафел нахмурился. — Ты не должен так поступать. — Не тебе останавливать меня, малыш, — в голосе Тимони смешались печаль и усталость, но сразу же скрылись в ядовитом холоде. — У меня есть цель, я как никогда близок к ней. Темные глаза Тимони на мгновение потемнели еще сильнее. Он выдохнул: «Вперед», и кони сорвались с места. Марафел печально прикрыл глаза. Есть ли хоть один шанс вернуть Тимони из Тьмы, если он добьется своего и убьет Императора?.. Отвечать самому себе он не стал. *** Они въехали в сад сквозь высокие кованые ворота, все дорожки здесь усыпал сизым гравий, скрипящим под копытами волов и колесами. Домир выбрал самый длинный путь, чтобы показать побольше красот, а когда добрался до места — оставил девушек сидеть на козлах. Крыло дворца, где находились помещения для слуг, кухня, кладовые и конюшня, оказалось приземистым, но изящным. Сад, окружавший его, действительно был красивым, но Каталин недовольно хмурилась. Лайли воспользовалась тем, что они остались одни, и заговорила, да так быстро, что Каталин едва ее понимала: — Над городом заклятие, оно создает иллюзию расстояния, а заодно отслеживает всех, кто несет в себе магию! Оно заметило нас, Каталин, магия донесла Императору. Наверняка скоро нас попытаются схватить. — Пора уходить? — Каталин взволнованно огляделась, но в саду было тихо, только ветви покачивались под порывами ветра. — Нет! Император создал это заклятие. Скорее всего, нас отведут прямиком к нему. Это наш шанс пробраться во дворец! — Лайли улыбнулась. — Такая удача! — Ты уверена? — Каталин покачала головой, нахмурившись. — Не вижу никакой удачи в том, что нас схватят. — Ниа Бейби Нак где-то рядом. Возможно, нас отведут туда же, где держат его, — Лайли огляделась. — Мы прямо сейчас это узнаем. Не сопротивляйся, Каталин. — Что?! Но что бы она могла сделать?! К ним спешило слишком много воинов, и отчего-то все они были в черном. Один из них, молодой еще мужчина с приятными чертами лица, грубо схватил Лайли за руку. Голос его, как ни странно, прозвучал очень мягко: — Император приказал схватить вас. Вы — ведьмы, и он будет судить вас. Сопротивление бессмысленно, — он улыбнулся, — мы не боимся колдовства. — Мы не собираемся сопротивляться, — Лайли хмыкнула. — Отведите нас к Императору. — Замечательно, что вы очень понятливы, — он отвернулся. Каталин передернула плечами. Да, черты лица у воина были приятными, но она заглянула ему в глаза… В холодные и пустые, точно он был мертв. Что же такое он успел увидеть? Отчего у всех этих воинов такой жуткий взгляд, будто души заключены в кусок вечного льда, перестали чувствовать, не видят красоты? Каталин никогда еще не встречала людей с такими глазами. Когда Домир вернулся к телеге, девушек уже не было, только волы по-прежнему жевали, а ветер тревожил ветви деревьев.