Гарри Поттер и возвращение Бугимена

Когда были сотворены миры, появились и духи-лоа. Когда люди стали разумны и научились говорить с духами, то стали звать лоа и просить о помощи, а за помощь и советы платить хорошей едой, крепким ромом и дымом табачных листьев. К иным обращались прямо, к иным — через посредника, хозяина дорог и перекрёстков. Но как позвать того, у кого нет имени? Сколько себя помнил, от самого сотворения миров, безымянный лоа был голоден. От голода стал зол и хитёр, научился пить человеческий страх… Пробирался в ночные сны и дневные грёзы, собирал дань ужаса с детей и взрослых. И стали его называть Страшилка Уги-Буги. Но никто не хотел пригласить его или позвать на помощь, чтобы угостить жареным мясом и крепким ромом. Любил Уги-Буги азарт карточных игр, но никто не хотел впустить его в своё тело, чтобы мог он весело провести ночь. И обличие его было противно всем — старый мешок, так он выглядел. Хуже всего стало безымянному, когда Джек Повелитель Тыкв объявил его вне закона и заточил в темницу в Сумеречном мире. Теперь и вовсе едой Страшилке служили лишь жуки, черви, да тараканы, которых вытряхивали ему прямо на пол темницы мерзкие мелкие разбойники. Но безымянный и тем не брезговал, копил силы. Даже удобно оказалось — разделить свою силу и суть между множеством мелких существ, что наполняли пыльную оболочку из мешковины. Однажды Страшилке, казалось, улыбнулась удача. Двое — светлый чудотворец и король сумеречного мира — попались в его путы. Если бы удалось их уничтожить — вырвался бы на свободу. Почти удалось. Уже все силы вложил в самого шустрого таракана. Но пока безымянный боролся с Джеком Скеллинтоном, светлый чудотворец почувствовал, где таится сила Бугимена. И раздавил тараканчика. А ещё говорят — добрый… Казалось — нет больше Уги-Буги. Но не может погибнуть бессмертный дух-лоа. Пока есть в мирах страсть — приходит на зов людей Барон Суббота. Пока есть вера — можно обратиться к Маман Бриджит. Когда нужно открыть ворота и проложить путь — откликается папа Легба. Вопрос только в оплате. Пока живёт в людях страх темноты — бессмертен безымянный. Ослабел Бугимен, и вновь был заточён, чтобы вновь копить силы и злость. И вот — точно теплом повеяло в его каменной темнице, похожей на колодец. Никак гости? Но откуда живые в Сумеречном мире? Неужели опять наследник Скеллингтона вернулся к папочке? Слышал Безымянный — а чем ещё развлекаться в подземелье, как не подслушиванием за верными тюремщиками? — что подобрал себе Повелитель Тыкв какого-то мальчишку, дал ему свою фамилию, принцем Сумеречного мира провозгласил… И чёрная зависть и злоба снедали Бугимена. Так хотелось дотянуться до мальчишки, напугать его, так, чтобы с криком и визгом убегал прочь, унося в волосах или на одежде маленького духа страха. Но безымянный привык терпеть и ждать. Так что Бугимен прислушивался, принюхивался, но не рвался из своего колодца. Порой бывали и другие маленькие развлечения. Сегодня забежал крысёнок. Зверька можно было замучить, выпив до последней капли ужас и боль умирающей твари. А потом Бугимен услышал, учуял… Мальчишка — хммм, странно, да не один, кажется… Интересно, откуда ещё один ребёнок в королевстве ужаса? — прошёлся по центру города, сделал пару петель и направился к старому кладбищу. Тому, что служило жителям городка воротами в Верхний мир. Бугимен раздражённо рыкнул. Крысы ему уже приелись. Так хотелось вкусненького, тёпленького, испуганного мальчишку… Вот бы троица бандитов привела гостей к нему… И Бугимен потянулся всеми своими накопленными за бесчётные тёмные дни силами.

***

Домик, где обитали Шито, Крыто и Корыто, оказался ещё чуднее, чем у ведьм. Жилище было круглым, стояло на небольшом острове посреди болота, заросшего сухим камышом и зелёной ряской. К порогу можно было пройти лишь по узкому мостику без перил. Внутри стояли три небольших гробика, чтобы можно было поваляться — дать отдых костям, между ними столики для карт, маджонга и игры в кости, и старый шкаф, похожий на кафедральный собор. Посередине комнаты — круглый дубовый люк с откидной ручкой и деревянный ворот. На ворот ровными рядами была намотана добротная смолёная верёвка. — Открывайте, парни… — распрядилась Крыто. Шито и Корыто потянули за ручку люка. Петли заголосили невыносимо заунывным скрипом, от которого у Малфоя заныл последний несменившийся молочный зуб. Бойкая, хоть и мёртвая девица, заглянула в колодец, демонстративно подергала узел веревки, привязанной к небольшой скобе, вбитой в ворот. Потом обратилась к гостям. — Так, живые! Запоминаем и выполняем неукоснительно, если хотите познакомиться с Уги-Буги! Драко сглотнул, но кивнул. Бродяга уселся и попытался сложить лапы перед собой, как прилежный ученик руки на парте. Получилось неубедительно. Гарри только ухмыльнулся — как всегда троица не может не выпендриваться. Но Крыто шикнула на него: — Так, мелкий, сейчас все серьёзно! — Кто тут ещё мелкий?! — Гарри свысока шлепнул зомбяшку по затылку, а та оттолкнула его руку. — Короче, не пытайтесь подойти к Уги-Буги! Ясно вам? И главное… Не бойтесь! Он вашим страхом питается, так что не смейте трусить! Спускаться вот по этой трубе. Она идёт под наклоном — долетите с ветерком, но ноги не переломаете. Тебя, мистер Барбос, в конце спуска придержим. Бродяга насмешливо гавкнул. — Всё ясно! — Хмыкнул Гарри и хотел уже взять из рук подруги верёвку, но та ловко первой нырнула в трубу. Ворот завертелся, загремел. Ровно через три секунды Крыто гулко стукнула по стенке трубы в глубине колодца. — Давайте, я долетела, прыгайте! Бродяга, не дав никому себя опередить, с размаху сиганул в трубу и с восторженным воем проскользил вниз на пузе. Судя по мату в глубине колодца, Крыто его на вылете таки поймала. Гарри и Драко тут же устроили небольшую потасовку за возможность спуститься следующим. Шито и Корыто, оборжав их, спихнули вниз. В итоге Гарри и Драко спустились вместе и практически кубарем. За ними из трубы привычно выпрыгнули Шито и Корыто. Внизу был пустой подвал, тёмный и грязный, с небольшим балкончиком по краю. На этом балкончике и оказалась вся компания. — Ну и где ваша главная страшилка? — Пытаясь храбриться, нагловато спросил Драко. Гарри, чуть лучше знакомый с Уги-Буги, хотя и только понаслышке, только крутил головой. — Там, внизу! — Ткнула пальчиком в сторону здоровенной ямы Крыто. — Осторожно, тут перильца слабые! Все подошли к краю балкончика и заглянули в провал. На дне лежал, казалось, чем-то набитый мешок. — Ну и… — Хотел спросить о чем-то Гарри, но в этот момент мешок дрогнул и приподнялся, обретая черты человеческой фигуры. Короткие, толстые руки и ноги гнулись в любых направлениях. Вместо глаз и рта — тёмные провалы. «Мешок» издал негромкий то ли вздох, то ли стон. И накатило ощущение безнадёжности, страха и тоски. Бродяга, шарахнувшись от провала, завыл, громко, протяжно, словно настоящий Грим. Припал к каменному полу, поджав хвост и попытался закрыть лапами глаза. Драко стоял весь белый, с трясущими губами. Кажется, он удержал спину прямой не потому, что был таким храбрым, а просто потому, что его сковал столбняк. Гарри, с трудом двинувшись — даже его, привычного к жизни в сумеречном мире, пробило — подошёл к Бродяге. Опустился на колени, обнял пса за шею, забормотал что-то не слишком осмысленное, успокаивая. Через несколько секунд пёс перестал выть, слегка успокоившись, вскочил, бросился к краю провала и злобно принялся облаивать страшный мешок, как будто желая отомстить за испытанный ужас. Уги-Буги, вдруг резко встряхнулся и во все стороны клубами полетела пыль. Потом, коротко размахнувшись, швырнул в своих посетителей какой-то тёмный комок. Это оказался трупик крысы, почти вывернутый наизнанку. Все шарахнулись в стороны. Никто и не заметил пару блох, которые перескочили с короткой крысиной шерсти на чёрный мех пса. Крыто схватила Гарри и Драко за плечи, толкнула в сторону лаза наверх. — Сваливаем! Он сегодня какой-то очень активный! Дважды повторять не пришлось, вылетели по верёвке вверх все и с такой скоростью, словно до этого занимались экстремальным скалолазанием. Последней поднялась Крыто, отчаянно ругаясь и подталкивая перед собой Бродягу. Собака всё-таки лазать по верёвке не может, поэтому анимага пришлось обвязать вокруг пуза и тянуть наверх общими усилиями. Оказавшись наверху, закрыли люк и ссыпались прочь из бандитского домика. Драко был уверен, что вот теперь-то его точно стошнит, но вывалилась вся компания прямо под ноги Джеку Скеллингтону. При виде Повелителя Тыкв, исполненного молчаливого неодобрения, удалось взять себя в руки и выпрямиться. Джек окинул их взглядом раз, другой, затем так же молча повернулся, и направился через болотце по узкому мосту. Живые и мёртвые участники авантюры двинулись за ним, отчётливо осознавая все свои грехи. На сухом месте Скеллингтон вновь повернулся к своим подданым и гостям, и, наконец, заговорил. — Шито, Крыто, Корыто. Вы знаете закон. До Хеллоуина вы не вправе входить в город, не вправе подниматься в Верхний мир. В Хеллоуин закрываются все долги. — Но ведь ничего не случилось! — Попытался вякнуть самый наивный — Корыто. Крыто крепко ткнула его в бок. Повелитель Тыкв изогнул надбровную дугу. — Ты готов ответить своим посмертием за эти слова? — Устрашающе-мягко спросил Повелитель. Бандиты — все трое — потупились. — Прочь! — рыкнул Джек, оскаливаясь и показывая на миг свой истинный облик. Шито, Крыто и Корыто шарахнулись и, более не споря, побрели к своему домику, как вереница осуждённых каторжников. Теперь Джек обратился к гостям Сумеречного мира. — Мистер Блек, я правильно понимаю — вы, как взрослый волшебник, взяли на себя ответственность за двух своих юных родственников на время этого визита? Тон Повелителя был таков, что Бродяга и не подумал отгавкиваться — лёг на пузо и заскулил. Джек только рукой махнул — всё ясно с этим взрослым волшебником. — Мистер Малфой, я был лучшего мнения о вашем благоразумии. Сколь я мог судить по письмам своего сына, вы — единственный наследник своих родителей. Драко почувствовал, что его опять затошнило. От угрызений совести. Но Джек Скеллингтон уже повернулся к Гарри и сказал лишь: — Гарри, я очень разочарован. Судя по виду Гарри, он готов был провалиться ещё глубже — в Ночной мир, но его удерживали от этого остатки совести и здравый смысл. Наследник Скеллингтона понимал, что в этом случае, папа сначала вытащит его из Ночного мира, а потом разочаруется в нём ещё сильнее. Повелитель Тыкв недолго помолчал. Все его собеседники тоже молчали, причём молчали виновато. Скеллингтон заговорил вновь. — Вы все слышали произнесённое Салли пророчество. В таких случаях лучше воздерживаться от решительных действий. Поистине, порой недеяние — превыше любого действия. Впрочем, вас извиняет то, что пряники, которыми вас угощали ведьмы, были приготовлены на зелье храбрости. Оно придало вам некоторую безрассудность. Сейчас нам остаётся лишь надеяться, что ваша неосторожность не повлечёт за собой… необратимых последствий. Убедившись, что вся троица живых прониклась и глубоко раскаивается в содеянном, Джек величественным, но любезным жестом пригласил их пройти следом за ним к ближайшему склепу. Там он вновь обратился к своим гостям: — Я рад вашему обществу, но ночь коротка, а я Повелитель Тыкв, а не времени. Впрочем, кое-что я могу… Вы вернётесь домой до полуночи. Драко и Гарри удивились и обрадовались этим словам Джека — ведь казалось, ночь уже близится к рассвету. Драко пришло в голову, что родители места себе не находят от беспокойства. Гарри вспомнил, что оставил сестрёнку на попечение незнакомых, в сущности, людей. А ведь ему с ней нужно ещё вернуться домой. О чём подумал Бродяга, сказать затруднительно. После Азкабана в его голове до сих пор царил изрядный беспорядок, даже когда он был в виде Сириуса Блека. Сейчас все трое — каждый на свой лад благодарили Джека за помощь, гостеприимство и добрые советы. Затем Скеллингтон откинул в сторону могильную плиту и его гости шагнули из Сумеречного мира прямо в склеп дома Малфоев.