Гарри Поттер и возвращение Бугимена

Завтрак, по мнению юного Поттера-Скеллингтона — это самая важная трапеза дня. Ну, после ужина и ланча, само собой. Сегодня, в последний день октября, столы в Большом зале с утра радовали глаз богатыми переливами оранжевых и жёлтых оттенков. Тыква. Много тыквы. — Как всё-таки осложняет человеку жизнь чрезмерно богатый выбор, — философски заметил Гарри, созерцая это хеллоуинское великолепие. — Гарри! Возможность выбора — это свобода! — Нравоучительным тоном отозвалась Гермиона, утаскивая себе на тарелку кусочек тыквенного пирога. — Ага! — Вздохнул Гарри. — Но вот чуть более года назад я точно знал, что если еда есть, то её надо есть. А теперь я не хочу пирога с тыквой и даже пирога с почками, а хочу Большой Бургер и молочный коктейль. — А что такое Большой Бургер? — Поинтересовался чистокровный волшебник Невилл. — О, друг мой! — пафосно воскликнул Поттер-Скеллингтон. — Поведаю я тебе о тайнах Быстрой Еды! — Гарри! Но фастфуд — это очень вредно! — Пыталась вмешаться Гермиона. Но Гарри понесло. Он повествовал о том, как должна быть правильно поджарена котлета и как тонко порезан лук, и сколько соуса следует намазать на булочку. Причем повествовал так вкусно, что весь Гриффиндор и половина пуффендцев заслушались и начали мечтать о том, как на летних каникулах выберутся на экскурсию в удивительный и загадочный маггловский мир. На самом деле, Гарри просто не хотелось завтракать — он с утра томился дурными предчувствиями, да и тыкву, честно говоря, не любил. Есть. Слишком похоже на папину голову. Не каннибал же он в самом деле! Не один только Гарри маялся отсутствием аппетита. За столом преподавателей мадам Помфри, отодвинув тарелку с омлетом и беконом, цедила уже четвертую чашечку черного кофе. — Что с тобой, Поппи? Обычно у тебя хороший аппетит! Ты сама не заболела? — Поинтересовалась сердобольная Помона. — Душечка, мне всегда казалось, что в этой школе я занимаюсь диагнозами и лечением! — Желчно отозвалась медиковедьма. — ПМС он и у ведьм ПМС… — Проворчал себе под нос профессор Блэк. Обе ведьмы пронзили его возмущёнными взглядами. Сириус тут же ослепительно улыбнулся и сделал вид, что это не он, это у него в животе бурчало. Профессор Блэк отлично знал — чтобы отвлечь внимание от своей персоны, надо сказать даме комплимент. Окинув быстрым взглядом мадам Помфри, решил, что искренне похвалить её внешний вид у него не получится. А вот посудинка, из которой та прихлебывала кофе… — Какая милая у вас чашечка! Ворчестерский фарфор? У вас прекрасный вкус! — Ой, а какие барсучки! — Обратила внимание на рисунок на чашке декан Пуффендуя. — Вот бы мне такую! — Это моя вещь! — Почти прошипела медиковедьма. — Мне её подарили! Она резко отодвинула стул и удалилась, прижимая к груди предмет обсуждения. Директор проводил нервную даму пристальным взглядом поверх очков-половинок. Занятия в этот день оказались скомканы, потому что уже к одиннадцати часам в Хогвартс прибыла делегация волшебников с незапоминающимися лицами в одинаковых серых мантиях. Среди них, как павлин среди дроздов, выделялся своей пестрой мантией, красивой синей шапочкой и шикарной серьгой в ухе Кингсли Шеклболт. Невилла освободили от всех уроков, тот потребовал себе в помощники Гарри. Гермиона смотрела на них глазами раненой лани. Ей хотелось принять участие в предстоящем ритуале, но пропустить ради этого уроки казалось нестерпимым. А ещё — было обидно, что её, Гермиону Грейнджер, никто и не приглашал. Впрочем, высказывать своё мнение в присутствии взрослых представительных волшебников девочка не осмелилась. А Гарри и Невилл вместо того, чтобы варить очередное зелье под пристальным взглядом профессора Снейпа, развешивали на ветвях дерева яблоки, расставляли на корнях тыквы, пели речитативом дарственную песню. Ива ластилась и радостно трепетала последними неопавшими листиками. Невыразимцы развернули какие-то артефакты, записывали их показания и шепотом спорили, почтительно замолкали, когда дерево нацеливалось самой длинной веткой в их сторону. Один из невыразимцев, предложивший обращаться к нему «мистер Смит», вежливо поинтересовался у Невилла, можно ли прикоснуться к стволу дерева. Невилл прислушался к чему-то недоступному прочим смертным, и неуверенно кивнул. Мужчина осторожно провёл длинными пальцами по шероховатой коре. Дерево недовольно дернуло стволом, точно кошка шкурой, но драться не стало. Совершенно довольный невыразимец застрочил что-то перышком в блокноте. Дамблдор, Шеклболт и примкнувший к ним профессор Локхарт взирали на это зрелище с безопасного пригорочка. Когда ритуал был завершен, невыразимцы собрали свое имущество в чемоданчик с чарами расширения пространства, откланялись и удалились в сторону Хогсмида. Шеклболт, сославшись на неодолимый приступ ностальгии, напросился ещё немного побыть в родной любимой школе. Отказывать личному помощнику министра было как-то неудобно, поэтому директор благодушно пригласил отобедать, чем Мерлин послал. Мерлин сегодня был особенно добр и щедр (или просто кто-то намекнул домовикам, что за столом будет сидеть Очень Важный Волшебник), поэтому столы — прежде всего преподавательский — просто ломились от угощения — и не только тыквенного. Однако самого директора это изобилие, похоже, не радовало. Он делал вид, что ест, поддерживал оживленную беседу, улыбался, но выглядел при этом совсем старым и больным, особенно рядом со здоровенным Кингсли. Гарри пристально смотрел в сторону стола преподавателей, не понимая, что за маленький червячок свербит где-то в глубине мозга. Это был не тот червячок, когда кто-то пытается влезть в чужую голову, а тот, когда не можешь вспомнить что-то важное. «Что же я не могу понять? Что меня тревожит?» — тер лоб Гарри. — Шрам болит? — Сочувственно спросил Рон. — А? Почему он у меня должен болеть? — Не понял Гарри. — Ну, он же у тебя от чёрного проклятья… — Пробормотал Уизли. — Вот я и подумал… — Чёрные проклятья, чёрные маги… — Пробормотал Гарри, глядя в сторону стола преподавателей. — А что, если… Его мысли перебил гулкий удар колокола, возвещающий о конце обеда и необходимости поспешить на следующие занятия. После обеда у второго курса Гриффиндора совместно со Слизерином была трансфигурация. Тема урока — превращение живого в неживое. Профессор Блэк блестяще объяснил, как крысу превратить в кубок, продемонстрировал, а потом самым провокационным тоном добавил, что превращение человека, хотя и сложнее, чем превращение неразумного зверька, но опирается на те же принципы. Затем раздал наглядный материал — обездвиженных крыс — и предложил тренироваться. Драко Малфой со второго раза превратил свою крысу в красивый оловянный кубок, украшенный растительным орнаментом и заскучал. Завертел головой и на глаза ему попался Рон Уизли, который с недовольным сопением тыкал палочкой в несчастную зверюшку. Драко краем глаза заметил, что профессор Блэк ушел в самый дальний угол аудитории и любезно разъясняет материал урока Лаванде Браун. Лаванда усиленно хлопает ресничками, заправляет прядку волос за ухо и задает всё новые и новые вопросы. В общем, все заняты. Почему бы и Драко не заняться чем-нибудь более интересным? — Вот обрати внимание, Крэбб, — лекторским шёпотом проговорил Драко. — Уизел пытается превратить крысу в кубок. Но так как интеллект Уизела и крысы примерно равен, то вполне вероятно, что он сам превратится в какую-нибудь посудинку. Кребб хмыкнул и кивнул в знак согласия. Рон покраснел, открыл рот, чтобы достойно ответить и махнул палочкой куда-то в сторону Драко. Раздался взрыв. …- Что творится у вас на занятиях, профессор Блэк?! Я не знаю, смогу ли справиться с этим безобразием! Позовите директора, пусть откроет камин в Мунго! Возмущение мадам Помфри было вполне понятно. Наследник Малфой выглядел, как оловянный тазик с взъерошенной белобрысой головой, причём эта голова непрерывно выкрикивала угрозы. Рон Уизли при каждой попытке открыть рот плевался черными жабами, которые противно квакали, да ещё и кусались — фамильное проклятье Гойлов. Сам Гойл тоже был тут — с головы до ног исцарапанный летучими мышами — от неожиданности у Рона получился знаменитый мамин Летучемышиный сглаз, хотя раньше считалось, что это чисто женское проклятье. Так что всё, что мог сделать профессор Блэк — обездвижить и доставить в Больничное крыло пострадавших учеников. Директор заглянул в обитель мадам Помфри исключительно затем, чтобы подбодрить медиковедьму добрыми словами, убедить её, что она со всем справится и нет никакой необходимости обращаться в Мунго. Мадам принялась за работу, ворча и грозясь, что это безобразие кое-кому с рук не сойдет. Впрочем, она действительно знала свое дело, пострадавшие были расколдованы, намазаны и напоены зельями и уложены по кроватям. До ужина, чтобы были под присмотром. Перед ужином мадам Помфри их осмотрела ещё раз, напоила зельями и, к радости Рона, отправила в Большой Зал на праздничный пир. С пожеланием от мадам не попадаться ей хотя бы сегодня на глаза, которое прозвучало как-то зловеще. Большой Зал был украшен как подобает. В воздухе парили тыквы, зловеще ухмыляясь вырезанными оскалами. Призрачный свет восковых свечек, летучие мыши стайками под потолком — Гарри видел, что это иллюзии, потому что живые мыши намного меньше, даже откормившийся в мире живых Бантик. Паутина по углам вызвала нежную ностальгию по детству и Поттер-Скеллингтон, не удержавшись, поделился: — А у меня дома в моей комнате были шторки из паутины, такие красивые! Раздвину их, выгляну — а там родные могилы… Такой ужас, что просто прелесть! Гермиона, к которой и была обращена эта фраза, слегка побледнела и вполголоса пробормотала: — Бедненький… — И обняла его. Это было непонятно, но приятно. Впрочем, весь антураж не мог заглушить неприятное, сосущее под ложечкой чувство нависшей опасности. В конце концов, Гарри перестал даже делать вид, что ест. — Ты тоже это чувствуешь? — Негромко сказал Невилл. — Знаешь, мистер Смит, тот, что из невыразимцев, предположил что мы теперь из-за связи со Сторожевым Деревом будем чувствовать, когда в Хогвартсе происходит что-то… — Противоестественное, — подсказал другу Гарри. Тот согласно кивнул и предложил: — Пойдем прогуляемся? — Мальчики, я с вами! — Категоричным тоном заявила Гермиона, а потом затараторила, скрывая застенчивость. — Вы же потом с мистером Скеллингтоном встретитесь? Я тоже хочу! У меня… столько вопросов! Гарри хихикнул и кивнул: — Ну пойдем! Папа любит отвечать на вопросы. Он вообще одобряет любознательность. И троица выбралась из-за стола. В коридорах было темно, тихо, слабо светили редкие факелы. Гарри только хотел для разрядки обстановки ткнуть Гермиону пальцем в бок и послушать её взвизг, как их ушей коснулось чье-то невнятное бормотание. — Тшш! — Шикнул на друзей Гарри и они стали тихо красться на заунывные звуки. — Как же мне все это надоело… Когда я подписывала контракт, я думала, будет тихая, спокойная работа! Ну намазал кому-нибудь разбитые коленки зельем… А вместо этого каждый день, то одно, то другое… Сегодня, например, один олух не может за другими усмотреть! Видеть уже не могу этого профессора Блэка! И мальчишкой был противным, а вырос — стал ещё противней! Пора! Пора с ним разобраться! — А может, не надо? — Надо, Вася, надо! Это для блага школы! А то он ещё кого-нибудь чему-нибудь научит, да так, что и я не помогу результату обучения! — Для блага? — Исключительно для блага! — Что это, Гарри? — Шепнул Поттеру на ухо Невилл. — Что ты слышишь? — Эээ… Там кто-то хочет разобраться с профессором Блэком! — Честно ответил Гарри. — А ты разве сам не слышишь? — Лично я… — Влезла Гермиона. — Слышу только какое-то шипение и шуршание! — А, значит, говорят на змеином языке, — сориентировался Гарри и толкнул друзей в закрытую гобеленом нишу — судя по интенсивности шуршания к ним приближалась ОЧЕНЬ большая змея. Не хотелось бы встретиться с ней так внезапно.