Канун Нового Года. Два месяца спустя.
Часовщики в очередной раз пытались доказать, что они умеют устраивать праздники вовсе не хуже фей, и Белая Королева уже гадала, что они выкинут на этот раз. Да, задумки были оригинальны и поистине дышали часовщиковым духом, как фейские — фейским, но… всегда что-то шло не так. И эти казусы были намного эффектней самих программ. Надо отметить, это стало своеобразной фишкой часодейских мероприятий, и наверно, некоторые феи, люты, мастера и богатые представители других отраслей приходили туда. Чтобы поглазеть, а может, и на себе испытать программу с подвохом. Сегодня в карете две подруги тряслись вместе. Лисса завидовала Диаре, что та, когда хотела, могла отвертеться от очередного скучного собрания в РадоСвете. А ей без поддержки своей советницы, как бы она не старалась этого, показывать, приходилось туго. Нет, все свои обязанности она могла выполнять одна, а вот морально ее очень давило. Особенно если рядом околачивался самый самовлюбленный часовщик в мире. То есть самый что ни на есть часовщик из часовщиков. Диара была необычно молчалива, все время поглядывала в окно и только куталась в белую шубку, и даже муфту не откинула на другой край сидения, как делала обычно. — А что? Холодно ведь, — ответила та, натягивая на подбородок расшитый по традициям белый шарф. Ее черные глаза и волосы да темная кожа смотрелись со светлым нарядом противоестественно. Подруга часто говорила (не жаловалась) что она, чистокровная фея, совсем не похожа на оную. А вот Лисса с хрупкой фигурой и тонкими запястьями, бледная, покорившая фей не только своим даром, но и красотой, как по иронии судьбы — полудух. Подруга описывала все это, но никогда не называла ее красивой, она знала, какую боль причиняют эти слова. А что она там высматривала в окне было непонятно. Половину его завалило маленьким сугробиком, во второй сквозь ледяную корку тоже рассматривать было нечего. Зимний праздник как всегда проводился в Лазоре, который было сложно разглядеть среди абсолютно неотличимых друг от друга неба и земли. Для фей вообще была непривычна зима, то-то советница все больше кутается в мех. Для фей, но не для нее, которая привыкла к раскатам грома, что так любят духи. Прикипела к свисту, бушующего за окном и в глазах напротив. Полюбила огненную бурю. Расцветание огненного цветка завораживало, словно огонь постепенно охватывает опасный невидимый газ, прячущийся за холодной зеленой радужкой, и ее уже не видно за искрящимися молниями. А этот белый день навевал воспоминания о совсем другом зимнем дне…«Как ты меня нашел?» — видны только неприметные снежинки. «Слишком заметна» — слышен только голос, ей казалось, что снег засыпал весь мир. Ей холодно спине, и бокам, и рукам. Даже волосы, ставшие в этом белом дне такими тусклыми, спрятаны под шапкой. Как так-то?.. «…Как ты понял?» «Слишком глаза выразительны…»
Стоящая жемчужная тишина делает любое слово звонким и ясным, как тихое и осторожное гудение сосулек. Эти слова можно сравнить с металлофоном.«С чего ты взяла, Диара?» «Глаза слишком выразительные»
Но эти слова громкие, и наверняка забудутся быстрее, чем те тихие ноты металлофона… Мерное постукивание и бушующий за пределами защищенной кареты настоящий буран усыпительно действовал на сознание. Диара уже давно мирно дышала, зарывшись уже и носом в намотанный шарф.