Драголис
«Тихо» — была одна единственная мысль, — «Ни-ко-го». Она сбежала из Змиулана. Как громко звучит. Правда, недалеко. В соседний лес. Только не знает на территории она ли еще Драгоциев, или уже перешла незримую черту. Пока ей было все равно. Потом она замерзнет, захочет пить, наестся снега, заболит горло… Возможно, она и выбредет где-то через неделю охранному кольцу. Лисса не питала иллюзий, не думала, что легко и быстро выберется из зачарованного леса. И не предавалась панике, что не выберется, уснет и замерзнет тут в сугробе насмерть. Хотя… такое тоже вероятно. Она была слишком серьезной, чтобы участвовать в разных проделках и чернолютовцев и змиуланцев. Некоторые говорили, что она похожа на Снежную королеву из остальских сказок, но на это она даже не сердилась, а как всегда старалась смотреть свысока, как на неразумных детей. Другие феи бы возмутились на сравнение со злой остальской королевой, но она как всегда была выше этого. Потенциальной фее среди одних полудухов приходилось плохо, и иногда она делала вот так вот — уходила в лес и «заблуждалась». Когда вспоминала, хлопала потяжелевшими ресницами, и те осыпались натуральным инеем. Было хорошо смотреть на медленно приближающиеся хлопья. Пока они не попадали тебе в нос. Норта, ее названного брата, отправили вместе с ней учиться здесь, но он, в отличии от нее, быстро, может, и не стал своим, но влился в массу. В чем, а в скрывании улик своих затей он был мастером еще в Чернолюте, когда он таскали вместе с их общим другом (что было очень странно) Лазоревым пирожные и бутерброды. Причем иногда не столько ради праздника живота, сколько ради спортивного интереса. Лисса до сих пор не могла понять, нравится ей или нет присутствие здесь Норта. С одной стороны было приятно осознавать, что ты не один пришелец, успокаивающе видеть знакомое с детство лицо. Но с другой они никогда не были друзьями и даже братом с сестрой. Было вдвойне стыдно, когда ее поражения на уроках видел «названный брат», а от подколок было втройне обидно. Он знал ее больные места. Он знал ее. Но он враг. А когда враг хорошо тебя знает, это плохо. И похоже, что именно он выводил ее из равновесия, из кокона царского спокойствия. — Как ты меня нашел? Она не слышала его шагов, нет, он ходил словно призрак, передвигался как хищный туман по Драголису. Настоящий дух. Он ничего не говорил. Просто снег снова начал падать остервенело, он снова вторгся в ее кокон спокойствия. — Ты слишком заметна, — хоть она и знала, что Норт здесь, но чужой голос заставил ее замереть. Мир грез, белым снежным пластом укрывший реальность, мгновенно истаял паром. Она сразу почувствовала холод, что в шапку набился снег, а рукава уже мокрые. — Да. Я рыжая. Фея повторила любимую характеристику Нортона, данную ей еще в детстве. И она имела отношение не только к цвету волос. Она по жизни была рыжей, не такой как все, белой вороной. Недофеей, недочасовщиком… рыжей. Выглядела как фея, училась у часовщиков, нетипичный характер ни для того, ни для другого. Молчание. Лисса первый раз признала это. Перед врагом. Она представляет холодный лес, как возвышаются стволы, как тишина гудит. Может увидеть, но все равно представляет. Как она лежит в снегу, незащищенная, невольно открытая. А рыжие волосы слишком ярки, они не хотят гармонировать с этим днем. С ее жизнью. Где все белое-белое. Они разметались, и сразу стали видны еще и веснушки на ее щеках. А есть и синие радужки-ракушки. Если волосы можно обрезать, спрятать, то эти цветные пятна не сдерешь даже вместе с кожей, глаза не выколешь, не обесцветишь радужку. Хотя, говорят если много плакать такое случается. Она вся такая не белая. Легче убить, чем сделать гармоничной для ее жизни, где полно белил. И стоит он. Наверняка недалеко. Но и не близко. В двух шагах где-то. Наверняка выпрямившись, лицо смотрит прямо или на небо. Лицо ничего не выражает. Его ресницы тоже ловят снежинки. Он тоже не полностью белый, но почему-то вписывается в эту картину. — Ты не рыжая, — насмешливый голос опять больно режет по ее образам. Полудух говорит это так, словно не доросла она до этого «титула», «ишь, чем себя возомнила». Она открывает глаза. Видно только небо. Волосы в шапке, их не видно. Он прав, она не «не вписывается», она просто пропадает в этой картине. Растворяется. Она меньше чем рыжий, она меньше чем белый. Вдруг Лисса с ужасом чувствует, как ее шапка слезла с головы и затылок погрузился в обжигающий лед. Яркая волна волос прошлась по лицу, заслонило все, чего и так нет, и рассыпалась по сугробам. — Вот теперь рыжая, — в голосе промелькнуло странное удовлетворение, а по телу девушки пробежали мурашки. Она никогда не слышала такой его интонации, не знала чего ждать, и от этого ей было страшно. Как… с этим вопросом разобрались, но ведь еще столько много: зачем ее нашли, почему не выдают старшим, почему он стоит здесь, почему говорит так… Зачем он говорит так? Он любит над ней издеваться, и сейчас будет, когда они одни, а она замерзла.Шапка лежит в снегу
Огнев рядом, он же снял шапку. Как всегда, бесшумно, опустился где-то за головой, она его не видит. Не знает, где именно он сел, потому что тот не придавил ни одного волоса; не знает, откуда раздается дыхание. Не хриплое, а ровное и медленное, в такт падающим хлопьям, и наверняка такое же ледяное. Не может достать его, не может сопротивляться, когда ее пряди перекладывают, шебуршат ими, иногда слегка оттягивают, натягивают как струны и запутывают намертво, и бог весть что только делают. Прикосновения удивительно теплых пальцев опять вывели ее из транса. И Лисса с ужасом поняла, что эти пальцы принадлежат Нортону. А ведь она почему-то всегда думала, что они холодные и неприятные…Тогда она узнала, что его буря отличается от других. Она — огненная.
Он прикасался слегка, почти случайно, ее волосами откровенно играли. Может, он не замечает разницы между покрывшимися снегом волосами и обмерзшей шеей? А прикосновения подбирались к шее, а Лисса замерла, ожидая, что схватят за горло, сначала застав врасплох и расслабив, а потом воспользовашись этим. И ладонь легла на шею. И замерла, согревая. Заставляя неосознанно прижаться к запястью щекой. И открыть глаза. И увидеть напротив зеленые огни, заслоняющие небо.***
— Все хорошо, — в который раз заверила Лисса, выжимая волосы, с которых стекала растаявшая вода. Сама была уже закутана в свое покрывало, не терпелось заказать на своем серебряном подносе кружку горячего чая. — Вам повезло, что Норт Огнев заметил вас на опушке, где вы так легко дали обмануть себя маре. Впредь советую быть осторожнее... фея. — выплюнул старший ученик. Обязательно подумаю над твоим советом, Керн. И еще надо подумать, взаправду ли был белый лес, холодный поцелуй и невозможное тепло рук полудуха.