**настоящее время**
Звезды поднимаются выше, Свет уже не сводит с ума. Если ты меня не услышишь, Значит наступила зима.
Последние дни сон казался явью, а реальность — выдумкой. И, возможно, к счастью, ведь это отвлекало от всяческих мыслей. Сейчас ей нужно было действовать хладнокровно и смело, да и чего ей бояться, если смерть уже определена как у тяжелобольного человека? Но есть вещи намного страшнее и самой смерти, та может хоть обзавидоваться, если может, хотя Лиссе затерянные всегда говорили, что смерть беспристрастна. Например — то, что ее смерть будет напрасной. Лисса распустила волосы, которые легли почти до колен, никогда не остригающиеся по обычаю ворожей. В детстве ей это нашептывал голос плывущих облаков, с почти неслышным шумом передвигающиеся по небу стадами. С земли их не слышно, но там, наверху, они гудели как огромные пароходы, ветер был намного громче сирены, а слова кричали, отражаясь в криках птиц: нельзя! Нельзя! Нельзя! Все должно случиться согласно Времени! И не смей этому мешать! Но до земли доносился лишь шепот. Тростники качались, и в их потрескиваниях был заключен шифр, который могла читать только она. Знать будущее — тяжкое бремя, но природа помогала ей всем, чем могла — словом. Она легла на кровать и закрыла глаза. Непостоянная память тут же увлекла ее куда-то. Она стала такая непослушная, постоянно тянула ее в другие времена, словно пыталась наверстать все годы жизни, от которых Лисса отказывалась. Ее дар видеть то, чего нет, бесился, обращался в шторм, поднимал все гадкое из самых глубин, переворачивая подобно цунами. Нортон — этим именем начинаются почти все ее истории — стоит за спинами девяти учеников, которые совсем его не замечают, ведь духи подкрадываются неслышно, сливаясь не только с тенями, но и со светом. Все семь мальчиков и две девочки стоят во дворе, приминая ногами редкую пробившуюся сквозь плитку траву, от скуки иногда начинают пинать опавший лист из стороны в сторону. Лисса уже давно числится в штате Астрогора и преподает по нескольку уроков в день. Ей, как женщине, больше нравится работать с маленькими, а не с разномастным взрослым населением, одни из которых были ниже ее в два раза, а другие — в два раза выше. Наверно, такое затруднение испытывают большинство учителей и матерей. Чтобы не говорили про умственное, а не внешнее превосходство — все муть, все разбивается о реальность. Парни с двухметровой высоты смотрели на нее немного насмешливо. Самые маленькие, которые еще не зачерствели, не сменили после взрослой линьки мягкую кожицу на панцирь, глядели обожающе. Серединка почти не обращала на нее внимания. Нортон и сам похож на ее ученика, так же глядит на нее сверху вниз, губы пытаются спародировать фамильную усмешку Драгоциев — но не получается. Складывается только равнодушная мина Огневых. А в глазах светлые вспышки — огоньки веселья. Лисса научилась различать их между зрачком и радужкой. Они летают по замкнутому кругу, не боясь упасть. Открылась дверь, и Нортона кто-то поманил из-за косяка. Он вышел. — А это, — она погладила подушечками пальцев головку цветка, — Мандрагора обыкновенная из семейства Лилейные, и также, как и все его представители отличается ядовитостью. Запишите — мясистые стебель и листья, толстое цветоложе. Обратите внимание, какие характерные чашелистики — очень хороший экземпляр. В задних рядах раздался особенно громкий взрыв веселья, и Лисса застыла с цветком в руке. Осторожно положив его на стол, потрепав по дороге несколько маленьких голов, она прошла к парням, что были ее на голову выше. Те ожидаемо рубились в карты — именно рубились, им было не жаль ни парт, ни своих рук, так громко они стучали, словно старики домино. — Если вам не интересно, попрошу вас уйти и больше никогда не приходить, — тихо произнесла Лисса, светски улыбаясь. Гогот тут же стих, невольно подчинившись твердому голосу. Некоторые малыши поддержали ее кивками и вытянутыми шеями — да, да, уходите. Мешаете нам жить. — Да мы бы рады, но вы же на нас настучите! — ответил лидер этой команды, Рэв, подняв вихрастую голову, притворно обиженно поджав губы. — Я никогда не стучу, я всегда говорю правду. В любом случае прошу вас сидеть тихо. А вам, Рэв, стоило бы последить за своими словами. Два реферата. — Что? — За дерзость — два реферата чтоб завтра были, — она повернулась и медленно направилась обратно, попутно заглядывая в тетрадки — кто лентяйничает, а кто рисует на полях? — Да кому нужна ваша эта сухая листва! — закричали взбешенно ей в спину, заставив остановиться, — Я лучше позанимался бы на времмах на полигоне или даже с обычным ножом — это и то полезнее, чем цветочки! Все затихли. Даже парни, друзья Рэва с ужасом замерли, пораженно уставившись на него — Поверьте, вы и пять минут не продержитесь с таким недалеким виденьем, — усмехнулась Лисса. — Откуда вам знать? Вы наверняка никогда там даже не были! — вырвалось у парня. Лисса обернулась. Но тот не покраснел и не смутился, не понял, какую глупость сморозил — значит, еще ребенок, сменил не покров — а так, игрушки. Теперь играет в бои, и воображает себя Ганнибалом, когда является Доном Кихотом. Детей прощают, они не понимают, что говорят. — Что какая-то фея может знать о настоящих боях? — тише, сквозь зубы выдохнул ученик, и она поняла — что не простит. — Хорошо, — она ответила сладкой улыбкой, — Тогда я принимаю ваш вызов, Рэв Драгоций. Спустя тридцать секунд она пришпилила его рукава к ели острыми заколками. — Запомни: феи пришпиливают бабочек, но не только маленьких, — шепнула она ему, чтобы не услышали малыши и не испугались, смотря в расширившиеся глаза, полные непонимания — что случилось секундой назад? — И никогда больше не говори такого, а то попадется не такая добрая фея. Позже Нортон говорил ей не обращать внимания и помнить, что он, дух, любит фею. Что феи очень… красивые. Она с удовольствием клала голову ему на плечо, пытаясь заглушить громкими словами шепот реки Драголиса, которая, как всегда, давала ей советы, нашептывала, как должно быть согласно Времени. И Лисса в который раз, когда речь шла о Нортоне, не слушалась. «Ты плохая дочь, — шептала река, — Ты всего лишь такой же слуга Времени, как и все остальные, только одаренная знанием, которое не нужно знать вам, смертным. От этого знания того, что случится, часто не хочется жить. Послушайся же наконец! Уезжай из Змиулана, поссорься с духом — ты же сама видела, что у вас нет общего будущего в этой жизни» «Ну и что? Я просто буду рядом, пока могу» «Время наказывает. Ты же видела, он тебе не поверит. Одумайся, и Время подарит тебе шанс» — Лисса, ты что? — обеспокоенно спрашивает Нортон, вглядываясь в сумасшедшие глаза. «Ничего. Я знаю, что ты меня предашь, что ты меня прогонишь, но я все равно тебя люблю. Но когда он ее прогнал, сказал «Уходи!», сказал, что всегда знал, феи — такие, она послушалась Время. И ушла, как и обещала в детстве.Может, помешали метели, Может, предрассветный обман, А помнишь, мы с тобою хотели, Чтобы наступила зима.
Лисса раз за разом, засыпая видела отражение себя — Василису, знала, что нужно ей сказать. Раз за разом умирала, думая, что это — реально. Когда это произойдет на самом деле, она не отличит реальность от сна. И будет ждать пробуждения, которого не случится. В приемную в очередной раз за это сновиденье вбежал Фатум Дарос, пыхтя от давней сердечной недостаточности. — Ваше Величество! Лисса как всегда мило улыбнулась — как ты мил, дьявольский круг. На самом деле мы уже давно все в нем, просто не знаем, что уже давно заболели, умерли, давно разочаровались в жизни. А Лисса знает, она видела сон о своей смерти в самом детстве, потому что всегда знала, как поступит, что бы не думал Огнев — не даст умереть своей дочери. Она всегда знала, что уже давно заснула вечным сном. Фатум Дарос опять настаивал на том, чтобы она пошла с ними в экспедицию, что он давно подозревал, что что-то не так!.. А она в сотый раз кивала и делала серьезный вид. И только когда лежа на влажной от росы земле, студеной, как гранитные скалы, как ветер, что качает гребешки елей Драголиса; когда на спине тоскливо, будто в последний раз запульсировал огненный цветок, и она встретилась с зелеными стальными глазами, которые вдруг пробудили в ней целый взрыв настоящих, реальных, не из сна, чувств — она поняла, что не спит. И уже не важно — предавала она или нет, фея она или нет, плохи феи или нет. Любили ли ее когда-нибудь или нет.Небо, загрустив, наклонилось, В сумерки укутав дома, Больше ничего не случилось, Просто наступила зима…