На чердаке

— Сейчас опять заладите, что оно того не стоит, да? — спросил Костик, крутя в руках ржавую шестеренку и подозрительно поглядывая на Серафима. — С ума сошел? Да если это правда, это же величайший прорыв в больших поисках, это… Это хоть правда? — Серафим постарался унять восторг, чтобы разочарование не было столь болезненным. — Да вы самый настоящий фанатик, — с уважением сказал Костик. — Конечно, правда. Такое разве придумаешь? — Ну, ты мог бы… — Вообще-то да, мог бы, — весело согласился Костик. — Но это все равно правда. Так я не изгнан? — Нет, — заверил его Серафим. Костик восторженно заявил: — Из всех моих учителей вы самый нормальный. — Бедный ребенок, — с искренним сочувствием сказал Серафим. И тут же спросил: — Ты и у них в порталы лез? — Да нет, — отмахнулся Костик. — Ну, про лягушек вы уже знаете, хотя официально меня вышвырнули из-за поджога. Но на самом-то деле всё из-за лягушек… — А с остальными что? — с неожиданным для себя интересом спросил Серафим. Про портал он расспрашивать не хотел, боялся понять, что Костик всё придумал. Успеется. — Вам в хронологическом порядке? Ну, после того как меня исключили из школы… Кстати, про это тоже надо? — Так тебя еще и исключили? — Разумеется. Вообще-то за непосещаемость, но как-то сложно посещать, если выгнали и запретили возвращаться, правда? А мне запретили. Кстати, единственный случай за всё время, — сообщил Костик, гордо расправив плечи. — Кто бы сомневался… И за что же тебя выгнали? Опять пуговицами стрелял? — Не-а. Вообще ничего такого не делал, но они говорили, что мешаю. — Костик снова крутанул в руках шестеренку. — Дай-ка угадаю, — сказал Серафим. — На шторах качался, на лампах висел, на шкафы залезал? — В пределах разумного. А они меня вечно из класса выгоняли. Ну, я сначала в коридоре гулял, а потом решил, что время можно провести с большей пользой где-нибудь в другом месте, и вообще перестал приходить. И меня исключили. — А потом Симеон Андреевич задался целью пристроить тебя в качестве ученика? — Ага. Не терпеть же мое присутствие круглосуточно, — сказал Костик, подбросив шестеренку в воздух. — Но дольше недели я нигде не продержался. Агнета Карловна обиделась, что я обрил ее наголо, Станислав Львович разозлился из-за того, что я опрокинул на него банку пауков — хотя он сам рассказал, что их боится, чего он ожидал? — Действительно… — …Ромуальду Филимоновичу не понравилось, что я пропитал всю его одежду вонючей мазью, Феоктист Феоктистович — тезка вашего торса, кстати — вообще отказался вылезать из-под кровати, когда я вызвал в его спальне демона огня, — невозмутимо продолжал Костик. — Прости, пожалуйста, — перебил его Серафим, — список длинный? — Уже заскучали? — Нет, медленно покрываюсь сединой в предвкушении. Скажи мне, страшный ты человек, почему я еще жив? — Потому что вы нормальный, — пожал плечами Костик. — Не притворяетесь и ко мне относитесь по-человечески. Если бы было за что, я бы давно вас облил клеем и обсыпал стружкой. — Почему именно стружкой? — Вам было бы к лицу. А потом я бы на вас наслал жуков-древоточцев. Агнета Карловна мне как-то показывала, как это делается. То есть она показывала, как при помощи заклинания разжечь огонь в печи, но у меня почему-то получились древоточцы. Так что я умею, вы не думайте. Кстати, это вам. — Костик бросил Серафиму шестеренку. — Прихватил из того странного места. Вы же любите всякие штуковины… — Спасибо, мой малолетний душегуб, я тронут. Это из портала? — Ага. Там вообще много чего было, вся комната хламом забита, почти как наш чердак. Серафим внимательно и недоверчиво рассматривал шестеренку, ощущая в ней присутствие чего-то нового, незнакомого. Надо отдать исследователям. Сказать, что на чердаке нашел. Пусть выясняют. Пообещав себе, что так и сделает, Серафим бережно убрал шестеренку в карман. — Расскажи в подробностях, — попросил он. — Что ты делал, когда открыл шкаф? — Да ничего, — пожал плечами Костик. — Открыл, залез, закрыл за собой дверь. Ностальгировал. Потом открыл дверь, а там совсем другая комната. Я немного побродил по завалам, прихватил вам шестеренку — и снова в шкаф. И точно так же вернулся. Серафим озадаченно хмурился. — Пойдем, — сказал он. — Покажешь. Я только зелья прихвачу… Вооружившись разнокалиберными пузырьками, Серафим и Костик подошли к шкафу. — Демонстрируй, — велел Серафим. Костик зашел в шкаф, закрыл за собой дверцу, тут же открыл ее. — Ну вот, больше не работает, я же говорил… — Пусти-ка. Костик посторонился, Серафим тоже залез в шкаф и закрыл дверцу. — Ты ничего не говорил? Ни о чем крепко не думал? — Нет, просто дышал. Чувствуете? Серафим принюхался. В шкафу пахло старомодными духами, полынью, шерстью и еще чем-то сухим, вроде пудры. — И? — У вас детство было когда-нибудь? — Не поверишь. Но при чем здесь?.. — У вас от запахов воспоминания не просыпаются? — терпеливо спросил Костик. — Понял. — Я давно спросить хочу, — нерешительно начал Костик. — Ну? — Вы говорили, пока идут часы, я не умру естественной смертью. — Говорил, — подтвердил Серафим. — Это же не значит, что мне всегда будет двенадцать, правда? Серафим пораженно молчал. Такой вариант ему в голову не приходил. — Понятно, — вздохнул Костик. — Можно уже выходить? Серафим поспешно открыл дверь, убедился, что за ней всё та же комната, и сказал: — Я не уверен насчет часов. Во время дождя уточню в энциклопедии. Костик вылез из шкафа и беззаботно отмахнулся: — Да подумаешь… Всё равно мудрость с возрастом не ко всем приходит. Я ничего не потеряю. Он вдруг разбежался и плюхнулся на бабушкину кровать, потом влез на нее с ногами и подпрыгнул, задев головой потолок и счастливо хохоча. — Исчезло мое проклятие! — Я же говорил, что это не навсегда, — сказал Серафим. — Можешь опять по стенам бегать… — Могу и буду, — пообещал Костик, забираясь на шкаф. — Смотрите-ка, шкатулка. Совсем про нее забыл. Пока он увлеченно рылся в бабушкиной шкатулке, Серафим расставил на тумбочке свои зелья. — Слезай уже, чудище ты лесное, мне помощь нужна, — преувеличенно ворчливо сказал он. Костик немедленно соскочил со шкафа на тумбочку, разронял все пузырьки и кинулся их поднимать, пристроив шкатулку на самый край кровати. Разумеется, уронил и шкатулку, собрал рассыпавшиеся побрякушки, таблетки, ключи и прочее барахло и объявил: — Я готов! Серафим, философски наблюдавший за этой суетой, сказал: — Сейчас я попробую одну штуку, но один я не справлюсь. Слушай внимательно. — А? Серафим закатил глаза. — Да слушаю, слушаю. — Я хочу открыть портал при помощи проявителя. Это должно сработать, но сам процесс требует точности. Проявитель смешивается в воздухе. Пока я буду простукивать дверь, ты обольешь меня содержимым красного, зеленого и коричневого флаконов. Именно в такой последовательности. Пузырьки держи обеими руками прямо над моей головой, сантиметрах в десяти. Лей с минимальным перерывом, все пузырьки открой заранее, пробки касайся только левой рукой. Понятно? — Понятно. Красный, зеленый, коричневый. — Поехали. Серафим повернулся к шкафу и принялся простукивать дверь, бормоча заклинание. Костик вылил на него содержимое флаконов, потом Серафим вошел в шкаф, закрылся в нем и почти сразу же вышел обратно, с досадой заключив: — Не сработал проявитель. — Знаете, — задумчиво сказал Костик, разглядывая пузырьки на тумбочке, — возможно, дело не в проявителе. Ну, то есть не совсем… — То есть? — То есть тут два коричневых флакона. Вы не уточняли, но что-то мне кажется, что надо было вылить на вас вот это, а не бабушкину зеленку.