Мой ненавистный менеджер

      Сынён на цыпочках зашёл в коридор, всё ещё негромко посмеиваясь.       - Ну перестань уже! – не выдержав, Усок шлёпнул ладонью своего парня по спине, переступив следом за ним порог общежития.       - Нет, ну ты видел его лицо?! – Чо снова прыснул, небрежно скидывая с ног любимые красные конверсы. – Я думал, у него глаза из орбит выпадут от шока.       Усок в отличие от Сынёна аккуратно поставил свои ботинки в один ряд с остальной обувью, находящейся в прихожей.       - Наверно, и у меня было такое же лицо, - недовольно пробурчал младший, и затем, когда поднял голову, укоризненно посмотрел на нетерпеливо ждущего его брюнета. – Это ж надо было так сходу представиться моим парнем! Чем ты вообще думал?       Сынён слегка развязно ухмыльнулся. В данную минуту серьёзного ответа от него явно можно было не ждать.       - Сказать, чем? – заиграл он бровями.       Усок вскинул вверх руки, поспешно сдаваясь.       - О боже, нет. Не надо! Я понял, что не головой, - цокнул он и затем юркнул мимо старшего к лестнице, избегая его игривого, озорного взгляда.       Сынён весь вечер был крайне весел и возбуждён, особенно после того, как, припарковав машину, потащился следом за Кимом в квартиру к Когёлю и, завидев её хозяина, прямо с порога заявил, что на правах бойфренда Усока должен непременно познакомиться с его лучшим другом. Напряжение от повисшей в тот момент неловкой паузы Усок, наверно, не забудет, никогда. Как и отвисшую челюсть Когёля. Хотя, конечно, если не считать собственничества Чо, столь внезапно проявившегося и немало сконфузившего самого Усока, ситуация вышла весьма комичной.       «Ну так что, будем знакомы?» - важно приосанившись, сказал тогда Сынён и вытянул для рукопожатия свою руку, второй рукой нежно обнимая менеджера за плечи.       Вспомнив это, Усок тоже чуть заметно усмехнулся.       - Я счастлив.       - Что? – не понял Ким. Сынён, поднимающийся вместе с ним по лестнице, вырвал его из задумчивости.       - Я счастлив, что могу быть причиной твоей улыбки, - пояснил старший. Он мягко взял юношу за руку, переплетая с ним пальцы, когда они остановились у двери в комнату Кима.       - Ты что? – зашипел Усок, вытаскивая свою ладонь из пальцев Чо. – Вдруг увидят!       - Да кто увидит? Все спят уже, - по-детски выпятил губы Сынён, недовольный тем, что Ким держит дистанцию.       - Всё равно лучше не рисковать. К тому же тебе тоже пора спать. Ты, наверно, устал сегодня. Сначала репетиции, потом ещё со мной к Когёлю мотался… - Усок виновато опустил глаза.       - Опять этот виноватый тон. Быть рядом с тобой – это не то, из-за чего можно устать, - возразил старший. – А репетиции… Ты же знаешь, мне не привыкать к такому графику.       - И всё равно. Послезавтра ваш концерт, и вы так тяжело к нему готовитесь. Я не должен был тебя отвлекать. – Менеджер тихо вздохнул, посмотрев на Сынёна. Он понимал, что время ни на секунду не замедляло ход: им нужно было сейчас прощаться, расходиться по разным комнатам и ложиться спать, но ноги как назло приросли к месту, а глаза никак не хотели выпускать из вида любимое лицо. Но Усоку было слишком совестно думать только о своих желаниях. – Спокойной ночи, Сынён-и, - сказал он тихо, нехотя толкая дверь своей комнаты.       Видя, как младший делает шаг от него за порог, Сынён снова обиженно скуксился.       - Но я ещё не хочу спать, - капризно простонал он.       - Ты как ребёнок, ей-богу! – покачал головой Усок и, несмотря на отчаянное стремление задержаться, всё же решительно захлопнул дверь перед носом брюнета. – Иди спи! - негромко крикнул он уже изнутри, пытаясь звучать как можно строже.       Сынён бросил недовольный взгляд на дверь, безжалостно отделившую его от любимого человека, и ехидно усмехнулся: строгим тоном его было не провести. Он знал, что Усок не хотел уходить. Слишком сильным было напряжение между ними. Слишком явным было несмелое желание остаться в нежных медово-карих глазах, которые совершенно не умели врать. Жаль, что Усок побоялся поддаться влечению. И если бы Сынён сейчас мог найти только повод…       «А ведь точно!»       Занятый этими размышлениями и почти дойдя до своей комнаты, Чо вдруг осознал для себя одну очень интересную вещь: он не слышал, как щёлкнул замок двери младшего. Спальня Усока осталась не запертой! Ну чем не повод? Разве Сынён не обязан следить за тем, чтоб его парень был в безопасности? И что тут такого, если Сынён лично закроет эту дверь? Пусть и изнутри. Ну не прогонит же его младший? Нет ведь?       Всё ещё предаваясь сомнениям, брюнет осторожно вернулся обратно к комнате менеджера и неуверенно схватился за металлическую ручку. Как сказал бы на это Ким, сейчас он точно думал не головой. Думало его сердце.       Раз. Два. Сердце на миг замирает, и Чо тихонько, почти бесшумно открывает дверь. В комнате Кима как всегда ярко и светло от всех включенных ламп, отчего Сынён щурится, оставляя позади себя полутёмный коридор, уверенно делает шаг и уже мысленно готовится к предстоящему спору, где ему наверняка будет предъявлена куча немыслимых доводов и причин, почему он не может остаться здесь этой ночью. Однако, как ни странно, Усока в своей спальне нет. Зато его вязаный бежевый свитер, небрежно брошенный на кровать, сразу бросается в глаза. Сынён инстинктивно прислушивается. Из ванной комнаты до его слуха едва доносится неопределённый шорох, который буквально через мгновение сменяется на уже гораздо отчётливый и ясный звук - шум воды.       На губах Сынёна появляется лукавая ухмылка. Закрыть дверь на замок (его первоначальная миссия) – пара пустяков. Затем ноги брюнета ступают в направлении ванной, передвигаясь легко и бесшумно, подобно лапам хищника во время охоты, а затем Сынён на минуту взволнованно замирает, оказываясь перед ещё одной закрытой дверью. Нет, он не раздумывает и не сомневается. Он знает, что явных преград перед ним нет. Просто ему нравится чувствовать этот невероятный трепет в груди, это сладкое томление и предвкушение того, что обязательно произойдёт дальше. А это точно произойдёт. Чо уверен.       Сынён без стука проскальзывает в ванную. Его взгляд тут же фокусируется и застывает на стройном силуэте младшего, виднеющемся через запотевшее стекло душевой. Будучи не в курсе, что его одиночество нагло нарушено, Усок не прерывает своего занятия, продолжая спокойно и не спеша умываться под струями воды. Он что-то мурлычет себе под нос, и Сынён с удивлением угадывает в чуть слышимой мелодии песню собственного сочинения, которую совсем недавно показывал Киму. Такое косвенное упоминание о себе льстит Чо. Брюнета распирает от внезапного чувства гордости, личной значимости и непомерного счастья, из-за чего ему вдруг очень хочется ворваться к Усоку в душ, сгрести того в свои медвежьи объятия, заласкать и заобнимать его до изнеможения, но вместо этого Сынён как завороженный продолжает смотреть на возлюбленного, почти не дыша, дабы даже дыханием не выдать своего присутствия.       Ничего не подозревающий о внутренних терзаниях старшего, Усок расслаблен. Его ладони неспешно скользят по вытянутой шее, острым плечам и ключицам, смывая остатки прошедшего дня. Тонкие пальцы умиротворённо, будто наслаждаясь процессом, ласкают влажную кожу, слегка массируя напряжённые мышцы, отчего Усок чуть запрокидывает голову и выдавливает из себя тихий стон удовольствия. В горле Чо резко пересыхает. Парень не выдерживает столь интимного зрелища и шумно, громко выдыхает. Тело моментально обдаёт жаром, стоит только ему представить на месте пальцев Усока, скользящих по гладкой бархатной коже, свои.       - Сынён? – испуганно вскрикивает младший, наконец, замечая чужое присутствие. Испуг в его глазах, устремлённых на Чо, меняется удивлением, а затем сразу возмущением. - Какого чёрта ты тут забыл?! – сердито повышает он голос, в то же время рефлекторно съёживаясь всем телом и закрываясь руками.       Сынён добродушно усмехается.       - Глупо прикрываться, Усок-и. Я ведь всё уже видел.       - Ну, Сынён! Я серьёзно!       Усоку и правда не до шуток. Он не знает, как сейчас реагировать и как себя вести, теряясь в волне всевозможных эмоций. Негодование, смущение, растерянность, любопытство – самые разнообразные чувства накрывают его без подготовки, и парень взволнованно смотрит на старшего, ожидая его дальнейших слов или действий.       Паника в голосе менеджера слишком очевидна, и Сынён вдруг сам искренне удивляется и, кажется, даже огорчается.       - Странно, что ты спрашиваешь, - расстроенно поджимает он губы. - Что ж… видимо, я всё не так понял. Мне показалось, что ты не хотел вот так расходиться. Думал, ты хотел, чтоб я остался… Прости, если я ошибся. Но я могу уйти… - Сынён рискованно блефует, бросая грустный взгляд на совсем растерявшегося от его слов Кима, и берётся за ручку двери, - если ты действительно этого хочешь.       Он ждёт с замиранием сердца, в то же время нехотя поворачивая защёлку. Счёт идёт на секунды. Раз. Два. Три. Усок глядит на него в замешательстве, слышит щелчок замочного механизма и, разрываясь на части от переполняющих его сомнений, всё же несмело шепчет:       - По-… подожди.       Слова теряются в шуме воды, из-за чего тихая просьба звучит совершенно неразборчиво, но сам звук голоса Усока всё же достигает цели и останавливает Сынёна.       - Что ты сказал? – Чо делает наивное лицо, словно и не ждал ничего.       - Не уходи, - робко бормочет Усок, но уже с той громкостью, которой вполне хватает перекрыть шум в душевой.       - Я правда могу остаться? – уточняет Сынён.       Он нарочно мучает младшего, сверля его своим внимательным, пронзительным взглядом, пока подходит ближе. Ему нравится смотреть. Нравится наблюдать и видеть Усока таким… смущённым? Нет, не то. Доступным? Близко, но тоже нет.       «Открытым», - наконец, находится нужное слово в мыслях Чо.       Точно. Открытым только для него.       И Усок, будто в подтверждение размышлений старшего, хоть и смущается ещё больше, вздрагивая под прицелом его глаз, всё же держится прямо и взгляд не отводит.       - Правда, - отвечает он.       Сынён понимает, что пора действовать. Промедление сейчас смерти подобно, ведь остатки сомнения так и сквозят в поведении младшего, поэтому парень решительно скидывает с себя одежду, буквально швыряя её под ноги, и чувствует, как мелкие брызги горячей воды, бьющиеся о кафельный пол, долетают до его ступней и щиколоток. Усок уже открыл дверь душевой. Он всё ещё робко глядит на старшего, но совершенно без страха подпускает к себе, чем Сынён сразу пользуется. Брюнет зарывается ладонью в мокрые волосы Кима, притягивает юношу за талию и жадно целует в губы.       Боже, как сладко! Как же он этого хотел!       От соприкосновения к чужой коже его тело реагирует сразу. По низу живота прокатывает волна возбуждения, и Чо, боясь сорваться раньше времени, неспешно углубляет поцелуй, ласкает своим языком язык младшего и с удовольствием отмечает, как страстно в ответ льнёт к нему Ким. Без сомнений, его желание полностью взаимно.       Слишком увлекшись процессом, Усок смеётся в губы старшего, когда вдруг осознаёт, что вода мешает и полностью заливает им лица. Сынён смеётся тоже, чуть опустив голову и щурясь. Вода струится по его волосам, попадая в глаза, и Чо порывисто толкает душевую лейку, отворачивая её в сторону. Теперь путь свободен. Больше ничего не мешает брюнету вернуться к прерванному занятию, поэтому он одним резким движением руки обхватывает Усока поперёк спины и буквально вжимает его хрупкое тело в своё, вновь жадно впиваясь в его мягкие губы. Он чувствует возлюбленного каждой клеточкой кожи. Его дрожь и податливость, доводящие Сынёна до исступления, его отзывчивость и нежность, в которой парень полностью растворяется, забывая обо всём на свете. Усок потрясающий. Невероятный. До одури сексуальный. Каждый его трепетный вздох, каждое подрагивание ресниц, затуманенный взгляд и сжимающиеся от страсти тонкие пальцы на плечах Чо – всё это распаляет подобно пламени и превращает Сынёна в дикого зверя, голодного и ненасытного, готового наброситься на свою жертву. Только старший не торопится спускать его с поводка. Он сегодня очень бережен. Не причинить боль любимому – вот его первостепенная цель.       Сынён гладит бока Усока и буквально по сантиметру выцеловывает его шею, наслаждаясь тем, как прерывисто и осторожно, словно боясь нарушить интимный момент, дышит младший, чуть запрокинув голову. Ким дезориентирован. Он хватается за Чо, как за спасательный круг, и тихо, удивлённо-блаженно стонет, когда ладонь брюнета вдруг скользит между его ягодиц и касается чувствительного места, заставляя мышцы непроизвольно сжаться. Усок всецело отдаётся ощущениям. Его сорвавшийся стон теряется где-то в горячих губах Сынёна, украдкой ворующего у него поцелуй, и повторяется уже гораздо громче, когда пальцы старшего осторожно проникают внутрь. Это движение становится настоящим триггером - своеобразным спусковым механизмом, после которого менеджер до красных отметин сжимает плечи Чо и закатывает от удовольствия глаза. Низ живота сладостно, волнительно тянет. По всему телу проходят нервные импульсы, и Усок растворяется в омуте блаженства, отчего практически оседает в объятиях старшего. Боли нет. Наоборот, невероятно приятно.       Сынён доволен. Пока он размеренно двигает пальцами, подготавливая Усока к себе, возбуждение того становится всё более явным, более выраженным, неконтролируемым. Да и сам старший уже на пределе. Пульсация в собственном паху настолько сильная, что почти невыносима, но Сынён терпит. Внимание к Усоку занимает всё его сознание. И только новая алая метка, появившаяся рядом с той, что Сынён оставил на теле менеджера прошлой ночью, выдаёт его возрастающее, с трудом сдерживаемое желание.       - Хочу тебя! – с жаром шепчет Чо, когда сил терпеть больше нет.       Усок размыкает веки и смотрит в ответ затуманенным взором. Никакой робости – только взаимная страсть.       - Хочешь – бери, - говорит Усок не менее пылко и неожиданно для Сынёна сам разворачивается к нему спиной.       Он готов.       Между ними полное доверие. Сынён обнимает младшего одной рукой за плечи, прижимаясь к его горячей спине, и трепетно целует в макушку – сейчас у него просто не находится тех слов, которыми он мог бы описать всю свою благодарность, всю свою любовь к Киму, поэтому выражает её именно так. Они на одной волне. Совершенно неделимы. Усок улыбается, понимая его без слов, а затем шумно выдыхает, царапает кафель пальцами, чувствуя Сынёна внутри себя, и рефлекторно зажимается. Воспоминания о дискомфорте ещё свежи в памяти. Но, к слову, сейчас всё иначе. Чо не двигается, позволяя менеджеру свыкнуться с ощущениями, целует его плечи, шею, гладит живот, затем спускается ниже и нежно касается его возбуждённой плоти. Голову кружит от наслаждения. Усок несдержанно стонет и утыкается лбом в холодную влажную стену, умоляя самого себя удержаться на ногах, ведь колени предательски сгибаются под тяжестью томительного, мучительного ожидания следующих действий брюнета. Невероятно. Просто нереально. Так хорошо, что непременно хочется большего. Однако Сынён будто нарочно медлит.       - Чёрт, Ён! – нетерпеливо рычит Усок, прекрасно осознавая мотивы нерасторопности старшего. – Мне не больно. Двигайся уже!       - Правда? Ты этого хочешь? – Чо уточняет словно с какой-то издёвкой.       Ким слышит ироничную улыбку в его словах и практически вспыхивает от нестерпимого желания. Конечно, он хочет. Всё его нутро сводит, буквально стягивает от предвкушения абсолютной близости, совершенной гармонии с человеком, которого он любит всем сердцем. Да, любит. Эти чувства больше невозможно подвергать сомнению.       - Хочу. Пожалуйста, – умоляет Усок и от стыда опускает голову. Теперь он всецело во власти старшего.       Сынён ликует – его терпение вознаграждено. Окрылённый своей победой и чувствуя неимоверный приступ нежности к Киму, он наклоняется, целует его за ухом и, наконец, начинает размеренно двигаться. Он знает, что больше не причинит Усоку боли. Они теперь как единое целое – физически и духовно, потому что оба связаны самыми прочными на свете узами – узами любви.

***

      - Надеюсь, завтра это не скажется на твоём состоянии, - чуть слышно хихикнул Усок, тыкаясь прохладным носом в шею Чо. – Не хочу чувствовать себя виноватым.       На часах было почти четыре часа утра. Они с Сынёном лежали в его кровати, совершенно изнурённые, обессиленные, но невероятно довольные и счастливые. Старший уже засыпал, однако даже сквозь дрёму слышал, что в голосе Кима не было и тени раскаяния. Ещё бы! Их марафон, который они себе устроили этой ночью, занимаясь любовью несколько раз подряд, пусть и лишил их сил, зато явно расставил все точки над «i» в их отношениях. Усоку ведь нужна была ясность, так что, можно сказать, он получил её сполна.       - Генеральный прогон концерта будет после обеда. Думаю, к этому времени я как раз оклемаюсь, - усмехнулся Сынён, не открывая глаз. – Должен же я хоть немного понежиться у тебя в постели после того, как ты так бессовестно свёл меня с ума.       - Я бы не рассчитывал на такую щедрость, - снова хихикнул младший. - Тебе спать осталось всего три часа. Я завёл будильник на семь.       - Что?! – сомкнутые веки Сынёна распахнулись в одно мгновение. Чо ошеломлённо уставился на прижавшегося к нему Кима. – Зачем так рано-то?       - Ты должен вернуться в свою комнату, пока другие не проснулись. Вряд ли о наших отношениях они хотели бы узнать именно так. Разве нет?       Услышав это объяснение, Чо расстроенно откинулся на подушки: в такой момент об остальных он уж никак бы не подумал. Он нет, а вот Усок был более благоразумным.       - Наверно, ты прав, - в итоге вздохнул Сынён, соглашаясь.       Он грустно улыбнулся смотревшему на него Усоку и затем притянул парня к себе ближе, устраивая его голову на своём плече. Мечта понежиться в кровати вместе с любимым снова ускользала от него сквозь пальцы.       - Прости, - виновато прошептал Ким. Ему было жаль, что он расстроил Сынёна. – Завтра мы не сможем провести вместе утро так, как ты хочешь. Но я обещаю, что, как только ты расскажешь о нас ребятам, я разрешу тебе пару раз в неделю спать в моей комнате.       - Пару раз? – насмешливо хмыкнул Чо. – А ты выдержишь столько?       Он приглушённо засмеялся и сгрёб в свои объятия моментально смутившегося Усока.       - Придурок, - фыркнул менеджер, однако крепко обнял старшего в ответ и улыбнулся. – Любимый придурок, - добавил он следом чуть тише и нежнее.       Сынён даже дыхание задержал: настолько внезапно для него прозвучало признание Кима. Сердце парня учащённо забилось, грозя от переполняющей его радости пробить грудную клетку. Усок его любит! Любит!!!       - Я тоже тебя люблю. – Сынён уткнулся носом в макушку любимого человека. – Всегда помни об этом.       Усок кивнул. Его сердце сейчас стучало также громко.       - Спокойной ночи, Сынён-и!       - Спокойной ночи, любимый.       Они заснули в объятиях друг друга, согреваемые теплом своей любви и счастья. Золотистый лунный свет, сочившийся сквозь оконное стекло, мягким покрывалом окутывал их, пока предрассветное небо за окном в этот ранний час оставалось тихим, спокойным и безмятежным, как и сон двух влюблённых. Ничто не предвещало бури. Однако, если бы Сынён только знал, что в тот самый момент, когда он переступит порог комнаты Усока, чья-то тень бесшумно отделится от стены коридора и на цыпочках устремится в его спальню с настойчивым, но тихим требованием «Хангёль хён, проснись!», возможно он бы не спал сейчас таким умиротворённым и глубоким сном, не обнимал бы крепко Усока и не улыбался так глупо и счастливо.       Но, увы, Сынён этого не знал.