Третий выстрел

Интересное чувство стиля, улыбка на десять миллионов долларов — думаю, я с этим справлюсь… Глубоко внутри он хищник, его глаза глядят прямо мне в душу, но я вмиг обретаю самоконтроль. Britney Spears ‘Radar’

Осень подкралась совершенно незаметно. С первых же дней сентябрь решил щедро полить Нью-Йорк дождем, что серьезно подпортило мое настроение и слегка омрачило ожидания по поводу предстоящего учебного года. Оказалось, мои опасения были напрасны: предметы с самого начала показались мне интересными, преподаватели — компетентными, а мои одногруппники — открытыми и дружелюбными. Возможно, дело в специфике моего факультета — все-таки люди, решившие связать свою жизнь с журналистикой, должны обладать недюжинной коммуникабельностью и приветливостью — но так или иначе, неловкости при знакомстве не возникло. Со Стеллой мы стали видеться несколько реже. Несмотря на то, что мы учились в одном учебном заведении, за первые пару недель сентября я всего раз встретила ее в коридоре, и то мельком — подруга сильно торопилась. Видимо, учеба на юридическом факультете требует максимальной концентрации. Мои вечера преимущественно проходили за домашним заданием в компании Джины. Тетушка, устроившись поудобнее на диване и потягивая из бокала красное полусладкое, развлекала меня беседой, пока я оттачивала писательское мастерство. В последнее время она стала чаще заходить — наверное, переживает, что мне тяжело освоиться в университете, но на самом деле мне давно не было так легко. Я, наконец, чем-то занята и окружена людьми с теми же интересами, что и у меня, так что я вполне довольна. Размышляя о том, какой бы фильм выбрать для вечернего пятничного просмотра, я медленно шагала по ставшей уже родной Малберри, возвращаясь из университета. Шла третья неделя сентября, и на хорошую погоду в этом месяце уже, наверное, можно было не рассчитывать: все эти дни практически беспрерывно лил дождь, то сильный, то медленно капающий. Вот и сейчас нечастые, но хлесткие капли барабанили по поверхности моего зонта. Медленно наползали сумерки. Фонарь возле дома не горел уже с месяц, так что, увидев отделяющуюся от стены дома темную фигуру, я не на шутку встревожилась и замедлила шаг, прикидывая свои дальнейшие действия. — Спокойно, это я. — Фигура сбросила капюшон и подошла ближе. Это был Шортер. — Привет. — Закрыв с облегчением зонт, я вытащила из кармана ключи. — Ты промок. — Я протянула руку и коснулась его плеча. С куртки скатилась крупная капля воды. Он скосил глаза на мою ладонь, но я почти не смутилась. Наверное, научилась этому у него. — Проходил мимо и решил проверить, как ты. — Шортер засунул руки в карманы. Странно, что он носит очки даже в непогоду. Наверное, это неотъемлемая часть имиджа, как жемчужные ожерелья у Коко Шанель. — Пойдем. — Я направилась к двери, пытаясь припомнить, не разбросаны ли по квартире части моего нижнего белья. Дом встретил приятным теплом. Повесив пальто на вешалку, я вытащила из сумки ноутбук, поставила его на журнальный столик и нажала кнопку питания: Джина попросила отправить ей на почту кое-какие документы. — Чаю? — спросила я, подходя к плите. — Не откажусь. — Шортер устроился напротив ноутбука и принялся протирать очки от дождевых капель. — Тебя давно не видно в «Чанг Даи». Это из-за Ванессы? Я вытащила стеклянную банку с чаем и насыпала пару ложек в заварочный чайник. — Нет, просто началась учеба, и свободного времени стало меньше. Парень закончил с очками и водрузил их на нос. — О, где учишься? — В Колумбийском. Шортер громко присвистнул. — Ты серьезно? — Его брови подскочили вверх, а краешек рта скептически приподнялся. — В это так сложно поверить? — Я уперла руки в бока и усмехнулась в ответ на его недоверчивое выражение лица. — Просто не совсем понимаю, как студентку Колумбийского универа занесло сюда. — Он задумчиво почесал затылок и указал ладонью на вид за окном, намекая на Чайнатаун. — Ну, это отдельная история, и мое настроение сегодня слишком хорошее для того, чтобы ее рассказывать. — Залив чай кипятком, я поставила на поднос чайник с двумя чашками и вытащила из холодильника пирожные. — Как скажешь. Я отнесла поднос и присела на диван. Открыв почту, отправила Джине необходимые документы и принялась разливать чай по чашкам. — Интересуешься потомками кубинской мафии? — Шортер указал пальцем в угол рабочего стола, где находилась папка под названием «Анхель Родригес, дело 6486/111». — Этот ноутбук раньше принадлежал отцу, и на нем сохранились некоторые старые дела. Интересно иногда просмотреть. Шортер серьезно задумался, нахмурив лоб. Так он сидел где-то с полминуты, затем провел рукой по волосам и заерзал на диване. — Погоди, но ведь адвокатом Родригеса был Роберт Грэхем. Этот случай гремел на всю страну еще несколько лет после того, как дело закрыли. Он сделал невозможное, доказав невиновность Родригеса. — Парень откинулся на спинку дивана. — Если бы мне грозил срок в пятьдесят лет, хотел бы я, чтобы моим адвокатом был Грэхем. — Папа уже давно не адвокат, — я пожала плечами и лукаво посмотрела на Шортера, — так что лучше бы тебе не косячить. Но могу порекомендовать тебе его сестру, Джину, в чем-то она даже лучше… — Стоп, так Роберт Грэхем — твой отец? — Его изумлению не было предела. — Один из лучших адвокатов города? — Теперь он работает в посольстве в Индии. — Я поднесла дымящуюся чашку с чаем и вдохнула приятный аромат, с наслаждением наблюдая за вытянувшимся лицом Шортера. Удивление стало постоянным его состоянием за последние десять минут. — Теперь я тем более не пониманию, почему ты живешь здесь. Ты и Чайнатаун несовместимы как… как Пэрис Хилтон и хеви-метал. — Расскажу, раз уж тебе так интересно. — Я усмехнулась его сравнению и сложила руки на коленях. Чашка отправилась на стол. — Мы переехали сюда вместе с моим молодым человеком, хотели начать жить вместе. Но так вышло, что вскоре после переезда расстались. — И теперь ты хочешь вернуть его, поэтому не уезжаешь? — парень, облокотившись локтем о спинку дивана, подпер кулаком лицо. — Вот еще. Он свой выбор сделал. — Я уставилась в окно на трепещущие от сильного ветра ветви деревьев. Наверное, мне стоит сменить тему для разговора, но Шортер меня опередил. — Я еще в прошлый раз его заметил. — Он махнул ладонью в сторону пианино. — Играешь? — Да. Немного. — Исполнишь что-нибудь? — Тебе нравится инструментальная музыка? — спросила я, вставая с дивана. Его просьба меня удивила. — Вообще-то не особо. — Я остановилась на полпути и уставилась на него с недоумением. Он, забросив ногу на ногу, продолжил с теплой улыбкой: — Просто хочу посмотреть, как ты играешь. Что-то в его голосе заставило мои ладони слегка вспотеть. Неуверенно подойдя к инструменту, я присела на стул. Внезапно из головы исчезли все выученные наизусть произведения. Кроме одного. Надеясь, что Шортеру мой выбор не покажется слишком траурным, я легонько коснулась клавиш. «Реквием по мечте» Клинта Мэнселла с самого первого прослушивания и по сей день заставлял пробегать по всему моему телу табун огромных мурашек. Я старалась не думать о том, что сейчас Шортер внимательно наблюдает за моими движениями, и сконцентрировалась на игре, благо это произведение я выучила одним из первых. Нежные и сильные, глубокие и трагичные ноты переплетались, образуя идеальную композицию. Закончив играть, я повернулась к Шортеру. — Это, конечно, красиво, но грустно. — Он подался вперед, опершись локтями о колени и сцепив пальцы в замок. — Сложно играть? — Не особо. — Я провела пальцем по краю клавиатуры и внезапно вспомнила, как его ладонь скользила по полированной поверхности прилавка. — Хочешь попробовать? — Хах. Шутишь? — Шортер усмехнулся и слегка наклонил голову. — Нет. Я научу тебя. — Освободив стул, я шагнула в его сторону. — У меня не получится. — Он покачал головой, не переставая улыбаться. — Конечно, получится. — Повинуясь неожиданному порыву, я коснулась одной из его сцепленных ладоней и легонько потянула, призывая подняться. — Давай, садись. Шортер не сопротивлялся. Подвинув к пианино один из стоящих возле барной стойки стулов, я устроилась рядом с ним. Однако сидя было не совсем удобно, так что я отпихнула табурет и встала по его правую руку. — Начнем отсюда. — Наклонившись совсем рядом, я сыграла первую часть композиции, состоящую из четырех нот, затем взяла ладонь Шортера, положила ее на клавиатуру, слегка прижимая к первой клавише его безымянный палец своим. — Си-бемоль, — пробормотала я скорее для себя, нежели для него. Ощущение его мягкой руки под моей было непривычным, новым, заставляющим внутренности сжиматься. Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на музыке, стараясь выкинуть из головы мысль о том, что запах дождя сейчас ощущается явственнее, чем когда-либо. — Ля. — На очереди был средний палец. — Соль. — Теперь указательный. — И ре. — Наконец, большой. Моя ладонь полностью накрыла его. — Мне начинает нравиться, — иронично произнес он. Голос его был немного ниже, чем обычно, и от этого мое сердце на секунду упало где-то рядом с желудком. Парень слегка отклонился назад, отчего наши плечи соприкоснулись. — Попробуй сам. — Он послушно повторил аккорд, не запнувшись. — Ого, молодец! Возможно, моя реакция была слишком бурной — все-таки это всего лишь четыре ноты, — но от моей похвалы на его лице засияла улыбка, которая сейчас вполне могла компенсировать потухший рядом с моим домом фонарь. — Давай следующую часть… Шортер обучался быстро. Прошло чуть больше часа, когда мы разучили всю мелодию, правда, за исключением аккомпанемента. Он казался увлеченным процессом и весело шутил, однако его игривый настрой не влиял на качество исполнения, как ни странно. — Ты играла обеими руками. — Он приподнял бровь, ожидая объяснений. — Полегче, не все сразу. — Похлопав его по плечу, я села рядом. — Сегодня я буду твоей левой рукой. Давай попробуем сыграть всю мелодию. Играя аккомпанемент, я следила за его движениями. Иногда приходилось поправлять, но в целом Шортер играл на удивление хорошо. На автомате нажимая на клавиши, я задумалась о том, как рядом с ним легко и спокойно: обычно общение с представителями противоположного пола дается мне не очень хорошо — видимо, опыта маловато, а может, все дело в моем характере, — но сейчас мне кажется, что с Шортером мы знакомы целую вечность. Он обладает каким-то даром делать все проще; его открытость и непосредственность играючи срывают все мои закрытые замки, а самоуверенность, магическим образом распространяясь и на меня, придает смелости, заставляя забыть о смущении и страхе. Погруженная в мысли, я пропустила один аккорд. Пальцы Шортера, накрыв мои, нажали на нужные клавиши. — О чем задумалась? — весело спросил он. О тебе. — Ты схватываешь на лету. — Я даже не пыталась скрыть удивление. — Такое ощущение, словно ты играл раньше. Парень снял очки и устроил их на подставке для нот; я осознала, что впервые вижу его без этого аксессуара. — Возможно, у меня просто хороший учитель, — его губы растянулись в обаятельной улыбке. Этот искренний, без капли подхалимства комплимент заставил меня улыбнуться в ответ. Зачем он носит очки? У него красивые глаза… Он развернулся ко мне, собираясь сказать что-то еще, но внезапно передумал. Улыбка начала медленно сползать с его лица, а брови совсем немного нахмурились. Взгляд Шортера скользнул ниже, на мои губы — и все внутри затрепетало, — после чего он снова посмотрел мне в глаза. Подавшись ближе, он протянул руку и заправил за ухо прядь упавших на лицо волос, затем медленно погладил подушечкой большого пальца скулу. Миллионы мурашек под кожей проснулись и начали безумный марш. Я забыла, как дышать. Шортер, не отрывая взгляда от моих губ, потянулся еще ближе; то же самое сделала и я. Меня тянуло к нему, словно огромным грузоподъемным магнитом. Он был так близко, что я ощущала тепло его тела и его запах; его палец скользнул от скулы к подбородку, другая ладонь легла на мою талию. Моя рука очутилась на его плече. Я закрыла глаза, приготовившись к… нет, этого не может быть Я уже ощущала его дыхание на своих губах, и в эту секунду мне показалось, что ничего приятнее, чем это, уже не может случиться. Собственно, так и вышло… Наши губы едва соприкоснулись, когда зазвонил его телефон. Он разочарованно выдохнул в мой приоткрытый рот и отстранился, вытаскивая из кармана мобильник. — Да. — Голос его не сулил звонившему ничего приятного. Появилось непреодолимое желание выхватить у него телефон и, используя весь свой запас нецензурных слов, объяснить абоненту на другом конце провода, как не вовремя он позвонил. Беседа велась на китайском, и я не поняла практически ничего, кроме нескольких слов и то и дело всплывающего имени какого-то Артура. Закончив разговор, Шортер надел очки и встал. — Уже уходишь? — Я постаралась скрыть разочарование в голосе, но вышло у меня из рук вон плохо. — Да. Появились… неотложные дела. — Сейчас он был настолько собран и серьезен, что я на секунду засомневалась, действительно ли он только что пытался меня поцеловать, или мне все это привиделось. Стоя в паре шагов от него, я украдкой наблюдала за тем, как он одевается. Запоздало появилось смущение, и я избегала смотреть на него в упор. — Спасибо за чай, — сказал он, выйдя за дверь. — Заходи еще, — ответила я, буравя взглядом молнию на его куртке и не осмеливаясь взглянуть выше. — Обязательно, — Шортер шире улыбнулся напоследок и шустро сбежал по лестнице. Закрыв дверь, я прислонилась к стене. В ушах стучала кровь, сердце билось с бешеной скоростью. Я закрыла руками горящее лицо. Ну надо же. Мы только что едва не поцеловались.