Забавно, как предупреждающие знаки могут казаться бабочками. Halsey ‘Graveyard’
— И — угадай, что? — он действительно выкинул ее телефон с девятого этажа. Я вполуха слушала рассказы Стеллы о буднях юридического факультета, которые были скорее похожи на разборки ребят из младшей школы. Мы неторопливо шли по Лафайетт-стрит, которую еще не успели очистить от снега. Коченеющими пальцами (забыла перчатки дома) я стискивала стаканчик с кофе. Кивая в те моменты, когда Стелла делала паузы, я думала о своем. Почти каждый день в течение двух недель я проводила с Шортером, и готова без преувеличения сказать, что за последние полгода это были лучшие четырнадцать дней. Закат на крыше Рокфеллер-центра, откуда весь город — как на ладони; прогулка по ботаническому саду в Бруклине, где деревья и кусты словно надели снежные вуали; долгие посиделки в Публичной библиотеке, где мы иногда читали друг другу, но чаще — фыркали и смеялись, рассказывая дурацкие истории или дразнясь, чем вызывали шипение и раздраженное цыканье у остальных посетителей. Наверное, стоило этим поделиться со Стеллой, но она настолько увлеченно говорила, что я не осмеливалась перебивать. К тому же, я так соскучилась по ней, что хотелось только слушать и смотреть на нее. Внезапно чьи-то ладони прикрыли мне глаза, заставив тихо охнуть. Теплый шепот коснулся уха: — Угадай, кто? Я счастливо хихикнула и обернулась. Шортер притянул меня к себе и чмокнул в щеку. Зажмурившись от удовольствия и его тепла, проникающего даже под теплое пальто, я только промурлыкала: — Ну приве-ет. Улыбаясь, он взял меня за руку, но тут же нахмурился. — Перчатки. — Возьму твои. — Рука скользнула в его карман. Ключи, какая-то бумажка, еще одна. — Один хлам. Где перчатки? — Лучшая защита — нападение, да? — Он усмехнулся и, переплетя пальцы наших ладоней, засунул руку в свой карман. Я на секунду прижалась к его плечу и прикрыла глаза. Эти мгновения близости с ним — бесценны; сколько бы их ни было, мне всегда мало. Только сейчас вспоминаю, что рядом Стелла. Открываю глаза и ищу взглядом подругу. Вот она, в нескольких футах от нас, с застывшим от удивления лицом. Да, стоило сказать ей раньше… — Привет, Стелла. — Шортер, как обычно, непоколебим и не теряет самообладания. Она в ответ вяло кивает ему. Теребит край своего темно-синего шарфа. Затем смотрит на меня. Чувствую, позже меня ждет серьезный разговор. — Я шел в «Чанг Даи» и увидел вас. — Пальцы в кармане легонько сжимают мою ладонь. — Да, мы тоже туда шли. — Стелла продолжает смотреть на меня. — Кофе закончился. — Машет в воздухе пустым бумажным стаканчиком. Оставшийся до ресторана путь мы проделываем практически в полной тишине. Я спрашиваю, с кем из универа она познакомилась. Чувствуя себя снова в своей тарелке, подруга расслабляется, и беседа возвращается в прежнюю колею. В «Чанг Даи» наступило время перемен. Снаружи рабочие меняют вывеску, внутри идет установка огромного экрана. — Ого, кто пришел. — Надя подходит к нам с увесистой стопкой каких-то бумаг. Выглядит она воодушевленной. — Привет-привет. — Стелла окончательно пришла в себя и принялась деловито осматриваться. — Ремонтик? — Совсем небольшой. — Надя улыбается. — Сестра думает, что с караоке и пятничными танцами дела пойдут лучше. — Судя по голосу, Шортер настроен скептически. Немного снисходительная улыбка на секунду создает впечатление, что это он здесь старший брат, потакающий капризам своей сестренки. — Конечно, пойдут. — Надя приподнимает бровь и скрещивает на груди руки, словно в очередной раз готовится к утомительному спору. Затем ее взгляд скользит ниже. Она замечает, что моя ладонь — в ладони ее брата. На какой-то миг я вижу на лице девушки странное выражение. Словно вместо партии салата латука в ее ресторан привезли живых коров. Недоумение? Недовольство? Что это было? — Кофе? — Надя быстро взяла себя в руки, так что мне начинает казаться, что я сама придумала этот взгляд. — О да, мы продрогли. Хотя насчет Эби не уверена. Ей явно тепло, даже жарко. — Подруга играет бровями, и это даже забавно, но на лице Нади я снова замечаю это выражение. Мне становится неуютно. Хочется выйти наружу и глубоко вдохнуть холодный воздух. Надя кивает Стелле, затем обращается к Шортеру: — Не поможешь? Он с готовностью шагает следом за ней, сжав напоследок мою ладонь. Сейчас у них будет разговор. Обо мне. Я иду за подругой в середину зала. Она стягивает пальто, затем шарф, я же просто плюхаюсь на диван. — Земля, прием! — Стелла щелкает пальцами перед моим лицом. — Тебе не показалось, — я медленно расстегиваю пальто, — что Надя как-то странно отреагировала? — Что ты имеешь в виду? — Стелла нахмурилась. Наверное, мне одной привиделось. — Ей не нравится, что мы… вместе. Впервые я говорю это вслух. Надо же. — Шутишь? — Брюнетка округлила свои карие глаза. — Вы с ней отлично ладите. С чего бы ей быть недовольной? Кстати, и когда ты собиралась мне рассказать? Но когда возвращается Шортер, я понимаю, что мне не привиделось. Одной рукой он нервно теребит молнию на куртке, в другой — два стаканчика с кофе на подставке. Озабоченное выражение на лице исчезает, когда он приближается к нашему столику. Остаток вечера мы беседуем. Иногда к нам присоединяется Надя, и я больше не вижу этого странного выражения на ее лице, но все время размышляю над тем, что она сказала своему брату.***
— Предлагаю в последний раз: две недели в Майами, солнце, коктейли, симпатичные молодые адвокаты, танцы на песке… Неужели ничуть не прельщает? Джина листает фото с номером отеля, в который ей предстоит въехать уже послезавтра в рамках какого-то серьезного юридического форума. Я жду этого момента с нетерпением: наконец-то тетушка уйдет в отрыв и избавит меня от проявлений своего пока нереализованного материнского инстинкта. — У меня тут вообще-то учеба, — я кивнула в сторону впечатляющей стопки учебников по писательскому мастерству. — За-кхе-нуда, — прокашляла в ответ Джина. А потом внезапно задумалась: — Или… ты настолько продуманная, что решила остаться и устроить четырнадцать романтических дней со своим очаровательным незнакомцем? — Это для тебя он незнакомец, — фыркнула я, — а мы с ним знакомы очень даже хорошо. — О-о-у, — Джина складывает губы трубочкой, затем вмиг становится серьезной. — Только пожалуйста, предохраняйтесь! Не хочу возить тебя на съемки программы «Беременна в шестнадцать». — Я никогда не стану участницей этого телешоу хотя бы потому, что мне уже давно не шестнадцать. — Бросаю в тетю подушку, но она ловко ее ловит. — Так когда ты нас познакомишь? — Джина швыряет подушку в ответ. — Стелла сказала, что я буду в восторге. — Скоро… наверное. — Внезапно звонит телефон. — О! А вот и он. Легок на помине. Наверное, я нажала кнопку ответить слишком быстро, словно только и ждала, когда Шортер позвонит, потому что брови Джины удивленно устремляются вверх. — Привет. — Мой голос прозвучал гораздо мягче и приторнее, чем мне хотелось бы, но ничего не поделать: так он на меня влияет. — Привет, Эби. — Серьезные, даже слишком, интонации меня встревожили. Словно он звонит, чтобы сообщить мне о чьей-то смерти. — Что-то случилось? — Нет… вроде бы нет. — Тогда почему ты… — Нам нужно поговорить. Сейчас. — Ладно. — Жду тебя в «Чанг Даи». — Он бросил трубку, раздались короткие гудки. Никогда прежде не слышала, чтобы он был так напряжен. Внутри все замерло от нехорошего предчувствия. — Ну что там? Внезапное свидание? — На лице тетушки застыла глупая улыбка. Надо же, не думала, что она такой романтик. — Мне нужно к нему. — Подбросить? — Пожалуй. Весь путь до ресторана я сижу, словно на иголках. Когда раздается звонок, я вздрагиваю. — Эби, мне нужно кое-что тебе сообщить. Это очень важно и касается Шортера. Фред кое-что рассказал мне… Разум цепляется не за те слова. Совсем не за те… — Фред? Вы снова вместе? — Да. — Голос подруги был крайне раздраженным. — Это не главное сейчас. Важно вот что… — И давно? — Боже, Эби, ты дашь мне закончить?! Автомобиль останавливается рядом с «Чанг Даи». — Слушай, мне сейчас некогда. Шортер срочно хочет со мной поговорить. Поболтаем после, ладно? На каком-то автомате я отключаю телефон и чмокаю Джину в щеку, выхожу из машины. Сегодня день хреновых новостей или что? Шортер бродит по залу ресторана. Три шага влево, разворот, три шага вправо, и все сначала. Когда я подхожу, он вяло приобнимает меня, но не чмокает в щеку, как обычно. Лицо его выглядит суровым, едва ли не скорбным. — В чем дело? Таким я тебя еще не видела, — произношу я вместо приветствия. — Пойдем. — Он идет к столику. Я сажусь напротив. Шортер складывает руки в замок. От его предельной серьезности и собранности мне становится не по себе. Что он собирается мне сказать? Ты и сама знаешь. Сейчас он скажет, что вы не можете быть вместе. Чушь какая. У меня нет причин для беспокойства. Парень, нервно взъерошив свои прекрасные волосы, наконец, начинает: — Эби, я старался подальше оттянуть этот момент… Я перестаю слушать на третьем слове, поскольку мое внимание привлекает молодой человек, идущий в нашем направлении. Надо же, как он изменился. Я не видела его примерно полгода, и с тех пор он будто стал выше и крепче. Видимо, криминальная жизнь пошла на пользу. Лианг, заметив меня, замедлил шаг и уставился так, будто я танцую голая на Таймс-сквер. С недовольством и недоумением. Он переводит свой взгляд с меня на Шортера и обратно, силясь сообразить, что нас может связывать. Да, ты все правильно понял. — Что ты здесь делаешь? — Голос, твердый и уверенный, показался мне чужим. Собственно, он и был таковым. Уже давно. — У меня к тебе тот же вопрос. — Я спокойно выдержала его взгляд. Надеюсь, он сюда не сцену ревности пришел закатить. Шортер порывисто обернулся, явно недовольный, что его прервали посреди какого-то важного откровения. Вместо того, чтобы послать куда подальше моего бывшего, он тихо спросил: — В чем дело? Лианг наклонился к его уху и начал что-то быстро, но негромко, говорить. Из всего потока китайских слов я смогла различить только «босс». Ерунда какая-то. Хотя, может, он теперь работает в «Чанг Даи»? Когда Шортер отдал моему бывшему соответствующие указания, Лианг удалился, бросив напоследок полный презрения взгляд, на который я не сочла нужным реагировать. Помяв салфетку в руках, я задумчиво произнесла: — Знаешь, это несколько глупо, но мне показалось, что он назвал тебя… кхм… боссом. Он что, работает здесь? Шортер снял очки и сложил их. Повертел в руках и положил на стол. Взор его глаз устремился на меня. В этом взгляде был ответ, присмотрись — и увидишь. — Нет. Я ожидала объяснений, в то время как шестеренки в моей голове отчаянно быстро крутились, пытаясь найти их самостоятельно. Кого вообще называют боссом? Мы что, в боевике девяностых? Я вспомнила тот день, когда он спас меня. Раньше эта деталь ни разу не всплывала в моей голове, но сейчас… Кто вообще таскает с собой нож? Причем явно не кухонный… И, главное, зачем? А то фото в газете? Тот мужик умер примерно в то же время, когда на меня напали… босс… «Говорят, босс чайнатаунской банды не щадит людей Артура. Вроде как на прошлой неделе к нему наведались четверо, так их до сих пор не нашли…» — Нет… — Я приложила ладонь ко рту, стараясь удержать рвущийся наружу крик. — Нет… Не может быть. Я вспомнила, каким представляла главу местной бандитской группировки, и наружу едва не прорвался истерический смех. Ха-ха, он не невысокий. И у него нет усов, надо же. Я с грохотом встала из-за стола, чуть не споткнувшись о собственные ноги. Внезапно почувствовала себя, словно во сне: пытаешься заставить тело шевелиться быстрее, но оно не слушается. Схватила сумку, рванулась к выходу, но меня остановила крепкая рука. — Эби, стой… — В глазах Шортера было сожаление, смущение, к тому же он явно не собирался меня просто так отпускать. — Нет! Не трогай меня. — Видимо, на моем лице отразился серьезный испуг, поскольку он, отпустив руку, вздрогнул. Бежать. Подальше и побыстрее. Неважно куда — только бы бежать. Едва я преодолела несколько метров, как знакомая фигура преградила мне путь, заставив замедлиться. — Я не могу поверить. — Лианг стоял, сложив на груди руки, и ошеломленно качал головой. — Значит, я для тебя недостаточно хорош, зато главарь банды… — Я понятия не имела, кто он. — Знаю, что не должна оправдываться, ведь он давно мне никто, но суровый взгляд Лианга заставил меня съежиться. — Ну да, да. — Он горько усмехнулся. — Конечно. — Я сказала, я не знала, кто он!!! — закричала я бывшему прямо в лицо, отчего тот поспешно отпрянул, освобождая мне дорогу. Пользуясь его замешательством, я возобновила бег. Мимо мелькали вывески аптек, парикмахерских, магазинов, за пеленой слез они превращались в одно размытое пятно. Дома я оказалась в мгновение ока — не думала даже, что умею так быстро бегать. Заперев дверь, я уселась на диване. Я знала, что он… не простой. Не обычный. Он умный, смелый, самоуверенный, сильный, иногда резкий и жесткий. «А еще добрый, нежный и заботливый», — услужливо напомнил внутренний голос. Теперь это неважно. Уже ничего не будет, как прежде. Я тихо рыдала, усиленно утирая ладонью слезы. Но они все лились и лились, и я бросила это дело. Чувство невозвратной потери разрасталось в груди огромной дырой. Он позволил мне влюбиться в него. Знал, по какой причине я рассталась с бывшим — да, тем самым, который теперь в банде Шортера, оцените иронию! — и позволил этому случиться. Да как он мог?! Меня трясет. Рыдания плавно переходят в неконтролируемую истерику. Ха, разве бывают контролируемые истерики?! Нужно взять себя в руки. И побыстрее. Пережить это и оправиться. Как ускорить этот процесс? Спустя сорок минут я заметила, что перестаю плакать, когда отвлекаюсь на всякие мелочи. Открытый «Сникерс» — я съела только половину; следы тающего снега на полу — нужно поскорее вытереть, и я медленно плетусь в ванную за тряпкой; упавшая в раковину зубная щетка — поднять и положить на место… Шаг за шагом, мелочь за мелочью мое горе отступает. Главное — цепляться за эти маленькие детали. Ими я вымощу дорогу на свет. Когда, наконец, стало немного легче, я беру в руки телефон и листаю список контактов. Слава богу, что «Д» в алфавите идет раньше, чем «Ш». — Джина? Твое предложение еще в силе? И можно я поживу эти пару дней у тебя?