Солнце, запутавшееся в белокурых прядях

Брайан определённо был зол, рассержен и непреодолимо раздражён на свою жизнь, на судьбу и на своих тупых друзей, которые пытались найти ему парня вот уже которую неделю, доставляя жуткие мучения. Он пытался, сто тысяч раз честно пытался объяснить, что устраивать ему свидания в слепую – ужасная идея, но что было до его слов упёртому как баран Фреду и преданно смотрящему на него Джону. Нечего ему тут парня заводить! Сами бы вон сначала завели себе… друг друга. Придурки. Сегодня эти двое опять сообщили ему, что нашли «на этот раз вообще бомбический экземпляр, дорогуша, ты должен быть в этом кафе, отговорки не принимаются! К тому же, он тоже заебался нашими с Джонни приставаниями, так что у вас дохера и больше общего!». Брайан не очень-то тактично послал Фредди в жопу Джона, и, дождавшись румянца на щеках обоих парней, ушёл, не уронив своего достоинства даже когда запнулся подряд за три лестничные ступеньки. Крепче прижав к себе гитару, Брайан, почти не смотря под ноги и увязнув в мечущихся по пустой голове мыслях, шагал куда-то по переходам и лестницам колледжа. Не самые радостные размышления завели его в какой-то коридор, где он, к своему изумлению, ещё не бывал почти за два года обучения. Потолки уходили куда-то ввысь, образуя живописный свод. Лучи солнца блестели на непонятно откуда взявшейся здесь барабанной установке, отражаясь в тарелках, маленькие хитрые солнечные зайчики скакали по полу и стенам, обгоняя друг друга в причудливых хороводах. Брайан глубоко вздохнул, ощущая почти физически, как вместе с дыханием негатив уходит в небытие, оставляя внутри ощущение пустоты. Он прислонил гитару к стене и присел на подоконник, откидываясь затылком на стекло, слушая тихий перестук веточек старого вяза на заднем дворе и чувствуя, как проказники-блики пробегают, порой замирая, по его лицу. Он едва заметно улыбнулся, расслабляясь, и вздохнул снова глубоко, когда пустота внутри приобрела спокойный зеленоватый оттенок. - Эй, парень, ты чего тут торчишь? – вдруг спросили совершенно не дружелюбно. Брайан распахнул глаза. За барабанами стоял блондин, нетерпеливо крутя в руках палочки и хмуря тонкие брови. Он смотрел на Брайана как мать, разочаровавшаяся в сыне, хотя именно этот взгляд Брайан помнил в своей жизни лучше всего, ведь, наверное, и не должно быть у каждого ребёнка толерантных родителей, верно? - Я тут… сижу, - глупо бросил Брайан, тут же мысленно навешав себе пиздюлин за свою тупость. - Да ладно! – притворно распахнул глаза парень за барабанами и театрально всплеснул руками, заставив Брайана легко усмехнуться. – А я-то подумал ты тут бальным танцам учишься. - Я не танцую, - почти оскорблённо фыркнул Брайан. - Прекрасно, - незаинтересованно бросил блондин, тут же добавив: - Ты не мог бы уйти? Я не привык играть при людях. - Ууу, социофобия – зло, так что нет, я не уйду. Буду тебя лечить, больной, - Брайану было лениво и плевать на всё, он был расслаблен, и глубоко внутри у него зарождался солнцем счастливый смех, когда он смотрел на этого белокурого парня напротив него, поэтому он закрыл глаза. - Кто ещё тут больной, - буркнул парень, но прогонять не стал. …Россыпь лёгкой мелодичной дроби оглушила Брайана спокойствием и плавностью. Брайан распахнул глаза, вглядываясь в сосредоточенное лицо, на котором плясал настырный солнечный зайчик, и сглотнул. Это существо не могло быть человеком, точно. Это могло быть ангелом, или, по крайней мере, чем-то подобным, но точно не человеком. У Брайана почти кружилась голова, а блики мелькали на тарелках почти молниеносно, следуя за палочками блондина, как безвольный путник следует за ночными огнями в лесу. Чёртовы бабочки в животе заставили Брайана поморщиться, и он глубоко вздохнул уже третий раз за этот странный день. На этот раз пустота внутри, к его ужасу, начала заполняться теплом и каким-то необъяснимым счастьем. Брайан моргнул, стараясь прогнать наваждение, но салатовый тёплый туман заволок его сознание, отражаясь в бледных щеках, прикушенной от старания губе, тонких пальцах, искусно обхвативших палочки. Белые изящные руки порхали над установкой, едва ли задерживаясь на месте хоть на секунду и, казалось, совершенно не останавливались. Никогда раньше Брайан не слышал, как на ударных творили не ритм, не подтекст или фон, а настоящую музыку. - …сно, да? Брайан моргнул, очнувшись и уставился на парня непонимающим взглядом. - А? – хрипло бросил он, не совсем понимая, где находится. - Я говорю, играю ужасно, да? – повторил блондин, глядя на Брайана почти виновато. - Чепуха, - фыркнул тот. – Ты просто нереально талантлив. Ты можешь сделать музыку с одной установкой, без любых инструментов, это идеально. Ты не должен думать иначе, понял меня? - Ой, захвалишь ведь, - чуть смущённо отозвался парень, легко улыбаясь и теребя в руках палочки. - Ага, и всё равно не смогу передать, насколько это круто… Слушай, мне тут идея пришла! – Брайан вскочил с окна, едва дыша от вдруг открывшейся перспективы. – Мы с друзьями как раз ищем ударника в группу… Может хочешь попробовать? – он подавил желание прикусить губу от волнения, пока ждал ответа. Парень поднял на него глаза, и белые волосы взметнулись ошеломительной волной вместе с медленным взмахом длинных тёмных ресниц. Брайан едва ли помнил, как дышать, он только мог думать о том, как бы он хотел пойти на свидание с этим парнем, и желательно не на свидание вслепую, хотя это не так уж и важно, на самом деле. - А ты на чём-нибудь играешь? – спросил прекрасный парень, не переставая мучать свои палочки. - Скрипка, - тупо ответил Брайан, тыкая пальцем в стену куда-то мимо своей гитары, которая до сих пор стояла у стены. Блондин пару секунд непонимающе пялился на подоконник, а потом усмехнулся, переводя взгляд на Брайана. - Это гитара, не так ли, - утвердительно спросил он. Брайан-таки закусил губу, подавив желание побить себя. - Конечно, гитара, - простонал он, закрывая лицо руками. Парень за стойкой мастерски крутанул палочки в руках и бросил с улыбкой: - Я в деле. *** Дневник Брайана Мэя. «..стоило ему начать на них играть, так началось что-то магическое и абсолютно уникальное. он умел всё … был совершенно завершённым творением * тот-самый-чёртов день» Брайан захлопнул тетрадь и швырнул её в стену, снова прикладываясь к бутылке. Он просто чёртов неудачник. Парень уткнулся лицом в подушку, впервые за последние годы позволяя себе расплакаться. *** Роджер вписался в компанию непринуждённо и легко, будто всю жизнь только и делал, что подкладывал с Фредом перделки на учительские стулья, будто всю жизнь пересматривал с Джоном компроматные фотки после пьянки и будто всегда был таким идеальным для Брайана, сам того не подозревая. Ударником он был преотменным, в тяжёлые моменты почти вытаскивая группу со дна, а ещё он стал талисманом, личным солнышком их странной маленькой компании. Брайан думал о том, что сам он никак не влияет на связь между их четвёркой, но это меркло на фоне того, что принёс в их жизни Роджер. И вот за что Брайан хотел выразить ему особую благодарность, так это за то, что ему – слава богам, наконец-то! – удалось-таки свести Фреда и Джона, так что те ходили целые дни будто обдолбанные вконец. И всё-таки не всё было так безоблачно (помимо разбитого на чёртовы кусочки сердца Мэя, но это знать не обязательно): Фредди не переставал доставать его просьбами найти себе парня, периодически отвлекаясь на Джона. Кроме того, вокалист и Роджера припахал к тому же нелёгкому занятию, когда тот не сумел-таки доказать свою стопроцентную натуральность. Не то, чтобы у Брайана появились с ним хоть какие-то шансы, подумал Мэй после этого открытия. *** - ОТЪЕБИСЬ, ТВОЮ МАТЬ, ЧЁРТОВ МЕРКЬЮРИ, ИЛИ Я ЗА СЕБЯ НЕ ОТВЕЧАЮ! В коридоре воцарилась тишина. Никогда ещё ни одному человеку не удавалось услышать, как Брайан Мэй – «арбитр изящества», ледяной кучеряха и занудный отличник, - изрёк из своих уст что-то неприличное, уже не говоря о том, чтобы орать своему лучшему другу матные высказывания посреди главного коридора колледжа. Фредди, кажется, совсем не смутился, он даже улыбался едва заметно, собственнически закинув руку на плечо своего парня, «да, этот красавчик мой парень, все видели это, я отказываюсь это повторять», «Фред, хватит, а». - А вот Роджер согласился, - тихо буркнул из-под руки Фреда Джон, опустив глаза. Брайан замер. Это было нечестно, абсолютно, это был ход тяжёлой артиллерией, почти сброс атомной бомбы. И это было до слёз больно. Мэю показалось, что внутри него рассыпался острыми осколками почти ослепительный солнечный луч, раня в кровь незащищённое равнодушием сердце. Это было даже больнее, чем смотреть на прекрасного, вдохновенного Роджера, в приступе вдохновения прикусывающего губы, когда у него напрягались запястья во время удара по барабану, когда у него глаза горели вдохновенным огнём, когда не шее напрягалась тонкая синеватая жилка, бьющаяся безумно быстро… Брайан смог взять себя в руки, чтобы не раскисать перед однокурсниками, и незаинтересованно бросил: - Ну и кто там мой потенциальный принц на белом коне? Фредди вскочил и исполнил вокруг Брайан омерзительный танец долбаёба, восторженно вопя что-то невразумительное. - Мне экзорциста вызвать, или что? – прошипел взбешённый Мэй, хватая его за шкирку и кидая обратно на лавку. - Увидишь сам, - ничуть не обидившись, ухмыльнулся Фредди, укладывая руку на талию Джона. – Обещаю, тебе понравится. - Сомневаюсь, - отчеканил Брайан. - Вообще-то он прав, - смущённо улыбнулся Джон. Брайан всегда думал о Джоне с нежностью, потому что тот был отличным другом, и он никогда бы не сказал чего-то, что потенциально может повредить моральное и душевное состояние Брайана. Джон был таким ярким и громким в их тесной компании, но таким тихим и спокойным на публике, что Брайан всегда хотел научиться так же контролировать свои чувства на людях. - Как будто вы двое отстанете, - фыркнул Брайан, не расходуя силы на ругань. Они понадобятся ему сегодня вечером, чтобы распадаться на куски от тоски и боли, терзающих его обезумевшее сознание. *** «Завтра. Я отвяжусь от этого говна завтра», - подумал Брайан почти с радостью, смотря на своё осунувшееся отражение в зеркале. Он никак не мог понять, что случилось с ним, но только ленивый не сказал ему за последние пару дней, что он выглядит усталым, больным, потерянным или разбитым. Брайан ощущал всё это в одном флаконе, и это делало его состояние ещё хуже. Самым отвратительным и одновременно приятным было беспокойство Роджера. Он постоянно спрашивал, что случилось, будто видел насквозь его душу. Он сразу отмёл все эти глупые «болен, устал или температура», нутром ощущая, что это какая-то душевная травма. Роджер был таким трогательно заботливым, ни на секунду не выпускал Брайана из поля зрения и постоянно поддерживал, не требуя даже рассказать, что произошло. Брайан был так этим тронут, что и сам не знал, что его удержало от честного ответа, когда Роджер спросил: - Слушай, а может тебе… ну… сердце разбили? – спросил он тихо, глядя куда-то в стену, когда они сидели на подоконнике в том коридоре, где познакомились. Они никому не рассказывали об этом местечке, так что оно стало негласно считаться «их» местом, «тем самым» коридорчиком и «ты знаешь каким» местом встреч. Когда Фредди и Джон стали парой, Брайан и Роджер почти постоянно были вдвоём, так как занятые друг другом друзья не замечали ничего вокруг. - Глупости, - с трудом удерживая на лице улыбку бросил Брайан резковато. – Ты же знаешь, музыка моя единственная любовь, и она никогда не разобьёт мне сердце, - он сжал руку в кулак так сильно, что стало больно, но это только помогло ему сдержаться. - Отлично, - безлико ответил Роджер, неожиданно засобиравшись на пару. Только через несколько минут, когда пылинки, неистово кружившиеся в солнечном воздухе после ухода Роджера, улеглись, до Брайана дошло, что у того сейчас нет никакой пары. *** - Фред, можно тебя на минуту? – неловко спросил Брайан, заглянув в комнату друга. Как ни странно, тот сидел не на коленях Джона, а на кровати, завёрнутый в плед и шарф. Джон тактично пошёл на кухню за чаем, и Брайан был как никогда благодарен ему за его понимание. Джон умел быть настоящим – настоящим человеком и настоящим другом. На самом деле, Дикон никогда не был для них четверых Диконом – иногда Дикки, но всегда – Джоном. И, как и Роджер, он связывал их всех, он был их оплотом разумности, скалой спокойствия в бушуещем море волнения, чувств, ощущений и проблем. Брайан снова задумался о том, а как он сам связывает их четверых, делает ли он для них что-то? - Ну и что за секреты мадридского двора, дорогуша? – спросил Фред, откладывая тетради. Брайан подумал, что ему, вероятно, надо было придумать какую-нибудь значимую тираду, потому что это, ну… это Фредди, и он всё поймёт. Боже. - Ну… я хотел узнать… Помнишь, когда я согласился пойти завтра на эту хрень… - И когда наорал на меня матом при всём колледже, да, помню, и? - … ну вот. Ты тогда сказал, что Роджер… - О, ты по адресу! – перебил его Фредди, потянув к себе и заставив усесться рядом на кровать. – Ты хочешь знать, почему Роджер согласился пойти на слепое свидание – помимо того, что я заебал его до печёнок, конечно, - ведь ты в него совершенно не влюблён и не ревнуешь к неизвестному чуваку, да? - Верно, - бросил Брайан, тут же подчеркнув: - Верно от слова и до слова. - Ага, так вот. Я тогда сказал ему, что ты согласился. Он был в бешенстве. Брайан завис на минуту, глядя перед собой. Чушь. Совершенно не на что надеяться. - И он, конечно, абсолютно в тебя не влюблён, чтобы показать, что он будет следовать за тобой, как и ты в него, верно? – спросил Фредди тихо. Брайан поражённо взглянул на него, и мурашки прошмыгнули по его спине. Тон Фредди был абсолютно серьёзен, и сосредоточенность нахмурила его густые брови. Он будто пытался что-то отыскать в глазах Мэя, и тому было дико страшно, что он действительно м о г отыскать это что-то в глубине его души. - Верно, - рассредоточенно пробормотал Брайан. Меркьюри вдруг будто сдулся, закрывая глаза и выдыхая длинно и неспокойно. Когда он снова посмотрел на Брайана, он выглядел усталым и обеспокоенным, без своей извечной бравады. - Я просто… я просто переживаю за вас двоих, понимаешь? - Почему? – спросил Мэй, поражённый такой метаморфозой. Ему казалось, что прямо сейчас он что-то упускает, и это было важным, но далёким от него. - Ты же переживал за нас с Джоном, даже если подкалывал постоянно, это было заметно. Вот и я… - Фредди не закончил, уставившись на свои руки, и Брайан безотчётно увидел, как крепко он сжимает плед в тонких артистичных пальцах. Брайан не мог заставить себя сказать что-то, отрицающее слова Фреда, потому что… ну, на самом деле, он понятия не имел, почему, просто он чувствовал себя немного виноватым, слегка обнадёженным словами Меркьюри и совершенно влюблённым. Они молчали, сидя рядом, и Брайан почувствовал какую-то странную связь с этим странным, почти придурковатым задирой, который только рядом со своими друзьями, ставшими ему настоящей семьёй, сбрасывал «королевские» маски, переставая быть вокалистом, студентом, шутом, всеобщим любимцем, «тем самым» парнем. Рядом с ними он становился таким обычным, со своими страхами и проблемами - И всё-таки ты завтра сходи, - вдруг сказал Фредди, и это прозвучало громко в тихой комнате. Брайан недовольно обернулся к нему, но, прежде чем он успел что-то сказать, Фредди посмотрел на него так умоляюще, что все слова застряли в глотке. – Пожалуйста, Брайан, это нужно для меня. Мэй отстранённо подумал, что Фред называет его Брай, Бри, как угодно, но не его полным именем, пока его голова склонялась в кивке. Он не знал, зачем он это делает, но… Фредди был таким умоляющим, тихим и непохожим на себя, что Брайан не мог – ну не мог, и всё тут! – отказать ему. - Спасибо, - сказал Меркьюри вошедшему с непонятно как держащимися в руках тремя чашками чая Джону, но потом Фред вернул взгляд к нему, и Брайан понял, что именно ему он был адресован на самом деле. *** Ветер неистово выл, швыряя в лицо угрюмому Мэю плети снега. За метельным снегопадом не было видно абсолютно ничего, и парню мерещились какие-то странные существа, на поверку оказывающиеся людьми, вынырнув из льдистой круговерти. Брайан в сотый раз подумал, что лучше бы тому парню, которого ему нашёл Фред, быть хотя бы вежливым, иначе он не отвечает за свою собственную вежливость. В такую-то мерзкую погоду. Брайану казалось, что он одинокий, оголодавший и облезлый волк, который бредёт по бескрайним заснеженным просторам, не ища ни добычи, ни ночлега и лишь мечтая замёрзнуть занесённым снегом. Добравшись, наконец, до тёплой кофейни, приветливо мерцающей светлой гирляндой, Брайан подумал, что хотел бы, так безумно хотел бы, привести сюда Роджера на правах своего парня, показать ему то, что он видит прямо сейчас – уютный уголок для них двоих, а не то место, где его ждёт незнакомый парень, который либо будет распускать руки уже через пять минут, едва узнав имя, либо вообще окажется невменяемым придурком. Брайан вздохнул, открывая дверь и вспоминая номер столика. Четвёртый. Ну нет, не всегда же всё должно быть так плохо, верно? Ведь может такое быть, чтобы там оказался нормальный, адекватный парень, который, возможно, поможет ему забыть о своей нелепой привязанности к Роджеру. Брайан вздохнул, ощущая лёгкое, несвойственное ему волнение, когда, дойдя до нужного столика, медленно поднимал глаза на сидящего там человека. …Внутри Брайана тихо летали в светлой пустоте какие-то острые осколки, разрезая на части любые разумные слова, пока Роджер Тейлор, сидящий за четвёртым столиком, так же оглушёно поднимал ответный взгляд на Брайана, а на его лице проступал пустой шок. Брайан заторможено опустился на стул напротив Роджера, пока они, очумевшие, не разрывали зрительного контакта, пытаясь заставить свои рты захлопнуться. Спустя минуту молчания Роджер резко отвёл взгляд, опуская его на стол и сглатывая. - Привет… - едва слышно шепнул Брайан, пытаясь тоже отвести взгляд, но белые локоны не давали этого сделать, лучиками блестя в свете гирлянды. Наверное, стоило сказать что-то более существенное, но он не мог вытолкнуть из пересохшего горла ни звука. - Привет, - так же тихо отозвался Роджер. Они снова замолчали, и время потянулось, скованное неловкостью. Они понимали, что им придётся всё же что-то сказать, нельзя же всё время молчать вот так, но ни один не мог найти ни подходящих слов, ни сил перестать пялиться в стол. Вдруг Роджер резко выдохнул, пряча лицо в ладонях, и Брайан, поднявший на него взгляд, увидел только покрасневшие кончики ушей. Он вопросительно смотрел на своего личного солнечного мальчика, и хрен с ним, что не его, и рассыпался в пыль от того, что он не может стереть этот румянец губами, делая его, наоборот, только сильнее. - Фред же устроил это всё как… свидание, да? – спросил Роджер, обхватывая себя руками. Брайан чувствовал, что он собирается сказать что-то важное, и у него возникло ощущение, будто его жизнь делает резкий поворот. - Д-да, - едва соображая, ответил он. – Вроде того. - Так вот, я хочу… чёрт… именно с тобой я хочу, чтобы это и было свиданием, и – господи, Брайан, заткнись, ладно? Я знаю, что ты… ну ты говорил, что твоя единственная любовь это музыка, так что я точно в пролёте, но я же не могу молчать всю жизнь, верно? Роджер наклонил голову очень низко, так что пряди завесили его лицо, и Брайан видел только намертво вцепившиеся в куртку тонкие пальцы. Он вспомнил, как сам сжимал кулаки, когда Роджер спросил его тогда, на подоконнике в «их» месте, не разбил ли кто-то его сердце. Легкий яркий смех, наполняющий безудержной эйфорией его сердце с их первой встречи, тихо разлился перезвоном лёгкой тарелочной дроби, пока Брайан старался не закричать от счастья, взорвавшего его изнутри. Он протянул руку, заправляя за покрасневшее ухо тонкую прядь, и Роджер вскинул на него покрасневшие глаза. - А кто сказал, что не ты – моя музыка? – шепнул Брайан, ловя всем своим существом тихий судорожный вздох, когда Роджер шокировано приоткрыл рот, будто собираясь что-то сказать, и тонкая синеватая жилка на его изящной шее дёрнулась, начиная бешено пульсировать, сбиваясь с ритма. Солнечный зайчик, которого совершенно точно не могло быть здесь сейчас, скользнул в глаза Роджера, засиявшие вдруг таким ярко-белым светом, что Брайану стало почти больно смотреть на него. Зайчик замер, оставшись в глубине взгляда, и Роджер, прикрыв глаза, чуть наклонил голову, ложась щекой в ладонь Брайана, и чуть заметно улыбнулся, будто бы успокаиваясь. Брайан подумал, что, если он и не связывает как-то членов их странной маленькой группы, то он, по крайней мере, будет следить за тем, чтобы капризные хитрецы-блики сияли блеском красивых глаз, скользили румянцем утреннего солнца по щекам, замирали мигом вдохновения в тонких пальцах, оставляя миллиметры между губами и скрепляя сердца невидимыми путами. ---------------------- * реальный отрывок из дневника Брайана Мэя.