Солнце, запутавшееся в белокурых прядях

Однажды всё разметалось по полям лёгкими ошмётками старого платья; мать звала вас пить травяной чай, но смотрела грустно и немного осуждающе — он видел этот взгляд и сказал, что зайдёт позже. "Знаешь, я считаю, что твои бёдра идеальных очертаний, но именно твои глаза всегда притягивают мой взгляд", сказал он, тряхнув роскошными кудрями и отвёл взгляд, едва заметно смущаясь. "Это так мило", сказал ты, чтобы не казаться камнем, даже если он был тем, кто знал, как трудно тебе показать эмоции. Однажды всё летело на крыльях майских листочков, сорванных буйным ветром, и это действительно был май, совсем ещё юный, как и вы, и такой же как вы летящий на крыльях листьев и ветров вниз с холмов. "Я с радостью разобью своё сердце для тебя, дорогой", сказал он, улыбаясь спокойно, наливая душистый кофе из своей старой кофеварки, которую ты когда-то давно швырнул в стену. "Это так мило", сказал ты, чувствуя несуществующие прикосновения на своей шее и закусывая губу, чтобы не улыбаться так ярко. Однажды всё катилось кубарем, когда ты впервые прогуливаешь школу со своей первой любовью, и вы катитесь прочь от дома на старых велосипедах, с восторгом оставляя позади всю жизнь. "Прекрасно знать, что я люблю тебя. Мне нравится проводить пальцами по твоим волосам", сказал он с самой яркой улыбкой, и его тонкие руки проложили свои пути среди твоих нерассчёсанных вечером волос. "Это так мило", зачарованно пробормотал ты, прикрывая глаза, чтобы не заплакать. Однажды был пьянящий восторг шурщащей травы, васильки в его смоляных кудрях, оттеняющие твои искры во взгляде, и лёгкие бегущие вниз касания, стекающие под аляповатую мешающую рубашку, и душный зной июльского марева. "Твоя кожа идеального оттенка, и мне нравится знать, что ты любишь меня", сказал он, едва справляясь с голосом, дрожащими пальцами проводя по твоему сердцу. "Это так мило", прошептал ты, не сдерживая алого румянца и гулких ударов там, где касались его чуткие руки. Однажды был целый вихрь отчаяния, когда он смущаясь и сбиваясь объяснял, что его семья решила переехать к каким-то никому не нужным родственникам в никому не нужный город. "Это любовь, когда-нибудь ты поймёшь её", тихо-тихо сказал он, сжимая в руке телефонную трубку, ты видел это так же ясно как своё безвольно распластавшееся в зеркале отражение. "Когда становится поздно, мы говорим, что сна ни в одном глазу. Так что какая разница, говорю ли я тебе пойти нахуй, или говорю, что ты прекрасен для меня", сказал ты, чувствуя чёрную дыру там, где недавно в мареве трав скользили его тонкие дрожащие пальцы. "Это так мило", не сказал ты, оставив привычные слова витать в воздухе дымом растаявших фраз. Однажды был туманный ленивый день, и ты бы не хотел вспоминать о двухстах тридцати восьми таких же туманных ленивых днях, засевших в голове навязчивым тиканьем стрелок и миганиями сигнализации в соседнем магазине, счёт которым ты обычно терял после трёх с половиной тысяч. "Каждый раз, когда ты влюбляешься, этого совсем недостаточно. Ты спишь весь день и уезжаешь в другой мир", сказал он сломанно, когда на телефонной линии висела первая мартовская чашка кофе из его старой кофеварки. "Это небезопасно", сказал ты, продавливания кофеварку судорожно сжатыми пальцами. "Это так мило", не сказал ты ожидаемо, чтобы ненароком не разбросать из осторожно придерживаемой чаши боль, порождённую его голосом. Однажды ты почти умер всем своим существом, позволив своему телу жить так, как ему вздумается, делать то, что ему бы хотелось, и не желая больше вмешиваться в его дела. "Когда ты был далеко от меня, мы "ходили на свидания" в кино на один и тот же фильм. Я представлял, что сидишь рядом со мной и держишь мою руку все это время", сказал он, не прикасаясь к тебе, потому что не знал, позволишь ли ты майским лучам его глаз снова коснуться твоих нерассчёсанных вечером волос. "Если бы ты посмотрел мне в глаза, ты бы увидел, что там чего-то не хватает. По тону моего голоса ты бы узнал это", сказал ты, сдаваясь, и увидел неверяще вскинутые на тебя глаза, сам засияв от надежды. "Это так мило", почти сказал ты, но вы оба знали, что вам предстоит пройти ещё многие мили пути рядом, чтобы ты снова произнёс эти слова. Однажды, спустя годы вы просто были. "Я подписываюсь под каждым своим словом, и когда я сказал, что я люблю тебя, это значило что я люблю навсегда. И я буду любить тебя и дальше, потому что это единственное, чего я хочу", сказал он, не смущаясь толпы людей позади ваших спин и тихо улыбаясь, пока твоя мать плакала от счастья, наконец-то сумев вытеснить грусть из взгляда материнской любовью. "Это так мило", впервые за вашу вторую жизнь рядом прошептал ты, встречая распахнутым взглядом его обожание и надевая кольцо в ответ.