GLASS

Развязные плохие парни здесь, и если ты отказываешься играть в их игры, лучше уходи с их дороги* — всего лишь слова, но если этим словам придать смысл, отнести к ним любое пришедшее на ум значение, тогда это выражение можно объяснить с любой точки зрения — как возвысить, так и испохабить…

      Под куполом глубокой ночной синевы, испещренной мерцанием звезд, полыхающий осенним золотом Дерри встретил припозднившихся визитеров тусклыми придорожными фонарями. Сбавив скорость, черный Pontiac Firebird въехал в город, и шурша покрышками по гравию, точно на цыпочках, побрел по дремавшим улицам, по-стариковски выдыхая пары из выхлопной трубы.       Эдди проснулся на пассажирском сиденье впереди, по самые глаза укутанный курткой Рича, под которой его сдавливал ремень безопасности, и рассматривал проплывающие в боковом окне машины дома на Харрис авеню, безошибочно уверенный в новизне этих построек — «просто раньше их не было». По радио тихонько звучала песня «Рок на все времена» Def leppard, и Эдди осторожно покосился на Ричи, того заметно распирала динамика композиции, и Эдс, скосив на него ироничный взгляд, без палева наблюдал за ним, сдерживаясь от замечаний и даже тени улыбки, чтобы не спугнуть сумасбродную музу-вдохновительницу этого парня. Поразительно как преображается человек, убежденный в том, что его никто не видит, а в случае Ричи — отдельная тема — в нем явно живет и надеется на блестящую актерскую карьеру Человек Искусства.       — Тебя до сих пор не отпускает такая музыка, — заметил Эдвард, как только песня сменилась на «Я был создан, чтобы любить тебя» Kiss. — Наркорокер, блин…       Ричард ничуть не смутился, осознав, что Эдди видел все его кривляния. Впрочем, успокаивало еще и то, что он имел удовольствие — хотя, вряд ли — удовольствие — лицезреть выкрутасы и похлеще, так что все было в порядке вещей:       — Тебе уже лучше, — с улыбкой спросил Ричи, покосившись в его сторону.       — Я в порядке. Спасибо…       — Мы скоро будем на месте, пять — семь минут. Сьюзан давно ждет нас…       Эдди посмотрел на профиль Ричи, на плывущие по его лицу световые желтые и розовые блики, и вспомнил, как около часа назад его выворачивало наизнанку где-то на трассе, в свете ближних фар «птички». Эдс не сомневался, что дело обстояло в его чрезвычайном беспокойстве, не утихавшем ни на минуту и вспыхивающем особенно мощно в момент воспоминаний о Дерри, накатывающих, будто волны, внезапно, мощно, сбивая с ног…       Эдди вырвало несколько раз, и в последний — вязкой желчью. Рич стоял в двух шагах от него, и если не видел все детально из-за темноты, то слышал наверняка, но вопреки собственным рефлексам блевануть за компанию, он настойчиво оказывал посильную помощь…       Ричи снова понесло по волнам рок-музыки, а Эдди прислонился виском к стеклу, прячась с головой под одолженной курткой, подумал:       — Давай, Эдс, давай. — Ричи придерживал бутылку с водой, настаивая, чтобы Эдди отпил из нее. Эдди послушно сделал пару больших глотков и, прополоскав рот, выплюнул все им под ноги. Его колотил озноб, но он, собрав остатки сил, которые нашлись у него про запас, окажись он в подобной ситуации, уверенно стоял на ногах, немного пошатываясь. — Будешь пить?       Эдди промычал в ответ невнятное отрицание, стараясь дать понять, что у него в сумке имеются медикаменты на такой случай, но не доставало умения разъяснить, что именно он просит. Ричи так разволновался, что ему хотелось болтать без умолку, комментируя происходящее в шутливой манере, но он держал язык за зубами, чтобы ненарочно не вселить в Эдди какие-нибудь глупости вроде сожаления о случившемся, или вины. Он помог ему добраться до машины и, усадив на место, насильно умыл его. У Эдди мурашки побежали по спине от ощущения прохлады сентябрьской ночи в купе с каплями воды на коже; он приободрился, но озноб никуда не ушел. В тот момент он попросил воды и, влив немного в желудок, почувствовал мимолетное облегчение.       — Эй, парень, — тревожно протянул Ричи и, наскоро стащив с себя куртку, накинул ее поверх пиджака на плечах Эдди. Он передумал откалывать бредовые шутки, но молчание затянулось, а потому он всего-то спросил: — Освежился?       Эдди четко рассмотрел улыбку на губах Ричи, а потом тот рукавом рубашки вытер ему лицо, добавив, что очень скоро ему станет легче…       Около пяти минут «понтиак» стоял на месте, светом фар пронзая темноту пустынной дали; на небосклоне звезды мерцали, переливаясь, и мертвая тишина, раскинувшаяся на много миль вокруг, обманчиво внушала, что в мире только те двое, и никого больше.       Ричи бродил в нескольких метрах от Эдди, и нервно курил, тот ежился, кутаясь в куртку. Он хотел сказать, что ему холодно, но решил, что и без того достаточно напугал его, и теперь просто потерпит пока все не закончится, чтобы там ни было…       — Мы можем продолжить путь, Эдс?       — Да… Я в норме.       Ричи пристегнул ремень безопасности и, подоткнув куртку под плечи Эдса, захлопнул его дверь. Когда он обходил машину, в свете фар Эдди увидел подвернутые рукава его рубашки, видимо, влажными они доставляли неприятные ощущения — и, спустя секунду, Ричи оказался слева от него, на водительском месте.       — Если тебе хоть чуть-чуть станет хуже, пожалуйста, дай знать. Я в самом деле беспокоюсь, Эдс…       — Хорошо, — кивнул тот, вытягиваясь на месте; во всем теле разливалась усыпляющая теплота, и ей нельзя было противостоять. — Спасибо…              Эдвард Каспбрак не мог поверить в реальность того, что среди ночи снова оказался в Дерри, в переулке на Уотчем-стрит, напротив дома Тозиеров, чтобы намеренно встретиться со Сьюзан и миссис Маргарет Тозиер. Его сковала паника такой силы, что он, вжавшись в сиденье, лихорадочно искал ингалятор в карманах своих брюк, чтобы побороть фантомный приступ астмы. Но вот только никакого ингалятора при себе не было, зато был липкий ужас и подступающая тошнота, а в голове так четко и ярко ожило то самое воспоминание, из-за которого он подорвался из царства Морфея там, на трассе, пару часов назад…       Актовый зал их школы преобразился на время вручения аттестатов об окончании обучения, и на разряженной по торжественному случаю сцене, увешанной лентами и шарами, для общей фотографии еще находились отличники по успеваемости. Среди них был Рич и…       Стэн, там стоял и Стэнли Урис, — шептал чей-то голос в голове Эдди.       Патриция Стоун взяла слово и, подойдя к микрофону, вспоминала свои приятные школьные моменты, и родители, которых в зале было немало, утирая слезы, кивали ей. Она плавно подводила к тому, что вот-вот перевернет жизнь Эдди с ног на голову и повлечет за собой все те события, которые травмируют его до конца жизни…       — Долго она что-то, — недовольно заметила сидящая рядом с Эдди девушка…       Ее имя Беверли Марш…       … и, встретившись с ним глазами, сгримасничала, прикоснувшись к его запястью. — Нудь сплошная!       — А около года назад, я оказалась в обществе вон тех ребят, — сказала Пат, повысив голос и, указав рукой в сторону четверых членов клуба неудачников, сидящих в первом ряду, оглядела остальных присутствующих. — Видите, это они… Обожаю Бевви, привет! — Она помахала рыжеволосой девушке с хвостом на боку ладошкой, та с каменным лицом чуть съехала со стула — свои поняли — она не желает быть на виду.       Эдди занервничал, напрягшись и,       Уильям Денбро, — подсказал тот же голос.        Билл, заметив это, едва-едва покачал головой, говоря тем самым: «Не спеши паниковать, она не проговориться. Не должна…»       На соседнем ряду, через проход засуетились местные хулиганы; под покровительством Генри Бауэрса, его младший брат Шон, ровесник лузеров и такой же выпускник, держался куда увереннее в обществе своих дружков. У Эдди появилось ощущение опасности, из-за видимых признаков о заготовленном заранее заговоре, и дело тут совсем не в вечеринке, устроенной в его доме около десяти месяцев назад, и совсем не в том, что Патриция гордится дружбой с Беверли, и это ощущение совсем не паранойя.       — Вот вы, миссис Тозиер, — обратилась она к светловолосой аккуратной женщине сидящей неподалеку от выхода; рядом с ней сидела ее старшая дочь Сью — копия матери, но на двадцать лет моложе, — и вы, — обратилась Триша к Соне Каспбрак, что занимала собой два стула, но зато не имела соседей по ряду. — Вы знали, что ваши сыновья любят друг друга в самых неподходящих местах? Любят в том смысле, да… Не знали? Нет?! Я узнала, и расскажу всем: Ричи Тозиер и Эдди Каспбрак — гомики! Да!       В тот момент Эдди будто под лед провалился от услышанной фразы, а соседний ряд через проход забесновался, поддерживая слова Патриции, подтверждая их и поддакивая ей, так яростно, так радостно, словно они репетировали это многократно. Тут же послышались самые грязные и отвратительные оскорбления в адрес ребят; гнусности, издевки и лавина грохочущего смеха. Все тыкали в них пальцами, а Эдди, с двух сторон придерживаемый руками Билла и Беверли, бледнел от переполнившего его ужаса и желания провалиться на месте. Он хотел вскочить и убежать, да. Побег — единственное разумное решение, но… Он поднял взгляд на Ричи, и тот было дернулся к нему…       — У них нет доказательств, — произнесла Бевви над ухом Эдди, — и ты не думай убегать — им это и надо!       — В-все будет в порядке, Эдди, — перебарывая заикание, в другое ухо шептал Билл. — П-подростки ж-жестоки, но т-ту-тут много взрослых, ничего п-плохого не случится!       Стэнли схватил Ричи за запястье и, выразительно посмотрел ему в глаза, тем самым безмолвно требуя оставаться на месте и не совершать опрометчивого поступка, выдавая самого себя. Ричи послушался, и встретившись взглядами с Эдди, кивнул ему, говоря таким способом, чтобы и он взял себя в руки и успокоился. Эдди чуть приостыл, но…       Взрослые, вопреки предположениям Билли, не считая конечно вышеупомянутых мамаш, повели себя непредсказуемо: в гомоне подростков, они возбужденно переговаривались, вытаращив друг на друга круглые глаза, и через плечо поглядывали то на кучку неудачников на первом ряду и тех, что еще стояли на сцене, то на родительниц «пары педиков». Было ясно: такая громкая новость вызвала безумный азарт покуражится над всеми героями истории и поучать их особенно жестко…       Мама Ричарда выглядела ошарашенной, ее лицо побелело и глаза бегали по тем собравшимся, что кидали в нее косые взгляды. Сомнений в том, что она догадывалась об ориентации сына, ни у кого не оставалось, глядя на ее ужас; Сьюзан же не верила в услышанное, что и пыталась внушить матери, отмахиваясь от всех колких, неприятных вопросов…       Соня Каспбрак, не взирая на сыпавшиеся на нее смешки, выбравшись на проход, в своей манере любящей мамки, призвала Эдди немедленно покинуть это «гнусное место, где их оскорбили». Это подлило масла в огонь, вызывая явную агрессию со стороны злых языков…       Эдди дернулся на месте, и призывный шепот Билла не поддаваться и сохранять спокойствие, разбился об очередной мамашин вопль:       — Эддичка, ну же поднимайся! Мы уходим! — Она ждала, уперев руки в громадные бока. — Эдвард!       У него онемели ноги от страха, и молниеносное решение уйти сейчас с мамой — показалось ему наилучшим исходом случившемуся; он все-таки встал. Цепкие пальцы Беверли, сжимавшие штанину брюк Эдди на бедре, разжались нехотя, и она испытала липкий страх в душе. На мгновение показалось, что контроль над ситуацией потерян, но через стул от нее сидел Билл, а рядом — Бен; там на сцене находился Стэн, а Ричи… Он не позволит причинить вред Эдди.       — Ваш мальчишка — подлец, — нещадно выплюнула Соня на Мэгги, и обращаясь ко всем, добавила: — Он пьёт, курит и ругается матом! Ричи Тозиер может быть кем угодно, но мой сын не такой! Эдвард — хороший ребенок! Эдди не причем!       Расстроенная Мэгги от накала эмоций разревелась, пряча лицо за ладонями.       — О чем вы вообще, миссис Каспбрак, — жалостно начала Сьюзан, вскочив с места. — Ричи никакой не гей!.. Мама, успокойся, это ложь! Это гнусная ложь! Пат, это жестокая шутка!..       Та скорчила жалостливую физиономию, глядя в лицо Сью и, сказав в микрофон глухое, но твёрдое «Нет», торопливо направилась вон со сцены…       У Ричи саднило в груди, глядя на слезы матери, но с этим он ничего не мог поделать: его мама чересчур мягкий и ранимый человек, а шок, испытанный ею буквально парализовал ее в этот миг. Он рассчитывал на сестру: она ближе к матери, ее любимица и гордость, что уж не сказать о нем — никуда негодном сыне…       Эдди поспешил в проход, и в ту же секунду налетел на подставленную ножку Шона; прежде, чем упасть на колени, он успел выставить руки вперед, и Генри, подойдя, наступил ему на пальцы ребристой подошвой берцев:       — Что? Хочешь отсосать мне, Каспбрак? Тебе мало хуев твоих дружков, ха-ха! — Он пнул его в плечо, оставив пыльный след обуви на белой рубашке, а потом громогласно спросил: — Эй, вы все его имели, говнюки херовы, или только Тозиер его потрахивает? Спидовки!       Далее все произошло одновременно и очень быстро: троица лузеров повскакивала с мест, точно ошпаренная, и ринулась к Эдди. В этот момент Ричи вырвал запястье из длинных и тонких пальцев Стэнли, и побежал к краю сцены, откуда спрыгнул, невзирая на ее приличную высоту…       — За-заткнись, Бауэрс! — Билл подошел к нему, ткнув пальцем ему в грудь. — Ты — п-поганая с-свинья!       Бен и Бев помогли Эдди подняться на ноги, и последняя крепко схватила его под руку, ощущая, как он дрожит от переполнявших чувств…       — Чо-чо ты ска-сказал, Денбро?! — Генри толкнул Билла в грудь, тот от неожиданно сильного толчка чуть-было не упал, Бен практически поймал его, удержав под руки. И в этот момент Ричи с разбега врезал Генри в челюсть кулаком, буквально снеся Бауэрса с ног. У того аж звезды из глаз посыпались и, глупо мотнув головой, он завалился на колени к визжащим девчонкам, сидящим во втором ряду…       Ричи взглянул на опухшую посиневшую в запястье руку, на выбитые костяшки, и в этот миг пропустил удар по носу от Генри, успевшего подняться на ноги. Очки чудом уцелели, но, соскочив, повисли на одной дужке… Эдди застонал; его взгляд заволокло мутной пеленой; где-то он слышал мамин голос, суровый и строгий, отчитывающий Мэгги Тозиер за рождение бесполезного сына. Сьюзан пыталась образумить Соню, и убедить ее, что сказанное Пат — ложь, но все было тщетно. Люди осуждали их родителей, готовые разорвать самих Эдди и Рича, а тот квартет защитников, вызывавший ненависть, каждому хотелось стереть в порошок…       — Прекратите, сейчас же, — потребовал директор, но его запоздалые слова уже не имели действий. Билла и Бена, пытавшихся сподвигнуть хоть кого-то из парней, чтобы драку разнять, просто отталкивали, требуя от них не мешать. Сами добраться до Ричи, которого выталкивали в круг к Генри жаждущие зрелища подростки, они не могли — им просто не давали. Бесстрашная Беверли, вцепившись в руку Эдса, словесно зацепилась с парой девчонок, пристающих к нему с вопросами о их с Ричи близости, а Стэн, активно жестикулируя, просил взрослых помочь ему остановить беспредел немедленно. Но все было напрасно, ребятам попадало — нарочно или нет, не ясно, но, невзирая на собственную боль, каждый упрямо продолжал начатое…       Эдди увидел кровь на рубашке Ричи, капавшую алым из разбитого носа; его губа была разорвана, и в тот момент он просто обезумел от ужаса. В последней попытке сохранить рассудок, он инстинктивно решил убежать подальше от всех них! Он вырвался из объятий Бевви, не осознав, как грубо оттолкнул ее, и пронесся бегом мимо матушки, увлекшийся словесным распятием малохольной Мэгги. Кто-то из взрослых пытался ухватить его — он чувствовал крепкие пальцы, соскальзывающие с него, — но его твёрдость вырваться прочь, помогла ему.       Эдди стрелой преодолел школьный коридор, топоча пронесся мимо фонтанчиков и шкафчиков и, ворвавшись в вестибюль, толкнул уличную дверь. Миновав лестницу в несколько шагов, совершенно незаметно для себя как, он остановился. Над ним светило нежное весеннее солнце, шелестел в зелени вязов теплый ветер и шумел оживленно город…Эдди трясло, слезы застыли в глазах, и крупными каплями пот катился по лбу и вискам. Влажная рубашка прилипла к спине и особенно четко теперь ощущалось движение воздуха. Он поднес ингалятор ко рту и сделал глубокий вдох, но легче не стало. Он почувствовал себя гнусным предателем, вспомнив, что Ричи остался там. Там остались все неудачники, за исключением Майка, тот не посещал школы, и в этом инциденте он не участвовал… Но Эдди не мог туда вернуться, не мог, — из-за страха быть растерзанным за то, что оказался ненормальным…       — Эдс!..       — Эдс, — позвал Ричи, прикоснувшись к его плечу. — Ты опять уснул?..       — Н-нет. — Он рассматривал лицо взрослого Ричарда на яву, но перед его глазами вдруг возникло продолжение воспоминания, и семнадцатилетний Ричи с ссадинами на лице и кровью на белой рубашке, сбегал к нему со ступеней школы, еще секунда и он крепко его обнимет, а в сердце Эдди утихнет паника и страх…       — Они убьют нас, Ричи, — без сомнений в этом прошептал Эдди, цепляясь за рубашку на спине Тозиера; его большие глаза казались ещё больше от паники в них. — Я так боюсь тебя потерять… Давай уедем сегодня?!       — Уедем, Эдс! — Он поглаживал его по спине, крепче сжимая руки вокруг тонкого тела, но сам дрожал, как лист на ветру; сердце в груди трепыхалось, будто у пойманной птички. — Я сегодня же выкраду тебя у твоей мамашки-драконихи! Идёт?       Ричи посмотрел на Эдди, растягивая губы в улыбке, но тут же поморщился от боли в рваной ране, но даже несмотря на это они обменялись улыбками.       — Больше не плачь, Эдс, ресницы отклеятся, — брякнул Ричи, болезненно хихикнув.       — Пошел ты, Ричи Балабол!.. — Сощурился Эдди. — Придурок... — Эдди снова обнял Ричи за шею, но опешил, увидев на ступенях школы Билла, Стэна, Беверли и Бена. Они о них все знали и поддержали, и внезапно осознав это Эдди явно ощутил как его до краёв заполняет искреннее изумление и благодарность за понимание любимым друзьям-неудачникам.       — Вам лучше бежать, парни, — сказала Бевви, суровая и твердая как никогда. Все потому, что после побега Эдди, ей так кстати подвернулась Патриция, и она надавала ей оплеух от души, выразив свое мнении об этой ситуации. Сомнений в искренности симпатии Пат к себе, у Бев не было, раз уж она решилась с ней заговорить после унижения ее друзей; как, впрочем, — и в ее глупости, раз уж Пат думала, что ее слова оттолкнут Беверли от Ричи и Эдди. — Прямо сейчас!       — Она права как никогда, — кивнул восхищенный стоящей рядом девушкой Бен. — Уходите! Ну, бегом!       — Ид-дите в наш штаб, — подхватил Билл, с задором в глазах оглядывая парочку. — Увид-димся позже, когда все поутихнет.       — Я горжусь тобой, Ричи, дать по роже Бауэрсу, — улыбнулся Стэн и чуть серьёзней добавил: — И мы все вместе гордимся Бев.       С открытой улыбкой, Беверли сделала реверанс под дружные аплодисменты Стэна, Билла и Бена. Ричи с недоумением оглядел ребят, а Эдди, схватив его за руку, настойчиво потащил прочь по школьной лужайке, пока никто не видит их побег…       — Мы вас любим, психопаты наши ненаглядные, — крикнул Ричи, отправляя воздушный поцелуй с окровавленной ладони…       — Эдди?.. — Ричард наконец завладел его вниманием. — Ты впал в транс, приятель? — Он улыбнулся, заметив, что взгляд того прояснился. — О чем задумался?       Эдди отстегнул ремень безопасности, вернув свободу действий, и крепко обнял Ричи за шею, тот немного удивился, но объятий не разорвал. Он погладил его по лопаткам, хихикая у него над ухом, и тактильная память подчёркнуто сообщила Эдди, что ладони Ричи теперь больше, а спина — шире, чем в тот день, бывший двенадцать лет назад. Эдс улыбнулся, радуясь тому, что вопреки всем невзгодам сейчас он находился с тем, кого любил как саму жизнь…       Уличный свет озарил крыльцо дома Тозиеров, и из дверей, кутаясь в жакет, вышла невысокая темноволосая женщина; она сложила руки под грудью, ежась от ночного воздуха, и Эдди почти-почти перепутал её с матерью Ричи, но…       — Сьюзан, — произнёс он, глядя на её тоненькую фигурку, и был прав. — Ричи, твоя сестра…              Ричи шагал к дому твердо, для баланса схватив свою и Эддину сумки в две руки, но внутри нервничал перед неопределенностью следующего момента. Он старался не думать о том, что скажет сестре, но железно решил оставаться как есть — собой, даже если это не понравится Сьюзан…       Сью заметила, что Ричи не смотрит ей в глаза, и в целом выглядит отстраненным и далеким, но как его старшая сестра, она знала метод, способный ослабить натянутую пружину в душе этого парня. Сьюзан была старше всего-то на пять лет, и вопреки позиции любимицы родителей и их гордости, она ни разу не возгордилась этим на фоне недолюбленного брата. Сью, наверное, являлась единственной в семье, кто искренне радовался рождению Ричи, не говоря об отце, и искренне любил его и его глупости. И он знал это, но, возможно, не хотел вспомнить…       Ричи остановился в шаге от сестры и, немного наигранно бросив обе сумки на пол, поднял на нее взгляд. В больших серо-голубых — он помнил их цвет, потому что у него были такие же глаза — глазах Сью он увидел искрящиеся нежность и теплоту, а от ласковой, почти материнской улыбки, на ее щеках появились ямочки. Черные длинные волосы, струились по плечам, обрамляя круглое лицо, и у Ричи в груди екнуло:       — Вау, — прошептал он, улыбнувшись ей; за эти годы Сью очень похорошела, но практически не изменилась. — Ты бомбична!..       Сьюзан смутилась и, обнажив зубы в улыбке, потянулась к Ричарду с объятиями. Она вытянулась, встав на носочки и, потискав брата, наконец добралась до его волос, чтобы как когда-то, повозиться в них пальцами. Сью обожала это делать с детства, так она неоднократно вызывала улыбку у маленького расстроенного чем-то Ричи, и с течением времени, незаметно для них обоих, эта привычка стала сравни ритуалу обмена позитивом между ними. У Ричи это ассоциировалась с проявлением любви, и он сам будучи взрослым неосознанно повторял сестринский жест в отношении тех, у кого хотел вызвать улыбку…       — Где твои очки, — спросила она, рассматривая лицо брата; ее ладони жаждали прикасаться к нему и, погладив его по щекам, она отметила, что Ричи нужно побриться немедленно.       Ричи слегка смутился внимания к себе со стороны Сьюзан, а потому ответ на вопрос об очках: «там же, где моя девственность», остался на задворках памяти (и слава богу!). Но ему доставляло громадное удовольствие — и в детстве, и теперь — оставаться любимчиком той, которая для остального мира являлась идеалом воспитания и порядочности.       Сьюзан повернулась к Эдди, тот, успев наблюдать трогательное воссоединение семьи, улыбался с искорками в глазах, но из-за ее взгляда на себе, он слегка растерялся.       — Это Эдс, Сью, — объяснил Ричи, указав на него большим пальцем, Эдди заметно напрягся, метнув в него молнию взглядом. — Тот самый Эдичка, Эдди-спагетти, — нарочно подтрунивал он, подмигивая за плечом сестры. — Скажи, сасный?       Сьюзан отреагировала на комментарий Ричи открытой улыбкой и, поприветствовав Эдварда, жестом предложила ему обнять себя. Эдди осторожно сложил ладони на лопатках Сью и, исподлобья зыркнув на Рича, насколько мог, состроил многообещающую в отмщении физиономию…              Эдс, выгодно заняв место напротив брата и сестры в начале встречи за столом в кухне дома Тозиеров, неотрывно наблюдал за ними во время их разговора, и время от времени высказывал двусмысленные фразы, чтобы развивать диалог между ними. Это Эдди заметил мячик в полумраке гостиной, и безошибочно предположил, что у Сьюзан есть ребенок. Из разговора выяснилось, что их двое: старшая девочка, имя которой Ричи узнает, пообщавшись с ней утром, потому что она мечтает с ним познакомится — так сказала Сью, — и годовалый мальчик Джордж. Мужа Сьюзан зовут Стивен Томпсон, и женаты они уже восемь лет. Сьюзи так же сказала, что в данный момент находится в декрете, живет в Дерри и присматривает за матерью около месяца; Стив должен скоро приехать, как только сможет вырвать отпускные деньки хотя бы за свой счет…       Ричи стал чаще прикладываться к бутылке, и Эдди понял, что он волнуется и, безусловно, сожалеет о потерянных годах без общения со своей сестрой. Но он ничего не мог сделать с тем, что, став позором для родителей и родственников, в одночасье превратился в изгоя… Сьюзан тоже выглядела расстроенной, но никто из них не сомневался, что стоит говорить то, что может и обязательно причинит боль…       — Я приехал, Сьюзи, потому что ты позвонила. — Ричи глядел перед собой, болтая жидкость в бутылке. — Если бы мне позвонил кто-то другой и сообщил тоже самое, я бы не приехал…       Сьюзан сидела, выпрямив спину, навалившись грудью на сложенные на столе свои руки, и так же смотрела куда угодно, но не на Ричи. Эдди, чуть-чуть съехав со стула, вытянув под столом ноги, неотрывно следил за ними обоими.       — Она наша мама, ты не можешь сердиться на нее, Ричард…       — Возможно, ты права. Возможно, я простил ее… — Ричи отставил пиво и, сцепив пальцы друг с другом, покосился в сторону сестры. — Но как мне выкинуть из головы ее слова? — Он притворялся равнодушным к тому, что произносил: — Она сказала, что мое рождение — большая ошибка в ее жизни. — Он усмехнулся, слегка стукнув ребрами обеих ладоней о стол. — Скажи мне, Сьюзан, почему за мной побежала ты, а не она? Почему со мной была ты, а не она?..       — Почему?! — Сьюзан с обидой посмотрела на Ричи. — Потому что я люблю тебя…       — Вот! Да! — Он взглянул в тревожные глаза Сью и, нежно обхватив ее лицо ладонями, мягко произнес: — Потому что ты любишь меня, а она — нет. Она оттолкнула тебя от меня, Сьюзи, потому что я не такой, как нужно было ей. Она не хотела мириться с тем, что о Тозиерах станут говорить дурное и изолировала меня от семьи…       — Рич, — прошептала Сью, запуская пальцы обеих ладоней в его волосы на затылке, чтобы повозиться в них. — Мне жаль, что все вышло так, но… посмотри, Эдди же тут.       — Он тут потому что хотел этого всегда, — ответил тот, перехватывая руку сестры за запястье, чтобы поцеловать ее в ладонь, а после прижать к своему виску. — Мы оба тут, потому что ты позвала нас.       Сью поцеловала Ричи в макушку, сказала:       — Просто прости ее… — Она взглянула в сторону задумчивого Эдди, лицевые мышцы которого онемели от напряжения в поджатых губах. — Простите нашу маму, ребята. Она испугалась. Нам всем было страшно… Это было так давно, и столько воды утекло с тех пор! Рич, Эдди…       Эдс молчал, упрямо игнорируя открытый призыв в принятии им участия в разговоре. Он ни о чем не думал, и ничего не чувствовал в этот момент; его наполняли только голоса и эмоции сидящих напротив него людей…       Сьюзан видела отстраненность на лицах ребят, и их напряженная задумчивость причиняла ей страдания. Она хотела говорить с ними, хотела слышать их, но, кажется, слова для них не имели глубокого смысла теперь, как тогда. Сью думала, что, если бы в тот день Ричи пришел в их дом вместе с Эдди, в грязных, безвозвратно испорченных рубашках, ставших розовато-серыми из-за пыли и крови, они заручились бы ее поддержкой и участием, но…       — Я курить. — Ричард отодвинул стул и, подхватив пачку сигарет, вышел из кухни; Эдди проводил его взглядом, нехотя выпрямляясь на месте.       — Спасибо за гостеприимство, Сьюзи, — сказал Эдс, обняв пальцами свою пустую бутылку из-под пива. Он сомневался в правильности решения сказать ей то, что собирался, но ее неподдельность убедили его. — Сьюзи? — Она посмотрела на него с тревогой в глазах. — Мы оба мужчины, и между нами есть что-то большее, чем дружба… Ты знаешь мою мамку и ее убежденность в том, что я смертельно болен. Я верил в это, и имел букет фобий… — Он облизал губы, размышляя над дальнейшими словами. — Ричи был тем, кто ломал во мне эти сомнения. И ломает до сих пор, если честно… Я не знаю как, но он проник в этот вакуум, в котором моя мать держала меня все мое детство, и дотронулся до моей души. Он дал мне эмоции, и я почувствовал что-то кроме болезни, то, что было настоящим, в отличии от мнимых симптомов моей неминуемой смерти…       Сью с неподдельным интересом слушала, не перебивая, и ликовала в душе, что наконец слышит то, что должно было быть произнесено и понято в свое время…       — Он тот, кому я могу доверить себя… — Эдди смущенно улыбнулся, отводя взгляд от внимательного лица Сьюзан. — Присутствие в моей жизни Ричи делает ее живой. Думаю, он дополняет мои недостатки.       — Просто ты его любишь. — На щеках Сьюзан появились ямочки; она завела прядь волос себе за ухо. — Любовь — наивысшее счастье, доступное не каждому человеку, Эдди. Это дар свыше. Это судьба.       — И как ты относишься к этому?       Сьюзан Томпсон задумалась, старательно подбирая слова, чтобы ответить честно:       — Я не поощряю отношения между мужчинами, но я понимаю почему эта любовь настигла вас… — Она смотрела в глаза Эдди. — Вы оба нашли друг в друге то, в чем всегда нуждались. Эти отношения — спасли вас и защитили от всего… Именно это, пожалуй, для меня исключение из общих правил. Ты мне нравишься, Эдди, и я поддержу Ричи в отношении тебя.              Сьюзан приготовила для ребят комнату, что прежде принадлежала Ричи-подростку, но единственное, что напоминало об этом с тех пор — ее неизменное местоположение. У стены стоял шкаф открытого типа, где хранились пластинки, кассеты, книги и комиксы, но сейчас он сиротливо взирал на взрослого владельца подчищенными до чиста нишами. Пустой письменный стол, убранные до пылинки тумбочки и ящики. Окно по материнскому вкусу украшала легкая полупрозрачная тюль, которой тут в помине не было при Ричи. Прежняя постель, но застланная пестрым покрывалом, две подушки на ней и одеяла; неподалеку стояла раскладушка. У прикроватной тумбочки ютился торшер, напротив него — у противоположной стены — старый комод с зеркалом…       Ричи огляделся с заметным разочарованием на лице, но попытался скрыть это, переключившись:       — Зачем раскладушка, Сью?       Эдди заглянул за дверь, где к своему удивлению обнаружил маленькую ванную комнату: кажется ее тут не было. Или была?..       Сьюзан смутилась вопроса и, в поисках участия, взглянула на Эдди. Тот растерянно оглядел их обоих; отвлекшись, он потерял ход разговора.       — Что?..       — Ничего! — Сьюзан смущенно улыбнулась, взглянув на брата, тот усилием сдерживался, чтобы не заржать. — Я пойду, надо дочку в туалет поднять… — Она подошла к двери и, закрывая ее за собой, пропела: — Спокойной ночи, ребята… — И уже за дверью, приглушенно: — Прости, господи.       Эдди скорчился от недоумения:       — Она сказала «прости, господи»? Почему она сказала это?       Ричи засмеялся, вытирая выступившие на глаза слезы; Эдди улыбался глядя на него, но не понимал происходящего, а потому раздражался:       — Твою мать, Ричи, что ты опять сболтнул?!       — Ничего, — переведя дух, ответил тот. — Я просто спросил зачем нам раскладушка, и все.       — Ты на ней сегодня спишь, блин! — Импульсивно выдал Эдди, взмахнув рукой. — Чтобы думал что и кому ты говоришь, придурок!       — Нет, приятель, нет. — Ричи поймал Эдди за руку и, встретив незначительное сопротивление, сломленное достаточно легко, потянул его к себе, чтобы обхватить за поясницу. — Ты не можешь динамить меня и дальше… Сладкий, сладкий, мммм, — напел он, игриво улыбаясь.       Эдди растерялся, глядя на Ричи как на поехавшего, но тот не унимался, напевая в таком знакомом ритме:       — Если я, правда, нужен тебе, то… — Ричи взял Эдди за руки и, покачиваясь в такт песне, звучавшей пока только в его голове, положил их себе на плечи. — … то протяни руку, коснись меня.       Эдди застенчиво опустил взгляд — подкаты Рича его забавляли и в прошлый раз, — и, вспомнив слова песни, проговорил их:       — Если ты хочешь меня, эти, да, — Ричи смотрел завороженно, кивая ему в ответ, — и считаешь, что я сексуален, то скажи мне об этом, милый…       — Хочу — умираю, — прошептал Ричи, оставив влажный поцелуй у него на губах.       Эдди поддался навстречу, пропуская язык Ричи в свой горячий рот, и с замиранием в груди, встретил его своим мягким языком. По коже проскочил ток от близости их тел, и волны мурашек, побежали по коже Эдса, преследуя скользящие по его спине ладони…       Ричи ртом проложил стягивающую дорожку от губ Эдди до его ключиц, и, одновременно расстегивая пуговицы его рубашки, он сдержанно покусывал его чувствительную к ласке шею…       — Душ, Ричи, — прошептал раскрасневшийся Эдди, в вялой попытке остановить его руки. — Я грязный…       Ричи грубо выдернул полы его рубашки, заправленные в брюки, тем самым скинув его непослушные пальцы со своих запястий, и, дернув её с плеч, встретил сопротивление — Эдди согнул локти, не позволив себя раздеть…       — Ричи, — позвал Эдс; на нем оставалась еще и майка. — Я испачкаю тебя…       — Нет, — перебил тот, острым взглядом врезавшись в его глаза, — не в этот раз, Эдс. Не в это раз… — Он придерживал его за поясницу, едва-едва не наступая ему на ноги, пока натиск не завершился у комода, удар о который для Эдди смягчили тыльные стороны ладоней Ричи. Теперь он смотрел извиняясь, возможно боль ушиба изменила эмоцию в его глазах, но он уже не собирался отказываться от задуманного. Просто не хотел…       Снова глубокий, тянущийся поцелуй в губы, точно в попытке выпить из него все дыхание. Пылкая нежность обязательно растопит неуверенность Эдди, и он захочет. Он забудет о своих фобиях, и самозабвенно отдастся в плен удовольствия, которого так вожделеет. Ричи точно знает, что ему это нужно, и намеревается поступить так, как понравится Эдди, — им обоим…       Случайная, будто последняя возможность отрезвить опьяненный мозг глотком кислорода, вспомнив на мгновенье, что для жизни нужно дышать. Но вопреки — уже осознанное погружение в затягивающую бездну желания в чувственном движении языка в чужом рту…       К черту здравомыслие и стыд, Эдди!       Забравшись под майку, горячие, широкие ладони скользят по жилистому торсу, изучая и запоминая на нем каждую впадинку и изгиб. Запрокинув голову, Эдди со свистом втягивает воздух в лёгкие, лениво отвечает на краткие поцелуи, и, тяжело навалившись на комод позади, опирается ладонью в локтевой сгиб Ричи. Тот нетерпеливо расстегивает ремень на брюках Эдса, и они соскальзывают с его узких бедер где-то до колен. Им в след отправляются трусы…       — Ричи, — сухим шепотом зовет Эдс, облизывая пересохшие губы. Он хочет попросить его… О чем? О походе в душ? Или как следует его поиметь? — Ричи…       Ричи жестом вынуждает Эдди повернуться к нему спиной, и тот, безропотно следует требованию. Конечно он хочет, чтобы его трахнули, и нетерпеливо ждет экзекуции, согласный на все и готовый ко всему. Ему на пульс на шее ложатся любимые пальцы и осторожно приподнимают его голову, в намерении показать что-то необычное. Эдди ощущает эрекцию из-за легкого удушья, но стоит ему увидеть собственное лицо в отражении зеркала, как он закрывает глаза, выругнувшись сквозь зубы. К подобному он явно готов не был готов…       Ричи прижимает к комоду бедра Эдса легким толчком таза, у того от неожиданности подкашиваются колени, и оперевшись руками в гладкую поверхность мебели, Эдди вновь смотрит в свое отражение. Его взгляд так невинен и пуглив, и оттого так сексуально притягателен, что его самого заводит, что уж говорить о Ричи. Он дышит шумно и часто, вынуждая даже зеркало потеть от стыда…       — Смотри, — шепчет Тозиер, и, глядя его отражению в глаза, скользя ладонями по телу, задирает на нем одежду, обнажая грудь. Он закусывает майку зубами, чтобы не мешала обзору, и прикасается к грудным мышцам Эдди, обхватывая и сжимая их так, как если бы это были женские сиськи. Он чередует ласку и боль, поглаживая и выкручивая торчащие маленькими пирамидками соски Эдса. Тот шипит и хмурится от смеси чувств.       Эдди поворачивает голову к Ричи, и тот, крепко прижав руку к его груди под опустившейся майкой, приоткрывает рот. Эдди дразнит его дыханием из разжатых губ и, запуская пальцы ему в волосы на затылке, улыбается, когда Ричи нежно касается носом кончика его носа…       — Это я испачкаю тебя, Эдс, — произносит Ричи и, надавив на припухшие от поцелуев его губы, забирается указательным и средним пальцами между ними. Но вопреки ожиданиям, Эдди сжимает зубы и, со снисхождением во взгляде, отворачивается от руки Ричи. Тозиер хмыкает, и, чтобы избавиться от горького послевкусия, спрашивает: — Хочешь в рот чего-нибудь побольше, детка?       — Да, но только после того, как мы оба помоемся. — Он с сожалением поморщился, видя разочарование на лице Ричи. — Что?.. Ни тебе, ни мне не нужен сальмонеллез, верно?..       Ричи обреченно уткнулся в надплечье Эдди, горько рассмеявшись.       — Ну, миссис Кей, вы вредите мне даже на расстоянии…