GLASS

      Ричи стоял у постели полностью обнаженный, и рыжий свет от торшера мягко оттенял изгибы на его поджаром торсе. Он дышал сбивчиво, чересчур шумно, положив обе ладони на голову Эдди, и бездумно ерошил его влажные волосы, аккуратно сжимая их между пальцами… Эдс сидел на постели и, насколько позволял опыт, отсасывал ему, с толикой агрессии надрачивая время от времени упругий и горячий член…       — Гооосподи, — выдохнул Ричи; мышцы на его животе напряглись — он был близок к разрядке, — за эти годы ты ни разу не трахался, что ли?       — Ждал тебя, — игриво ответил Эдс; от того усердия с которым он дрочил себе, у него заболела кисть. Он несколько раз глубоко заглотил член Ричи, и, резко, но вполне ожидаемо, отстраненный его ладонями, только и успел что глаза закрыть, кончив с ним одновременно. Семя выплеснулось ему на подбородок и уже оттуда вязкими нитями упало на грудь и живот. Его же сперма вязкой струйкой стекали вдоль по члену…       — Я весь в тебе, — заметил Эдди, собирая пальцами семя со своей груди; само по себе оно не казалась ему чем-то болезнетворным, но, оказавшись снаружи представляла то, что способно его испачкать. Это вызывало в нем мандраж.       Ричи смело слизал сперму с подбородка Эдса, завершив движение языка влажным поцелуем. Эдди довольно улыбнулся, прикасаясь прохладными губами к губам Ричи, чтобы впитать немного его тепла.       — В самом деле ждал меня?.. — Рич не сомневался, что это на девяносто девять и девять процентов — ложь, но хотел верить в обратное. Ревность… Ревность? О, да — это была ревность, что покалывала где-то в груди тонкими, точно колючки кактуса, иголками, но боль от этого не уменьшалась. Конечно, у Эдса кто-то был. Возможно — ни один, как впрочем у Рича — уйма случайных женщин. Но откуда Ричи мог знать, что, не навяжи Соня Эдди Майру, он так и принадлежал бы ему всецело до сих пор, не помня о их отношениях, о их чувствах, о нем самом…       Эдвард забрался к изголовью постели, устроившись на подушках, и играючи поманил к себе Рича пальцем, тот, все ещё ожидая ответа, вытащил из упаковки презерватив и распечатал его… Это так странно — ревновать к тому, кто был после тебя, но до твоего появления, и даже звучит абсурдно! Ричи постарался отвлечься от тревожных мыслей, учитывая, что этой ночью они вновь станут единым целым, соединившись в пылкой нежности друг друга…       — И все еще жду, — с улыбкой в голосе протянул Эдди, вжимаясь в подушку затылком. Над ним на потолке висел рыжий круг света от торшера, и он следил за тем, как тьма комнаты по чуть-чуть слизывает его, уменьшая в размере. Видимо, ночь близилась к завершению? И эти мысли вызвали горечь… — Долго еще?       Эдди почувствовал, как постель под его задницей немного промялась и, ощутив под коленями мускулистые надплечья Ричи, тут же съехал с подушки, когда как он возник над ним.       — Ты ждал двенадцать лет? Что для тебя… — Ричи собрал семя Эдса с его члена и, смазал им вход в толстую кишку. — Одна минута? — Он направил свой эрегированный член ему в зад, и легко вошел в него, проталкиваясь на всю длину. — Как узко, приятель!       — Займись уже делом! — нервно потребовал Эдвард, скорчив болезненную физиономию…       Ричи подвинул его максимально близко к изголовью постели, чтобы иметь опору, и, ухватившись за нее, осторожно приступил к фрикциям. Эдс терпеливо сжал зубы, втягивая воздух со свистом, и, жадно оглаживая шею и грудь Ричи, пристально посмотрел ему в глаза…       Он — подросток, стоит по шею в воде на реке и, обняв Ричи за плечи, застенчиво улыбается ему. За дурашливую попытку утопить его, Ричард, кажется больше не сердится, а потому робко тянется к его губам. Они уверены, что друзья не видят их, увлеченые баловством, но все с точностью да наоборот — ребята делают ставки на успешность затеи Рича, но с Эдди такое еще ни разу не прокатило…       Эдс прижимает пальцы к губам Рича в самый последний момент, буквально в миллиметре от поцелуя, вырывая у него стон разочарования, и, озираясь вокруг, спешит отстраниться. Они еще ни разу в жизни не целовались, но уже испытывали друг к другу нечто большее, чем просто дружба.       — Мы почти сделали это, — оправдывается Ричи, на стеклах его очков блестят капельки воды. — Эдс, мы почти засосались, ну…       — Нет, бестолочь, — ворчит Эдди; он выглядит напуганным. — Я не могу. Это же бактерии и микробы! Это вероятность подхватить мононуклеоз, герпес, язву желудка!.. Что смотришь! Если организм ослаблен, то и такое случается от поцелуя! Я не смогу… Не пытайся больше меня целовать, иначе мы перестанем быть друзьями!       Эдди нехотя разорвал объятия, отступив, и Стэнли с кислой миной вложил в ладонь Билла один бакс…       — Не дружи, — пожал плечами Ричи. — Я все равно буду ходить к вам в дом и потрахивать твою мамку. Опыта набираться, чел, знаешь ли!       — Бип-бип, Ричи! — Эдди пригрозил пальцем, нахмурившись. — Об этом вообще нет речи, идиот! И хватит болтать эту чушь при ребятах. Они могут подумать что-то нехорошее…       Рич только плечами повёл, оправдываясь, сказал:       — Я не виноват, что вы все — девственники! — Он поправил очки, подняв брызги с водной глади вслед за рукой. — А твою мать я не с кем делить не буду! Если я перестану ее трахать, это обязательно сделает кто-то другой!       Эдди закатил глаза, нервно поправляя выбившиеся на лоб пряди волос…       — Ты херов дурак! — Он многократно шлепнул Ричи ладонью по плечу, имитируя начало вращения пропеллера. — Ты бесишь меня! И только попробуй выкинуть что-нибудь глупое, я, клянусь, что перестану с тобой общаться!       Эдди видел, что Ричи выбит из колеи, и это значило, что он победил, сумев убедить того в правильности своих слов, но надолго ли?..       — Хорошо, ничего больше делать не стану, — уступил Ричи, но предостерег: — Подожди, ты сам придешь и скажешь: «Мамуля, в этот раз Ричи выдерет меня, смирись…»       — Заткнись, пока я не утопил тебя, мать твою, — злобно выпалил Эдди, яростно макая болтуна под воду, но тот, точно поплавок, стремился вынырнуть, что впрочем ему удалось почти сразу же. — Я никогда не попрошу тебя о подобном! Даже не мечтай!.. Это твои больные фантазии! Дебил!       — Тише, тише! — горячее дыхание проникло в рот Эдди, но скачущие губы не смогли надолго запечатать его в нем вместе со стоном. — Тссс…       Эдди нервно смеётся, шипит, цепляясь за плечи Ричи обеими ладонями. Он, точно в горячке, хаотично выцеловывает его надплечье, трётся о него губами, поднимая рой мурашек к шее, возбуждая нервные окончания.       Их тела влажные, объятья жаркие, ритм бешеный.       Эдди забирается языком Ричи в ухо, крепче прижимая его голову к своему рту, но не может контролировать свои намерения и тут же тихо скулит от сладостной муки, жалостно и протяжно. В следующий момент Рич грубо вдавливает Эдса в постель всем телом, и размашисто войдя в него вновь, изливается горячим семенем, уткнувшись лбом в его надплечье. По телами обоих разливается приятная нега, и прилив необычайной радости так некстати, казалось бы, накрывает каждого.       Прежде, чем выйти, Ричи плавно толкается в Эдди, тот скрюченными пальцами оставляет красные полосы на его лопатках, точно следы от когтей, будто пытаясь удержать, ускользающий момент, и улыбается, одухотворенный и полусонный.       — Дай мне пять минут, — сбивчиво дыша, хрипит Рич; его раздирает нарастающее желание смеяться от счастья и любви, что разрывает его изнутри. Он никогда прежде в своей жизни ничему так не радовался как этому моменту.       — И что будет потом? — Эдди проталкивает слюну в пересохшее горло и, дрожащими пальцами гладит Рича по щекам.       — Продолжение, конечно! — Ричи нежно целует Эдди в губы, потом в нос; он покрывает маленькими поцелуйчиками его лицо миллиметр за миллиметром, осторожничая на ушибленной скуле. — Надо наверстать, honey…       Эдди хихикает, и мысль о смерти от переутомления в самом деле кажется осязаемой. И пусть, лишь бы одновременно с Ричи…       Ричи целует шею Эдди, особенно нежно прикусывая кадык; касается губами ключиц, груди и плеч. Он скользит по его торсу ртом, оставляя влажные следы своих губ везде, воспламеняя те места; возвращается назад и поочерёдно выцеловывает его предплечья и запястья; его ладони, костяшки и каждый палец…       — Ты решил меня всего зацеловать, что ли? — шутливо подмечает Эдвард, но знает точно, что именно это Ричи и затеял. Он следит за ним взглядом, стараясь унять бешеный темп своего сердца, успокоить дыхание, но не может делать вид, что равнодушен. Он заворожен и покорен без остатка — это магия ночи. Эдди ощущает любовь всем своим существом; когда остывает прикосновение губ Ричи на его коже, оно впитывается в него, насыщая желанием жить; желанием его хотеть, жаждой испить его до последней капли.       — Нет, только не это, — смеётся Эдди, когда Ричи приподнимает его ногу, сгибая её в колене, и целует свод стопы. Он массирует подушечки стопы и с той же нежностью целует ему пальцы. — Нет! Пожалуйста, не соси их! Ричи, блять!.. Вернись ко мне! Иди ко мне, живо!       Эдди без особых усилий отнимает ногу и, приподнявшись, тянет руки к Ричи, приглашая в свои объятия. Тот охотно прижимается к телу любимой души, и все начинается сначала. И с каждым следующим разом все изощренней и изощренней, пока серое небо над Дерри не пронзит утренний луч, и тени в комнате не разбредутся по углам…       Эдди лежал на спине, запустив пальцы в волосы Ричи на затылке, который лежал между его раскинутых ног, устроив голову у него на груди…       — Черт, я вспомнил твои гольфы, — сказал Ричи, прижав ладонь к груди Эдди, где трепыхалось его сердце — казалось, что оно у него в ладони. — Носки такие длинные… Вкупе с короткими шортами — бомба, дрочить не успевал.       Эдди поборол смех, с укором пихнув Ричи в макушку пальцами, тот усмехнулся:       — А что? — Он приподнялся. — Это правда, Эдс, ты меня с ума свёл в то время. До сих пор не могу отойти, как по башке битой дали…       Эдди застенчиво опустил взгляд, не в силах скрыть самодовольную ухмылку. Он это прекрасно знал — не мог не заметить, да и Беверли как-то шутливо обратила на это внимание всех ребят…       Ричи подтянулся до уровня лица Эдди и, перехватив его взгляд, попросил не стесняться.       — Не думал даже, — обезоруживающе улыбнулся Эдвард, почесывая щетинистые щеки Рича. Парни просто смотрели в лица друг другу, затененные ускользающими сумерками ночи, а потом Ричи позвал:       — Эдс…       Тот сосредоточился на его глазах, тая от их проницательной нежности, услышал ласковое:       — Люблю. Очень.       Внутри Эдди проснулся вулкан, забурлил и разлился волнами сладкой слабости по венам; его взгляд заискрился.       — Знаю, — млея, произнёс он, опуская глаза.       — Откуда?.. — искренне недоумевал Ричи, стараясь запечатлеть очаровательную реакцию на свои слова.       Эдди встретился с ним взглядами, натягивая одеяло ему до плеч — разгоряченные тела остыли и стало зябко.       — Ощущаю… Всегда ощущал.       — В самом деле?..       Эдди коснулся носом носа Ричи, тот опустил веки, ласкаясь к его лицу. Он чертовски устал: этот перелет — тревожная полудрема, потом поездка за рулём машины, сквозь непроглядную тьму с дальним светом; теплая встреча с драгоценной сестрой, и ночь удовольствия с любовью всей его жизни…       — Я тебя очень. — Эдди тронул губами губы Ричи. — И даже больше…       Ричи отрубился так, что и сам не помнил в какой момент, начался сон — тревожное воспоминание из прошлого, в цвете и со звуком:       — Как же ты унизил нашу семью, Ричард! — Это было первым, что Маргарет Тозиер сказала сыну, встретившись с ним в холле их дома. Она ждала его возвращения с того самого момента, как ее, — красивую женщину, крашенную блондинку с высокой прической, и выразительным макияжем, утонченную и ухоженную, — впервые облили грязью с головы до пят — до набоек на новеньких двуцветных черно-белых туфлях, если хотите, — вместо того, чтобы с уважением поблагодарить за умника, которым ее сын, не смотря на всплывшие подробности его интимной жизни, все еще оставался.       Мэгги просто привыкла смотреть свысока на соседей, и слышать лесть в свой адрес, и не могла смириться с тем, что оказалась так опозорена при всех. Доброе имя ее семьи оказалось втоптано в грязь! Да ни кем-то, а родным сыном, в которого было вложено столько труда и времени! А он оказался таким неблагодарным и отвратительным мальчишкой!       Ричи стоял у входа в грязной одежде — засохшая кровь на рубашке напоминала брызги дождевой воды, которой, внезапно влетев в лужу, окатила проезжавшая мимо машина; ворот расстегнут, брюки смяты. Лицо серое, изнуренное, но раны обработаны, о чем свидетельствовала марлевая повязка на скуле, приклеенная тонкими полосками пластыря, и слой жирной мази на разорванной губе, сочившейся гноем. Мэгги ненавидела небрежность в нем, а теперешний его внешний вид вызывал прямо-таки аллергическую реакцию и нестерпимую сыпь по коже.       — Не беспокойся, я всего лишь возьму кое-какие вещи и уйду, — сказал Рич.       — Нет! — Мэгги покачала головой, не позволяя ему подойти к лестнице, ведущей на второй этаж. — Нет, молодой человек!..       Сьюзан влетела через парадные с безумием в серо-голубых глазах; ее черные волосы собранные в хвост, порядком сбились, на лбу и висках выступил пот, но, увидев брата, она облегченно улыбнулась, прижав ладонь к груди, чтобы перевести дыхание. Она беспокоилась — искала Ричи по всем его любимым местам, о которых знала, обзванивала дома друзей, ходила к Стену и Биллу, но тщетно, а тут он, целый и невредимый, спасибо, Господи!..       — Я не позволю тебе ничего брать из этого дома, — отчеканила Мэгги, выставив указательный пальчик с круглым, выкрашенным красным лаком, ноготком, и Сьюзан изумленно уставилась на нее. — Я поверить не могу, что ты гей, и кто?! Тощий и болезненный Каспбрак! Это просто отвратительно, вы же оба мальчики! — Она брезгливо поморщилась, прижимая пальцы ко лбу. — Господи, мне так стыдно! Скажи, прошу тебя, что это неправда!       — Мама, — сказал Ричи, пытаясь ухватиться за ее короткие холенные пальчики. — Ты обязана меня понять! Если не поймешь ты, то никто не поймет! Мне нужна твоя поддержка!..       — Ты же знаешь, что я ненавижу, когда ты избегаешь отвечать на мои вопросы, Ричард! — перебив, взвизгнула Мэгги; ее глаза в панике забегали. Слова сына пугали ее — «мама» — мама ненормального, «понять» — понять и принять гомосексуальную любовь, — и она буквально пятилась от рук Ричи, пытавшихся коснуться ее! Этими руками он прикасался к телу другого парня, и между ними была близость — так заверяла Патриция. Патриция, какая же она гадина! — подумала со слезами в глазах Мэгги, побледнев от мыслей, что просто не укладывались у нее в голове. — Дрянь!       — Это правда, между мной и Эдди все было, — признался Ричи; его нутро саднило от боли, потому что в глазах матери он видел лишь ужас и ненависть…       — Заткнись, — отчаянно крикнула Мэгги, отшатываясь от каждого слова; Сьюзан, присутствию которой значения до сих пор никто не придавал, стояла позади Ричи с открытым ртом. Ее сердце колотилось о ребра и дыхание застревало в горле — ее младший брат — ее любимчик — полюбил, и полюбил искренне…       — Ты хотела правды, так слушай! — Ричи уже не пытался дотронуться до матери, но неистово хотел, чтобы его услышали. — Прости, что не оправдал твоих ожиданий, и за мой херов аттестат с отличием, тебе не вручили благодарственное письмо с тем почтением, которого ты хотела! Да! Это твой аттестат, который я добыл для твоего удовлетворения! — Он перешел на крик. — Для того, чтобы ты показывала его соседям, как кубки и медали Сью! Хотя, подожди! Это мое желание, а не твоя цель! Вряд ли ты когда-нибудь гордилась мной!       Сьюзан остолбенела, совсем позабыв о том, что Ричи стоит одернуть за грубость и брань в разговоре с матерью, но она хотела выслушать все, что наболело, узнать о том, что снедало и травмировало его, оставаясь в глубине всю его сознательную жизнь. Ей вдруг стало интересно: заметил ли Эдди все это в Ричи, будучи близким ему человеком, раз уж она — родная кровь — сестра, дже не подозревала о их связи?       — Я никогда не спорил с тобой, и молча жрал все упреки и придирки! Я хотел, чтобы ты меня заметила! Я хотел быть собой, но ты мне запрещала!       — Что ж, — отчеканила Мэгги, — я прекрасно вижу то, каким ты хотел быть! Невежа! Хам и подлец! Пусть так! Пусть! Кури! Колись! Пей! Люби своего друга! Отныне мне все равно! Мне плевать, что с тобой будет, но в этом доме ты не останешься! Ты убил меня живьем! Я тебя ненавижу!       <i>— Я никогда не кололся, мама, — оправдался Ричи, втягивая воздух через рот; он пытался остыть, совладать с гневом. — Мама, я погорячился.       — Не называй меня матерью!       Ричи облизал губы; на короткий миг ему показалось, что в него выстрелили из фантомного пистолета, и сейчас в нем — в его груди — зияет дыра, из которой льется кровь, да так сильно, точно из горлышка бутылки — темно-красное вино. Но Ричи не поддался панике и, выдохнув, решил, что мама просто сердиться на него, а потому старается причинить ему боль. Впрочем, все верно, ведь минутой ранее он пытался ранить ее словами, но расковырял собственные болячки, в которых обнаружил ненужного несчастного ребенка, которым себя ощущал в детстве…       Сьюзан перевела взгляд на мать, в ее глазах отразился ужас и недоумение, и первая мысль — она просто рассержена!       Конечно Мэгги в гневе, иначе она никогда не произнесла бы таких ужасных слов!       — Мама, — позвал Ричи, ощутив ладонь сестры на своем плече. — Сьюзи?.. Сью, ты знаешь меня, как облупленного, объясни маме, что я с Эдсом, и ничего не могу сделать с этим, Сьюзи. Я не могу изменить это в себе, Сью…       — Ты подумал о семье?! — Мэгги схватила Ричи за воротник рубашки, потрепала настолько, насколько хватило сил в хрупких женских руках. — Ты подумал о своей семье? Подлый мальчишка! — Она залепила ему пощечину, и Сьюзан тут же кинулась разжимать ее хватку — гладить ее ушибленную руку и покрасневшую щеку Ричи. Но Мэгги грубо отняла руку дочери от лица сына, не нарочно причинив ей боль. — Не прикасайся к нему, Сью! Больше никогда не прикасайся к нему! Он сделал свой выбор! Если ты решил уйти, уходи! Но отсюда ты ничего не заберешь! Здесь нет ничего твоего! Отныне у тебя нет семьи! Нет сестры! И мне стыдно, что я родила тебя! Мне стыдно! Я жалею, что ты родился!       Последние слова Мэгги донеслись до Ричи, когда он сбегал по ступеням дома Тозиеров, куда подростком он больше никогда не вернется… Он несся, спотыкаясь, навстречу поджидавшим его за соседской живой изгородью отморозкам, не подозревая, что какая-то пара минут отделяет его от получения колото-резанных ран, двухнедельной комы, полутора месяцев заточения в больничной палате и трех лет наркотической зависимости…       Из-за слез, застилавших глаза, Ричи не видел дороги, и, остановившись, чтобы протереть очки, он даже не заметил, как его, точно загнанного зверя, окружили местные хулиганы. Сердце ушло в пятки, и нелепая попытка убежать спровоцировала еще большую агрессию и раззадорила собравшихся.       — Без своих задротов друзей ссышь, пидор? — Генри улыбался, играючи вращая балисонг между пальцами. Он аккуратно наступал с пятки на носок, как бы подкрадываясь к противнику, пристально его рассматривая, и в момент, когда тот не ожидал, совершил выпад. Ричи увернулся, отскочив, но, будучи в центре узкого кольца, состоящего из нескольких человек, враждебно настроенных, он, получив толчок в спину, просто налетел на нож с разбега…       Рич даже не понял, что произошло, но ледяная боль острыми осколками пронзила его мысли, и кровь, вязкая и липкая хлынула наружу по тонкому лезвию ножа…       Генри наотмашь ударил Ричи кулаком, сбив очки набок, отчего они соскочили и, упав на асфальт, звякнули разбитыми линзами:       — Долбанный лох! Думал, дашь мне в челюсть и будешь дальше жить?! — Он ударил его ножом во второй раз. — Нет! Сдохни, сука! — Он замахнулся на третий, но услышал дикий, полный ужаса и отчаяния женский крик:       — РИЧИ!       Генри вытащил нож из Рича, уперевшись в живот того стопой, и, развернувшись в след удирающей компании, отчего-то безумно расхохотался:       — Я найду применение твоей шлюхе…       Ричи думал о Беверли, о их каждодневных перекурах; боже, сколько сигарет они перепробовали за годы их дружбы! О Майке, и о той траве со сладким ароматом, которую он собирал на ферме, тайком от деда и сушил специально для частых посиделок всей компанией, но в частности для них с Бевви. О Стэне, о том, что не вернул ему видеокассету с четвертым фильмом о «Супермене», 1978 года выхода. Вряд ли он забыл. О Билле, о том как они обменивались мыслями относительно их незначительности в семье, и как ее преодолеть… О Бене; не мог никак забыть его умение воплощать идеи из головы в виде макетов, которые впоследствии воплотились в подземный домик в Пустоши и ту плотину. О Эдди… Какой же он, матушку его меть, мелкий зануда! Но его руки жадно скользят по шее, горячее дыхание касается влажных припухших губ, а в поцелуе улавливается улыбка…       О Эдди Ричи думал все то время, пока кто-то мешал ему заснуть, беспрерывно шлепая по лицу и называя его по имени. Ричи ничего не видел; в голове звенело, нарастая до нестерпимого, точно гул взлётающей ракеты, и такая обволакивающая обманчивая нега сна настойчивее тянула в никуда, отдаляя боль и переживания…              — Мама! — Сьюзан вырвала свое запястье из ее хватки. — Как нет сестры?! Зачем ты наговорила все это, мамочка?! Это же Рич — мой младший брат, мама, ты что?!       Мэгги не устояла от этих слов и, присев на ступеньку, идущей вверх лестницы, прижала руки к лицу. Она выплеснула свой гнев, практически утопив в нем Ричи, и, когда состояние аффекта прошло, она осознала, что переломила ту самую палку, которую обычно перегибают…       Сьюзан попятилась к дверям, разрываясь между желанием успокоить маму и догнать брата, но все-таки выбежала на крыльцо. Она сбежала со ступеней и, увидев шайку местных хулиганов, обступивших Ричи, сразу все поняла…       — УМОЛЯЮ, — надрывно кричала Сьюзан, сидя на асфальте рядом с Ричи. — ПОМОГИТЕ! ВЫЗОВИТЕ СКОРУЮ ПОМОЩЬ! УМОЛЯЮ ВАС! УМОЛЯЮ!!! Рич, милый! — Она подсела под его голову, разместив её на своем бедре. — Ричи!!! — Сьюзан схватила нижнюю часть его лица и грубо потрепала. Он моргнул и, ошибочно подумав, что он её видит, улыбнулась сквозь слезы. — Ричи!.. УМОЛЯЮ, КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ!       К соседской дочери приехал её парень и, выйдя его встречать, девушка услышала отчаянный крик Сью. Она и вызвала неотложку, но, решив, что к её приезду все будет кончено, она попросила своего друга подогнать машину и отвезти бедолагу навстречу скорой…       Сьюзан зажимала кровоточащие раны Ричи рукавом своей толстовки, но они только пропитывали её горячей жидкостью, источая стальной запах частичек металла. Она шлепала его по щекам и трепала по лицу, как могла. Её руки болели от ударов, оставляя кровавые отпечатки на бледном лице, от которого отхлынула жизнь. Казалось, все кончено. Ричи терял сознание несмотря на её усилия, и Сьюзан одолевала тихая истерика. Её мир пошатнулся и все, что было до — померкнув, исчезло. Казалось, только этот момент: она и её умирающий брат на заднем сиденье Ford Scorpio случайных доброжелателей, а дома мама одна в отчаянии…       Сара, так звали девушку, созванивались с оператором неотложки, сообща их маршрут и, по всей видимости, имела успех. Парень, Зак, нарушал правила, периодически осведомляясь о состоянии Ричи. Сьюзан была им благодарна за неравнодушность, и молилась Деве Марии за спасение жизни брата…              Ричард присел на корточки напротив маленькой девочки, чье розовое личико излучало внутренний свет, а голубые глаза искрились счастьем, с любопытством изучая его лицо.       — Ты мой дядя Ричи? — спросил детский наивный голосок, и смущённо замялась его обладательница. В выражении ее лица угадывалась застенчивость Сьюзан.       Так ощутимо, до приятных мурашек по спине, сдавило в мужской груди, будто бы малышка сжимала не свою тряпичную куклу, а его сердце в руках.       Ричард улыбнулся, ласково ответил:       — Да. — Он дотронулся до её нежной, пухлой ладошки с ямочками на костяшках. — Я твой дядя Ричи.       Девочка застенчиво опустила глаза и, приблизившись на шажок, осторожно прижалась виском к плечу мужчины с расчетом на объятия; тот все понял и осторожно обхватил ее спинку широкими ладонями.       — Ох, — простонал тронутый до глубины души Ричи. — Как тебя зовут, милая?       — Сара. — Её глаза изучали его лицо — положительные эмоции на нем внушали доверие; пальчики теребили рубашку на Ричи. — Это моя кукла Бетти. — Она обратила внимание дяди на игрушку в своих руках, и, казалось, расслабилась. — Мама сшила ее для меня на прошлое Рождество.       Эдди выглядел умиленно — такая трогательная картина никого не могла оставить равнодушным. Ричи казалось, сражен теплотой детской души, и буквально купается в лучах света и любви, исходящих от Сары. Вероятно для этой девочки, ровно как и ее матери, этот оболтус будет любимчиком до конца мира…       — Охренеть, — восхищенно-нежно протянул Ричард, обратив внимание на Бетти; он не мог оторвать глаз от девочки.       — Ричи! — одернул его Эдди, но остался без внимания. — Не выражайся…       Сьюзан усмехнулась, обратив внимание Эдса на себя, и он изумился, увидев слезы у нее в глазах в купе с покрасневшим носом.       — Эй, ты чего?..       — У тебя есть любимые вещи? — спросила Сара Ричи, тот ответил согласием и предложил ее забраться к нему на руки. — Угу.       Дядя Ричи понес племяху к окну, отодвинув занавеску которого, указал на машину возле дома, на которой он приехал минувшей ночью, и объяснил, что этот старый понтиак — одна из тех вещей, которые ему нравятся. Сара кивала, запоминая то, что Ричи говорил ей, и даже понимала это со своей детской точки зрения…       Сьюзан приготовила жиденькую кашу для младшего ребенка и, наполнив ею бутылочку, опустила ее остужаться в прохладную воду в ковше. Она не удивилась, что Эдди пошел в кухню за ней, чтобы убедиться в порядке ее эмоционального состояния, а потому уже заготовила то, что ответит, задай он интересующий его вопрос:       — Почему я плачу?.. — Она посмотрела на своего сыночка, тыкавшего всем, чем можно было — пальцами, ладонями, стопами, если удавалось — в музыкальную панель, что располагалась на его детском стульчике. — У нас дома в Коннектикуте, всегда на журнальном столике стояли семейные фото, среди них и наши с Ричем. На одном он в очках с толстыми линзами, кудрявый такой, — Сью улыбнулась, — лет тринадцать ему… Фото сделано в день моего выпускного. Я там в красном шифоновом платье с диадемой в прическе, красивая такая, счастливая… Мы сидим в гостиной: он на диване, я на подлокотнике дивана, обняв его за плечи. Фотографировал папа… А на втором фото — мы с Ричи в Портленде, сидим в зоне ожидания в аэропорту. Он положил мне голову на плечо, а в его опущенной руке, зажата незажженная сигарета…       Сьюзан задумалась, но Эдди видел, что она ждет, когда отступят слезы, которые она старательно сдерживала…       — Второе фото сделано уже после всего произошедшего… — Она вновь взяла паузу, опустив взгляд; Джорджи продолжал шуметь своей игрушкой, увлеченно мыча ей в унисон. — Ричи попросил меня помочь ему устроиться в Калифорнии; он хотел там жить и учиться… Он много курил, и после ссоры с мамой уже не прятался с сигаретой. Стеснялся меня, конечно, извинялся всякий раз, как захочет, но курил.       Сьюзан достала бутылочку с кашей из ковша и, попробовав ее температуру, отдала сыну. Джордж, не используя рук, схватил соску ртом и, пока мать придерживала, причмокивая, приступил к трапезе; чуть позже он сам держал бутылочку, откинувшись на спинку стула…       — Сара спросила меня: мама, кто это, — когда увидела фотографии. — Сьюзан присела за столом, рядом с Джорджем; Эдди последовал ее примеру — сел напротив нее. — У нас игра была такая, обучающая: папа показывает ей картинку в книжке и говорит, что это и для чего. Потому я не удивилась, когда она по этому методу спросила меня о том, кто на фото… Я ей сказала, и думала, что этим все закончится, но нет… — Она наблюдала за сыном, тот, такой серьезный, но маленький человек, кушал, глазея по сторонам. — Мама, когда дядя Ричи приедет? Мама, почему дядя Ричи не приезжает?! Мама, когда я увижу дядю Ричи?.. Я не хотела обманывать ее, но и знала точно, что Рич не приедет к нам в Коннектикут… Я убрала фото со стола, думала, что Сара забудет…       — Она не забыла, — сообразил Эдди, и Сьюзан кивнула.       — Более того, она спросила меня — зачем я убрала фото, — улыбнулась Сью, когда Джордж вздохнул, отлипнув от соски на мгновенье. — Ей было четыре года, Эдди, четыре! Сейчас ей шесть, и с тех пор она ждет дядю Ричи.       Эдди улыбнулся, кивнув Сьюзан.       — Я рада, потому что Сара, наконец, увиделась с Ричем, — сказала Сью, шумно потянув носом. — И плачу, из-за того, что не смотря ни на что — ни на время, ни на пространство — я не избавилась от ощущения вины перед ним…       Эдди насупился:       — О какой вине ты говоришь?       Сьюзи встревоженно озиралась, плотно сжав губы; отчаянно отыскивала честные слова в оправдание своего чувства, но не могла, а потому сказала так:       — Я стояла позади Рича, когда мама… Когда мама сорвалась на него в тот день. Я находилась с ними, но не останавливала ни её, ни его. Если бы я сделала что-то в тот момент… Если бы я вмешалась, то… Мама не выгнала бы его из дома, и он не нарвался бы на тех отморозков…       Эдди замер; казалось, того дня, разрушившего все отношения, просто не было, но он был. Пусть в далеком прошлом, размытый временем, смягчившим острые моменты в памяти, но он оставался; он был сквозной раной на теле его жизни…       — Я часто об этом думала. Часто вспоминаю тот, казалось бы, нескончаемый момент, когда он умирал на моих руках… — Она умолкла, заметив панику на лице Эдса; его взгляд остекленел. — Эдди?..       Он слышал ее голос совсем рядом, но в любую секунду мог провалиться в очередное воспоминание, поскольку уже испытывал чувство похожее на погружение под воду, когда его настигали предыдущие…       Старый приятель его мамашки из Бангора, этот старый козел с отвисшим брюхом, мистер Филч, или как его там — возник на пороге их дома по первому зову Сони. Он обещал продать их дом в течении недели за солидную сумму. Кажется, он работал в соответствующей структуре, и даже успел выполнить договоренности до того, как Эдс спустил его с лестницы, узнав истинные намерения…       В дом Каспбраков в последние недели их жизни в Дерри, приезжало много людей, и только Эдди догадывался, что большее количество из общего числа, покупка дома интересовала в последнюю очередь… Было пару случаев, когда незнакомые люди — немолодые мужчины и женщины — входили к нему в комнату, под предлогом ее осмотра, кидали ему недвусмысленные предложения, пытались что-то подарить; флиртовали. Эдди никак не мог понять в чем же дело, но в тот вечер, когда один из таких визитеров подловил его на улице, предложив подвезти до дома, Эдс осознал, что Филч заделался его сутенером…       Приятель Сони испытал липкую радость в душе, когда та поведала ему историю произошедшего с Эдди на его выпускном, в надежде на поддержку и понимание. Тот сочувствие к ней изобразил, подбодрил на словах, и даже пообещал поговорить с мальчиком «как мужчина с мужчиной», стать для него отцом. Но на деле же все обстояло иначе.       Эдди являлся причиной его влажных снов, плодом сексуальных фантазий, объектом вожделения, и причиной тому была убежденность в том, что парень ответит ему, ведь уже имел опыт с партнером своего пола…       Темноволосый, белокожий, кареглазый, длинноногий. Изящная шея, изгибы ключиц, обнаженные локти и запястья, одно из которых с лентой бинта вокруг, кисти и пальцы; острые колени и жилистые голени. Эдди манил Филча, сам того не осознавая и, не выдержав напряжения, старый хрыч в итоге попытался завладеть мальчишкой…       Это было утром, он вскрыл запертый замок его комнаты и, обливаясь похотливой слюной, направился к спящему юноше. На ходу стаскивая ботинки и расстегивая штаны, он опустился на колени перед кроватью, вывалил сморщенный хер и, глядя на парня, принялся неистово маструбировать. Он откинул с него одеяло, но из-за наличия на Эдди пижамы переживать долго не стал — задрал футболку, оголяя худощавый торс, и принялся оглаживать впалый живот…       Эдди проснулся в тот момент, когда жадные до прикосновений к нему руки, ощупывали его ниже пояса, а громадный потный мужик, нависал над ним, хрипя от возбуждения…       — Эдди!..       Он глубоко вдохнул, вскочив с места, и ошалело стал отряхивать одежду и тереть ладони о брюки на бедрах, словно его руки были грязными. Эдс испытал шок от чересчур яркого тактильного воспоминания о возне тех мерзких лап на себе, и ему чудилось, как бактерии и микробы бегают по нему теперь от вынужденных толчков и оплеух тому уроду тогда, покуда силился выползти из-под его вонючей, липкой туши…       Сьюзан изумилась, выпрямившись на месте, и даже Джордж с любопытством поглядел на сумасшедшего дядьку.       — Эдди, что случилось?!       Тот подлетел к раковине, открыл кран и, облив руки средством для мытья посуды, схватил щетку с металлическими щетинками для чистки сковород, стал маниакально тереть свои ладони…       Сьюзан подхватила сына на руки и поспешно вышла из кухни…              Ричи вырвал щетку у Эдди и, швырнув ее в раковину, схватил его за плечи, чтобы развернуть к себе. Тот отмахивался от него разодранными руками, из многочисленных царапинок на которых сочилась крохотными бисеринками кровь. Ричи схватил Эдди за лицо, тот рефлекторно отталкивал его, смяв рубашку на груди, трепал во все стороны, и если бы она ни была просто накинута поверх футболки, он изорвал бы ее тут же…       — Тише, тише, — просил Ричи, настойчивее прижимая руки к спине Эдди; он пытался сфокусировать его взгляд на себе, но тот по-прежнему был стеклянным и отсутствующим. Кто знает, что вспоминалось Эдварду в тот момент. — Эдс! Эдс!..       Эдди не плакал, но слезы у него текли, глаза безумные; все тело дрожало от охватившего его животного ужаса; он тяжело дышал, — все почти как тогда. И пусть попытка изнасилования не увенчалась успехом, а Филч, спущенный с лестницы всего лишь сломал руку, Соня обвинила в произошедшем Эдди, просто не поверив в то, что друг мог домогаться ее сына. К тому же дом необходимо было продать немедленно и наконец уехать в Нью-Йорк, так что ссоры и споры с Филчем были ни к чему…       Эдди обнял Ричи за шею, только теперь заметив боль в стертых в кровь руках.       — Эй, honey, что случилось? — Ричи изобразил жалкое подобие улыбки — нужно подбодрить Эдди, а у самого поджилки трясутся за него. — Скажи мне, Эдс.       Ричи бережно вытер слезы, выступившие от страха на глазах Эдди, и завершил прикосновение, устроив ладони на его шее — пульс под кожей выбивал дробь.       — С тех п-пор как мы в Дерри, я в-вспоминаю п-прошлое…       — Все-все. — Он обнял его крепко и, прищурившись, подшутил: — Ты парадируешь Билли?       — Иди ты, — выдохнул Эдди; он все еще хотел вычистить до мышечного слоя все свое тело. — Где Сьюзан?..       Ричи сдвинул брови:       — Зачем она тебе?       Эдс не сразу понял, что этим хотел сказать Рич, но, сообразив по его глазам, покачал головой:       — Ой, нет! — Он не хотел, но попытался разорвать объятия, дабы дать понять, что ревность в сторону Сью не уместна. Ревность в принципе неуместна. — Не надо, Ричи, не пытайся так дебильно шутить!..       — Так, да? — Ричи улыбнулся, довольный тем, что смог вывести Эдди из стресса. — Эдс?.. Сьюзи с детьми в гостиной, позвала меня, когда тебя накрыло. Ты принимаешь какие-нибудь лекарства, чел?       — Нет… — Он покачал головой. — Просто с того момента, как мы встретились, я начал вспоминать прошлое, а приехав в Дерри — все усугубилось. То прошлое ужасно…       — Согласен. — Рич кивнул, ероша волосы на голове Эдди. — Но только там, где мы не вместе?       — Где я один, — подтвердил Эдвард; его кожа горела из-за порезов — стоило обработать царапины…