Уроки воспитания

Мастурбация. Для женщин это табу-тема, а парни наоборот очень даже открыто говорят об этом, отпуская пошлые шутки. По статистике 92 процента мужчин мастурбируют, но я абсолютно уверен, что остальные 8 просто не признаются. Хотя, если подумать, то есть люди с физическими отклонениями, и как они себя удовлетворяют? О, да. Это именно то, о чем я должен думать в 2 часа ночи, пока жизнь тихонько рушится. Стоило бы задуматься как минимум о том, что меня выпирают из школы, или ещё хуже, собираются лишить комфортных условий проживания, заперев в детдом. Особого ужаса приют у меня не вызывал, сам факт содержания меня с ровесниками круглосуточно в одном здании угнетал. Особенно при моем невероятном «дружелюбии»… Странно, конечно, что директор заговорила об этом именно сейчас, хотя до этого я шлялся по школе побитый, падал в обмороки, почти умирал... но именно сейчас она решила затронуть вопрос о родителях, когда это уже неуместно. Хотя, как посмотреть. Отношение мое так называемого опекуна о-о-о-очень неоднозначное. Однако, несмотря на мои отстраненные мысли в середине ночи, я думал о нынешнем положении своей персоны и прекрасно понимал, что она в жопе. Но вместо того, чтобы паниковать, я обдумал гениальный план. Гениальный план по избавлению от проблем состояла в том, чтобы надоесть Саше так, чтобы он сам захотел как можно скорее решить такой неприятный вопрос. «Как говорится, кнутом мы уже пользовались, теперь пробуем пряник» - так я думал. Но… Стратегия провалилась. Я должен был догадаться, что Саше мое ежечасное щенячье «Ну что? Меня отчислят? Меня заберут? Я теперь сирота?» очень даже понравится. - Ты хотя бы знаешь значение слова «сирота», - шатен скептично вздернул бровь, когда я в очередной раз ходил за ним хвостом по особняку. Стараясь избежать пробоины в наших натянутых отношениях(а также пробоины в моих зубах), я смиренно молчал при отпускании всяких колкостей. Александр же ликовал. Вот, дикая собачонка у его ног, спустя столько укусов и царапин, смиренно преследует своего хозяина и боится даже тявкнуть, лишь бы не нарушить уговор. «Я ведь спокойно могу уложить его на лопатки одной фразой». Только вот после этого Саше не составит никакого труда уложить меня на лопатки одним движением. Из-за моего скверного характера наши почти дружеские отношения могли разлететься в пух и прах, выведи я мужчину из себя. Все-таки, пока мы с Александром были в состоянии перемирия, минимальная защищённость чувствовалась. В голове крутилась картина, как этот вечно холодный и жестокий парень по-отцовски нежно целовал меня в макушку. Так-то приятно, но я старых обид не забываю. Этот момент кошачьих ласк ничего не значил, если вспомнить все его поступки, касающиеся моей персоны. И может назреть вопрос «Почему же ты не обратишься к своей матери, Рома?». А я пытался: в течение часа вдалбливал ей в голову, что меня выгоняют из школы, на моем горбу миллиард проблем и так далее, но она лишь подернулась, когда разговор зашел о инциденте с директором, а именно о том, что может встать вопрос о ее правах на меня. На миг в глазах женщины блеснул напряженный огонек, но быстро угас. - Не переживай, все уложится, - худое лицо исказилось в улыбчивом прищуре. Женщина отстраненно, почти с отвращением похлопала меня по плечу и удалилась со словами: - Может, раньше это и было реально, а сейчас посмотри, где мы живем, да и с кем. На что услышала недовольное цоканье языком. Так вот, к теме о мастурбации. После поцелуя с Алиной, желание к половой близости усиливалось с каждым днём, если не часом, а момента, подходящего для грязных делишек, как такового не было. И вот он я, лежу в ванне, вспоминаю, каким образом это вообще делается. Раньше в этом мне помогали соответствующие ролики, но, пролистав пару страниц и не найдя ничего, заставляющего тело трепетать, я смирился. Любой намек на воздействие со своим телом отдавался в нервной системе воспоминаниями о грубых прикосновениях Саши. Нет, это не возбуждало, лишь пробуждало животный страх. «Ну вот, мудила, из-за тебя я теперь фригидный». Если в будущем появится шанс переспать с девушкой и ситуация с флэшбэками во время прелюдий повторится, подам на него в суд. Пусть и я уже отошел от полученных травм и почти не думал об этом, но идея спать с кем-то и видеть при этом лицо тридцатилетнего мужика (пусть и симпатичного) мне не сильно по душе. Под высокоинтеллектуальные размышления моя туша неуклюже выбралась из ванны, попутно окутывая пояс полотенцем, а вторым потирая немного потемневшие от воды волосы. Пару раз поскользнувшись на мокром полу, все-таки добрел до заветной двери из ванной комнаты, а когда отворил дверь, малость выпал в осадок. Два часа ночи, на моей кровати сидит Алина в своем классическом наряде черного цвета, нервно теребя самодельный браслет на правой руке. Свет ванной комнаты озарил поникшее лицо. От вида мокрого полураздетого парня девушка явно засмущалась, потому неловко отвела взгляд в сторону. Я же, спустя несколько секунд ступора, в полнейшей тишине двинулся в сторону шкафа, оказываясь за спиной девушки. - Ну? – бесцеремонно скинув полотенце и натянув домашние спортивки, пробурчал я. Алина тихо помяла юбку платья. - Это правда? – шепот раздался эхом в покрытой мраком комнате. - Что? – выдохнул, плюхаясь на кровать. - Что у тебя проблемы? - У меня всегда проблемы, - хмыкнул я. – Почему тебя это волнует? Повисло грузное молчание. На меня оно никак не давило, а моя «подруга» даже немного согнулась, избавившись от вечно идеальной осанки. - Слушай, - и без этого не самый дружелюбный голос перешел на грубый, - если есть вопросы, то задавай сейчас, а иначе, - слова Александра о ее рабочем рте вспыли в воспоминаниях, - проваливай. - Почему ты так поступаешь со мной? Нервный смешок будто вибрацией раздался по телу девушки, она задрожала. - Я должен посвящать тебя во все «прелести» своей жизни? Ты мне сестра? Подруга? Девушка? – на последнем слове особа дернулась, как будто всхлипывая. - Н-нет, но я волнуюсь, – повернулась ко мне корпусом, оставаясь на краю кровати.- То, что было между нами… - Не разыгрывай драму как четырнадцатилетняя девочка, между нами ничего не было, - я закутался в одеяло. – А теперь давай, я спать. Неожиданно на плечо легла теплая рука, медленно приближающаяся к шее и губам. Теплое дыхание оказалось на уровне лица, я резко распахнул глаза. Полузакрытые глаза нежно разглядывали раны на моем лице. - Я люблю тебя. «Чего? Чего блять? Чего блять?????? Какая любовь? Мы один раз позажимались! Какая любовь, мать твою, женщина?» Рука грубо дернула девушку за запястье, как будто выстраивая стену. - Знаешь, я не люблю доедать за кем-то, - светлые глаза, слипающиеся от недосыпа, сверкнули яростным огоньком. Алина около минуты ошарашено смотрела на меня, не понимая значения моих слов. Но спустя секунду по ее щеке пробежала слезинка. - Я поняла, - тонкие губы задрожали, выдавив кривую улыбку. Дверь хлопнула. По ушам ударила раздражающая тишина. И где-то хлопнет дверь. И дрогнут провода. «Привет!» Мы будем счастливы теперь и навсегда. Бессонная ночь заметно отразилась на угловатой физиономии. Скулы до невозможности сводили из-за еще одной моей скверной привычки – стискивать зубы при гневе или печали. Случай с Алиной меня не на шутку выбесил, хоть я всегда старался вести себя как можно сдержаннее с ней. Из-за отчасти трусливой натуры я не имел такой черты, как идти напролом и с распростертыми объятиями принимать проблемы. Поэтому в основе стратегии устранения недопонимания между мной и якобы влюбленной в меня девушки лежало избегание ее особы. Попутно я избегал мать и Сашу. Не видел смысла к нему дальше липнуть, ведь это ни на что не влияло, помимо того, что повышало его чувство собственного достоинства. Да и он особо за мной не гонялся, даже в какой-то степени игнорировал. По пути в школу, в которой я обязан был провести следующие гребаные 6 часов своей жизни, моя голова забилась различными мыслями, одной из которых являлась мысль о сожительстве мамы и Александра. За время пребывания в этом огромном элитном доме в компании «семьи», я заметил пару странностей. Относились эти взрослые люди друг к другу с холодцой, я даже пару раз подумал, что они вот-вот разойдутся, но ничего не происходило. Они не ругались(помимо того разговора в малой гостиной), не проявляли нежности, вовсе выглядели как чужие люди. И у меня возник соответствующий вопрос: что их держит вместе? Тот самый договор, о котором шла речь? Но что моя мать может дать такому богатому и статному мужчине? Не думаю, что именно она является идеалом для плотских утех. Да и денег у нее по факту нет. Какой ему прок от содержания женщины, которую он, судя по всему, не любит, и меня – ее отпрыска? Возможно, это должно было меня взволновать или хотя бы напрячь, но я всегда решал проблемы по мере их наступления, и пока все шло гладко, забивать этим голову я не стал. Сегодня я впервые за все 10 лет по убеждению матери надел рубашку в школу, да и не абы какую, а белую, чисто выглаженную. Я даже не хотел знать сколько она стоит. Знал, что намного больше того, что может предположить мое сознание. Пришлось немного обстричь светлые локоны, спадающие на лицо, чтобы более-менее походить на примерного ученика, а также надеть классические черные, немного зауженные внизу штаны. «Ну и видок» - мысленно выразил свое недовольство, глядя на свое отражение в окнах школы. Директор, завидев меня в образе пай-мальчика, одобрительно улыбнулась, как будто говоря «Можешь же, когда захочешь». А я не мог. Меня воротило от этого парада лицемерия. Черная байка с джинсами и потертыми скетчерсами уже вросли в тело. Эта одежда пережила со мной самые тяжелые моменты, стала родной, и только она меня грела, пока я дрог на уличных помойках. Эти вычурные шмотки как будто искажали мою сущность, показывая во мне человека, никогда не знавшего боли, стыда, холода и голода. Но я же знал, поэтому чувствовал себя сжатым, загнанным в какие-то рамки местных правил. Ровесники и младшие удивленно провели меня взглядом, пока я проходил мимо них по коридору, обвешанному различными детскими картинками. Одна пара серых глаз, скользнула особо пристально. Я мельком глянул на русого подонка, окруженного местными фифами, но не задержал внимания, направляясь к выходу на задний двор. Мое излюбленное место. Полностью искреннее, грязное, с ободранными стенами без защитной краски – такое, какое есть. Здесь я чувствовал себя в своей тарелке. Я такая же грязная, ободранная, посеревшая от времени и сырости, исписанная школьниками, треснувшая стена. Я достал пачку сигарет из штанов новеньких брюк. Разглядывая надписи на стенах, сунул одну и никотиновых палочек себе в рот. На стене крупными буквами красовалась надпись «Алина шлюха». - Факт, - с сигаретой в зубах уставился на стену одобряющим взглядом. Присев на край пожарной лестницы, я закурил. День обещал быть не из легких, для того, чтобы не вылететь из шараги, надо было подтянуть успеваемость, а сделать это можно было только через проявление умственной активности. А я, как известно, в этом не силен. - Что в восьмом классе, - раздался почти бархатный голос за спиной, - что сейчас, куришь все те же отвратные сигареты. «Лицезреть наглую морду Артема с самого утра. М-м-м-м… Обожаю». Нежелание иметь контакт с парнем я проявил сразу, оставаясь повернутым к нему спиной. Выпустил дым вверх, косясь на ублюдка, опускающегося рядом со мной. - Брендовый магазин ограбил? – усмехнулся мой потенциальный оппонент, на что получил недружественный взгляд. – Или папочка прикупил? – режущим тоном прошипел парень. - Тебе какое дело? – только сигарета удерживала меня от того, чтобы накинуться на наглую рожу прямо сейчас. Нельзя добру пропадать. - А шрамами на спине тоже он одарил? - продолжил тот, пропуская мою колкость. На этом моменте нервы не выдержал, опуская то, что парень почти вдвое авторитетнее и втрое сильнее. Я подтянул его к себе за грудки черной рубашки, злобно уставившись на насмехающееся лицо. - Чего бунтуешь, малыш? Крышу почувствовал? Думаешь, тебе все с рук сойдет? – глаза парня потемнели. - Отъебись, черт, - процедил я, отпуская Артема дрожащими руками и поднимаясь с холодного пола. Мое тело медленно перебирало ноги по лестнице с целью отправиться на историю. Присутствовать на уроке мне не позволила женщина, ожидающая меня возле дверей класса. - Ромочка, - красноволосая женщина с характерным начесом и ярким макияжем улыбчиво обратилась, как я понял, ко мне, - можно с тобой поговорить? - Да, конечно, - я удивленно вздернул бровь, но покорно проследовал за пухлой невысокой директрисой. Мы прошли в ее кабинет, где я уже второй раз оказался на кожаном кресле. Женщина последовала моим действиям и приземлилась за свой стол. Пальцы инстинктивно начали мять край рубашки, а губы краснеть от нервных укусов. - Расслабься, мальчик мой, - нежно пролепетала Зоя Геннадьевна, складывая руки на столе. – В прошлый раз я, наверное, серьезно тебя расстроила. Я вижу, что ты постарался, для того, чтобы восстановиться. Преподаватели хорошо о тебе отзываются. «Но я пока что ничего не делал», - пронеслось в голове. - Я думаю, что ты исправляешься, поэтому погашаю твою задолженность. Можешь дальше спокойно посещать занятия, но больше не допускай таких пробелов. Если плохо себя чувствуешь – возьми справку или хотя бы оповести меня. Я пойму. А насчет органов опеки, я явно погорячилась. Скорее всего, мне дали неверные данные и спутали тебя с другим юношей. Не ожидала, что Александр Сергеевич действительно окажется твоим папой! Я вышел из кабинета ватный, не понимающий происходящего. «Саша…» Это точно он постарался. Эта женщина никогда не бывала такой дружелюбной и даже с некой придиркой относилась ко мне, а сейчас смотрела на меня, как на своего сына. И говорила вежливее, чем верующие обращаются к Богу. Часы пролетели незаметно, пока я пребывал в эйфории. Вот так быстро, одним щелчком пальцев он устранил трудности, которые для меня считались невозможными для решения. Я даже не замечал постоянных пристальных гляделок со стороны Артема, который как будто преследовал меня. Сегодня я улыбался. Действительно улыбался от счастья за очень долгое время. С задором распахнув дверь, я застал сидящего за чтением книги мужчину, явно не собирающегося никуда идти. Он холодно бросил в мою сторону взгляд, снимая очки с глаз. Но для меня был неважен его настрой и его отношение. Он меня спас – это главное. - Спасибо, - сдержанно, но с улыбкой сказал я, вставая к сидящему мужчине в упор. - Ты доволен? – Саша подпер подбородок ладонью, глядя на меня снизу вверх. - Очень, - еще шире улыбнулся я. - Это хорошо, - выдохнул тот, - теперь поговорим о плате. Улыбка медленно сползла с острых скул, глаза снова потухли. - Какой плате? – поникнувший я наблюдал за довольным смуглым лицом. - А ты думал, я такой добродетель? – Александр скептически вздернул бровь, удивляясь моей наивности. Но отказать я не мог, потому что угроза, от которой он меня избавил, была явно больше того, чего сейчас хотел от меня мужчина. Или нет? - Хорошо, - слова прозвучали холодно и резко. Опустившись на диван рядом с «папочкой», я бросил на его подавленный и ожидающий взгляд. – Что от меня требуется? Александр усмехнулся, наклоняясь к вжавшемуся в спинку дивана мне, и прошептал: - Не сопротивляться, - дыхание обожгло ухо, от его слов светлые глаза распахнулись в ужасе, умоляюще глядя на садиста. Хочется бежать, но он уже медленно поднимает мою левую ногу, кладя на диван так, что таз мужчины оказывается между моих ног. Остолбеневшее тело отказывается двигаться, хотя разум во всю кричит «Беги». Воспоминания вечера, когда сильные руки сжимали мягкую кожу на спине и ниже, всплыли в голове яркими красками, когда мужчина кончиками пальцев проник под рубашку. Я задержал дыхание, в ожидании жесткого насилия, но тот лишь мягкими движениями чертил невнятные узоры на моей груди, попутно расстегивая пуговицы. - Не надо, - хриплый шепот ужаса раздался возле уха мужчины, на что тот усмехнулся. - О, я не собираюсь делать ничего ужасного, просто немного развлечься, - когда сухие губы коснулись хрупкой шеи, Александр добавил: - Можешь представлять свою подружку. Скулы напряглись или от злости, или от стыда, или от страха. Я не знал, но был уверен, что не хочу того, что сейчас произойдет. Руки от ключиц опускались вниз, почти задевая пах, который я настырно прятал, сводя колени, а потом вновь поднимались вверх, поглаживаю шею. Затем красивые карие глаза оказались напротив моих – испуганных и ошарашенных. Мужчина облизал нижнюю покалеченную губу, затягивая в нежный поцелуй. Я не отвечал. Я окоченел, прибывая в осадке от действий отчима. Ладно, если бы он меня бил, как в прошлый раз. Я бы это понял. Но такое поведение – дикость. Замечая возбужденный взор, когда мужчина отрывался от поцелуя, я еще больше съеживался, прикрывая оголенное тело, на что Саша ласково отводил руку в сторону и продолжал извращенное и унизительное издевательство. Он не ограничился поцелуями, опуская уста к груди, задевая губами соски. На таких моментах я делал рваный выдох. Возможно, я возбуждался, но факт того, что со мной это делал взрослый мужчина, быстро приводил меня в сознание, пробуждая давящее чувство стыда. На глазах выступили слезы. Мужчина дотронулся до самого сокровенного, и я понял, что он собирается делать. «Только не это, только не это, только не это». Увидев мою реакцию, он почти с жалостью протер стекающую слезу, будто заверив, что не сделает больно. Но я не верю. Перед глазами пронеслись фрагменты моего возможного будущего – семья, дом, дети, собака, небольшой сад, благополучная старость с любящей женой и мирная смерть. Пальцы рук прикрывали сжимающиеся от горя зубы. Я почти ревел, тихо всхлипывая. Да, я мог вырваться и убежать, но что это поменяет. Саша все равно сделает это, но намного болезненнее. Когда мужчина с силой сжал напряженную плоть, прикрытую тонкой тканью штанов и нижнего белья, он усмехнулся. Ликование и удовлетворенность отразилась блеском в черных глаза. Тот убрал руку с мягкого места, а я лишь ждал худшего. - Застегнись, - неожиданно прозвучал хриплый голос. Я ошарашенно поднял голову, распахивая красные от слез глаза. - Это… - поднимаясь на локти, шептал я, - это все? - Все, что я хотел узнать, я узнал, - разворачивая книгу на нужной странице, заверил он. Ворвавшись в комнату с громким хлопком двери, мое обессиленное тело рухнуло на кровать и задрожало от истерики, подкатывающей к горлу. «Так вот какая она – плата за спасение».