Уроки воспитания

- Как ты мог обрюхатить малолетнюю суку в таком юном возрасте? – изрядно постаревший Сергей гневно сжимал в руке газету, всматриваясь в серебристые пронизывающие глаза сына. – Какой из тебя отец? Школу бы закончил сначала! - Говорит мне мужик, который вытравил своего старшего сына из квартиры, - под нос буркнул себе Виктор, отводя глаза в сторону. - Он мне не сын! - грузный мужчина резко встал с кресла, ударяю кулаком по столу. Его жена, вытирая стаканы, разочарованно покосилась на Сергея и томно выдохнула. - Мне плевать, просто нужны деньги на аборт и проблема решится сама собой. Бунтарский дух Виктора изрядно потрепал нервы родителям, которые успели натерпеться и детских истерик, и подростковых вбросов, а теперь еще и неожиданное потомство. Но перечить горячо любимому сыну никто не осмеливался – родители с трепетом относились к этому невысокому, немного инфантильному, но невероятно умному мальчишке. Однако этот трепет лишь вызывал у юноши раздражение, родителей он не любил, больше уважал и немного побаивался, пусть и знал, что сделать они ему ничего не смогут – боятся потерять. Единственным человеком, который мог оказывать влияние на несмышленого подростка, был его старший брат. Да, братья никогда не были близки в силу определенных обстоятельств, Саша никогда не шел к нему навстречу, никогда не проявлял присущего семье внимания и очень не любил разговаривать. В глазах Виктора он был как что-то очень далекое и величественное, непостижимое разуму ни его необразованных родителей, ни ему самому. В сердце младшего брата все равно теплилась надежда на снисхождение брата, однако все, что видел он в этих черных глубоких глазах – это отвращение. Еще когда юноша учился в младших классах, Саша изредка проплывал по квартире, стараясь избежать встречи со старшими, младшего брата же он просто игнорировал. Саша обычно приходил ночью и ненадолго. Однажды, будучи еще совсем маленьким, Виктор заметил, как в ночной тени его старший брат слегка вглядывается в комнату в поисках младшего брата, затем тихо, словно кот, подходит к кровати и слегка гладит того по светлым русым волосам. С тех пор Виктор никогда не спал по ночам, а компенсировал недостаток бодрости в школе. Он ждал, когда же его старший брат, по которому он так дико тосковал и с которым хотел подружиться, придет и вновь легко погладит по голове, будто ночной страж, спасет маленького брата от всех кошмаров. Несмотря на то, что мать и отец искренне заботились об общем сыне, никто не укладывал его спать, домашнюю работу не проверяли, да и вместо игр с сыном отец предпочитал телевизор, а мать разговоры с подружками, компенсируя свое отсутствие в жизни сына дорогими игрушками, новыми вещами и исполнением капризов. Однажды Саша исчез. Он не просто не заходил в комнату к младшему брату, он просто не появлялся дома, его ночные визиты закончились насовсем. Виктор не спал неделями в ожидании старшего брата. Однажды Виктор решил подождать брата не в своей комнате, а в коридоре. «Может, он просто очень тихий, поэтому я просто не замечаю его?» Отворив скрипучую дверь, он мельком выглянул и осмотрелся по сторонам в поиске взрослых. Странно, но на кухне горел свет, а в бликах едкого желтоватого луча мелькала женская худощавая тень. Ее волосы изрядно иссушились, глаза поблекли, кожа уже не такая упругая. Она почти никогда не улыбалась – лишь слегка выдыхала и гладила по голове, когда ее младший сын приносил ей подделки из школы или рисовал рисунки с солнышком и домиками. Уже с детства ребенок знал, что его мать – несчастная женщина. Но если обычно ее обычное выражение лица было просто нейтральным, то сейчас оно исказилось в боли. По впавшим щекам стекали градинки слез, легко растворяющиеся в сигаретном дыме, пепел падал на белую ночную рубашку. Тонкие, словно веточки ивы, руки с силой сжимали сигарету, пока женская фигура дрожала и всхлипывала, стараясь не издавать громких звуков. Она была одновременно красива, словно морская сирена в вечернем океане, и ужасна, словно богиня печали, оплакивающая бойца на поле боя. - Мама?.. – детские руки вцепились в женское платье, оттягивая угол. – Братик больше не придет? – мальчик тихо опустил глаза в пол, будто задавая неподобающий вопрос. Мать грубо уткнула сигаретный бычок в пепельницу и незаметно утерла мокрые щеки. - Нет, сынок, - ее мягкая рука нежным движением коснулась плеч обнимающего ее талию ребенка. – Не придет, - дрожащий голос восполнил оглушающую тишину, на стене навсегда тенью отпечатался образ скорбящей и плененной собственными ошибками женщины, ее сына, тоскующего по теплу, и тонкой струйки едкого сигаретного дыма, расплывающегося в разводах на потолке. Уже повзрослев, Виктор не думал ни о брате, ни о своей семье, ни о ком, кроме себя, очевидно. Игнорирование недостатка любви маленького мальчика привело к пустоте в душе взрослого юноши, который нашел выход в распутном образе жизни. Повлиять на него не мог никто, мать смирилась, а вот отец еще надеялся. Конечно, любой мужчина хочет себе достойного наследника, но не каждый мужчина знает, что нужно для этого делать. Но этот поступок сына был решающим – Сергей, полностью воспитанный на традиционных понятиях о семье, не мог даже ничего слышать об аборте. Если есть зайка, будет и лужайка. - Ни о каком аборте не может быть и речи, - зарычал мужчина. – Дело сделано, пусть рожает. Воспитаем. - Наверное, так же, как и меня, - возмущенно запротестовал юноша. – Она несовершеннолетняя, понимаешь? - Заткнись! Если не хочешь вылететь из дома, будешь делать, как я говорю. Это точка, - отец грозно завершил разговор и удалился из комнаты, что-то недовольно бурча под нос. Виктор, вне себя от злости, последовал примеру отца и заперся в своей комнате, раздумывая о возможных исходах – ни один из них его не радовал. Чтобы привести на аборт несовершеннолетнюю, нужен взрослый опекун, а она сирота, но если бы кто-то из его родителей подсобил, то было бы намного проще. Дверь комнаты легонько отворилась, внутрь вплыл образ крадущейся женщины, которая без слов приблизилась к подавленному сыну и мягко положила свою ладонь на плечо. Перед глазами юноши показался обрывок бумаги с адресом, мать быстро всучила ему его, наклоняясь к уху. - Это адрес твоего старшего брата. Он тебе поможет. Виктор сначала несколько секунд непонятливо смотрел на буквы, а затем надменно усмехнулся и уставился на мать. - С чего бы ему помогать родственничку, который с ним на связь уже несколько лет не выходил? Откуда ты вообще это взяла? Ты же говорила, что его объявили безвестно пропавшим. Женщина поджала тонкие губы и расправила плечи в обиде. - Он мой сын и твой брат. Он поможет, - на этих словах она удалилась из комнаты так же бесшумно, напоследок добавив: - Я знаю, что такое незапланированный и нежеланный ребенок. А он знает, какого это – быть этим ребенком. Просто попробуй. На следующий день Виктор неуверенно бродил по городу в поисках заветного дома. Ожидания у него были невелики, но если ситуация безвыходная, то лишняя попытка не помешает. Наконец перед глазами предстал огромный особняк, от которого исходила какая-то непонятная атмосфера. Нет, он был в прекрасном состоянии, было видно, что о доме заботятся, но что же это… Такое глубокое чувство… Одиночества? Два громких удара разразили глубокую тишину дома. Не удивительно, но ответа не последовало, потому юноша повторил действия, после чего за дверью послышались неуклюжие шаги и недовольные крики. Виктор ожидал всего, но только не того, что предстало перед ним, когда дверь открылась. На измученном жизнью лице четким контуром виднелась густая щетина недельной давности, впалые черные глаза, явно еще не пробудившиеся от долгосрочной пьянки, недовольно впились в лицо юноши. Майка мешком свисала с тела мускулистого высокого мужчины, изрядно потрепанного беспробудным пьянством. На заднем плане просвечивался смятый ковер, разбросанные бумаги и куча пустых бутылок. Грубый тон пробудил парня от размышлений: - Чего надо? Виктор еще пару секунд вглядывался в острое враждебное лицо мужчины, не узнавая своего в прошлом худого, не очень высокого и запуганного брата. Одни лишь хмурые брови и черные пронизывающие глаза напоминали какое-то сходство. - Ты Саша? – наконец отряпнув, выдавил он, рассматривая адрес на бумаге. - Да, - мужчина почесал затылок. – Мне не нужны средства для похудения и в церковь тоже не пойду. - Выглядишь не очень, - едко подметил парень. - Жив, и слава богу, - не менее едко ответил мужчина. - Я твой брат, - выпалил юноша на одном дыхании, впиваясь взглядом в не протрезвевшего мужчину перед ним. – Виктор. Черные глаза равнодушно окинули юношу с ног до головы. - Класс, - на этом слове грузная дверь вот-вот бы захлопнулась бы, если б Виктор не втиснулся в дверной проем, становясь помехой. Саша еще недовольнее осмотрел наглеца. – Что надо, «брат»? – с усмешкой и надменностью протянул мужчина, удаляясь вглубь гостиной. Виктор, осторожно закрыл дверь изнутри и второпях последовал за старшим братом, который попутно набрасывал халат на широкие смуглые плечи. - Откуда у тебя мой адрес? – мужчина налил очередную порцию виски в стакан и, слегка поморщившись, начал пить, опираясь на кухонную тумбу. - Мне дала его мать. Сказала, ты поможешь, - Виктор неуверенно присел на барный стул и пристально уставился на мужчину, который, подавившись, засмеялся в голос, но смех быстро сменился озлобленным оскалом. - И как же я могу помочь Вашему барскому Величеству? Для семьи я, значит, мерзкий черт, ублюдок и отброс, но если что-то надо, то она направляет своего отпрыска ко мне? Любимый муж не смог помочь? Или он наконец-то сдох? Виктор не знал всей истории, но предполагал о напряженных отношений между его отцом и братом. Все-таки, не просто так он ушел из дома. - Проблема как раз в том, что он не хочет решать мою проблему, - не обращая внимания на громкий вброс брата, начал парень. – У меня не та ситуация. - Даже слушать не хочу. Убирайся, - серьезно оборвал его Александр, прибавляя в свой стакан алкоголя. - Я не прошу тебя о помощи безвозмездно, просто выслушай, - умоляюще залепетал Виктор, полагаясь на сострадание. Александр снова засмеялся и высокомерно осадил младшего брата: - И что мне может дать школьник, сидящий на шее у родителей? Похоже, что мне что-то нужно от вашего конченого семейства? - Я сделаю все, что попросишь, - подросток уверенно расправил плечи. Саша с омерзением посмотрел на эту картину, и, прислоняя стакан к губам, произнес: - Ну, выкладывай. Рассказ длился недолго, Саша отстраненно слушал, периодически подливая виски, но уже на середине прервал брата. Виктор ожидал каких-то упреков и комментариев по поводу его глупости и необдуманности действий, но старший брат, как настоящий мужчина, сразу сказал: - Приводи девчонку, так мы ничего не решим. Домой юноша шел не то воодушевленным, не то запутанным. Мысли путались от встречи, не так он ее себе представлял, но она того стоила, ведь появилась надежда на то, что кто-то поможет. Захлопнув дверь, квартиры, он сразу же направился в комнату, но мать его на секунду притормозила и шепотом обратилась: - Как все прошло? – ее взгляд вторил о беспокойстве, а цепкие пальцы сильнее впивалась в руку Виктора. - Он попробует помочь, я так думаю, - тихо пояснил тот, пытаясь вырваться их хватки. Мать отпустила руку и с неизвестной печалью уставилась на полотенце, сжатое в ее руках. - У него… все хорошо? Такого вопроса парень не мог понять, и вообще ее поведение было непонятно. Почему она сама не спросит? Ты знаешь адрес своего сына, которого не видела уже много лет, к которому отправляешь своего младшего сына решать его судьбу, из-за которого ты лила слезы, но не можешь проведать его сама? - Да, - одарив свою слабую мать неодобрительным взглядом, ответил он. – Жив, и слава богу. * * * Знаете, что алкоголь делает с человеком? Да, сначала это вкусно, приятно, мягко, но как только он впитывается в твои вены, как только он, словно тонкие ниточки, стягивают твои сосуды, наполняют мозг дурманом, глаза краской, а рот горечью, считай, ты мертвец. Он затуманивает разум, заставляет тело расплываться в дрожащем желе, а образы, мелькающие в сетчатке глаза, мутнеть. Именно это нужно было травмированному и потерянному Александру – забвение. Он пил. Пил много и часто. Завтрак – виски, обед – виски, ужин – виски, каждый день – виски. Лучше сгниет печень, очернятся сосуды и иссушатся пазухи, нежели эта душераздирающая боль будет просачиваться под кожей и пронзать тело раскаленными иглами. Каждый раз, думая о своей жизни, он задыхался, он пытался дышать, но то, что он видел ночью, не давало ему возможности. Холодные тонкие пальцы молодого светловолосого мужчины вдавливали жилистые ключицы в постель и медленно тянулись к смуглой шее, пытаясь вырвать плоть, перекрыть все доступы к кислороду, разорвать все нити жизни в этом из без того измученном теле. Пусть холодный пот пробивал гладь кожи, пусть мышцы сводились в мучительных судорогах, в мыслях было одно – он чертовски красивый, этот образ молодого близкого друга, немного потерянного, искреннего, не избитого тягостью жизненного опыта, всегда улыбающегося. Рассвет прогонял тугие узы, боль отпускала и наступала пустота, тяжелая густая пустота. Как обычно, после тяжелой бессонной ночи Александр, теребя в руках хрупкий стакан с крепким алкоголем на дне, вглядывался в пустую стену своего умирающего дома. С первого раза он даже не услышал, как дверь с небольшой вибрацией дрогнула от легкого удара, но ко второму разу он немного встряхнулся и двинулся косой походкой к выходу чтобы принять прибывших посетителей. На пороге поместья стояла пара молодых людей – парень и девушка. Александр сразу же узнал серебристые глаза своего младшего брата Виктора, а вот особа, стоявшая позади его, была незнакома мужчине. Тем не менее, Саша уверенно отворил дверь, слегка поморщившись от тусклого солнечного света. Темные глаза сначала недоверчиво дернулись в сторону юноши, а затем оценочно переместились на незнакомку, обладающую той самой расцветающей красотой. Как бутон яркого цветка, который должен вот-вот зацвести в преддверии скорого потепления. Впалые, покрытые рябью веснушек щеки, заметно напряглись, когда девушка увидела на пороге молодого мужчину, обладающего природной мужественностью и своеобразной красотой, отличающейся от тех смазливых и нелепых мальчиков, которых она привыкла видеть повсеместно. Пусть она успела взглянуть на него мельком, поскольку сразу же отвела глаза в смятении, но зарождающаяся женская натура четко почувствовала тот властный шарм, который исходил от Александра. Несмотря на нехарактерную для такого оттенка кожи бледноту, красноту глаз, едкий запах алкоголя, а также сильную изнеможенность, в нем чувствовалась статность, сила, грация, будто он сошел со страниц книжек о благородных рыцарях и предстал перед ней. - Заходи, - неожиданно строго отрезал старший брат, толкая грузную дверь вперед и удаляясь куда-то вглубь дома. Гости неловко переглянулись и осторожно ступили внутрь, следуя за исчезающим образом широкоплечего молодого мужчины. Двое синхронно расположились на большом кожаном диване в гостиной, ожидая хозяина дома, который отлучился за новой порцией дорогостоящего виски. Слегка оправив рукава длинного темно-синего халата, Александр опускается на мягкую гладь кресла напротив молодых людей, скрещивая ноги с нетипичной для обычного человека грацией. - Итак, детки, - смочив губы жгучим пойлом, начал Саша, - выбор у вас небольшой, конечно. Я располагаю информацией о вашей ситуации, - сверля девушку черными глазами, обратился мужчина, - и могу предложить только одно решение. Виктор с нетерпением смотрел на расслабленного брата и тер костяшки пальцев в ожидании. - Подпольная клиника, - объявил выговор хозяин дома. Несколько секунд девушка и парень оторопев вглядывались в попивающего виски парня, пока тот не продолжил: - Не совсем стерильно, не совсем безопасно, не совсем бесплатно, - прислонив щеку к ладони, Саша игриво улыбнулся, сбрасывая небрежные пряди на гладкий лоб. – Ты, девчонка, сирота же? Кто твой опекун? - Я… - девушка смущенно замялась, отводя гладкую прядь волос за ухо, - я на попечении у приюта, но никто не будет мне помогать. Мои проблемы не волнуют администрацию… - почти шепотом проговорила она. - Это ясно, я спрашиваю о том, готова ли ты рискнуть своим здоровьем чтобы избавиться от… этого, - Саша презрительно кивнул, указывая на живот девушки, на что та неуверенно вздрогнула и покосилась на своего кавалера. - На самом деле, - невнятно начала та, - я не хочу избавляться от ребенка. Этой фразой девушка вызвала искренний шок у Виктора, который вмиг обернулся к ней, инстинктивно подавшись назад будто от чего-то мерзкого. Саша язвительно хмыкнул и отвел взгляд, допивая остатки алкоголя, а затем пронзил глазами юношу, дрожащего от гнева и шока из-за неожиданного заявления спутницы. - Ты… Ты издеваешься? –взревел парень, блистая серебристыми холодными глазами. - Успокойся, - резко осадил его Саша, на что Виктор моментально умолк. Мужчина нервно потер висок кончиками пальцев. – Тогда какого черта вы сюда явились? Девушка снова со страхом глянула в сторону нервного юноши, сидевшего сбоку от нее и пояснила: - Витя сказал, что Вы нам сможете помочь, и я… Я надеялась, что Вы поможете мне… то есть нам, обеспечить будущее для этого ребенка, пока мы сами не станем на ноги. Саша вновь дерзко усмехнулся, думая о том, в какой же цирк он попал. Младший брат молчал, сжимая в пальцах русые локоны волос, на его лице явно читались гнев, безысходность и стыд. - И с какой стати я должен это делать? Девушка выпрямила спину и уже более уверенно ответила: - Он все-таки Ваш племянник. Мужчину, брошенного кровной матерью на избиение судьбы, оставленного гнить в тюрьме лучшим другом, фактически убившего любимого человека ради обещания, мало волновали семья и прочие формальности. Его давно уже ничего не держало, но великая мудрость гласила, что единственные узы, которые невозможно разорвать – это кровные, а Александр был очень мудрым человеком. - Я тебя прошу, - умоляюще цедил Виктор сквозь зубы, склонив голову вниз, - убей этого ребенка. Он сломает мне жизнь. Я не хочу. Я хочу закончить университет, жениться, найти работу, я не хочу растить ребенка, которого даже не желал. Саша задумчиво вглядывался в большое окно, которое пропускало в комнату томный бледный сумрак. Спустя нескольких минут раздумий, мужчина произнес: - Это низко, очень низко. Кулаки русоволосого юноши дрожали, он метался от отчаяния к гневу и обратно, мысли в голове мельтешились как крысы к накаленной бочке. - Проще всего было бы уговорить ее на аборт, но этим я точно заниматься не буду, - еще спустя секунду Александр продолжил: - Если тебе плевать на этого ребенка, просто оставь эту девчонку в ее обители – приюте, и пускай государство разбирается с твоим отпрыском. Но я тебе скажу сразу – она тебя возненавидит, а потом возненавидит и его за то, что он сын ублюдка, оставившего беременную, никому ненужную девочку без какого-либо капитала, в одиночестве, с ранним ребенком. Это будет очень тяжело. Если захочешь узнать насколько, спроси у матери, - Саша с легкой болью и ноткой презрения улыбнулся юноше. Виктор ошеломленно вглядывался в черные глаза мужчины, направленные вдаль, и читал в них глубокую обиду, печаль и одиночество, но почему-то не мог сочувствовать такому близкому и одновременно далекому человеку. - Что ты предлагаешь? – выпалил на одном дыхании парень, наклоняясь немного назад. - Я возьму этого ребенка на попечение, я дам ему все материальные блага, которые ему будут необходимы, я разрешу этой малолетке остаться здесь чтобы она была рядом со своим детищем, я даже позволю твоим ублюдским родителям общаться с этим ребенком, если они того пожелают, но при одном условии, - во взоре мужчины появились неведомые молодому парню напряженные огоньки, играющие азартом и какой-то дикой одичалостью. - Убей отца, - с оскалом выпалил Саша. * * * Пот жгучими каплями слетал с бледной кожи плачущего мужчины, стремительно бегущего по неровному асфальту куда-то вдаль. Грузная дверь уже не в первый раз захлопнулась с громким стуком, слезы капали с серебристых глаз на шею, перемешивались с потом и обволакивали все тело. - Я не могу, - заревел грубым, нехарактерным для молодого парня голосом Виктор, бросаясь к коленям стоящего в дверном проеме старшего брата. Черные глаза сверлили с презрением сгорбившуюся на полу бледную от блеска ночи и ужаса фигуру. События этой ночи Виктор хотел бы забыть, но не мог. Наполненный разочарованием взгляд отца, холод, который пронзил позвоночник парня, когда тот занес нож над своей головой, трясясь у края родительской кровати. Он хотел бы забыть, но не смог. «Что я здесь делаю? Что я делаю? Зачем?» Жилистые руки безвольно упали вниз в обмякшей хватке, отец не дрогнул, ничего не сказал, лишь остервенело вглядывался в лицо любимого сына и не мог понять где он оступился, за что его карает судьба, что он сделал не так. Виктор попятился назад, к выходу из спальни, дрожащие руки отбросили нож, а тело само ринулось наружу из дома. И вот он здесь, снова умоляет, снова дрожит. Злой закон человеческой психологии состоит в том, что ты осознаешь ошибки тогда, когда исправлять их уже поздно, но внутри все еще теплится надежда. - Это было более чем ожидаемо, - после секундного взора в сторону брата, Саша развернулся и направился вверх по лестнице. Можно подумать, зачем человеку, пережившему тяжелую потерю, принуждать другого человека пережить то же самое? Ответ до тупости прост. Изживший себя ежедневной болью Александр всего лишь хотел убедиться, что человек, пребывающий в здравом сознании и разуме, никогда, ни ради мести, ни ради обещания, ни ради выгоды, не сможет убить дорогого человека. Но Саша мог, а значит, либо он не в здравом рассудке, либо вовсе не человек. - Ты не выполнил свои условия, но это не значит, что я не должен выполнять свои, приводи девчонку завтра, - напоследок бросил мужчина, оставляя своего брата в глубоком одиночестве и ужасе лежать на полу. *** Хрупкий, мягкий и немного несуразный комочек теплился в тонких руках Алины, которая устало качала свое детище уже около двадцати минут. Все ее попытки привлечь внимание холодного мужчины, который полностью игнорировал ее и ребенка, провалились. После рождения ребенка она не утратила былой красоты, но приобрела уставший вид. Он раз в месяц давал ей круглую сумму на обеспечение ребенка и на личные нужды, что отчасти ее устраивало, но такое непоколебимое отношение к ней явно затрагивало ее женскую гордость. Виктор, как и планировал, поступил в университет, периодически слал письма своему брату, где кратко излагал бытовые события и мельком интересовался ребенком. Саша никогда не отвечал на письма, оставляя эту задачу своей «соседке», хотя Виктор никогда не адресовал письма ей. Саша не чувствовал к этому младенцу ни привязанности, ни умиления, ни чего-либо еще, кроме чистой воды равнодушия. Единственная мысль, которая возникала в его голове, когда он был трезв и видел это дитя – «Где-то тоже растет его ребенок». Артем рос смышленым и крайне любопытным, однако еще в раннем возрасте проявлял эгоцентризм и желание внимания, на что Саша раздраженно фыркал. Раз в неделю Алена отвозила малыша на встречу с прародителями, на что Саша также никак не реагировал. Однако одну деталь природная наблюдательность Саши не смогла упустить – Артем, будучи активным и неразборчивым ребенком, рядом с дядей становился крайне нервным, сутулился, фыркал и огрызался. И с каждой поездкой к отчий дом Саши это проявлялось все в большей степени. Саша не мог знать, что происходит в стенах дома его матери и отчима, но если бы знал, то точно попытался бы предотвратить те последствия, которые были вызваны этими поездками. Пока мать и Алена мило распивали чай на кухне, Сергей, даже сквозь года не угомонив свой гнев, приправленный возрастным бессилием, давил на маленького внука. В его историях не было ничего заурядного, он любил рассказывать о детстве Виктора, об успехах своего любимого сына, иногда провалах, но незначительных. Но одну историю он повторял очень часто, а была она о злодее, который на протяжении длительного времени терроризировал их добрый быт и изводил отца семейства, о том, как этой черноволосый бесенок жестоко относился к отцу Артема, игнорируя все его знаки внимания, и, конечно же, о том, как он со своим дружком-отбросом избили доброго мужчину. Именно в таком виде Сергей хотел представить эту историю своему внуку, именно своего пасынка он хотел сделать злодеем, а себя героем. Так было проще, так было правильно. Изначально два брата условились о том, что родители не должны знать ничего об их уговоре: университет, место жительства ребенка и его матери, то, что он находится на попечении у своего дяди – все это должно было оставаться в тайне. Родители же, зная характер своего горячо любимого сына, почему-то продолжали верить в его глупые отговорки и не пытались лезть туда, куда не следовало. Так протекала размеренная жизнь: ребенок рос, Алена постепенно переняла привычку немного убираться дома, готовить хоть какую-то еду, Виктор заканчивал университет, Саша пил, уже реже и не так много, как раньше, но пил. Все шло бы своим чередом и дальше, если бы в один момент судьба не решила развернуть обстоятельства в абсолютно противоположное положение. Первым судьбоносным моментом была смерть Сергея. Болезнь быстро унесла жизнь некогда крепкого работяги, не оставив от былой силы и капли. В том день, на похоронах отца, Виктор впервые увидел своего сына воочию. Саша же не посчитал нужным присутствовать ни на похоронах, ни на поминках отчима, в тот день один из цепких крюков, вросших в сердце мужчины, немного ослабил хватку и в конце концов слетел. Второе событие ударило по Саше сильнее. Ослабленная из-за эмоционального потрясения мать не выдержала холода одиночества. Посреди ночи, в ночь после похорон ее мужа, на Сашин телефон поступил звонок. Это был Виктор, дрожащим голосом лепетавший что-то невнятное. Из этого несуразного монолога было понятно одно – что-то случилось с матерью и срочно нужна помощь. Саша осторожно набросил на плечи слегка потертое пальто, налил себе немного горячительного крепкого напитка и направился туда, куда меньше всего желал возвращаться. Двери знакомой квартиры встретили сына этого дома неприветливым скрипом. В свету лампы отражались два рябящих силуэта – худощавое тело женщины и склонившийся над ней, застывший в оцепенении, силуэт парня, который постоянно вторил «Мама». Инстинктивно подавшись вперед, мужчина осторожно опускается на колени перед исхудавшей и сильно постаревшей за последние дни женщиной, которая одаривает его теплым лучезарным взглядом. Бросив в сторону младшего брата указание вызвать «Скорую», Саша бережно, словно перышко, укладывает к себе на колени полусознательно тело женщины со вскрытыми на руках венами, хмурит брови, оценивая глубину нанесенных увечий. - Пришел провести меня в последний путь, сын? Покрытая багровыми струями рука падает на напряженные скулы мужчины. - Я так сожалею, что тогда отпустила тебя, что потеряла тебя, сынок. Дрожь от тела женщины распространилась по коленям Саши, оставляя тяжелый холод осознания. Он молчит. Он ее теряет. - Я самая худшая мать, которая могла бы существовать. Она угасает. - Я слабый человек, сынок, а для любви нужен сильный дух, - ее рука слегка сжимает впалые щеки сына, покрытые легкой щетиной. – Я надеюсь, ты сильнее. Дыхание женщины сменилось на прерывистые всхлипы, а свет в глазах начал бледнеть. - Я так давно не слышала, как ты называешь меня «мамой». Исполни мою последнюю просьбу, скажи это слово. Пара капель крови падает на полусгнившие половицы. Вместе с ним тишину дома и неразборчивое бормотание брата разрезает холодное и тихое: - Нет. *** Человек, убивающий себя, настолько же опасен, как человек, убивающий другого. Таких людей тоже наказывают заключением, но только не в пределах решетки, а в оковах смирительной рубашки. Думая об этом, Саша томно всматривался вдаль, пока маленький Артем производил песочные раскопки. Мальчик не проявлял особого интереса к игре с дядей, просто принимал это в качестве необходимости и держался рядом с большой толпой детей, шныряющих в песке. Александр не знал зачем согласился на просьбу Алины прогуляться с племянником, видимо, просто хотел остудить голову. Эта женщина блистала своей красотой, была неимоверно прекрасна в любом возрасте, но буквально завяла за пару дней из-за мужчины, а точнее из-за его отсутствия, а теперь еще и числится в реестре душевнобольных. Ужасная старость, абсолютная потеря гордости. Крики детей слегка заглушали темные мысли Саши, солнечный свет медленно играл с листьями деревьев, оставляя на песке невзрачные отблески тени. Красиво, но все равно серо. Сначала Саша и не заметил маленького забитого в угол детской площадки мальчика, одиноко тыкающего палкой в землю. Пара секунд наблюдения привела Сашу к выводу, что дети бывают неимоверно тупы. Но он выглядел таким одиноким, этот мальчик. Рядом с ним не было ни родителей, ни друзей, никого. Он безучастно оглядывался, будто ожидая кого-то, о никто не приходил. На мгновение у молодого мужчины возникла мысль, что это крайне странно – одинокий ребенок, выглядит слишком худым, слишком потрепанным. Из неблагополучных? Синие шорты еле-еле скрывали следы от крупных ссадин на коленях, а из-под зеленой полосатой футболки четко виднелись следы от взрослой человеческой руки на шее и предплечье. Как только мальчик ощутил на себе пристальный взгляд, он вскинул светлые локоны вверх и забегал голубыми глазами по площадке, ища своего наблюдателя. Александр не сразу поверил своим глазам. Тот самый цвет волос, те самые светлые, с синеватой радужкой глаза, даже черты лица такие-же чуть угловатые, но это скорее в силу нездоровой худобы ребенка. Практически не контролируя свое тело, мужчина подался вперед навстречу ребенку, зажавшемуся от страха. - Что ты тут один делаешь, мальчик? – холодно, но с нетипичным для Александра интересом, спросил тот. Мальчик сначала удивленно поднял на мужчину глаза, а затем грустно уткнулся носом в колени. - Птичка, - дрожащим голосом пролепетал ребенок. Будто ток, в кровь ударил адреналин. Это он. Это точно он, сын Жени, но почему он в таком состоянии. - Что, «птичка»? – не скрывая замешательства и одновременно радости, парень принял такое же положение, как и мальчик – присел на корточки и уткнулся глазами в землю. - Мертва, - еще грустнее произнес мальчик с наполняющимися слезами глазами. - Ну, такое случается. Вам в школе должны объяснить про круговорот природы. - Я не хожу в школу. - Ты выглядишь довольно взрослым, почему же ты не в школе? - Мама говорит, что это бесполезная трата времени. Но это не страшно, за птичку просто обидно. На холодной земле в куче листвы лежал еще не остывший труп синицы, неестественно выгнувшейся в странной позе. Мальчик рисовал вокруг нее круги палкой, словно принося в жертву. - Да, это определенно грустно, - с легкой иронией отметил Саша. – Почему ты один? Где твои родители? Мальчик недоверчиво поежился и пояснил: - Мама дома, она сказала мне уйти, потому что я мешаю, - обида дрожала в детском голосе. - А папа? – помедлив секунду, Саша отвел глаза. - Мама сказала, что папа сукин сын и поэтому он не должен жить вместе с ней, но это не страшно, у меня есть новый папа, у меня их много теперь, - с радостной улыбкой пролепетал светловолосый мальчик и улыбнулся. – Простите, дядя, мне нужно уходить. Мальчик рванул, помахав Саше рукой, на что тот с какой-то глупой улыбкой помахал в ответ, сам не осознавая своих действий. Нормальный взрослый опешил бы от такой лексики из уст ребенка, но сейчас это мало волновало нашего героя. Уставившись на труп птицы, Саша еще долго осмыслял произошедшее. «Это точно его сын? Нет, эти глаза я ни с чем не спутаю. Но почему он в таком ужасном состоянии? Почему он такой худой? Мне нужно забрать его. Мне нужно как можно скорее забрать его из этого места». Что-то щелкнуло в психике мужчины при встрече с давно знакомым и горячо любимым лицом, что-то сломалось, провернуло шестеренки в разных направлениях. Мужчина, который долгие годы давал крепкий отпор всем невзгодам, стоял против всех обстоятельств, сломался после вида одного маленького мальчика. *** - Ты болен, Саша, - вынес вердикт Виктор, стоя над исхудавшим братом, который пустым взглядом сверлил стену, поджав к себе колени. - Ты не понимаешь, я наконец-то нашел его, - хрипя говорил мужчина. – Меня наконец перестали мучить кошмары, я наконец-то могу спать спокойно. Я могу, понимаешь? Виктор, хмурясь, мельком вспоминал историю, которую брат рассказал ему в ответ на вопрос «Где ты был все эти годы?». Крайне странные обстоятельства не давали ему покоя. В таком состоянии мужчина пребывал уже несколько месяцев, и все из-за неизвестного мальчика. - Я перекопал все – архивы, запрашивал медданные, даже просил знакомых из регистрации найти ребенка с такими характеристиками. Его нигде нет. Понимаешь? Эта тупая шлюха даже не посчитала нужным зарегистрировать своего первенца, своего ребенка, - с озлобленным оскалом говорил Александр, сидя на полу среди разбросанных бумаг. – Его фактически не существует. Человека не существует. - Ну она же как-то его родила, должны быть какие-то сведения, - рассматривая смятые распечатки, рассуждал Виктор. - Но их нет, черт возьми! – Александр гневно отбросил кипу бумаг в стороны, те медленно разлетелись по комнате, оставляя легкий порыв ветра. - Я найду его для тебя, но ты должен обещать привести себя в надлежащий вид, если хочешь взять опеку над этим ребенком, - на этих словах Виктор начал покидать комнату Александра, впившегося пальцами в черные локоны. – Пока что ты похож на последнего отброса. - Стой, - резко оборвал его старший брат, - если найдешь его, не говори мне об этом, не говори мне кто он, где живет, где учится и что делает. Просто сделай все, чтобы он смог стать нормальным человеком, зарегистрируй его, устрой в школу, помоги, если будет необходимость, но мне пока что ничего не говори. Просьба брата оказалась крайне странной, как будто он действительно сошел с ума. Он так долго ищет этого ребенка, но при этом, если его найдет кто-то другой, просит не говорить ему об этом. Виктор не осмелился перечить старшему брату, который поддерживал его уже долгое время и лишь начал обдумывать свой план действий по поиску загадочного мальчика. «Может, тогда он придет в норму». *** Равнодушие матери, а также вечное отсутствие отца воспитали в Артеме жестокого ребенка, которому были чужды как материальные ценности, так и моральные. Среди сверстников он был всегда на высоте, отличался смекалкой, был силен для своих лет и умен, но он не испытывал чувств, не думал о людях. Единственное тепло, которое получил этот ребенок за годы своей жизни, исходило от его дедушки еще в раннем возрасте, и Артем его четко запомнил. Потому считал своей обязанностью сломать того, кто, как казалось ребенку, лишил его последнего кусочка тепла – его злой дядя, Александр. Но против него Артем был бессилен. До поры до времени. Артем знал, что его отец занимается поиском какого-то загадочного мальчика, но не придавал этому значения, лишь мельком иногда заглядывал в документы из интереса. Однажды, услышав из кабинета отца восторженный полукрик, Артем вбежал внутрь, слегка испугавшись. - Что случилось, папа? – залепетал мальчик. - Твой папа сделал только что что-то невероятное, - радостно ответил мужчина. – Твой папа нашел того, кого не существует. - И кто же это? – уже более скептически отреагировал Артем. - Возможно, твой потенциальный двоюродный брат, я так думаю, - задумался русоволосый мужчина. «Брат», - подумал Артем. – «Звучит интересно». *** В конце младшей школы в параллельный класс Артема привели мальчика, похожего на утренний морской бриз. Именно так можно было описать этого ребенка – утонченные черты лица, бледная полупрозрачная кожа, большие голубые глаза и светлые, почти сияющие волосы. Странно было бы, если Артем не узнал этого мальчика, он видел его в отцовских бумагах, знал о нем почти все, потому и имел преимущество. Маленький Рома не понимал, почему одноклассники взъелись на него, почему они с первых дней невзлюбили его, и вот в чем был корень проблемы. Вместе с тем, как рос маленький мальчик, обладающий серебристыми глазами, росла его маленькая ненависть, а также рос ум, который помог ему сложить все детали, и сила, которая помогла ему привести в действие разрушительный план. *** В этот день все было не так, как обычно. Виктор влетел в дом Саши с огромной скоростью и вцепился в рукав старшего брата, моля о помощи и пощаде одновременно. - Он совсем неуправляемый, я не понимаю, чего он добивается. Не разбираясь в мелочах, Саша в срочном порядке собрался для визита в школу, где уже обширно распространились слухи о скандале между Артемом и парнем из бедной семьи. Кто-то говорил о драке за девушку, кто-то о регулярных издевательствах, не важно. Одно оставалось фактом – мальчик в больнице, Артема могут поставить на учет, а репутация адвокатского бюро, которое основал Виктор, будет полностью разрушена. Разговор с директором прошел на одном дыхании. Ничего весомого не было сказано, однако стороны остались при молчаливом условии о неразглашении того, что произошло сегодня. Инцидент решили представить так, будто мальчик просто потерял сознание, а Артем нашел его, остальные аспекты будут обсуждаться с родителями в больнице. Удивительным и даже немного пугающим для Саши был тот факт, что Артем все время настырно пялился в его сторону со зловещей улыбкой, будто чего-то предвкушая. - Тебе не нужно ехать в больницу, дальше я сам, - вымотанный Виктор усаживался в свою машину, хмуря напряженные брови. – Тебе может не понравиться увиденное. - Иди разберись со своим сыном и спроси какого черта он творит, а я поеду в больницу, - четко отрезал старший брат, игнорируя предостережение. – Горе-папаша. *** Больничный свет неприятным белесым оттенком отражал на лице белокурого подростка багровые подтеки и ссадины. Длинные черные ресницы бахромой сложились на веках юноши и слегка подрагивали. Он был бледен до ужаса, тощий до тошноты и красив до потери сознания. Именно это пришло в голову мужчины, когда ему предоставили доступ к палате пострадавшего. На одежде все еще виднелись куски грязи и красные отметины. Саша остолбенел от осознания, кого избил Артем. Грудь юноши медленно вздымалась вверх с болезненным хрипом, но все показатели говорили, что он здоров и пострадал не так сильно, как предполагалось. Несмотря на успокаивающие речи врачей, грудь Саши превратилась в каменный комок ужаса, боли, печали, гнева, радости и еще кучи непонятных эмоций, свитых в одну точку. Он будто прямо сейчас видит перед собой Евгения, того самого Евгения, который лучезарно улыбнулся ему в библиотеке, который с силой бил по струнам расстроенной гитары, который на последнем выдохе держал в ладонях их совместную фотографию. Простояв в проеме еще минуту, Саша развернулся и на ватных ногах вернулся в машину. Она дернулась с места с бешеной скоростью, пропуская мимоходом томные пейзажи лесного массива, мелькающие покосившиеся дома, старые заборы. Проходя мимо старых заросших могил, мужчина вглядывался в потускневшее небо в ожидании дождя. Ровный шаг остановился. Саше не нужно было искать это место по именам, выгравированных на камнях, или же запоминать какие-то повороты. Ноги сами вели его сюда, ведь здесь он был сотню, если не тысячу раз. Холодные капли начали медленно покрывать смуглую кожу мужчины, тот направил свой взгляд в небо, затем вновь опустил на землю. - Тогда тоже шел дождь, да, Женя? – обратился в пустоту одинокий гость. С минуту помолчав, он продолжил разговор с невидимым другом: - Я вновь встретил твоего сына, - мужчина сложил руки в карманы дорогих брюк, - он вырос в прекрасного юношу. Дождь усиливался, где-то вдалеке послышались раскаты грома. - И честно, я не знаю, что мне с этим делать. Мне нужно убить его, чтобы больше никогда не видеть твоего лица, чтобы ты больше не драл мне душу, уничтожить твой последний след, последний вздох на этой земле, - мужчина провел ладонью по лицу, - но при этом я хочу оставить его рядом, я знаю, что от этого будет хуже всем, но мне хочется верить, что он залатает ту дыру, которую ты оставил после себя в моей голове. Грудь Александра налилась жутким жаром, разрывающим внутренности на куски, но он должен держать рассудок. Он должен. - Ты меня покинул, но твой сын останется рядом со мной. И кстати, он твоя точная копия. Это моя месть тебе, сука, - хрип от комка в горле сорвал голос на шепот. Последние слова Александра пытался заглушить проливной дождь, обрушившийся на кладбище и одинокого гостя, который в неразборчивой пелене воды покидал землю мертвых, но среди одиноких увековеченных камней четко пронеслось: - Прощай.