В 54'й раз

      Музыка, тихим шорохом падающих листьев, мягко проникает в душу. И замирает, словно застывшая капелька на оконном стекле, навсегда оставшаяся на снимке начинающего фотографа. Вот только он уже давно не новичок. Зум, еще, совсем немного...и вот в этой самой капельке витиевато застывает серый день, наполненный дождем, опадающими листьями, и музыкой.... Сингто улыбается, вглядываясь в экран фотоаппарата. Слегка морщится, мысленно и отстраненно сетуя на то, что цвета сложно разглядеть, и на экране ноутбука они, наверняка, будут выглядеть совершенно по-другому. Обязательно. Так всегда бывает. И все-таки... Серый город, серый день, серый дождь. Но ему нравится. Нравится до покалывания в кончиках пальцев. Нравится так, что глаза сияют точно у ребенка. Нравится, потому, что...       -И почему в Таиланде не бывает желтых листьев, и промозглой осени? - проносится фоном в мыслях, заставляя слегка поджимать губы. Сингто отчего-то абсолютно уверен в том, что это стало бы его любимым временем года. Но... Ох, и сколько же этих самых "но" было в его жизни? Сингто не знает. Не считал. Ни к чему. Но...смешно, правда? Однако снова "но"...Прачайе иногда кажется, что он родился не в том месте, не в то время, и не с теми людьми. Впрочем, не кажется. Уверен. Почти. Трек сменяется на следующий, но настроения Сингто не меняет. Он все так же жадно вглядывается во все вокруг, желая сфотографировать и вот ту лужу, и вот ту ветку, и вон ту пару, что прячется под одним зонтиком. И все вокруг словно вторит его собственной внутренней тоске, будто вырисовывая тот мир, что был в нем самом. Промозглая осень. Такая бывает в Японии. Такая нужна ему и сейчас. Зачем? Чтобы не думать. Чтобы не сдаваться, осознав, снова, что нет ответа. Нет чертового ответа на чертовы чувства. Что уже так давно, и так безнадежно спрятаны в самой глубине черных глаз. Там, где безумным пламенем полыхает совершенно безудержная душа вечно сдерживающего себя парня. Но... В темноте всегда ярче виден свет. Его свет. Однажды подаренный привольной улыбкой, не терпящими возражений прикосновениями, и этим, доступным всем, "мой Пи'Синг". И Будда знает, как же хотелось... хотелось тянуться ко всему этому, выдирая из себя с кровью , вросшие в сердце, сомнения. И стать живым, ярким, теплым. Как он. Такой особенный. Такой близкий. И такой не его. Сингто снова улыбается одними лишь уголками губ. Он абсолютно твердо уверен в том, что родился не в то время, не в том месте, не с теми людьми... Прачайа поднимает взгляд к серому небу, и тут же прикрывает глаза, слегка морщась от мелких капелек дождя. Но улыбается. Улыбается так, будто все именно так и должно было быть. Словно так все и задумано. Только вот кем? И все же...серый город, серый день, серый дождь. Но сколько же во всем этом красок. Осенние листья особенно яркими пятнами "горят" на мокром асфальте. А сверкающие огнями здания кажутся еще более уютными. Ведь нет ничего уютнее тоскливой осени. Почему?       -Потому, что в такое время можно не скрываться, и от этого легче. -Шепчет он сам себе, прикусывает нижнюю губу, на периферии вслушиваясь в музыку, что звучит в наушниках, и выдыхает легко и свободно. И пусть еще где-то внутри скребется не аристократичное "устал, и больше не могу". И пусть где-то в самом темном уголке растревоженного сознания припрятано такое привлекательное для измученной души "сдаюсь", почему-то Сингто уверен в том, что сможет. Сможет идти дальше, не надеясь ни на что, пока темные глаза напротив будут сводить с ума тысячами, притаившихся в них, чертят. Сможет любить, не прося ничего взамен, пока есть та самая улыбка, что сияет самым теплым светом в его собственной темноте. Он сможет, а пока... Сингто задумчиво жмурится, вглядываясь в одинокий, ярко красный листок, что прилип к мокрой от дождя скамейке, и не колеблясь ни секунды, вновь снимает крышку с объектива. Ему определенно нравится и этот серый город, и этот серый день, и бесконечно серый дождь. Вот только....       -Еще кофе?- Крист вздрагивает от вопроса официанта, и рассеяно кивает, вновь вглядываясь в знакомую до последнего изгиба фигуру за окном, прикусывает нижнюю губу.       -Странный, - думает он, и теплая улыбка касается его губ. Не широкая, но предназначенная только одному человеку, самому особенному на свете. Рядом с которым хочется глупо улыбаться, которого постоянно хочется касаться, и который вызывает иррациональное желание быть рядом всегда, знать о нем все, и быть частью каждого мгновения его жизни. Иногда нелепый, чаще несобранный и рассеяный, абсолютно не приспособленый к быту, читающий свои заумные книжки, и даже врубающий по поводу и без свою, непонятно откуда взявшуюся при всех этих противоречиях, парадоксально искреннюю сексуальность, заботливый настолько, что даже неловко становится, это чудо в модных шмотках, умудряется приковывать к себе его, Перавата, взгляд, и самым наглым образом проникая в сердце и мысли, лишает возможности жить чем-то другим. Раз от раза становясь только необходимее, и желанее. Кит качает головой, утыкаясь взглядом в только что поставленную перед ним чашку кофе.       -Вот только это самое чудо в модных шмотках даже не замечает ни черта, - говорит он сам себе. И сделав короткий глоток, морщится. Слишком горячий. Крист вновь поднимает взгляд, вглядываясь в окно, за которым неспешно идет серый дождь, так приводящий в восторг Сингто, странного во всех отношениях парня, но такого родного, что... Перават, не сдержавшись, приглушенно, но легко, и отчего-то счастливо смеется, наблюдая за тем, как его Пи'Сингто с самым сосредоточенным видом пытается отлепить мокрые листья от рукава неизменно черной куртки. Ну вот кто просил это чудо в модных шмотках срываться из теплого и уютного кафе, и переться под дождь? Крист только снова качает головой, не переставая улыбаться. Все же в такую серую погоду, ярче становятся краски. И сегодня он скажет своему Пи'Сингто о том, кто сияет ярче всех. Обязательно скажет.