В 54'й раз

      Звон разбитого стекла вторит звону разбитого сердца, что мерцающими осколками осыпается к его ногам. К ногам того, кого любил сильно и безраздельно. За кем шел, не разбирая дороги. За кем следовал несмотря ни на что. Кому отдавал все, ничего не требуя взамен. Звон проклятого стекла, и тысячи, мириады крохотных осколков, словно сама жизнь разлетались в клочья. А в глазах... В глазах противная резь давно не проливаемых слез.       -Терпеть! Терпеть, мать твою волшебницу! Ни капли наружу. Ни взгляда в его сторону. К черту! Сука! К черту это все! - шепчет Сингто сам себе, не произнося ни звука, сжимая руки в кулаки, и улыбается, улыбается всем и каждому, спокойно и непринужденно. Всем. Каждому. Но не ему.       -Син, все нормально? - внезапно теплая рука Пи'Джейна ложится на плечо, чуть сжимая, но Сингто даже не вздрагивает.       -Да, - отвечает он, слегка вздернув бровь, - не смог удержать бокал. Прости, Пи. Придется заплатить. Но это ведь ничего?       Пи'Джейн хмурится, разглядывая его в молчаливом недоумении, но, все же кивает. Вот так просто соглашаясь с правилами его игры. Не первый раз. Его Пи привык. Давно и ко всему. И даже к наглому вранью, ведь это...       -...ничего, Син, - отвечает он, как- то тоскливо поджимая губы, - конечно, ничего. Ты не устал? Может, домой?       - Нет, - тряхнув говолой, Сингто запоздало соображает, что для " это ничего" слишком отчаянно сжимает вспотевшие и похолодевшие ладони.       С трудом, невидимым никому, Прачая медленно разжимает непослушные пальцы, и привалившись к мягкой спинке диванчика, тянется, словно разминая затекшие мышцы. И облокотившись о все ту же спинку ярко красного диванчика, поджимает под себя ногу, посуткивая пальцами по обивке в ритм звучащей песне.       -К черту!- вновь вопит что-то внутри, с рыком мечась по закрытой стеклянной душе, чьи стенки уже не выдерживают, трескаясь, и разваливаясь на части, острыми осколками впиваясь во все, все, мать их, органы! - К черту! В ебеня и нахер!!       Но он молчит. Как и всегда. Улыбается, неслышно подпевая в хлам упившемуся Тею, но молчит. Сингто умеет молчать тогда, когда все внутри буквально воет от раздирающией боли. Этот ебучий скилл прокачан у него по-максимому. Впору восхититься, и возгордиться самим собой. И Прачая так и сделает. Обязательно. Но не сейчас. Не теперь, когда в душе звенят осколки. И его терпение, безграничное, казалось бы, трещит по швам.       -Да сколько можно?? - спрашивает кто-то внутри его раскалывающейся башки, - с чего ты решил, что все сможешь вытерпеть? Потому что любишь? А кому нахер сдалась твоя любовь? Ему??       Прачая как-то злорадно улыбается, потешаясь над собственной неебической уверенностью в том, что вот еще, совсем немного, но стоит подождать. День. Два. Год. Столетие. Зачем?       Дверь в вип-комнату одного из самых популярных караоке-баров Бангкока, с громким стуком открывается, и Сингто щурится, прикусывая краешек нижней губы у уголка рта.       -Молчать, нужно просто молчать, - говорит он сам себе мысленно, и тут же шлет нахер, отворачиваясь от входной двери.       Со стороны которой слышится едва перекрываемый дурным пением окосевшего Тавана, смех и возня. Только вот там, где Кит, и не может быть по- другому. Потому что этот неебический придурок сам по себе - чистая энергия всепоглощающего хаоса.       -Пи'Синг, а ты почему не вышел в общий зал?- Прачая за всей этой какофонией внутри и снаружи даже не замечает, как Крист усаживается, вернее падает рядом, бесцеремонно спихнув Пи'Джейна, - там было весело. И только тебя не хватало.       Сингто сжимает губы в тонкую линию, жалея о том, что несколькими минутами ранее уже разбил свой стакан. И даже не об чью-то голову.       -Ну что ты, Крист, я выходил, и видел, как там было весело, - ядовито улыбаясь, отвечает Синг, сбрасывая мгновение назад устроенную руку нонга самим же нонгом со своего плеча, - ты отнюдь не скучал без меня.       Вряд ли Крист был способен сейчас заметить то, как полыхают глаза Сингто. Вряд ли способен разобрать звон бьющегося сердца. Он лишь недоуменно хмурится, прикусывая нижнюю губу, явно пытаясь понять, что же произошло с вечно спокойным Сингто. Невъебенно спокойным Сингто.       -А он вообще хоть что-то способен увидеть в тебе, а? - снова шепчет кто-то, или что-то, в уже изрядно ноющей черепушке, заставляя Сингто не улыбаться, скалиться подобно едва среживаемому на цепи зверю. - не надоело??       Прачая на мгновение прикрывает глаза, слегка потирая пальцами переносицу. Однако, стоило сделать это, как сознание тут же подбрасывает въевшиеся в сетчатку глаз образы. Размытые от накативших слез и непомерной, отчаянной усталости. И как же хочется сморгнуть их к чертовой матери, но не выходит. Нельзя забыть, как его руки ласкали стройное девичье тело, что под шумную, бьющую по барабанным перепонкам, музыку, изгибалось только для него. Словно он был центром этого ебучего мира.       -А ведь и был, - вновь всплывает из ниоткуда, разбивая Сингто на осколки, неприглядная истина его глубочайшего заблуждения, - твоего. А что от него осталось???       -Ни черта, - внезапно вслух произносит Прачая, и тут же замирает с бешенно рвущимся в груди сердцем.       -Я устал, - повернувшись к нонгу, говорит он, - хорошего вечера, и доберись благополучно домой. Пи, идем?       Игнорируя абсолютно все: и здравый смысл, усиленно нашептывающий, что никто ему ничего не должен, тем более Крист, которому до одного места его, Сингто, чувства. И то, что это его, блять, чувства, и он сам виноват в них. Сингто поднимается с дивана, спокойно. Достойно. Как и всегда. И плевать, что внутри одна стеклянная стена рушится за другой. Завтра они снова будут целыми. Завтра он обязательно возьмет себя в руки. Завтра....это все будет завтра. А пока...пока он тоже живой. Он тоже может чувствовать. Ему тоже может быть, блять, больно. И это нормально! Чертовски нестерпимо, но нормально. Они с Китом по сути никто друг другу. Друзья, коллеги. Пи-нонг. Блять, да как же задрало это извечное оправдание всему. Пи-нонг. Просто пи-нонг уже несколько лет. Несколько лет ласкающих взглядов. Несколько лет жизни от мероприятия до мероприятия, от фанмита до фанмита. Несколько лет упивания им, тем, кто рядом, но никогда не будет с Сингто, как бы тот ни тянулся. Как бы ни любил. Потому....потому что он родился не таким, охуенным для всех, но не таким для него. Неправильной вариацией любви между людьми. Постыдным секретом, вынужденно скрываемым от всех. Крист не сможет прятаться. Это не для него. Он живет яркими вспышками мгновений, вытворяя что душе угодно. Он не сможет жить вечно оглядываясь. Не сможет принять, даже если полюбит.... Полюбит кого?? Его??? Смешно!       Не смотря ни на кого больше, Сингто, уворачиваясь от пьяных объятий веселящихся коллег, выходит из вип комнаты, идя по коридору ровно и неспеша. А хочется сорваться на бег, и свалить уже как можно дальше. Шаг. Еще шаг. Выровнять дыхание. Не думать. Не вспоминать. Просто идти. Туда, где можно сжаться в комок. Где можно вздохнуть полной грудью, и орать, так громко и неслышно.       Но, что-то не так. Неровное дыхание. Неторопливые шаги. За ним. Не догоняя. Идя следом. Словно решаясь на что-то.       Сингто замирает, вслушиваясь в звуки за спиной, и жмурится. Сильно. До боли. Чтобы в следущее мгновение широко распахнуть глаза, и болезненно поморщившись от сильного удара о стену, выдохнуть, запрокинув голову, для верности еще приложившись о нее затылком.       -Какого хера, Туан? - яростно выплевывая слова, Кит прижимает его к стене, - что это, блять, сейчас было??       - Какое чистейшее недоумение, превосходная игра, - мерзко похихикивая, вновь шепчет кто-то или что-то, скрежеща когтями по искрящимся осколкам, торчащим из его израненного сердца, - как будто это и не он только что тискал ту девку на танцполе. А может он специально тебя позвал, чтобы продемонстрировать то, что ему на самом деле нужно? И это не ты, Туа-а-а-н!       И последние крохи терпения разлетаются, выпуская внутреннего зверя. Свободного теперь, и неебически голодного. Он скалится Прачаевской ухмылкой, вонзая острые когти в истекающее кровью сердце, наконец-то учуяв запах боли своего хозяина. Неконтролируемой и всепоглощающей.       -Какого черта?!- повторяет Сингто, зло смотря в глаза напротив, - ты зачем меня сюда позвал, а, Крист? Чтобы я увидел еще одну твою попытку быть как все? Страшно? Настолько боишься выглядеть неправильным, что готов броситься на любую, кто подвернется?       Хватка в мгновение ослабевает, а всегда любимые глаза, и ненавидимые теперь, неверяще сужаются, сверкая опасным огнем. Но Сингто уже не остановить. Он тоже умеет причинять боль. И сейчас хочет именно этого. Ведь хочет же!       Вот только с каждым собственным словом рушится еще больше его самого, разбиваясь, уничтожая все, что было между ними. То, чего Сингто всегда хватало. Но не теперь. Почему не теперь.       -Выплеснул яд?- вопреки ожиданиям холодный и ровный голос разрезает сознание, точно острым ножем, холодя края и без того саднящих ран.       Сингто щурится в ответ, уже наперед зная, что будет дальше. Младший не умеет сдерживаться. Не должен. И не будет.       И Кит оправдывает ожидания, рывком хватая Прачаю за воротник его до оскомины идеально отглаженной рубашки, и тащит к выходу, ни на что и ни на кого не обращая внимание. Сингто не сопротивляется. Незачем. Все закончится сегодня. И не важно как. Даже если Крист забьет его до полусмерти в ближайшем темном углу. Надоело. Им обоим надоела эта игра в кошки-мышки. И, по напряженно подрагивающим рукам нонга, Прачая отчетливо осознает, что тот уже на грани. И тоже горит яростным желанием прекратить все это.       Но Сингто ошибается, снова. Крист вталкивает парня в первое попавшееся такси, и, назвав адрес, отворачивается к окну. И только заходившие желваки говорят о том, что он почти готов разнести это ебучее стекло вдребезги.       -Как и тебя - снова отвратным голосом скрежещет внутри, - как и все, что есть у вас. С твоей подачи. Наслаждайся.       И Сингто насладится. Насладится испепеляющим огнем доведенного до предела Криста. Насладится последней агонией собственных удушающих чувств. Но так нужно. Он слишком и нестерпимо устал. Хватит с них всего этого. Поигрались. Достаточно.       На выходе Крист, тоже не особо церемонясь, вытаскивает Сингто из машины, рывком и кажется до сбитой коленки. Плевать. Похоже, синяков у него сегодня и так будет в избытке. И Прачая маниакально этому рад. Пусть на теле. Лишь бы не внутри. Лишь бы не сердце. Он больше не может. Больше не в состоянии.       И Перават, похоже, отлично это понимает. Впихивая в лифт, напряженно молчит и щурится. Понимает и тогда, когда открывает дверь своей квартиры, вталкивая туда Прачаю. Понимает и тогда, когда не включив основной свет, прижимает его к закрытой двери, яростно вжимая пальцы в худые плечи. Но Сингто лишь молча ухмыляется, мазохически ожидая конца. Конца, который обязательно наступит. После же будет лишь пустота. Спасительная. Тихая. Привычная. Сингто не создан для того, чтобы в его жизни было солнце. Жизнь уже не раз доказывала ему это. А он все никак не усвоит этот урок.       -Ка-а-а-а-к ты меня заебал, Туан, - тянет Крист, вглядываясь в его сверкающие отчаянной злостью глаза, - знал бы ты, как ты меня достал. Своей неебической непрошибаемостью, аристократ херов. Своей наивностью, и страдальческой жертвенностью. Своим непроходимым слепым эгоизмом. Видел, говоришь???       Крист ухмыляется, склоняя голову на бок, Сингто же до боли сцепив зубы, только щурится, не мешая. Пусть скажет уже все наконец. Хватит. Заебало!       -А что ты видел, придурок? - перехватив воротник рубашки Прачаи одной рукой, Крист внезапно, и что есть силы впечатывает кулак в дверь, как раз возле уха Сингто, вынуждая того инстинктивно отвернуться, и закрыть глаза.       Но в следующую секунду сильные пальцы хватают его за подбородок, разворачивая снова к себе лицом, заставляя вновь затравленно вглядываться в потемневшие от злости глаза.       -Ты видел, как она терлась об меня? Видел, как я ее обнимал? -Крист слегка запрокидывает его голову, вынуждая разомкнуть губы, и чуть склоняет голову набок, разглядывая Сингто, - а ты видел, как мне противно это было? Нет? Свалил наверняка сразу же. Обиделся. Разозлился. Да? А мне было противно, Туан. Представляешь, мать твою?! Красивая, смелая. А я не хочу. Понимаешь? И рад бы. Да нахер она мне не сдалась. А все из-за тебя, скотина.       Сингто ошарашенно замирает, не слыша даже собственного сердца.       О чем он говорит? Что он вообще несет??       А Перават лишь ухмыляется, облизнув нижнюю губу.       -Не ожидал, страдалец? - зло щурясь, говорит Кит, все также удерживая пальцами подбородок Сингто, не давая ни отстраниться, ни отвести взгляд, - ну конечно, куда вашему высочеству заметить что-то, кроме собственных чувств. А то что я по тебе с ума схожу, похер, да? Несерьезно. Фансервис. Так? Идиот. Да я ни о ком думать не могу. Не веришь? Вижу, что не веришь. А я не могу. Пробовал. Представляешь, не вышло. А когда встал на тебя впервые, так вообще решил, что окончательно головой подвинулся. А ведь стоит. Прикинь, придурок?! Стоит. И колом.       Сингто сглатывает странный ком в горле, не в силах даже пошевелиться. Всего этого просто не могло было. Не может Крист говорить все это ему в лицо так яростно и откровенно. Не может же?!       -Я хочу тебя, осел ты непрошибаемый, - отпуская наконец его подбородок, продолжает Кит, но вновь мягко касается подушечками пальцев красных следов на нем, - так хочу, что все мышцы разом сводит. А ты не видишь. Никогда не видел. Хер ли. Кит несерьезный. Кит- король фансервиса. А ты его хоть с кем-то другим видел, фансервис этот гребаный? То-то же. Прикусывал свои блядские губы, смотрел так, что душу наизнанку от одного взгляда выворачивало. И молчал. Вот какого хера ты молчал? Гордый, да? А я вот нет. И понял, что если не скажу, ты и шага не сделаешь. Изведешь и себя и меня. Заебал ты меня, Туан. Не могу я больше. Надоели эти ебучие игры. Но и отказаться не могу. Потому, что только так могу касаться. Только так могу заявлять всем, что ты мой. Чтобы никто даже помыслить не мог к тебе подойти. Не вынесу. Прибью нахер. Обязательно. Вот увидишь. Потому что люблю. Бешено люблю, Туан. И боюсь. Да, блять, боюсь. Боюсь, что сбежишь нахер. Что не сможешь выдержать меня, такого, какой есть. А ведь только ты и можешь, Туан. Всегда мог. Ну, не молчи, идиот?!       Крист почти касается губами губ, обхватывая сильными руками за талию, отлепляя от долбаной двери, с которой Сингто почти сросся за время этой оглушающей отповеди, но только лишь для того, чтобы провести от талии по спине вверх, сжимая рубашку под легкой курткой, и вновь спуститься ласкающими движениями к талии, к бедрам, вжать в себя, поглаживая.       -Не молчи. Никогда больше, понял? - шепчет он, подхватывая Прачаю под задницу, заставляя обхватить свою шею руками, а бедра ногами, и вновь прижимает к той самой злосчастной двери, целуя уже властно и настойчиво, вжимаясь или сам в Сингто, или Сингто в дверь, Прачая так и не понял. Да и не к чему это, когда целуют так, что сердце разбивается на куски, чтобы в следующее мгновение собраться воедино, и вновь осыпаться искрами от следующего поцелуя. Да и какая к лешему разница, когда сильные руки ласкают так, словно самая большая в мире драгоценность и в тоже время будто желая оставить след на каждом открытом участке кожи.       -Кит-Кит, - едва различая собственные слова, шепчет Сингто, зарываясь в темные волосы на затылке, слегка сжимая их, когда требовательные губы касаются его шеи, едва удерживает стон, склоняя голову, и вновь рассыпается тысячами искр, чтобы задохнуться в неистовстве собственного огня.       Перават улыбается, то невесомо скользя губами по нежной коже, то слегка прикусывая ее, особенно там, где маленькая родинка. Киту даже не нужно включать освещение, он и так все отлично знает. И находит ее сразу, мягко проводя по этому месту кончиком языка.       -Давно хотел это сделать, - говорит он, срывая тихий стон быстрым и коротким поцелуем, заглянув в глаза своего старшего, шепчет, - мне уже нравится то, что ты больше не молчишь.       Сингто нагловато вздергивает бровь, склоняя голову на бок, и улыбается, озорно и счастливо.       -Ооой, - закатив глаза, выдыхает Крист, и плюнув на дальнейшие прелюдии, закидывает Сингто, под тихий вздох последнего, на плечо, покидая-таки входную дверь, и направляясь в спальню,- как ты меня заебал. Ну ничего. Сейчас ты у меня за все ответишь.       И Прачая определенно ответит тихими стонами, вперемешку с не менее тихими "люблю". Вжатыми в широкую спину пальцами, оставляя следы, извиваясь и выгибаясь под любимым телом. Откровенными признаниями, и просьбами быть ближе. Крепкими объятиями после. И ласковыми поцелуями утром. Сингто обязательно ответит за все, и больше не будет молчать. Никогда. Не с Кристом. Надоели, знаете ли, все эти игры. Наигрались.