***
Ларри стоял в дверях комнаты Курта, пока тот, сидя на подоконнике, свесив одну ногу, листал синюю папку, манерно зевая. Курт редко зовёт кого-то к себе в комнату поговорить тет-а-тет, видимо, только по очень важным вопросам. — Ларри, когда приедешь домой, на празднике встретишь Барталомея Ленгена, — он смочил большой и указательный пальцы слюной и медленно перелистнул страницу. — Это твой будущий тесть, так что советую к нему приглядеться, — его взгляд мельком скользнул по Ларри и вернулся обратно, — познакомиться и аккуратно втереться в доверие. Его дочь — Мари Ленген — вряд ли будет присутствовать на празднике, сам знаешь почему. У нас не принято звать детей на такие мероприятия. Максимум, на свадьбы. — Курт кинул папку, и она шумно упала поверх небольшой стопки таких же. Неужели документы хранятся где-то совсем недалеко? Он спрыгнул с подоконника, подошел к Ларри и вкрадчиво, глядя в глаза, продолжил: — Поэтому, Ларри, тебе стоит пригласить Мари к себе. На каникулы. Твоя сестра уже выполняет свой долг перед кланом, но она в своё время противилась нам, и что в итоге получили? — Разочарованно покачал головой и пожал плечами: — Внезапный — что немаловажно — незапланированный брак для семьи. Я уверен, ни ты, ни родители не знали о нём заранее. Твои отец и дядя наверняка что-то подозревают, а бедная матушка в шоке. Нам не нужно, чтобы с тобой произошла такая же ситуация. Мы за всем следим, учти. Я ясно объясняю? — он наклонился к Ларри так, что тот почувствовал тёплое дыхание у своего уха. — Предельно, — процедил Ларри сквозь зубы, слегка отклоняясь от лица Курта. — Не замечал что-то необычное дома? — отстранившись и пристально глянув в глаза, Курт скрестил руки на груди. — Понимаешь же, что нам не нужны проблемы. Ты должен сделать всё так, чтобы твои родные за тобой ничего не заподозрили. — Он положил руку на больное плечо Ларри и слегка сжал пальцами, вызывая тянущие болевые ощущения. — Ты ведь понимаешь, что это лучше для тебя, для твоей семьи?.. — не унимался Курт и пальцы впивались еще сильнее. Ларри понял, что Курт знает про его семью больше, чем он сам. — Да, понимаю! — рыкнул Ларри и, прикрыв от боли глаза, закусил губу. — Умница, — и снова это слово, от которого сводит скулы. Он и правда будто в сговоре с Герольдом. Курт наконец отпустил плечо. — Также я в курсе, что у тебя есть двоюродный брат, — вздыхая развернулся и снова направился к подоконнику. Ларри невольно дёрнулся в его сторону, но остановил сам себя же. Он понял, что было бы глупо считать, будто клан не в курсе про всю его семью, но Ларри в этот момент именно таким себя и считал — глупым. Глупым и неопытным, слишком доверчивым и наивным. — К сожалению, до Каэр-Ирса мы еще не добрались, поэтому твой кузен наверняка не знает о существовании нашего клана. Думаю, Ларри, тебе не стоит ему рассказывать. По крайней мере, пока. — Понял. Я могу идти? — Ларри развернулся и схватился за ручку двери. Ему захотелось вылететь пулей из этой комнаты, из пансиона и вообще — из города. Куда-нибудь уже, но ему не дают сделать и первое: — Нет, постой, — строгим голосом остановил его Курт. Ларри обернулся, оперевшись спиной о дверь. — Слушай, — Курт запрыгнул обратно на подоконник и сел в прежнюю позу, — в следующем году я выпускаюсь, на своё место я хотел бы поставить тебя, но, боюсь, ты слишком мягок и не справишься… А у нас впереди подрастающее поколение. — От осознания порочного круга у Ларри сводит живот. — Но думаю, если ты покажешь до конца учебного года себя с лучшей стороны, то именно ты и встанешь на моё место. — И… и что же я должен показать, м? — язвительно спросил Ларри. «А может, мне разбежаться и столкнуть его прямо в окно? Хотя нет, мы на втором этаже, не факт, что разобьется». — Свою преданность, конечно же, — вновь выудив какую-то папку из стопки, пожал плечами Курт. — Иначе мне придётся ставить на своё место Тео, пока кое-кто из младших курсов не подрастёт. Я знаю, вы с ним совсем не ладите, поэтому в твоих же интересах мне не перечить. Всё, свободен. Иди спать. Ларри с трудом верилось, что Курт сможет поставить на свое место Тео. Да кого угодно, только не его! И не только потому, что Ларри его терпеть не мог, но и… почему именно Тео? Он же по сути своей никто. Неужели Курт настолько ему доверяет? — Так точно.***
Ларри подходит к кабинету и, протяжно выдохнув, стучит в дверь. В ответ тишина. — Могу войти? — дергает ручку, и дверь оказывается не заперта. Заглянув внутрь, никого не замечает. Герольд, видимо, задерживается на уже начавшемся праздничном вечере. Ох уж эти дни рождения, когда на них и не ждут присутствия именинника! Как Герольд умудрился ещё и дверь не закрыть? А вдруг кто-то пробрался бы поважнее и поопаснее племянника? Всё-таки документы тут хранятся какие-то ценные, наверняка. Ларри проходит в комнату, осматриваясь по сторонам. Всё как обычно, за пролетевшее время практически ничего не изменилось. Глаз ни за что не цепляется, кроме стола. Перфекционизм в чистоте и порядке просто зашкаливает, а вот на нём ворохом лежат какие-то бумаги. Ларри подходит ближе и замечает открытый компьютер — нажимает на пару кнопочек — выключен. А жаль, вдруг бы там светился какой-нибудь сайт общества людей в масках, и Ларри бы не ломал голову над причастностью Герольда к клану. Или ещё какой сайт интересный. Ларри слышал, что бывают некие эротические, на которые не так уж и просто попасть, но если ты не тупой, то… Ларри усмехается себе под нос от разбушевавшейся фантазии. Интересно, а для таких, как он, тоже есть особые сайты? В пансионе пацаны приносят подпольные интимные газеты, стащенные у родителей, а Ларри там даже и смотреть не на что: одни фото голых женщин, ещё и в плохом качестве. Огромная грудь в почёте у ребят, как всегда, а у Ларри с ними довольно странные ассоциации… Задумавшись о том, что же они ему такого напоминают, Ларри лениво разглядывает лежащие документы. Немного поворошив их, разочаровывается, поскольку они не представляют для него никакого интереса: счета, товарные накладные, акты… Но вот под ними виднеется нечто знакомое, похоже на… «Синяя папка? — удивляется Ларри, вскинув брови. — Да нет, не может быть». Украдкой глянув на дверь, вытаскивает папку с золотистой лентой, и дыхание вмиг сбивается. На ней маленький черный заголовок в уголке: «Досье №447». — Нет, нет… — шепчет Ларри, раскрывая её и вглядываясь в строки. Перед глазами вдруг снова темнеет, и он теряет равновесие, падая на стул. Чёртова реакция организма! Внутри находится информация на сестру, на её «избранника» и договор, точно такой же, как и подписывал сам Ларри. «Что это тут делает? Неужели Герольд всё же?..» — Здравствуй, Ларри, — голос дяди заставляет подпрыгнуть на стуле и выронить папку из рук. Её шлепок об пол отдаётся в ушах ударом в набат. — П-простите, я…я… — начинает оправдываться Ларри, приходя в себя, но язык заплетается: то ли от страха, то ли от злости. Страх, что его застукал сам Герольд за копанием в его вещах, злость от понимания, что, похоже, тот и правда причастен к клану. Ларри наклоняется и поднимает папку, вцепившись в неё, словно хищная птица в добычу. Он не хочет просто так покидать комнату, пока не узнает правды, несмотря на то, что пальцы трясутся, будто бы его сейчас будут расстреливать. — Я вижу, что это ты, — недовольно, но спокойно, произносит Герольд, закрывая за собой дверь, однако замок не слушается. Сломался, видимо. — Любопытство может и погубить, учти. Но для тебя же хорошо, что я в любом случае собирался с тобой об этом поговорить. Плюнув на дверь и выругавшись себе под нос, Герольд поправляет волосы, зачесав их назад, и проходит в кабинет, не глядя на Ларри. Сев напротив него на стул, облокачивается на подлокотники и сцепляет пальцы перед носом в замок. Его глаза гуляют по поверхности стола и останавливаются на синей папке в руке Ларри. — Откуда у вас это? — не выдержав, спрашивает Ларри, резко подняв её на уровень лица. — Вопросы буду задавать я, — строго отвечает Герольд, наконец устремив свой снисходительный взгляд Ларри в глаза. — Откуда у вас это?! — повторяет Ларри и швыряет папку на стол. Тёмные глаза постоянно его нервируют, будь то глаза Герольда, Тео и Мэриана, только вот каждые по-своему. — Молчать! — Герольд стучит по подлокотнику кулаком, однако и бровью не ведёт. — Тебя не научили манерам в пансионе? Видимо, мало строгости в их обучении, нужно будет наведаться туда и узнать, что за беспорядок. Сейчас дядя кажется смешным. Либо тот и правда не догадывается насчёт Ларри, поэтому хотел поговорить, либо продолжает издеваться над ним, проверяя на вшивость. Ведь теперь не кто иной как Ларри должен занять место главаря клана в пансионе, и за ним может быть усиленная слежка. И в том, и в том случае есть вероятность, что даже тут, дома, есть жучки или камеры… «Паранойя какая-то!» — Ларри снова осматривает кабинет. — А вы наведайтесь и узнайте! — поднявшись со стула, он переводит взгляд на почти полностью чёрные радужки Герольда, будто пытаясь таким образом передать и прочитать мысли на расстоянии вытянутой руки. Если бы только можно было это сделать… — Успокойся, сядь, — отрезает Герольд, и Ларри возвращается на место, крепко сжимая пальцами края сидушки. Дядя, будто поразмыслив, говорить или нет, всё же продолжает: — Итак, эту папку твой отец отыскал, когда наведывался к твоей любимой родной сестре в гости к её жениху. Свадьбу отменить мы сейчас не можем, так как нужно её согласие, а она, как ты можешь догадаться, его не даёт. В этой папке её подпись. Как сказал наш юрист, возможно, стоит она там уже давно, однако дата и печать проставлены с её совершеннолетия. Можно сказать, что она заранее была помолвлена. Смею предположить, добровольно-принудительно. Герольд так спокойно об этом говорит, словно они обсуждают погоду. Выглядит слишком подозрительно удобно. Если его слова — правда, тогда и отец, и дядя на Ларриной стороне, однако Ларри при любом раскладе пока что нельзя признавать свою причастность к клану. Пока нет никаких веских доказательств его существования, им двоим остаётся только взаимное прощупывание: кто есть кто? Сейчас у каждого из них будто невидимая маска на лице, и узнать, что под ней, — похоже, задача обоих. Доверяй, но проверяй. — А где сейчас отец? Возможно, Герольд вообще хочет занять место матери, поэтому старается разлучить их с отцом, чтобы та, в свою очередь, сдалась? Ведь Герольд её родной брат, наверняка он в курсе всех её слабостей! Богатые хотят быть ещё богаче, и если ты в клане, то точно в курсе, как манипулировать людьми, и неважно, насколько близок тебе человек. К сожалению, глаза Герольда никогда не выдают своего хозяина, как впрочем и голос. Он даже повышает его каким-то искусным образом, будто выжимая из себя уверенность, заставляя других съёживаться. Сложно понять, раздражён он или же усмехается над человеком. — Он всё ещё выполняет задание, Ларри, — отвечает Герольд и, потянувшись за папкой, берет её, открывая на первой странице. — А вот ты выполнил моё? — не отрывая взгляда от документов, спрашивает Герольд, и Ларри кажется, что в этом мире не найдется ни одного места, где бы он чувствовал себя уютно. — Я ничего не узнал. Тишина. На всех фронтах, — врёт он. — Что-то верится мне в это с трудом, — медленно тянет Герольд и достаёт один листок из папки. — Знаешь, если ты ничего так и не узнаешь, может прийти время, когда и твоя подпись будет стоять на такой вот бумажонке! — трясёт листом и шумно кладёт на стол. — Я постараюсь, — тихо произносит Ларри, глядя на договор. Если Герольд пытается вывести Ларри из себя, то это у него неплохо получается. — Не слышу, чего ты там мямлишь, — всё же раздражается Герольд. — Я сказал, что постараюсь! — снова глядя тому в глаза, отвечает Ларри. Быть двойным агентом никогда не входило в планы Ларри. Он читал об этом в книгах, но чтобы оказаться на месте главных героев, которые потом чудесным образом выкручиваются из неурядиц, в голову не приходило. — Умница. — Да он точно издевается над Ларри! — Ладно, закончим этот разговор, приступим к другому. Думаю, ты заметил, в каком состоянии твоя мать. — Да уж, заметил… — Ларри не думал, что Герольд сам затронет эту тему, и это случилось так внезапно, что его слова острой иглой кольнули где-то в области висков. — Я не ожидал такого поведения от Донны, но раз она не может остановиться пить, то я отправляю её в центр реабилитации, — как ни в чём не бывало, говорит Герольд и добавляет: — Хочет она этого или нет. — В центр? Надолго? — Ларри не верит своим ушам. Ларри с самого детства наблюдал, как дядя будто не обращал внимания на состояние матери, хотя и дураку было понятно, что с ней что-то не так: уж слишком сильно она налегала на алкоголь, как минимум, по праздникам. Потом Герольд отправил отца на какое-то задание, хотя тот отродясь не участвовал в такого рода делах. Или участвовал, но Ларри был слеп к тому, что творится у него прямо перед носом? Кто же будет посвящать во взрослые дела ребенка. Ларри сам себе нервно усмехается. — Думаю, полгода точно, не меньше, — пожимает плечами Герольд. — Это вы виноваты! — вскочив, кричит Ларри, будто бы даже надеясь, что кто-то услышит, кто-то узнает правду об этом бесчувственном человеке, который сидит перед ним и даже не может выдавить из себя хоть малейшую толику положительных эмоций, как и вызвать их у других по отношению к себе. — Вы и отец! Вы её бросили совершенно одну, зная, какая она слабая. Неужели вы этого не видели? Даже я видел, хотя бывал тут не чаще вас, Герольд! Ларри слышит только свое учащённое дыхание, рывками разрезающее воздух в кабинете. — Успокоился, истеричка? — язвительно спрашивает Герольд спустя паузу, наверное, в полминуты. — Нет! — кричит Ларри и, положив ладони на стол, скидывает одним резким движением всё, что на нём находилось, включая компьютер. Тонкое чувство облегчения прокатывается по коже в виде мурашек. Глаза Герольда — и как только почти такие же глаза, как у Мэриана, могут вызывать совершенно иные ощущения? — пронзают насквозь, вытесняя вдруг появившуюся уверенность, и Ларри, пробежав прямо по раскиданным по полу документам, вылетает из комнаты, не оглядываясь. «Мне конец, мне конец, мне конец…» — только и вертится в голове, когда Ларри несётся по коридору в сторону галдящего звука людей. Он впервые сорвался на Герольда. Он вообще впервые с ним говорил грубо, а у того и малейшая мышца на лице не дрогнула. Герольд даже сидя на стуле, пока Ларри на него орал, умудрялся всем своим видом показать, какое же напротив него ничтожество стоит. «Истеричка», — произнес тогда он, и у Ларри снова скручивает живот. Возможно, тот так же постоянно говорил матери, что она истеричка? И к чему это привело? А вдруг, Герольд и правда не виноват, и чего Ларри на него так взъелся? Видно же, что тот переживает за семью… или не видно? А может, только за свою шкуру? Как же хочется выбить все мысли из головы, избавиться, хоть как-нибудь… Глядя только себе под ноги, Ларри заворачивает за угол в сторону лестницы и врезается в человека, чуть ли не сбивая с ног. — Эй-эй, ты куда так несешься? — Человеком оказывается не кто иной как Мэриан. — Ты что делаешь? Тихо-тихо… Отпусти, Ларри, — он медленно берет Ларри за кисть и отводит руку от его рта. Ларри снова прокусил себе кожу. — Что с тобой? — спрашивает брат, хмуря брови. — Прости, ты не должен был этого видеть. Мне пора. — Даже Мэриан сейчас не сможет его успокоить, внутри всё сжалось в тугой комок, и стало слишком сложно дышать. Ларри срочно нужно на воздух, на свежий воздух… — Э, не-е-е. Так просто не уйдёшь, — хватает уже вырвавшегося из плена Ларри за локоть. — У тебя кровь, куда ты в таком состоянии? Пойдём, расскажешь мне… Пойдём-пойдём. Он тянет за руку в другой конец коридора, а Ларри и хочет вырваться, но понимает, что брат прав: куда он в таком состоянии? Нервный, потрёпанный, капает кровь — вот уж точно не такое зрелище хотят увидеть гости. Да и хотят ли вообще? У них всегда есть чем заняться: шампанское льётся рекой, музыка играет, сплетни витают в воздухе, как мухи над трупами. Правда, в общем зале есть некий мистер Ленген, с которым Ларри ещё предстоит познакомиться. Но вечер только начался, поэтому ещё успеется. — Не тяни, я сам дойду, — бубнит Ларри, но Мэриан еще крепче сжимает пальцами его локоть. — Ага, отпущу — убежишь же. Ох уж эти четырнадцать лет… — смеётся брат, а Ларри хочется дать ему по голове чем-нибудь тяжёленьким, да только вместо этого на лице натягивается улыбка.***
Кто бы мог подумать, что своё четырнадцатилетие Ларри будет отмечать в винном погребе вместе со своим братом? Наконец открылась тайна местонахождения алкогольного царства. Ларри думает, может, стоит повесить здесь амбарный замок, чтобы мама после возвращения из реабилитационного центра не смогла до сюда добраться? Или разбить все бутылки к чертям собачьим? И что только взрослые находят в этих напитках? Разум дурманит, тошнит, голова кружится. Люди не контролируют себя, а Ларри и так слишком мало чего в своей жизни может контролировать. Но тут Мэриан откупоривает одну пыльную бутыль и протягивает ему. — Держи. — Ларри мог бы кинуть бутылку в стену, чтобы она разбилась на множество осколков, но почему-то сейчас, в полумраке тусклых огней и красного кирпича, в отблесках стеллажей с многолетними винами и мягкой паутиной в углах, почему-то сейчас, находясь здесь, словно в укрытии на двоих, не хочется бушевать, не хочется отказываться от такого тёплого внимания брата. Ларри кажется, что в эту самую минуту он согласен на всё, что тот ему предложит. Поэтому, уверенно схватив бутылку, так же уверенно делает первый в своей жизни глоток алкоголя. Вино оказывается кислым на вкус, ни капли сладости на языке не чувствуется, и лицо Ларри самопроизвольно кривится, но он делает ещё пару глотков. — Ох, очень кисло, — морщась и вытирая влажные губы рукавом пиджака, делится впечатлением с братом, который, тем временем, откупоривает ещё бутыль — для себя. — Ты сильно-то так не налегай, а то с непривычки напьёшься, потом плохо будет, — немного отпивает и, скривившись, отбирает бутылку у Ларри, меняя на свою. — Это послаще будет. Понюхав горлышко, Ларри пробует новый напиток, и он сладкой горечью обжигает пищевод, горячо стекая в желудок. Ларри кажется это даже приятным, в ноги пошло расслабление, и захотелось обо что-то опереться. Рядом как раз оказывается кирпичная стена, по которой Ларри и сползает, садясь на пол и раскидывая ноги в разные стороны. — А ты меня научи, как нужно пить, — усмехается он и делает ещё глоток, после шумно ставя бутыль на прохладный пол. Здесь вообще довольно холодно, и Ларри ёжится от мурашек. Кажется, даже пар изо рта идёт, когда они говорят. Остаётся надежда, что вино согреет ещё сильнее. Ну, или разговоры с Мэрианом, кто знает? Брат повторяет за Ларри, присаживаясь рядом. Каждое движение эхом отражается в уголках погреба, нарушая царившую тишину и покой. Речи двоятся, но Ларри, несмотря на это, нравится, как стал звучать его голос, который почти окончательно сломался, и теперь Ларри не чувствует себя маленьким поскуливающим щеночком рядом с Мэрианом. — Да я и сам не особо умею, — пожимает плечами брат. Его глаза смотрят вперед, в неопределенную точку, а веки слегка прикрыты. Свет ламп отражается в зрачках, и кажется, что они горят. Ларри несколько раз моргает, пытаясь отогнать обман зрения — но не выходит. — Думаю, у меня не особо есть самоконтроль. Так что тебе придётся следить за мной, — улыбается Мэриан, повернувшись к Ларри. — А тебе за мной, — закусив нижнюю губу, Ларри убирает взгляд и снова поднимает с пола бутылку, после запивая несколькими глотками свои навязчивые мысли: нормальны ли вообще его чувства? Он уже смирился с тем, что ему не нравятся девочки, но с тем, что ему нравится брат… смириться не получается. Если раньше он толком не понимал, какого рода эти чувства, думал, что это что-то типа восхищения, любви к родному человеку, то сейчас явно осознаёт, что всё не так. Мэриан не просто ему нравится, это нечто большее. Ларри привлекают другие парни, но только внешне, ничего особенного в их сторону он не ощущает. В голове друг с другом дерутся вопросы, в попытке быть услышанными и получить свой ответ, но Ларри проще выбить их с силой оттуда, чем угодить каждому. — Хах, договорились. Ну, рассказывай, куда ты так нёсся и… — Мэриан кивает на руку Ларри, где кровь уже запеклась, — зачем ты кусаешь себя? Судя по всему, не в первый раз. И правда, Ларри так часто стал это делать, что шрамы, особенно на правой руке, уже не исчезнут никогда. Вновь натянув посильнее рукав рубашки, выудив из пиджака, вздыхает: — Походу, у меня тоже нет самоконтроля в некотором плане. — Затем, нахмурившись: — Вернее, у меня вообще нет контроля. — Ларри мельком глядит на Мэриана, а тот, задумавшись, упирается затылком в стену и гуляет глазами по серому потолку. Чуть поразмыслив, брат произносит: — Хотел бы я тебе сказать, что это всё пройдет, Ларри, но не могу. В жизни всегда будут какие-то законы, правила, люди, которые не будут позволять тебе жить так, как этого хочется. Ларри и сам всегда догадывался, но ему не хотелось верить, что это правда. Обсуждая сам с собой, он никогда не был уверен в том выводе, к которому приходил, но когда это произносит Мэриан — старший брат, — который повидал и пережил больше, то Ларри чувствует, будто внутри что-то угасает. Значит, он прав, и никуда не деться от постоянного контроля. Свободы не существует. — И что же делать? — с безнадёгой спрашивает Ларри. — Без понятия, — усмехается Мэриан, а Ларри цокает в ответ. — Ну правда, чего ты? — щурится Мэриан и отпивает вина. — Знаешь, вот мне уже девятнадцать, и нужно куда-то поступать, а я даже этого выбрать не могу. Отец всё за меня решает, — его тонкие пальцы сжимают крепче бутыль, словно пытаются её задушить. — Но я думаю, что стоит хотя бы пытаться бороться и гнуть свою линию. Либо, — ослабляет хватку, — сделать так, чтобы другие поверили, что ты сдался… — А на деле? — спрашивает Ларри, задумываясь, что именно следует выбрать ему в решении проблем. — А на деле продолжать заниматься тем, чем нравится, что же ещё? — смеётся Мэриан и кладёт на здоровое плечо Ларри голову, прикрыв глаза. — И чем бы ты хотел заниматься? — С каждым глотком вино не кажется таким вкусным, как в начале, когда Мэриан его только отдал. Перед глазами всё немного плывёт, а мысли становятся вязкими, как и слюна во рту, из-за чего язык уже лениво перебирает буквы и с трудом складывает в слова. — Ну, это слишком непозволительная роскошь, — с ноткой смирения произносит Мэриан и ёрзает головой, будто устраиваясь поудобнее. Ларри понимает, что алкоголь недостаточно его разогрел, и ноги уже изрядно задубели, но близость с братом напрочь лишает желания вставать и куда-то идти. — Музыкой, Ларри, музыкой. — Да, я тоже, — радостно поддерживает Ларри, утыкаясь носом в короткий ёжик брата. — Кстати, — тот резко поднимает голову, и Ларри снова тянется к бутылке, — как твои успехи в обучении? Так, всё, тебе хватит, — отбирает остатки вина и отставляет в сторону. Наверное, Ларри выглядит сейчас смешным и пьяным, но какая разница, если вечер проходит так душевно? — Пытаюсь тренироваться, обходя правила пансиона. Как ты и сказал, делаю вид, что следую им, а на деле иногда занимаюсь тем, чем хочу. — На смену безмятежным мыслям приходят удручающие: клан, маски, чертов Тео… что-то еще. Пансион так далеко, но одновременно всегда рядом, внутри, и от него никак не избавиться. Ларри надо было сделать сегодня что-то ещё, но вспомнить не получается. Наверное, это не так уже и важно? — Не представляю, как только у тебя это получается. Хм… Слушай, а давай летом я возьму тебя в местный клуб, и ты нормально поиграешь? Вдруг ребята потом захотят взять тебя в группу. Где-то в районе солнечного сплетения щекочет от чувства радости, и Ларри еле сдерживает себя, чтобы до хруста костей не обнять брата, как и с утра при встрече. Играть в клубе? На сцене? Взять в группу? Да сама мысль об этом опьяняет похлеще вина. Если и есть место, где он может чувствовать себя уютно, то оно здесь — рядом с Мэрианом. Возможно, когда-нибудь, они всё же будут свободны, как те две птицы в небе. Мечтать Ларри никто никогда не запретит. — Я буду только рад. Знаешь, благодаря тебе… благодаря твоему блокноту жизнь в пансионе становится терпимее, — Ларри говорит это тихо, будто сам себе, но почему-то слова в голове звучат быстро, как-то скользко даже, а произносятся с трудом. — Ты такой загадочный, — хмурится Мэриан и, схватив вялую руку Ларри, вглядывается в неё. А Ларри сквозь сумрак вглядывается в Мэриана. — Так, пойдём обрабатывать, а то рассиделись. Тут где-то водка лежит…***
Ларри просыпается на чём-то мягком, тёплом. Открыв глаза, всматривается в тёмное ночное пространство. Рядом окно его комнаты и луна, ослепляющая ярким светом. Ларри снова закрывает глаза: голова ноет от режущих лучей. Присев, трёт виски, будто мелкий массаж поможет от боли. Наивный. Слева слышится вздох и шуршание. Ларри глядит вбок и различает очертания знакомой головы, лежащей на постели: Мэриан, сидя на полу, уснул, положив макушку рядом с подушкой. «Что ты тут делаешь? Как мы тут вообще оказались?» — пытается сообразить Ларри, но память отказывается отвечать. Пьяные разговоры о жизни, о дружбе, учёбе, планах на будущее. Мэриан даже что-то про мать рассказывал, жаль, Ларри ничегошеньки не смог запомнить. Видимо, только в таком состоянии брату об этом несложно говорить. Ещё что-то про ненависть к отцу… Ларри надеется, что сам не сболтнул ничего лишнего. Сейчас он чувствует, будто внутри все органы не на своих местах, и хочется снова лечь. То спокойное, расслабленное чувство, которое было в погребе, пока они распивали вино, куда-то улетучилось. Скоро, совсем скоро ему снова придётся ехать в пансион, а опять встретиться с этим сопящим человеком сможет только через полгода. «Да когда же всё это уже кончится?» Ларри стягивает с себя одеяло и аккуратно накрывает им Мэриана, после снова, без резких движений, принимает положение лёжа. Тот даже не просыпается. И ведь не ушёл никуда. Видимо, Ларри с непривычки не рассчитал с алкоголем и вырубился где-то по пути в комнату или ещё там, в погребе. Может, Мэриан специально остался, чтобы проследить за младшим братом? Молодец такой, напоил четырнадцатилетнего подростка, а потом ещё и заботится. А может, ему просто не хотелось уходить? Ларри не может понять, что творится у его брата в голове, и это его очень расстраивает. Тот такой взрослый, но всё ещё ребенок, раз так зависим от отца. Но что насчёт Ларри? Сможет ли вырасти когда-нибудь человек, который подписался на отсутствие выбора фактически на всю жизнь? И как выкарабкаться из этого порочного круга, не имеет понятия. Разговор с братом подталкивает на мысль, что с кланом нужно как-то бороться, но как? Нужны доказательства? Нужны союзники? Мышка? Да ведь они всё узнают, и будет плохо и ему, и сестре Ларри, и всем, кто ему так или иначе дорог. Возможно, и брату тоже. И как вообще Ларри может что-то изменить в огромном заговоре? Будто он способен на такое. Он не первый, он не последний, и уж точно нашлись бы за время существования клана более умные люди, которые пытались всё изменить. Ларри фактически никто, очередная пешка системы. Голова начинает болеть ещё сильнее, сон никак не приходит. Ларри не сразу замечает, как его пальцы сами начинают перебирать короткие волосы Мэриана, периодически поглаживая подушечками по голове. Мягкие и непослушные волосы, ну прямо как их хозяин. Ларри кажется, что их вечерняя посиделка была больше необходима брату, а не ему. Тот постоянно ругается с Герольдом, либо сбегает от его взора — в чём Ларри, собственно, его и понимает. Воспоминания о том, что Ларри сорвался на дядю, жаркой волной обдаёт тело. Герольд ему не простит этого случая, но вот во что в итоге это выльется, думать уже нет желания. «Ленген!» — Ларри раскрывает широко глаза. Яркий свет уже не раздражает их — Луна ускользнула с обзора, на смену приходит тихое зарево. До Ларри доходит, что же он упустил из-за посиделок в подвале: важную встречу, из-за чего его теперь, наверное, вздёрнут в пансионе. Он так и не познакомился со своим будущим тестем, а судя по рыжеватым небесам, тот уже уехал. Тело покрывает мелкой дрожью, и Ларри, повернувшись в сторону Мэриана, лбом утыкается ему в макушку, пытаясь успокоиться. Однако спустя время на языке снова чувствуется привкус крови.