***
Так и не придумав, каким образом ему попасть к Майерсу, пока его не будет там, да не схватить отовсюду ещё вагон и маленькую тележку люлей, Ларри решает, что нужно действовать по-другому. Под покровом ночи, конечно же. Что ещё умнее этого могло прийти в голову человеку, который умудрился за свою короткую жизнь вляпаться в огромное множество неудач? Конечно же, нужно вляпаться в ещё одну! Однако, вдруг повезёт? На последнем собрании обсуждалось, что дочь директора до сих пор находится в лазарете из-за Мора, и если она не поправится, то кроме Ларри больше некому занять место Курта. Тео является лишь временным вариантом, ведь он не подходит по статусу, а новеньких знатных больше не предвидится в ближайшее время. Поскольку директор постоянно находится рядом с ней, значит, есть вероятность, что кабинет его пустует. Ларри прекрасно помнит планировку детского корпуса, ведь он по нему даже во время ночных сонных похождений ориентировался отлично. Остаётся только каким-то образом не попасться охране с собаками. Но и тут Ларри просчитал всё наверняка: по крайней мере на территории старшего корпуса сегодня как раз ночная смена того, у которого пёс боится лошадей. Однажды Тео не справился с жеребцом, и тот, выдернув из его рук поводья, рванул куда глаза глядят. А глядели они в сторону охранника с огромным псом, проходившим мимо, и второму в итоге досталось копытом по лапе. Пса долго лечили и с горем пополам вылечили, но с тех пор он постоянно скулит и пятится при запахе лошадей. А от Ларри сегодня как раз несло так, что цветы в горшках увядали. Ужин тоже пришлось пропустить, ведь иначе его бы просто выгнали из столовой. Проследить за сменой охраны и за их графиком не составило для Ларри особого труда: из его небольшого окошка под потолком видно многое. Расположение окна удачное, потому как рядом с ним нет никаких камер и, что немаловажно, на рамах висели полуржавые решетки, от которых Ларри без особого труда и зазрения совести избавился парочкой пинков ногой. Через окно он и решает идти на поиски приключений. Дождавшись отбоя, Ларри, накинув черную мантию, чтобы в темноте быть менее заметным, взбирается на тумбочку и, подтянувшись на руках, выползает через окно на улицу. Отряхиваясь, оглядывается по сторонам — никого. Где-то вдалеке, за тонкой лесополосой, виднеется тусклый свет фонарей, указывающий направление в сторону территории детского корпуса. На полусогнутых Ларри подбегает к одному из дубов. Прошлогодние сухие листья предательски шуршат под ногами, отчего внутри всё переворачивается от каждого шага. Ночью здание дальнего корпуса похоже на огромного монстра с глубокими чёрными глазницами. Он будто наблюдает за Ларри, прислонившимся спиной к шершавой коре дерева и вцепившимся в него пальцами. Что это, чувство страха? Коленки трясутся, но пути назад нет. Когда-то нужно начинать решать уравнение с несколькими неизвестными, и первое неизвестное — это Тео. Что даст Ларри информация о нём? Либо кратковременное успокоение, либо ещё один пинок для того, чтобы двигаться дальше. Что именно он хочет узнать — неизвестно даже ему самому. Одно понятно точно: если ничего не делать, к хорошему это точно уж не приведёт. Проскользнув взглядом по очертаниям на окружающей местности, которые становятся все ярче, Ларри замечает блуждающего по периметру территории охранника с фонариком и похрюкивающей собакой, петляющих меж деревьев в лесополосе. Слышно тихое насвистывание мелодии. Нет, это не он свистит. Из-за сосредоточенного внимания на охраннике Ларри не сразу заметил, как поднялся ветер, тормошивший его кудряшки. На небе появляется из-за внезапно налетевших туч луна, и здание-монстр наблюдает за Ларри уже со зловещим блеском в глазах. Пора притаиться. В голове крутится вопрос: погода не хочет помогать Ларри или наоборот? Редкие капли дождя крупным бисером обрушиваются с неба, и хочется укутаться от прохладной свежести посильнее в мантию. Видимо, учуяв вонь, исходящую от Ларри, пёс, скуля, быстрее тянет поводок вперёд и уводит охранника за корпус. Сейчас или никогда. Луна снова заходит за тучи, вселяя в Ларри уверенность, что теперь в темноте его не заметит даже монстр. Ноги, что есть мочи, несут к мосту. Дождь усиливается, и волосы прилипают ко лбу, к щекам. Надо же, а ведь ещё недавно небо было ясное и улицы окутывал полный штиль. Пока Ларри бежит по влажной траве, чуть не падает несколько раз, поскальзываясь, но всё же добирается до разделяющей два разных мира речки. Посмотрев через плечо назад, он успокаивается, что его никто не преследует. Глаза застилает дождь, но ещё больше — ярость. Ярость к этому злополучному месту. Сейчас Ларри кажется, что он готов вообще сбежать из пансиона. Решит ли это все его проблемы? Наверняка нет, появятся новые. Как и говорил Мэриан, он никогда не будет свободен, где бы ни находился. Да и не сможет он бросить Мышку в этом болоте одного. Пусть у того есть Нелл, но Ларри испытывает к нему слишком глубокую привязанность. Деревянный мост поскрипывает под ногами. Речка бурлит, будто угрожая расправой над беглецом, но вода и так обнимает Ларри со всех сторон, заставляя ощущать себя беспомощным потенциальным утопленником. Вот оно — маленькое футбольное поле, пруд, корпус, в котором горят несколько окон на верхних этажах: некоторые преподаватели не спят. А вот в окне мистера Майерса такая же темнота, как и в глазницах дальнего монстра. Избегая света фонарей, Ларри добегает до входа в здание. Охранника детской территории нигде не видно. Ларри уверен, что входная дверь наверняка не заперта, поскольку раньше, когда он тут учился и часто лунатил, свободно оказывался на улице. Нога сразу же заболела от воспоминаний об укусе собаки, и Ларри оборачивается, ещё раз осматривая дождливые улицы. Собственное дыхание заглушает шум крупных капель. Ещё и пруд этот рядом… Мысли о катке заставляют Ларри тут же прикоснуться к ручке двери. Аккуратно потянув её на себя, Ларри замирает от пробирающего скрипа, чувствуя, как в животе всё сжимается из-за выдающего его присутствие звука. Нужно срочно спрятаться, пока его никто не увидел. Ворвавшись внутрь, Ларри быстро разувается и снимает насквозь промокшую мантию, завернув в неё обувь. Перекинув кулек через плечо, он, озираясь по сторонам и прислушиваясь к тишине в здании, на носочках направляется к лестнице. Собственное дыхание не унимается и, кажется, разбудит медведя в зимней спячке, поэтому приходится прикрывать рот рукой: через нос дышать сейчас слишком непосильная задача. Носки оставляют влажные следы на красном ковре. Сколько раз Ларри ходил по нему? А по этим перилам он постоянно спускался вниз. Вот и тот самый коридор, который ведет к его бывшей комнате… Ларри не может побороть желание и не подойти к ней. Дверь с деревянной резной ручкой закрыта. Рука, едва касаясь дрожащими влажными пальцами, поглаживает её, и в груди тихо что-то постукивает. Сердце. Оно на месте, но будто еле живое, однако Ларри так этому рад, что не может сдержать усмешки. Вдруг за дверью слышится шорох, и сердце начинает стучать ещё громче. Улыбка с лица не спадает, даже когда Ларри в ужасе, что его сейчас могут заметить, пятится назад, к лестнице. Поднимаясь выше, он слышит, как кто-то всё же открывает ту дверь, но, видимо, никого не застав, снова закрывает и запирается. «Повезло…» Поднявшись на этаж выше, он, выглянув в коридор, тихо ступает по нему в самую глубь. Споткнувшись и чуть не упав, Ларри вспоминает, что уже спотыкался об этот ковёр, убегая во сне от лошадей. Постепенно приближаясь к кабинету директора, он ёжится от того, что стены всё сильнее давят своей глянцевой поверхностью со всех сторон, продолжая вызывать приступы ностальгии. Дверь мистера Майерса, конечно же, заперта. Ларри прикладывает к ней ухо — ничего не слышно. Несколько раз постучав и приготовившись убегать, он понимает, что открывать некому. Сняв ножик с шеи, Ларри присаживается на корточки, раскрывая и вставляя его в щель между косяком и дверью. Ларри ещё с самого детства помнит, какие тут странные бесполезные замки: стоит только поддеть и поднять внутренний засовчик вверх — и дело готово. «Нужно не забыть закрыть за собой так, как будто тут никого и не было», — переживает Ларри, аккуратно открывая путь в комнату. Небольшая полоска света проливается на пол. Закусив губу, Ларри делает шаг, боясь, что сейчас директор окажется спящим на своей кровати и, заметив его, поднимет тревогу. А ведь Ларри так и не придумал план «Б» на случай форс-мажорной ситуации. Однако удача сегодня на его стороне, внутри никого, и теперь нужно действовать быстро. Резкий аромат дерева врезается в ноздри, слегка одурманивая затхлостью. Кажется, будто директор слишком давно не посещал свой кабинет. Пульсация болью отдает в виски. Закрывшись, Ларри проходит в центр комнаты, по пути врезаясь в углы мебели. Зрение не сразу привыкает к темноте, но, немного погодя, Ларри всё же замечает в углу стол с компьютером. Подойдя к нему, сразу же включает, и тот, пожужжав и издав писклявый сигнал, открывает перед ним рабочий стол с изображением пустыни и чистого безоблачного неба — ничего особенного. Убавив яркость, Ларри щёлкает на значок подключения к интернету — не сложнее, чем на смартфоне. Спасибо Мэриану, что объяснил ему, как пользоваться! Открыв браузер, Ларри набирает несколько запросов, которые он прокручивал у себя в голове в любую свободную минуту. Но ни один не выдаёт нужных результатов. Всё не то. Как же ему искать? Имя, точно! Правда, фамилию Тео Ларри так и не узнал. «Убийство в семье, сын Тео остался жив…» Перед глазами появляется страница, от жёлтого заголовка которой в горле резко пересыхает. «Загадочное убийство в семье Корнелл. Убийца — сын?» Ларри, прежде твёрдо стоявший на ногах, падает на стул и внимательно пробегается по заветным строчкам. «В ночь с 25 на 26 мая в доме по улице Барнетт строение 21 обнаружены два трупа. Мелани и Билли Корнелл были жестоко убиты при загадочных обстоятельствах. На телах жертв обнаружено множество ножевых ранений. По предварительным данным во время убийства они находились в состоянии глубокого опьянения. По всей квартире найдены следы крови. В подвале найден их пятилетний сын Теодор в крайне тяжелом психологическом состоянии. По его словам, он прятался от убийцы, но… » — Теодор… — непослушные губы сами по себе шепчут имя. Ларри не поверил бы, что он читает именно про того самого Тео, которого знает, если бы не фотография испуганного мальчика, которая находится в конце статьи: тощий, с темными кругами под ещё более тёмными глазами, порванная футболка и испачканное кровью лицо. Тео сидел на лавочке в полицейском участке, поджав ноги и обхватив руками колени. «… экспертиза показала, что нож, находящийся в руках подозреваемого, тот самый, которым были убиты его родители. Ребёнок утверждает, что он подобрал его и спрятался, чтобы защититься. Однако других подозреваемых так и не нашли, следов взлома не обнаружено. С ребёнком работают штатные психологи…» Дочитав всю статью, Ларри чувствует себя опустошенным. А что он, собственно, ожидал? Ведь готовился к любому исходу. В итоге он так и не узнал точного ответа, однако внутри комком сжимались все органы от каждого слова о том событии. И почему сейчас Тео никто не называет полным именем — Теодор? Как долго он ходил по психологам? Он ли убийца, или он просто испуганный мальчик, который спрятался в подвале во время чудовищного происшествия? Но как же кровь и нож? Открыв ещё вкладку, Ларри продолжает чтение. «Пансион Резервуда принимает решение принять Теодора Корнелл на обучение, предварительно отправив его на принудительное лечение в психологический центр в последний год нахождения в приюте, вместо подготовки к учебному процессу. Таким образом будут выявлены особенности поведения мальчика и возможность его социализации в среде сверстников, поскольку в приюте он ведёт себя слишком отрешённо и закрывается от других детей и воспитателей. Также реагирует на некоторые прикосновения, звуки и слова чрезмерной агрессией…» Следующая вкладка. «… лечение. Теодор Корнелл успешно справился со многими проблемами. В пансионе все преподаватели будут предупреждены об особенностях поведения мальчика и о том, как с ним себя вести. Теодору Корнелл предстоит продолжить ходить к школьным психологам вплоть до старших курсов, далее по состоянию…» Ещё одна вкладка. «… школьный психолог Маргаретт Фрост утверждает, что он не представляет ни для кого никакой опасности, и единственное, что может негативно повлиять на поведение мальчика, это его полное имя. Что же произошло с Теодором, что его имя вызывает в нём волны агрессии?..» Далее идёт множество комментариев с предположениями компетентных людей и не очень о том, что повлияло на Тео в его восприятии собственного имени. Одно хуже другого. В окно резко ударяет ливень, выбивая Ларри из интернета в реальность. — Чёрт! — Ларри ударяет кулаком по столу. Пора убираться, пока директор не вернулся в свой кабинет, да и за окном дождь слишком усиливается. Стерев историю в браузере и прихватив свой заветный кулёк, Ларри, высунув нос в коридор и убедившись, что никого нет, выходит из кабинета, предварительно надев на засовчик петельку веревочки от кулона. Закрыв дверь, он дергает веревку, тем самым запирая комнату. Развязав узел, освобождает засов и повязывает кулон снова на шее. Кто-то открывает соседнюю дверь, и Ларри, чертыхнувшись, бросается к лестнице, по привычке спускаясь вниз по перилам. Наверняка один из преподов захотел пойти в уборную, Ларри вовремя успел смыться. Выбежав из здания, Ларри встречает вспышку яркого света и пробирающий звук грома. Уже на мосту он понимает, что бежит в одних носках, проваливаясь в грязи, а пальцы рук так сильно сжимают комок мантии с обувью, что становится страшно за сохранность ткани: кажется, будто ногти уже проделали в ней дырки. Дошлёпав до дальнего монстра, Ларри слышит вдалеке приглушенный из-за шума дождя лай собаки. Быстро открыв окно в свою комнату, он стремительно проскальзывает внутрь, кубарем падая на пол. Кинув кулёк под кровать, Ларри залезает под одеяло, укутываясь в него как можно сильнее, но всё равно холодно. Холодно и мокро. И страшно. Почему ему страшно? За себя? За маленького мальчика в подвале? Он и сам сейчас мальчик в подвале: совсем один, пытавшийся убить человека. «…можно ожидать чего угодно. Даже от самого себя», — мелькают слова Тео в голове. О своём ли детстве он говорил в тот момент? Ларри не знает, но почему-то именно сейчас он иначе — глубже — воспринимает услышанные слова.***
Урок биологии — не самый любимый предмет Ларри, но не по этой причине он не слушает отвечающего у доски однокурсника. Звуки покрапывающего дождя за окном напоминают Ларри о той ночи, которая поселила в Ларри сомнения насчёт своей же адекватности. Он всегда считал Тео психопатом, но сам он недалеко ушёл от этого звания. «Псих!» — Ларри вспоминает, как его прозвали, когда он чуть не задушил Тео, и ведь так и есть. Они оказались слишком похожи, и Ларри кажется, что уже хотя бы по этой причине судьба их вечно сводит вместе. Похожие должны держаться рядом, как и люди с одинаковыми интересами, и неважно, друзья они или враги. Неведомая сила природы знает это правило, постепенно посвящая в него и Ларри. Те, у кого мало общего, не имеют шанса на долгие взаимоотношения: друзья расстаются, парочки расходятся… Что у них общего с Мышкой? Очень мало, да и из-за Ларри у того могут в любой момент возникнуть неприятности. Дружба с Тео наоборот предвещает в будущем какие-либо видимые перспективы, как и дружба со всем кланом в сущности. — Мистер Бэрк, — до ушей доносится голос учителя — мистера Кларка, — и Ларри, с трудом оторвав взгляд от окна, поворачивается на звук, — дождь, конечно, завораживающее явление природы, но давайте обратим внимание на другое явление. Вы слушали вашего приятеля? Встаньте и повторите. Ларри пытается отыскать на задворках памяти, отложилось ли у него хоть одно слово из сказанного однокурсником. — П-простите, какой вопрос? — Вокруг слышатся сдавленные смешки. Ларри замечает недоумение во взгляде Мышки, слегка повернувшегося в его сторону на передней парте. Мистер Кларк поглаживает свои густые седые усы и, вздохнув и обречённо — на учёбу Ларри уже давно смотрят сквозь пальцы — покачав головой, повторяет вопрос: — Какие происходят изменения в репродуктивной функции женщин после пережитого Мора? А Ларри знает. Ларри читал. Правда уже давно, поэтому правильно связать мысли получается с трудом. — Эм, кхм… — откашлявшись, Ларри складывает руки на груди и, устремив взгляд вверх, решает идти методом рассуждения: — Ну, организм тратит все ресурсы на то, чтобы выкарабкаться, тем самым подрывая и ограничивая другие определенные функции, например, способность рожать за всю жизнь не более двух детей, крайне редко трёх. Также, чтобы выносить ребёнка, будущей матери приходится отдавать определённые запасы энергии, витамины, минералы и прочее, чтобы у ребёнка правильно сформировался иммунитет ещё в утробе. — Поэтому?.. — Поэтому, сколько бы мы ни пытались поднять рождаемость при помощи… эм… — Ларри запинается. Ему неловко говорить на такие интимные темы. — Ну, полового акта, по своей сути это бесполезно. Плюс ко всему, только лишь двадцать тире тридцать процентов из заболевших выживает, из них примерно пятьдесят на пятьдесят и того, и другого пола. — И какая картина вырисовывается, как вы считаете, мистер Бэрк? — учитель заинтересованно — возможно, впервые за всё время учёбы Ларри в пансионе — глядит на него, ожидая продолжения рассуждений. Какая ещё картина может вырисовываться? Не самая радужная, конечно. — Ну, благодаря повышенной живучести организма после болезни, люди стали жить дольше, что не может не радовать, так как смертность достаточно маленькая, однако никто не отменял психические заболевания, — Ларри запинается из-за недавних мыслей и, зажмурившись, словно выдавливает их из головы, продолжает: — Несчастные случаи, в связи с чем в любом случае появляется нехватка рабочих сил. Правда, из-за постепенно исчезающих ресурсов мне кажется, что чем меньше людей на Земле, тем для них же и лучше. Ларри уже столько раз размышлял на эту тему, что так и не пришёл к однозначному мнению. Как вообще тут можно к чему-то прийти? Правительство вечно что-то скрывает, богатые купаются в свете, золоте и заговорах, женщин заставляют поголовно рожать, даже если они этого не хотят, людям с нетрадиционной ориентацией вообще не стоит даже о ней заикаться. Где правда и где ложь? В груди будто кратковременно вонзают иглу, и Ларри, только открыв глаза, снова морщится. Хорошо быть обычным парнем. Влюбился, создал семью и живи припеваючи, тебе за это ещё и спасибо скажут. А если не влюбился, то по договору — фиктивный брак обычное дело в наше время. А что делать таким, как он? — Смелое предположение, мистер Бэрк, однако на этот счёт давным-давно ведутся разговоры среди научных деятелей. — Далее мистер Кларк, услышав звонок об окончании урока, повышает голос и обращается уже ко всему собирающемуся классу: — О которых вам всем нужно прочитать к следующему уроку и подготовить доклад на тему «Каким вижу прошлое, настоящее и будущее». Садитесь, Ларри, и перестаньте витать в облаках.***
Дождь за окном будто специально набивает определённый такт к стихам, которые Ларри написал недавно. Руки чешутся сыграть на настоящей гитаре то, что не покидает голову ни на секунду. Однако режим старшего девятого курса не позволяет оказываться в своей комнате тогда, когда заблагорассудится. Выходной не выходной, а армейские замашки не покидают учеников ни одного дня в неделю. Нужно действовать строго по расписанию. Ларри не понимает, почему нельзя было сделать так же, как и в Каэр-Ирсе: спокойно отучился — и потом в армию. Да и войн не было уже лет двести, несмотря на холодную войну за ресурсы. Как бы Ларри не хотел не влезать в политику, она сама вкрадывается в мозг вместе с учебниками по истории и совестью будущего монополиста. Найти бы ещё желания и сил заниматься всем этим, учитывая, в каких оковах он теперь находится. — Ларри, ты и правда где-то не здесь, — тормошит Мышка за плечо, внимательно вглядываясь в лицо Ларри. Такие красивые, чистые, голубые глаза… Вот кому на самом деле повезло. Он не попал в сети заговора, от него не ждёт правительство чего-то особенного, родственники не давят своим авторитетом, рядом с ним сидит человек, который, возможно, будет рядом всю жизнь… Вот у кого точно есть будущее. А есть ли будущее у Ларри и какое оно? Собравшись в библиотеке, они как раз и хотели написать доклад, но только вот у Мышки и Нелл уже исписаны три листа, а перед Ларри до сих пор белоснежные страницы тетради. — Да нет, я тут… Сейчас соберусь с мыслями, — отвечает Ларри, но чувствует, как по нему с подозрением скользят две пары глаз. Прошлое. Он там не был, как он может рассуждать о том, что пишется в учебниках, не понимая, где истина? Настоящее. Как он может писать о том, что он на самом деле думает, если ему грозит в этом случае опасность, да и кто поверит? Будущее… От мыслей о нём хочется выть. Кромешная темнота, беспроглядная. Когда Ларри стал таким? Он понимает, что ему нужно написать свои рассуждения именно с биологической точки зрения — биология всё же, — но он бы предпочел выразить все в стихах, завуалированно. Интересно, примет ли в таком виде доклад мистер Кларк? «Размечтался!» — Ларри мысленно усмехается сам себе. Всё же взяв ручку, он принимается писать незамысловатый текст, лишь бы не получить двойку. Провозившись с текстом полчаса, Ларри не может придумать, на чём бы поставить жирную точку. Ребята уже сделали запланированные домашние задания и, видимо, в поддержку Ларри, продолжают заниматься уроками на неделю вперед, чтобы не оставлять его одного в библиотеке. Ему интересно, как у них продвигается общение? С первого взгляда и не скажешь, что они души друг в друге не чают: друзья и друзья. Но как долго могут оставаться друзьями те, кто влюблен? Возможно, они боятся всё испортить, поэтому не делают дальнейшие шаги друг к другу? — Сегодня мистер Смит мне сказал, что я очень напоминаю ему мою маму в те времена, когда она тут училась, — усмехается Нелл, старательно вычерчивая подшипник на миллиметровке. — Интересно, чем же? — не отрываясь от чтения учебника по биологии, спрашивает Мышка. — Мне тоже было интересно, и я его спросила, — стирая в десятый раз начерченное, Нелл поднимает листок, и Ларри видит на просвет, что там вскоре образуется дырка. Но Нелл, пожав плечами, принимается чертить подшипник заново, продолжая: — Он ответил, что только она могла так же изящно собирать и разбирать оружие. — О да, вот это комплимент, — ухмыляется Ларри, собирая в хвост кудряшки, которые постоянно лезут в глаза, когда он пишет. — Ага. А ещё спросил с опаской, кем она сейчас работает. Ведь стреляла она тоже, как и я, лучше всех в группе. И он посмеялся, сказав, что думал, мол, либо она пойдёт в повара, либо в киллеры, — высунув язык, Нелл медленно проводит окружность циркулем, а Мышка тем временем, пока она не видит, отрывается от чтения и поглядывает, на её язык. — Потому что единственное, что она еще умела хорошо делать, это готовить на уроках труда в младших классах. — И кем же она работает? — интересуется Мышка, снова встречаясь глазами с учебником. А Ларри бросает попытку логично закончить сочинение, с интересом наблюдая за парочкой. Нелл, довольно поглядев на свою работу, отвечает, игриво вскинув брови, смотря то на Ларри, то на его друга: — Я ответила, что поваром она не стала. Да уж, Ларри всегда завидовал людям, владеющим своим языком в нужные моменты. Он же, когда того требовалось, был больше похож на какого-то замухрышку, который не знал, что сказать, и вместо этого либо молчал как рыба, глупо улыбаясь, либо просто разворачивался и уходил. Эффект от второго варианта тоже весьма неплохой, поэтому он взял на заметку делать почаще именно так. Однако в последнее время добавился ещё и третий вариант — огрызаться. Что может быть лучше, чем выплеснуть свои эмоции, съязвив в ответ? Всё, если это происходит с Тео. «Теодор». По рукам пробегаются мурашки. Интересно, что будет, если назвать его полным именем? После того, что Ларри узнал, он при каждой их встрече хотел это сделать, но что-то его останавливало: страх перед реакцией и последствиями. Если ему и так постоянно от него достаётся. С ним Ларри только и делает, что огрызается, и что произойдет в тот момент, когда Ларри напомнит ему о тяжелом детстве, — неизвестно. А вдруг тот вообще с ума сойдет и заколет его граблями в конюшне? Так и не дав ни разу поездить на лошади. Чёртов Тео сам постоянно выгуливает их верхом, но Ларри остается только мечтать. Он прокручивает в голове всевозможные варианты того, какими способами может убить его Тео, если вдруг у того в голове замкнет. Надо бы поспокойнее с ним себя вести, ведь Ларри теперь знает о нём чуточку больше, а предупрежден — значит вооружен.***
На сегодняшнее собрание Ларри зовут внепланово и сам Тео. На его лице вновь красуется загадочная Чеширская улыбка, отчего сразу же становится ясно: что-то тут нечисто. Лошади фыркают и волнуются, будто чувствуют мелкую дрожь Ларри. Из рук всё валится, на уроках совершенно не думается, в комнате не находится места, а перчатки отбрасываются в угол, чтобы не быть напрочь искусанными. На стандартные собрания ребята всегда зовут во время тренировок, на внезапные — когда угодно, и это обычно означает, что кто-то провинился. Ларри несколько раз смотрел, как попадаются другие, а один раз сам был линчевателем, отчего до сих пор от самого себя тошнит. Сейчас же в районе солнечного сплетения будто косяки мелких рыбёшек мечутся туда-сюда. Ларри вспоминает, как на него весь день косились некоторые ребята из клана, где бы он ни находился, словно намекая: сегодня провинившийся именно ты. Он судорожно пытается предположить, что успел натворить? Вроде, ничего. Каждый день, как обычно, утренние разминки, уход за лошадьми, либо отработки, затем учеба, тренировки, уроки, бессонные ночи… может, его разум с ним играет злую шутку, и на самом деле ничего такого не имелось в виду в этой проклятой улыбке и липких взглядах? Ларри стал слишком мнительным. Или нет? Может, Курт узнал о том, что Ларри бегал в дальний корпус? Ночь приближается слишком быстро, не давая возможности морально подготовиться. Ларри надеется, что его страх не обоснован, хотя в последнее время интуиция его редко подводит. Лампочка гаснет, и на комнату опускается холодная темнота. Лунный свет постоянно сопровождает Ларри во время каких-либо ярких событий в жизни, и в последнее время они не положительные. Нервно встряхнув руками, Ларри открывает комод и достает мантию. Пора выдвигаться. Когда Ларри вырвался в детский корпус, то ему было не по себе, тем не менее он чувствовал прилив сил и даже чуточку радости. Внутри же этого корпуса атмосфера душит. Поднимаясь на второй этаж, Ларри снова встречает запах сигарет. — Привет, кудрявый, — низкий голос заставляет Ларри напрячься ещё сильнее. Тео как обычно сидит на подоконнике между этажами. Из открытой форточки веет прохладой, мелкая морось долетает до поверхности кожи на щеках. — А я тебя уже заждался. — Не надо меня ждать. Мы что, на свиданке? — язвит Ларри, вытирая лицо рукавом, и проходит дальше. — Ха! Почти, — вытянутая рука Тео резко останавливает Ларри, упёршись ладонью в грудь. — Будешь? Тебе это точно нужно. — Оказывается, тот прижал к нему полупустую пачку сигарет. Вытащив предложенную сигарету, Ларри корит себя за очередное проявление слабости перед ним. Однако спрашивать, почему же ему «это точно нужно», не стал. Всё равно скоро будет известно. Зажигалка ни в какую не хочет работать в трясущихся пальцах. А, нет, просто закончилась. Тео, видимо, заметив, как Ларри безуспешно пытается поджечь сигарету, предлагает подкурить от своей, поманив пальцем и слегка наклонившись к нему. Ларри уже все равно, лишь бы немного успокоить разыгравшиеся нервы. Он делает шаг навстречу и, устремив глаза на мелкий огонек, тянет шею вперед. Табак подхватывает пламя, и Ларри, сделав несколько коротких затяжек, отстраняется подальше от Тео. Порой ему кажется, что у того есть брат-близнец. Сейчас он встретил спокойного Тео, который лишь своим глубоким взглядом прожигает, но второй бы уже прожигал кожу Ларри своей сигаретой. Сигарета дотлевает слишком быстро, и хочется ещё, но Ларри не решается попросить. Дыхание выравнивается, и голова немного кружится, заставляя его опереться спиной о стену. Тео уже не смотрит на него, а, коснувшись виском окна, будто любуется луной, думая о чём-то своем. Ларри сползает вниз и, садясь на корточки и слегка опрокидывая голову назад, поднимает взгляд: луна и правда сегодня очень красивая, а её расплывчатый ореол отдает слегка зеленоватым цветом. Ларри косится глазами чуть ниже и рассматривает видимые освещённые черты лица своего ходячего бедствия: будто бы за всё время не нагляделся, нашёл тоже время! Но сейчас ему не стыдно этого делать, поскольку надеется, что в полумраке его действия незаметны. Острые скулы Тео придают некую угловатость, которую смягчают довольно пухлые темные губы. Он моргает медленно, будто специально контролируя этот процесс, или же он очень хочет спать. Чуть выше, на этаже, слышится шум и тихий шёпот. Вставая, Ларри вздыхает одновременно со слезающим с подоконника Тео. Выкинув окурки в форточку, они, накидывая по пути мантии, направляются на сбор. Ноги сами по себе замедляются, и Тео, идущий сзади, наступает Ларри на подошву ботинок. Зайдя в душевую, Ларри не видит привычный стул посередине и не слышит переговоры касательно заданных планов: все собравшиеся стоят и смотрят на него. Ларри может поклясться, что из-под масок сверкают их глаза. Тео, заперев дверь, обходит его и, выудив из сумки маску и надев её, встаёт в полукруг к остальным. В горле резко пересыхает. — Привет, Ларри, — здоровается Курт, слегка наклонив голову набок. Ларри не может выдавить звука в ответ. — Чего молчишь? Облизнув губы, Ларри откашливается и всё же отвечает слегка осипшим голосом: — Что всё это значит? — Пришло время расставить все точки над i, — пожимает плечами Курт. — В каком плане? — недоумевает Ларри, хотя догадывается уже, что, скорее всего, речь пойдёт о разговоре насчёт того, кто же станет главарём клана пансиона — или банды в их случае — со следующего года. И кажется, им станет не Ларри. — Знаешь, я крайне тобой не доволен, — Курт убирает руки за спину и делает шаг к Ларри — сердце будто три раза бьётся за секунду. Уж лучше бы оно так и сидело внутри тихо, не подавая признаки жизни! — Думаешь, мы идиоты? Считаешь, что мы ничего не видим, не слышим и нам ничего не докладывают? Ошибаешься. — Остальные стоят, как неподвижные статуи. Ларри чувствует себя слишком уязвимым. Дверь заперта, и все, кто находится рядом, теперь уже точно никогда не будут на его стороне. — У нас есть не только связи, но и просто связь с внешним миром. Ты что нам сказал в прошлый раз? — О чём ты?.. — О том, — сразу же перебивает Курт, — что ты должен был сделать, Ларри. Я дал тебе такое просто задание, а ты даже с ним не справился. А ведь у других, — он машет головой назад, и статуи слегка переглядываются между собой, — были и посложнее. И тут среди нас, оказывается, есть трус и предатель. — Не правда! Я не трус! Я… — Ещё какой трус. Сказали тебе, что нужно переступать через свои страхи. Почему ты не познакомился со своим будущим тестем? Почему не пригласил его дочь? Ты подводишь всех нас, понимаешь? — он делает ещё один шаг вперед, и Ларри отстраняется, но кто-то хватает его сзади, просовывая руки подмышками и сдерживая его порывы вырваться. — Я… я не смог, я… — Ларри вспоминает, как они напились с Мэрианом, и они пропустили весь праздник. Чёртово вино. Нельзя говорить про Мэриана, поэтому Ларри прикусывает себе язык. — Тебя вообще не было на дне рождения. Интересно, где ты пропадал? — Курт совсем близко. — Мне стало плохо, и я отрубился у себя в комнате. — Но почему ты наврал нам? Наврал мне! — голос Курта звучит раздражённо. Скользившая по лбу капля пота моментально охлаждается. — Я не потерплю такого отношения друг к другу в клане. Тебя нужно проучить, ты же понимаешь это? — он снова наклоняет голову набок. Усмехнувшись и медленно покачав головой, он сжимает кулак и делает удар Ларри под дых. Боль — и невозможность дышать, тело сгибается кольцом. Чужие руки, сдерживающие Ларри, отпускают его. Ноги подгибаются, и Ларри падает на колени. Пальцы касаются холодного, влажного пола. Тошнота подбирается к горлу тугим комком, но Ларри проглатывает его с постепенно поступающим внутрь воздухом. — Больно? Привыкай, — слова Курта звучат где-то над левым ухом. — Мне тоже было больно, когда я узнал правду. Плюс твои ночные походы… Знаешь, когда Томас о них рассказал, я не поверил. Видимо, зря. Ты привлекаешь слишком много внимания к себе, это недопустимо для главаря! И вообще, Ларри, психолог? Ты издеваешься надо мной? Какой нахер психолог?! Мы давно уже наблюдаем за тобой, за тем, какой ты предатель. Могли бы раньше провести с тобой «беседы», но нужно было узнать тебя лучше, узнать, на что ты способен. И что ты? — Курт поднимает голову Ларри за кудри. — Ты ещё и в детский корпус побежал. Ты облажался, Ларри. Хотел сдать нас Майерсу? Благодаря тебе теперь и в детском корпусе камеры поставим, — Курт отпускает волосы, и Ларри вновь падает на пол. Даже если бы Ларри и хотел что-то сказать, у него не получилось бы, поскольку единственное, что сейчас он может делать, это наслаждаться долгожданным, но болезненным вдохом полной грудью. Он видит перед собой носки чужих ботинок, хозяева которых расходятся по сторонам, и, подняв взгляд, замечает в руках у того, кто остался стоять на месте, книгу и молоток. За спиной раздается щелчок замка, и, оглянувшись, Ларри видит, как остальные выходят из душевой. — Я же сказал, что у нас с тобой свиданка, — голос человека напротив Ларри не спутает с другим никогда. — Тео, официально передаю тебе свои бразды правления, пока дочь Майерса не припрётся к нам в корпус. Вроде как, она пошла на поправку. Далее ты знаешь, что нужно делать. А с этим — разбирайся сам. Удачи, Ларри. Дверь закрывается, и Ларри остаётся один на один со своим кошмаром.