***
На распределении Ларри вновь выпадает, конечно же, конюшня. Кто бы сомневался? Однако, подойдя к ней в полной уверенности, что сейчас его нагрузят грязной работой, Ларри видит перед собой не только Тео, но и незнакомую девчонку, стоящую рядом с ним. Тео что-то ей увлечённо рассказывает, указывая пальцем на окна конюшни и активно жестикулируя, а та, как прилежная отличница, старательно записывает за ним в блокнот, делая какие-то заметки. Ларри слегка кашляет, чтобы парочка обратила на него внимание, и Тео на полуслове оборачивается вместе с девчонкой. — О, привет, Ларри! — выгнув брови, здоровается Тео с наигранной ноткой удивления в голосе. — Я забыл тебе сказать: твоя работа в конюшне окончена. Ларри, сощурившись, переводит взгляд с него на девочку и обратно. — Как так? Ведь на распределении… — Это была ошибка, — не даёт договорить Тео. — Познакомься, это Анна. Анна Майерс, — подмигивает Тео, совершенно не скрывая злорадного оскала. Жаль, что бедная Анна видит лишь обычную улыбку. Тео кладёт широкую ладонь ей на плечо, и девочка кажется ещё меньше. — Анна, это Ларри Бэрк, вы с ним ещё не раз встретитесь. Анна… Так вот кто эта девчонка. Тео уже с первых дней начал подготавливать почву, втираясь в доверие, лишь бы поскорее окунуть её в паутину заговора. Ларри становится искренне жаль её. Именно сейчас, когда видит перед собой две аккуратные русые косички, маленькую родинку под глазом и наивно-распахнутые глаза. Она болезненно худая, и видно, что это последствия недавно пережитого Мора. Уголки тонких губ Анны вмиг поднимаются, и она дарит искреннюю лучезарную улыбку, в которой столько тепла, что у Ларри аж на миг спирает дыхание. — О, Бэрк! — тонкий звонкий голос. — Я слышала про вашу семью, у твоей сестры как раз скоро свадьба. — Ларри прикусывает нижнюю губу. — Жаль, меня не будет… Всегда мечтала побывать на бале-маскараде! — расстроенно добавляет она, теребя кончик косички. Даже Анна в курсе про свадьбу и её особенности. Хотя нет ничего удивительного, ведь её отец — директор Майерс. Уж он-то наверняка в курсе многих событий, правда, жаль, что не видит того, что происходит в стенах пансиона. Но теперь у Ларри есть телефон, и, как минимум, записать на диктофон их сходки не составит труда, а после и передать информацию директору, хотя бы даже через дочь. — На маскараде ещё успеешь побывать, Анна, я в этом уверен, — ухмыляется Тео, и Ларри чувствует, как начинает задыхаться. Девочка даже не догадывается, о каком маскараде идёт речь, и Тео ещё больше запудривает ей мозги: — Они не так уж и редко проводятся в наше время. Мода, наверное, такая. — Слегка похлопав по её плечу и посмотрев на свои наручные часы, произносит: — Ладно, на сегодня я тебя отпущу, завтра жду в это же время. — Хорошо, Тео, спасибо! — Анна подбегает к Ларри, покачивая косами, и хватает его за руку. Сама непосредственность. И какой из неё главарь клана? — Приятно было познакомиться, Ларри! В ответ Ларри только кивает, и она, довольная, вприпрыжку убегает в сторону корпуса. — И к чему такое представление? — спрашивает Ларри будто с вызовом и, подойдя вплотную к Тео, заглядывает в его чёрные глаза: кажется, они поглощают весь свет. Мысли о невинной Анне не отпускают. Тео, посмотрев на Ларри, как на таракана, даёт ему подзатыльник. — Ты, — наклоняется ниже, — закрой рот и иди за мной. — Тео уходит за конюшню в сторону прилегающего к ней загона. Ларри идёт вслед за ним, оглядываясь по сторонам в надежде, что рядом есть хоть какая-то живая душа, но они остались одни. Тео достаёт из кармана пачку сигарет и закуривает одну, облокотившись на забор. — Ну что, ты ведь понял, в какой маске тебе нужно будет прийти? — медленно выдыхая дым, он смотрит неопределённо вдаль, за территорию пансиона, где торчат пики бора. Ресницы Тео немного дрожат. — И только попробуй на свадьбе не найти своего тестя, а ещё лучше, сразу познакомься со своей будущей женой. — Ларри замечает, как сигарета слегка шатается в пальцах Тео. Стряхнув пепел в специальную висячую жестяную баночку на заборе, он тушит об неё же окурок и достаёт ещё одну сигарету. — В библиотеке попроси у работницы серебряные краски, они там хранятся на полке прямо над её головой. Используй их для росписи. У твоей будущей жены Мари будет золотая маска. Тео, мельком глянув в сторону Ларри, протягивает ему пачку, но он, покачав головой, отказывается. — А вдруг там будет много золотых? — спрашивает Ларри, щурясь от солнца. Голову начинает припекать. — Бля, как хорошо, что тебя не взяли главарём. Ты же дубина! — очередной окурок летит куда-то вперёд. Тео, резко повернувшись к уже зажмурившемуся Ларри, с усилием тычет ему пальцем в лоб, словно гвоздь вбивая на каждое сказанное слово. — Соображай хоть иногда. Ищи немую золотую маску. — Ларри чувствует совсем рядом сильный запах сигарет и приоткрывает один глаз, но чужая ладонь, закрывая обзор, полностью касается его лица и с силой отталкивает голову в сторону, заставляя Ларри пошатнуться. — Ладно, вали в свой курятник. У меня теперь куча дел из-за этой Анны… — Тео, плюнув в сторону, разворачивается и уходит в сторону конюшни. — Жду на тренировке! Тепло от прикосновения ладони словно оставило ожог на лице. Ларри снова вспоминает, как тот втирал в него свою слюну на катке. В виске пульсирует, и Ларри, протяжно выдыхая, присаживается на корточки, откинув голову назад, на деревянную перекладину. И что это сейчас было? Благосклонность Тео? Он его даже не побил? Совершенно на него не похоже. Дрожащие ресницы и пальцы… казалось, его всего немного потрясывало. Две быстрые сигареты за несколько долгих затяжек. Он явно нервничает и чем-то расстроен. Ларри прикрывает глаза. Похоже, тот расстроен, что теперь с ним Анна, а не его любимая игрушка. Обидели маленького ребёнка, но ослушаться приказа родителей нельзя. «Ну что, Теодор, каково тебе быть марионеткой?» Ларри решает, что к чёрту этот сраный курятник, нужно скорее охладить лицо и смыть с него частицы Тео. Придерживаясь руками за забор, он с трудом поднимается на слегка ватных от нахлынувшего волнения ногах, чтобы поскорее свалить подальше отсюда и желательно в свою нору, где есть холодный душ. А пропуск ухода за животными отработает, ему не привыкать.***
Всего одно занятие по самообороне, и Ларри понимает: он совершенно ничего в этом не смыслит. Неудивительно, что Тео постоянно его побеждает в драках, ведь у того есть фора помимо силы и роста: он уже знает много приёмов, блокировок и методов нападений. А ещё Ларри теперь понимает, откуда берут корни наказания в клане. Преподаватель очень увлекательно и подробно рассказывает, как раньше, во время войн, пытали захваченных солдат: их просто-напросто избивали, пинали или били различными тяжелыми предметами через какие-либо пластины и доски, таким образом удары доходили до внутренних органов, вызывая тяжёлые последствия в виде отказа их работы, в виде болей, тошноты, рвоты и крови из ушей, носа и рта, отчего человек в итоге терял сознание.* А вот снаружи — на кожном покрове — не оставалось никаких следов, поэтому эти методы также стали использовать для запугивания и манипулирования в собственных кругах… Ларри это что-то сильно напоминает. Однокурсники внимательно слушают истории преподавателя, молча конспектируя себе в тетради информацию, а Ларри хочется кричать. На весь класс кричать о том, что эти издевательства происходят и сейчас, здесь, в стенах этого здания и не только. Как много люди не замечают, что происходит у них прямо под носом? Живут каждый в собственном мире, находясь рядом, а на деле — за толстой непробиваемой стеной, ничего не зная об ужасах жизни. Ларри смотрит на Мышку, сидящего на соседнем ряду справа. Тот сидит хмурый, руки сложены на груди крест накрест. Недоволен. Его взгляд тяжелый, голубые глаза будто стали ярче. Ларри смотрит чуть дальше, на Нелл. Она — на Ларри. В её глазах читается волнение. Ребята что-то знают? Или догадываются? Ларри даже не уверен, хочет ли он, чтобы они догадывались. Быстро перемещает взгляд на свои перчатки. Надо уже зашить, в конце-то концов, а то рвутся. В этом месте вообще прогрыз. Он вздыхает и откидывается на спинку стула. Неудивительно, если так подробно рассказывать о столь жёстких приёмах, кто-то точно захочет их опробовать. Одни для дела, а другие просто ради удовольствия под прикрытием нужности. — Это возмутительно! — фыркает Мышка после окончания урока, выходя из кабинета. — И как можно о таком рассказывать в школе? Ещё и дать задание найти как можно больше информации о военных методах выбивания информации. Где же тут самооборона? — Согласна, — кивает Нелл, прижимаясь ближе к недовольному Мышке, — как-то жестоко и жёстко. Меня аж передёрнуло от подробностей. Нам-то это зачем? Ларри, поджав на несколько секунд губы, задумчиво произносит, глядя себе под ноги: — Наверное, чтобы мы знали, к чему нужно быть готовым в таком случае, и если что, смогли бы за себя постоять. Вроде как со второго урока начнётся практика самообороны. — Да уж, надеюсь, нас не будут по-настоящему бить, — вскинув белобрысые брови, усмехается Нелл. «Я тоже надеюсь, что до вас это не дойдет…»***
Приняв душ после изнуряющей тренировки — если её можно как таковой назвать, — Ларри без сил разваливается на кровати, раскинув руки и ноги в стороны. Ненавистный Тео выбил из него сегодня весь дух, заставляя снова и снова наворачивать круги. Правда, Ларри замечает, как собственная фигура наконец обретает какие-то упругие формы, но сказать что-то более красочное, чем жилистый, о себе он всё равно не может — слишком уж тощий и сухой. «Надо нормально питаться, учиться самообороне и выучить парочку приёмов, чтобы в случае чего, дать отпор». Ларри усмехается своим мыслям. И как только он может дать отпор? Это лишь барахтанье на поверхности воды, когда не умеешь плавать: всё равно захлебнёшься. Депрессивные мысли о своём будущем нередко посещают его голову, ведь впереди никакого просвета, а Мышкины слова о том, что в книгах часто пишут, мол, нужно просто иначе посмотреть на ситуацию, под другим углом, не дают никакого результата. В итоге Ларри так и стоит на том же самом месте, как бы он там не пытался смотреть. Суть не меняется. Вздохнув, он присаживается и достаёт свой блокнот из секретного места в тумбе. То самое стихотворение Мэриан забрал с собой вместе с табулатурой, сказав, что обязательно наложит слова на музыку, отрепетирует и сыграет в следующий раз. По лицу расплывается улыбка от этих мыслей. Нужно написать ещё одно стихотворение. Написать то, что просится наружу, но сказанным не будет, скорее всего, никогда. Что же Ларри чувствует сейчас? Как же просто всегда объяснять что-то другим, советовать и помогать разобраться в себе, расставляя всё по полочкам, но когда дело касается самого себя… Слишком много чувств и мыслей, которые распутываться добровольно не собираются. Ларри берет чёрную ручку, и первое слово, которое марает чистый листок бумаги, это «Прости». За что прости? Да за всё. За то, что Ларри не может вести себя рядом с братом так, как было бы правильно. За то, что влюбился в него, чего делать было категорически нельзя. За то, что не может относиться к нему иначе. За то, что не может ему рассказать правды — всей правды. Как же Ларри хочет всё-всё рассказать, объяснить, признаться. Как же хочет проводить с ним как можно больше времени — до сжимания сердца в комок. Как же он хочет по-настоящему избавиться от проклятого сердца, чтобы оно не стучало так сильно, так больно и часто при брате, и не умирало при возвращении в Ад. Ларри продолжает писать: «Прости за неловкие слова, за желания и взгляды. За то, что кругом голова. Я искренне не жду награды. Ведь ты не тот, кто должен стать моей судьбой, мечтой и светом, Но я не в силах выбирать зимою кто мне станет летом. Пусть тёмная густая ночь на плечи тяжким грузом пала, Я попытаюсь превозмочь всю боль, что жизнь моя послала. Так много слов хотел сказать, но сердце слишком больно бьётся. Мне остаётся только ждать, когда же нить та оборвется, Стянувшая мне руки в кровь. И хорошо, что встречи редки, Ведь убеждаюсь вновь и вновь, к чёрту любовь марионетки». Вздох. И правда, Ларри не понимает, зачем он вообще сдался Мэриану больше, чем брат? Зачем вообще писать эти стихи? Кому они нужны? Что они исправят? Ничего, разве что, только хуже сделают. Он вырывает листок, скомкивает и кидает под кровать. Свет гаснет. Пора ложиться спать.***
И снова танцы. Посвящение в этом году Ларри пропускать не намерен, хотя и не по своей воле. На очередном собрании Тео дал указание: пригласить Анну на танец, заболтать и привести на другое посвящение — в клан. Ларри был удивлён, почему так рано, ведь новеньких обычно спустя год только приводят, а Тео ответил, что некогда размусоливать, пора действовать. Нужно как можно скорее ввести Анну в курс дела, и вообще, нечего задавать глупые вопросы, а то до ночи заставит по полю бегать. Ларри за эти месяцы неосознанно избегал общения с Анной и только сейчас понимает, что хотел таким образом огородиться от мыслей, что она тоже вскоре примкнёт к ним и станет частью паучьей сети, потому что кажется, что это что-то из очередного кошмарного сна, что это не может стать правдой. Также он не дико желал участи змея-искусителя, однако у Тео на него, оказывается, другие планы. Ему необходимо, чтобы изначально Анна не видела в них врагов. С Ларри так не вышло в былое время, ведь мало того, что он заметил и испугался клан ещё в детстве, отчего у него развился лунатизм и ночные кошмары, так ещё и неудачно забрёл во время посвящения старшекурсников в момент наказания Томаса. Почему они наказывали в комнате, вопрос остался открытым. Возможно, раньше они проводили свои обряды и сходки в другом месте, и тогда комната была перевалочным пунктом? В любом случае никто из стареньких рассказывать Ларри ничего не собирается. Да это и неважно. К Ларри в принципе изменилось отношение в клане: если в прошлом году его считали чем-то практически неприкосновенным, и только Тео вечно измывался над ним, то теперь помимо него и остальные ребята периодически его задирают. Ларри уже не только «псих», но и «неудачник», «трус» и ещё парочка неприятных кличек. Однако, если Ларри ещё может терпеть издевательства от Тео, с остальными он не особо церемонится, тем более теперь, когда уже спустя несколько месяцев он хоть как-то научился драться и защищаться благодаря урокам самообороны. По реакции Тео Ларри замечает, что тому не нравится, когда остальные проявляют агрессию в его сторону, будто это позволено только главному, только подтверждая некоторые догадки на его счёт. Кажется, он испепеляет взглядом каждого, кто не так на Ларри посмотрит, заденет или пнёт, а если ещё и драка с кем-то случится, то он обязательно потом отомстит обидчику. Не подавая виду, в чём причина, конечно же. Ларри усмехается. Что-то странное в этом определённо есть: быть под защитой того, кто тебя ненавидит. Или же не ненавидит. А может, и то, и другое? Ларри мотает головой своим же мыслям. Похлопав по карману штанов и удостоверившись, что телефон на месте, Ларри проходит в празднично украшенную столовую и начинает выискивать глазами Анну среди толпы собравшихся учеников. Новенькие кучкуются по несколько человек, озираясь по сторонам с открытыми ртами. Для них сейчас всё в новинку: такие нерешительные, даже будто неустойчивые и всё переминаются с ноги на ногу. Старенькие кто ест, кто пьёт, громко обсуждая не особо интересующие Ларри темы, а кто-то потихоньку танцует в парах — на этот раз под пианино. Вот кружат и Мышка с Нелл. Красивые, счастливые, но будто прозрачные со своими белоснежными длинными волосами и светлыми нарядами. Они похожи на призраков, летающих по залу. Кажется, если долго на них смотреть, то видно, как они исчезают в полумраке. Возможно, им придётся вскоре исчезнуть из жизни Ларри. Понимая, что неприятности только нарастают, он ещё дома принял решение: пора постепенно отдаляться от них, иначе когда-нибудь может произойти непоправимое. Шаг влево, шаг вправо — вероятность оступиться слишком велика, не выполнив очередной приказ. Это угрожает мщением в виде наказания, а кто пострадает в итоге — неизвестно. Ларри на секунду хмурится, посмотрев вниз на ботинки, но, подняв взгляд и заметив Анну у стены напротив, натягивает болезненную улыбку, отгоняя размышления, и медленно через весь зал направляется к ней. Музыка будто замедляется, воздух густеет, притормаживая Ларри. Анна — совсем ещё маленькая, чистая и ничего не понимающая… И Ларри станет её проводником в пекло, в котором сам же горит и из которого не в силах выкарабкаться. Но что, если она станет его союзником? Дурацкое чувство надежды, но вдруг Ларри и правда сможет передать ей телефон с записями, как доказательство существования клана, чтобы та показала их директору? Тео сказал, что теперь и в детском корпусе поставлены камеры, намекнув тем самым, чтобы кое-кто даже не пытался совать туда свой нос. Однако, Анна в любом случае встретится со своим отцом, либо директор сам однажды дойдёт до дальнего корпуса. Остаётся только поговорить с ней, предупредить и успокоить, ведь наверняка Анна сначала испугается того, что её ждёт. Да что уж, она будет постоянно бояться. Или это Ларри такой моралист? Может, он и правда трус? Может, остальные никогда не боялись клана и только рады, что судьба предоставила им шанс стать частью чего-то большего? Ведь это огромная поддержка со стороны, выгодные связи и светлое будущее. Но Ларри чувствует, как дерево, прорастающее внутри, засыхает. Шаг за шагом он приближается к Анне, и вот она замечает его, остановив на нём свой мягкий и тёплый взгляд. На ней блестящее чёрное платье в пол, голова украшена гребнем на убранных вверх волосах, отчего шея кажется слишком длинной и тонкой. Ларри вздыхает и, прилизав ладонью топорщащиеся волосы, останавливается рядом. — Привет, Анна, — Ларри удивляется, насколько же низким стал его голос, особенно на фоне её голоса. — Ларри! Привет, давно не виделись, — протягивает руку, и Ларри пожимает её, чувствуя, какая она нежная по сравнению с его шершавыми грубыми пальцами. Хорошо, что она не видит его шрамов под перчатками. — Потанцуем? — слегка наклонившись, предлагает Ларри, не отпуская её ладони. Рядом стоящие девушки давят смешки, и Ларри опускает взгляд. Ему дико неловко и вообще хочется исчезнуть. Всё внимание сосредотачивается на рукопожатии, лишь бы не психануть и не сорваться — с места и морально. Анна, пару раз тщетно попытавшись выдернуть свою руку из крепкого захвата, смеётся, прикрывая рот второй рукой: — Ну, раз ты так настаиваешь, то, боюсь, у меня нет другого выбора, как согласиться. — Прости, — Ларри разжимает ладонь, испугавшись, что мог нечаянно причинить боль. — Да ничего, пойдем. Только я очень плохо танцую. — Я вообще никогда не танцевал, — усмехается Ларри, почёсывая макушку и пожимая плечами. В младших классах у них проводились вечера танцев, но Ларри как-то тогда было это совершенно не интересно и нудно. Он приходил, чтобы вкусно поесть и подурачиться с ребятами, большинства из которых уже нет в живых, отчего каждые такие вечера нагоняют тень тоски из-за воспоминаний. — Как так? А ведь у тебя скоро бал! — удивляется Анна. Искренне, будто ей на самом деле интересна жизнь Ларри. — Ну, будем считать, что это репетиция. Ларри подаёт руку, и в его ладони оказывается ладонь Анны. Другой рукой неловко обхватывает талию. Дышать приходится почти в висок — в принципе, удобно, ведь во время танца он хочет — должен — поговорить с ней: не придётся кричать, чтобы услышала. Ларри начинает вести: шаг за шагом, вспоминая, как танцевали Мышка с Нелл. Он оглядывается по сторонам и встречает взгляд друга, перешёптывающегося со своей дамой сердца, отдыхая сбоку от одного из стола у стены и держа в руках стаканы. Его недоумение видно даже издалека. Отвлёкшись, Ларри наступает на ногу Анны. — Ой! Ничего, это я виновата, — смотря под ноги, извиняется Анна. Ларри прикусывает губу: — Нет, прости, я задумался, — чуть наклонившись к её уху, говорит Ларри. Взгляд продолжает гулять по залу в поисках остальных наблюдающих на ними глаз. Глаза. Глаза. Глаза. Усмешки. Переливающийся свет купленных чьими-то родителями новых цветных прожекторов. — О чём? — спустя несколько секунд спрашивает Анна. Музыка сменяется на другую, но даже в короткую паузу они не останавливаются. — О том, что мне нужно тебе рассказать, — отвечает Ларри, как только снова начинается мелодия. В горле пересохло, даже трудно глотать. Анна немного отстраняется, удивлённо заглядывая ему в глаза. — Только не прерывай меня, пожалуйста. Это очень важно, — Ларри слегка притягивает её обратно за талию. — Хорошо… — В голосе Анны чувствует напряжение, как и в её руке. Кажется, и двигается она уже медленнее и деревяннее, будто вот-вот попытается сбежать. «Нужно её как-то успокоить…» — Анна, знай, я всегда на твоей стороне, — шепчет Ларри, — даже если кажется, что это не так. — Её рука напрягается ещё сильнее. Ларри говорит всё не по плану, который придумывал полночи, но от страха еле ноги держат, какой уж тут план, только импровизация! — Здесь, в пансионе, происходят вещи, о которых ты даже не догадываешься. Никто не догадывается. Я тоже не знал, — говорит чуть громче и жмурится от своего же голоса, добавляя чуть тише: — Пока как и ты не пришёл в дальний корпус. Анна, Тео тебе не друг, всё, что он тебе говорит — не верь ему. Глаза. Глаза. Не те глаза. — Ларри, ты меня пугаешь… — Анна тоже начинает смотреть по сторонам. — О чём ты? Ларри вздыхает. Как же это сложно! — Не перебивай, пожалуйста. Послушай, я должен тебя пригласить сегодня не только на танец, но и на кое-какую встречу. — Они слегка врезаются в другую танцующую парочку, и те, недовольно поворчав, улетают подальше от горе-танцоров. — Должен? — спрашивает Анна. Значит, слушает внимательно, а ещё стала легче поддаваться. — К сожалению, да. Если ты не пойдёшь со мной, будет… — Ларри наконец встречается с чёрным подозрительным взглядом, — только хуже, — договаривает чуть медленнее. Тео стоит неподалёку, упираясь плечом в бок кухонного шкафа с различной утварью, скрестив ноги и руки. Глядя исподлобья, он и правда становится похож на демона из книжек, только рогов не хватает. — Значит, в этом как-то замешан Тео? — мельком посмотрев туда, куда смотрит Ларри, Анна резко отворачивается и утыкается ему в грудь. — И не только. — Чёрт, — слышать ругательство из рта такого светлого человека даже непривычно. Возможно, она тоже носит маску — маску ангела? — Я так и знала, что всё не так просто. — Ты о чём? — удивляется Ларри. — Знаешь, я ведь не дура и многое замечаю, — строго посмотрев на него, она натягивает улыбку на лице. — И я слишком много времени провожу с Тео. Со мной он ненастоящий. Я замечала его отношение к другим и ждала, когда кто-то мне уже что-то расскажет, намекнёт. Но куда ты меня должен привести и зачем? Это и правда ангел. Маленький и мудрый. Ларри настолько привык, что один варится о всей этой каше, что уже не представляет, будто есть люди, которые тоже могут многое примечать. И если Мышка с Нелл периодически спрашивают его о том, почему он такой хмурый, уставший, злой и вообще, будто находится не здесь, а Ларри лишь ищет отговорки, то сейчас он в праве не отмахиваться от человека, потому как скрывать от него нечего. — Просто доверься мне. Больше никому не доверяй и главное — притворись, что ты на их стороне, — Ларри понимает, что время поджимает, а всё-всё рассказать он не успеет, да и вообще как-то сумбурно всё получается. Тео только что вышел из зала в коридор, а значит, пора идти за ним. — Но на чьей — на их? — с нетерпением спрашивает Анна, уцепившись пальцами за Ларрин рукав пиджака. Остановившись он произносит, положив ладони ей на плечи и глядя в её распахнутые всему миру глаза — только сейчас он чувствует, как её мир сузился до размеров одного человека — самого Ларри: — Прости, но нам пора. Ты всё узнаешь, только не бойся. Пожалуйста, сделай вид, что я просто позвал тебя прогуляться по корпусу, — притворно улыбается, — и что ты ничего не слышала. — Ох… — выдыхает Анна, опуская взгляд и поправляя складки на платье. Ларри видит замешательство, и кажется, слышно, как Анна соображает над всем тем, что узнала. Веки поднимаются, и она произносит, пожимая плечами: — А я ничего не слышала, Ларри, ты о чём? — Отлично, пойдем, — Ларри тянет Анну за руку, слегка схватив за пальцы, в сторону выхода из столовой. — И прости… — Хватит извиняться. Ты заставляешь себя всё это делать, я же вижу, — еле шевеля губами, говорит Анна, словно боится, что кто-то прочитает по ним её слова. Музыка заглушается с каждым шагом по коридору. Пальцы Анны как ледышки, и Ларри полностью охватывает её ладонь, согревая своим теплом. Ещё бы! Дурацкое сердце бешено бьётся, заставляя усиленно циркулировать кровь и чаще дышать, выдавая волнение Ларри с потрохами. Но вокруг камеры, нельзя показывать, что он так сильно переживает. Лицо Анны сосредоточено на пути и уже не кажется таким милым и светлым. Лестничный пролёт, поворот, замедленное шоркание по ковру — и вот они перед дверью в душевую. — Готова? — шепчет Ларри, понимая, что к такому в принципе готовым быть сложно. В ответ Анна кивает, сжав губы в тонкую полоску. Он стучит определённый пароль — и их впускают. Тёмная, еле освещённая свечами душевая обнимает со всех сторон своим спёртым воздухом. — Привет, Анна. Всё хорошо? — с порога встречает Чеширская улыбка и сверкающие демонические глаза. Все ребята стоят в мантиях, но ещё без масок, держа их наготове в руках. Ларри сжимает крепче ладонь Анны и замечает, как Тео не отрывает свой взгляд от их сплетённых пальцев. Его волосы убраны в хвост, и видно, как на лбу пульсирует выпирающая венка. — Вполне, — тихо выдавливает из себя Анна и, прокашлявшись, добавляет чуть громче: — И что тут происходит? — А Ларри тебе ещё не рассказал? Собственное имя сейчас режет слух. Каждый раз, когда Тео зовёт его не «кудрявый», не «придурок» и не как-то ещё, а именно «Ларри», то внутри всё начинает дрожать, будто струна, за которую дёргают медиатором. — Понятия не имею, — шмыгнув носом, Анна отрешённо оглядывается по сторонам, с каждой секундой становясь будто ещё меньше. Ларри хочет пнуть стул перед собой, выбить уже запертую дверь и убежать — улететь — отсюда вместе с этой девчонкой. Зачем она им? Она же ничего не сможет сделать. Зачем портить её жизнь, когда она ещё даже не жила? Почему Тео сам не привёл её сюда, а заставил сделать это именно Ларри? — Ну, тогда присаживайся, — Тео указывает на стул. — Ты у нас осталась одна девушка среди парней, мы постоим. Я буду говорить, а ты слушать. Впрочем, ты уже привыкла, что так обычно у нас с тобой и происходит. — Да уж, — раздражённо отвечает Анна и, расцепляя руки с Ларри, медленно, пошатываясь, видимо, от волнения, подходит к стулу, в конце почти падая на него. Все члены клана наконец надевают свои маски, и Анна сжимает ткань платья в кулаки. Тео, достав из сумки маску Ларри, протягивает ему, слегка касаясь его кожи большим пальцем, заставляя вмиг одёрнуть руку. Надевая дрожащими пальцами маску, Ларри замечает на себе взгляд Анны, передающий неприкрытый ужас. Сможет ли она после всего этого доверять? Тео, спрятав и своё лицо тоже, расхаживает перед ней, сцепив за спиной руки в замок. Его голос становится таким же змеиным, как и голос Курта. Вкрадчивым, гипнотизирующим, манящим и даже слегка успокаивающим. — Что ж, Анна Майерс, дочь Джона Майерса, директора первого пансиона Резервуда, и Люси Майерс, ныне его жены, находящейся на принудительном лечении в Сеткоффе*. Кстати, у нас там есть свои люди. — Слова Тео не звучат угрожающе, но в них кроется предупреждение: разболтаешь, и матери твоей не поздоровится. — Добро пожаловать в наш клан. Ты — как привилегированная особа, удостоилась стать тем, кто возьмёт на себя ответственность за распространение информации о работе клана и за дальнейшее его функционирование в стенах нашего пансиона. Так что можешь расслабиться, дорогая, и вдохнуть полной грудью, поскольку, кажется, как только ты появилась на пороге, то перестала дышать, — остановившись перед ней, он присаживается на корточки и кладёт свою ладонь поверх её кулаков. — Мы не враги, а твои друзья, коллеги и, некоторые из нас, в дальнейшем помощники. Я же научу тебя всему и передам бразды правления в следующем учебном году. А сейчас я расскажу наши правила, особенности, и ты должна дать клятву, как и когда-то все мы тут находящиеся. Но для начала, возьми маску. Ну-ну… Отчего ты плачешь? Анна берёт в руку предлагаемую маску и обречённо отвечает: — От радости.