Сердца нет!

Память — порой противная и вредная штука: захочешь забыть — не забудешь, захочешь вспомнить — не вспомнишь. Избирательная дама, непослушная. И с ней никак не договориться по-хорошему, только по-плохому: в виде страшных снов, в виде комплексов, в виде кратковременных вспышек в голове и панических атак. Иногда Ларри хочется полностью избавиться от своей памяти. Амнезия не кажется уже плохим вариантом, ведь можно просто больше не чувствовать страхи, обиды, желания и прочие надоедливые побочные эффекты прошлого. Часто воспоминания стрелой вонзаются в голову лишь от одного аромата или звука, от какой-то картинки или фотографии, от прикосновений. Вернувшись в пансион, Ларри чувствует, как на него обрушивается огромная волна усиливающейся тревоги. У каждого здания, каждой комнаты имеется своя особенная атмосфера, хранящая в себе смесь характерных черт, вызывающих неосознанное желание бежать. Бежать, не чувствуя ног. Но главная проблема в том, что некуда. Комната встречает своим затхлым одиночеством, и Ларри, кинув рюкзак в угол, поскорее покидает её, поскольку одному сейчас находиться совсем нет желания. Но тогда с кем? Ховарт и Нелл теперь для него недоступная роскошь, футбол сегодня можно пропустить, да и не видеть бы тех самых лиц ещё целую вечность. Надо бы найти Анну и рассказать ей о том, что он успел записать, да обсудить с ней дальнейшие действия, но где её сейчас искать — Ларри не имеет понятия. Либо в конюшне, либо в библиотеке. В конюшне есть вероятность встречи с челкастым, и тогда от футбола точно не откосить. Придётся для начала посетить хранилище всея знаний. Пустые коридоры эхом отражают каждый шаг. Где-то слышен смех и шёпот, с улицы доносятся задорные крики. Ларри подходит к библиотеке и заглядывает через порог, высунув нос. Зимний солнечный свет мягко покрывает стеллажи с книгами и столики, за которыми Ларри не замечает никого нужного среди посетителей зала. Интересно, а где сейчас Ховарт и Нелл? Наверняка ещё с животными возятся… Непрошеная тоска проскальзывает по лёгким, заставляя их протяжно вздохнуть. — Ларри! — голос Анны отвлекает его от грустных мыслей, и он, развернувшись, встречается с ней лицом к лицу. Надо же, удача сегодня на его стороне! — Привет! — радостно здоровается Ларри в ответ лучезарной улыбке и распахнутым всему миру глазам. Он кивает в сторону и, отойдя от порога и с зоны видимости камеры над головой, наваливается спиной на стенку, пряча руки в карманы штанов. Анна пристраивается рядом, касаясь стенки плечом. Мимо проходят ученики, будто внимательно изучая, всматриваясь в парочку, и Ларри видит, что Анне тоже неуютно от чужого внимания: взгляд в пол; ножка притоптывает; жуёт собственную щёку, словно это самое вкусное блюдо на свете. А ещё Анна выглядит немного уставшей, однако сегодня Ларри не замечает в ней той скованности, что была до его отъезда. Плечи её расправлены, на щеках румянец. Если бы не нервные движения, то и не сказать по ней, что она чем-то загружена. Спустя минутную паузу, он, наконец, добавляет: — А я тебя ищу. Отлично выглядишь. С тобой всё хорошо? Анна, смущённо поправив воротник мундира, накручивает на палец кончик длинной косички и, глянув на Ларри, отвечает с ноткой радости: — Да, я на лошади ездила, пока тебя не было. Это так здорово! — Ларри с трудом продолжает удерживать уголки губ приподнятыми. Он так хотел поездить на этих чёртовых копытных, но Тео постоянно ему запрещал. Только заставлял его убирать за ними, кормить и чистить. Чистить, кормить и убирать. И так два года, а Анне всё же позволил. Она дотрагивается до предплечья Ларри и добавляет: — Как хорошо, что ты вернулся. — Да… — Ларри уводит руку, выудив из кармана, чтобы как бы невзначай почесать свою слишком отросшую шевелюру. — Тео уже на тренировке? Ему видеть не хочется эту нахальную наглую рожу, а тем более раньше времени, поэтому лучше знать заранее, где тот ошивается. — Да, он сразу же побежал туда, как только мы вернулись с конной прогулки. — Последние несколько слов вызывают у Ларри внутренний истерический смех. «Мы вернулись с конной прогулки». Надо же! Слышать их от Анны слишком необычно, как будто она говорит об их общем друге и будничных делах. Но она говорит о Тео и о том, что они стали ближе. Или эти ощущения вызваны каплей зависти? А может, страха, что она тоже будет не на стороне Ларри? — Думаю, его не будет ещё пару часов как минимум. — Это хорошо, — кивает Ларри, поджав губы. Тео всегда относится к Анне сдержанно, и, возможно, они уже достаточно близко общаются. Близость их Ларри понятна — Тео нужно всё-всё ей рассказать, вызвать доверие, а это не так-то просто. Хотя Ларри уверен, что хитрый змей найдёт к ней подход. Взять того же Томаса: либо он реально положил на неё глаз, либо Тео приказал подружиться, но бывший друг постоянно косится на неё, а когда она поднимает в его сторону взгляд, то он отворачивается. Он всюду пытается ей помочь, иногда пробует неловко заговорить, но Анна то ли в силу возраста, то ли в силу своего настороженного отношения к нему не придаёт особого значения такому активному вниманию. Однако в данный момент не это важно: нужно срочно поговорить с ней более приватно и либо сейчас, либо никогда. — Нам надо с тобой кое-что обсудить, пока все «наши» заняты. Я хочу тебе передать одну вещь, — шепчет он, слегка наклонившись к её уху и оглядываясь по сторонам. —  Конечно, я поняла. — Только нам нельзя с тобой сильно светиться, за нами могут наблюдать, — продолжает Ларри, попутно пальцами нащупывая в кармане телефон, чтобы лишний раз удостовериться, что он его не забыл. Хотя как тут забудешь! Ларри кажется, что телефон уже стал его частью тела, ну или как минимум прирос. — Я тоже подумала об этом. Пойдём в библиотеку? Там пока мало людей. — Да, сядем за разные столики, но встретимся за дальним левым шкафом, — Ларри, оторвавшись от стенки, аккуратно касается плеча Анны, направляя её ко входу в читальный зал. — Там и поговорим. Только недолго. Анна вновь кивает и уходит в глубь зала, не забыв по пути прихватить какую-то книгу со стеллажа, кажется, растениеводства — спасибо садовнику Гаспару, благодаря которому Ларри эти книжки уже издалека узнаёт. Сев за дальний столик у окна, Анна открывает её и принимается увлечённо листать страницы, внимательно разглядывая их, будто что-то ищет. Точно актриса бы из неё вышла великолепной. Зайдя следом, Ларри проходит мимо столиков, косо поглядывая на сидящих за ними учеников. Они усердно разбирают домашку, и Ларри понимает, что ему, наверное, теперь конец, ведь он не то что ничего не сделал из уроков, даже не взял задания. Среди посетителей Ларри не замечает своих одноклассников — даже спросить не у кого. Чёрт! Надо будет подняться на третий этаж и у кого-то попросить списать. Может, как всегда играет воображение, но Ларри снова кажется, будто все ребята в зале провожают его подозрительными взглядами и шёпотом. Как с такой паранойей Ларри потом собирается на сцене вообще выступать, когда по библиотеке пройтись без учащённого пульса не может? А вдруг ещё и тут камеры понавешаны? Ларри, немного замешкавшись, оглядывается по сторонам в поисках красных огоньков, но, успокоившись, что они нигде не светятся, сразу же устремляется к дальнему шкафу. Обойдя его и подмигнув при этом Анне, Ларри останавливается перед полками, наполненными книгами, и проводит рукой по потрёпанным временем корешкам. Всё это он когда-то прочитал от корки до корки, ещё мелким бегая в библиотеку. А вот и та самая, про дирижабли, которую он читал во время своего Мора и которую он таскал каждому из своих друзей, чтобы те поскорее выздоровели, отвлекаясь от болезни и пагубных мыслей. Только одному не повезло в итоге… Однако, даже сейчас, уже успев полетать по воздуху, Ларри всё равно чувствует какой-то детский восторг, держа эту книгу в руках и листая её страницы с картинками и чертежами воздушных судов. Будто он держит сокровище, способное поддерживать в трудные минуты, как оно делало это с ним раньше. — Я тут, — произносит Анна, наконец появившаяся из-за угла, но Ларри всё равно не может оторваться от книги. — Послушай меня. Я нашёл способ, как доказать, что клан существует и что он в стенах пансиона, — тихо говорит он, и Анна, приподняв брови, округляет глаза, глядя на Ларри. Тот, закрыв книгу, хлопает себе по карману: — Я сделал несколько записей на телефон, и ты должна их передать отцу. — Ларри понимает, что самому встретиться с Майерсом — это чистое самоубийство. Если о намерениях узнает Тео, то Ларри не успеет даже добраться до порога детского корпуса, как охранники поймают его и приведут к демону на ковёр. Надеяться на то, что Анна вызовет отца сюда, — нет смысла. Ларри слышал, в каком сейчас директор состоянии после того, как дочь еле победила Мор, а жена не может победить собственное больное на голову «я». — Он вернулся? — Нет ещё, — обречённо качает головой Анна и берёт толстенную энциклопедию животных с полки, — только через месяц явится. Надеюсь. Летать далеко, а маме, вроде как, хуже. — Прости. Тебе, наверное, тяжело сейчас, а я… — мнётся Ларри. Ему неудобно, что приходится задевать, пусть и случайно, но такую острую тему, как здоровье чужой матери. Самое дурацкое, что при помощи этого здоровья как раз клан и манипулирует Анной, добиваясь послушания. Тео всего один раз намекнул, но в тот момент смысл стал ясен каждому из присутствующих на собрании. — Да ты тут ни при чём, — как-то слишком горько усмехается Анна, и Ларри становится стыдно, что он ещё недавно упрекал её в мимолётной радости от катания на лошади, а девочке просто необходима хоть какая-то поддержка. Она ещё совсем маленькая, только-только перешла на старшие курсы, а на её плечи уже свалилось столько ненужной ответственности. — Наверное, если бы не ты, я бы сошла с ума, как и она. Или предпочла бы сойти с ума, — пожимает плечами. Она поднимает голову, и её взгляд глубоко проникает в Ларрины глаза: — Как остальные в клане настолько безразлично либо — что ещё хуже — комфортно себя чувствуют, Ларри? Почему им это нравится, почему их всё устраивает? Он и сам часто задаётся этими наивными вопросами. Все, кто носит маски, спокойны к своей судьбе, словно удавы. Или они и есть удавы, постепенно стремящиеся кольцами обвить чужую шею и до смерти задушить? — Знаешь… Я встретил на свадьбе сестры свою будущую жену — Мари, — делится Ларри, и его брови непроизвольно хмурятся от воспоминаний, — и она такая же, как они. Только благодаря тебе я чувствую, что с моей головой всё в порядке. Это мир не в порядке! Анна, закусывая губу, лишь вздыхает в ответ. — Ну, а как вообще всё прошло? — интересуется она. Ларри вспоминает весь бал-маскарад, словно это был сон, поскольку воспринимать это, как нечто, что на самом деле происходило, — слишком дико. Затем в голове всплывают посиделки с матерью в туалете, ругань с Герольдом, разговор с Мэрианом… — Не спрашивай, — трясёт головой Ларри. — Единственное, что было здорово, так это дирижабль, — улыбнувшись, он показывает Анне картинку из книги. — Но Ларри, ты сказал, что записал что-то на телефон… Откуда он у тебя? — наконец спрашивает Анна, чуть повысив тон от удивления. — Тише, — шикает Ларри, — неважно. Мне его давно подарили родители. Кто ж знал тогда, что он пригодится так рано? В общем, я сделал несколько записей с наших сходок, также некоторые разговоры ребят и слова Мари. Возьми, — Ларри, поглядывая из-за шкафа, достаёт телефон из кармана и вкладывает в руку Анны, — и спрячь. У меня держать его небезопасно. Тео периодически заваливается ко мне в комнату, так что… — Почему он заваливается к тебе в комнату? — подозрительно щурится Анна. Ну не будет же Ларри рассказывать ей все свои стычки с Тео и как Ларри дошёл до того, что свои уроки он делать просто не успевает, потому как переписывает для того конспекты. — Это слишком долгая история, Анна, и не самая приятная. Но надеюсь, благодаря этим записям она скоро закончится. У тебя же есть где спрятать? Анна, довольно улыбнувшись, суёт телефон в карман брюк и отвечает: — Думаю, Ларри, почти у всех есть какие-либо заначки в комнатах. Ну, или это у нас с тобой всегда есть, что прятать. — Заговорщицки добавляет: — У меня паркетная доска отковыривается прямо под тумбочкой, если её отодвинуть. Ларри рад, что он не один такой и что она сможет, как минимум, передержать телефон у себя. — А я прямо в тумбочке всякое прячу, скрыв под двойным дном. — Ему почему-то тоже захотелось хоть немного поделиться тем, в чём они похожи. — Так, думаю, нам пора расходиться. Тогда, как только твой отец вернётся, дай мне знак, хорошо? — он кладёт руку ей на плечо, слегка сжимая пальцами, молча благодаря её в надежде, что та расшифрует сигнал. — Была рада поговорить, Ларри. Спасибо, — искренне говорит она. — Я тоже. И тебе. Будь аккуратна. Всё, иди. Иди! — громко шепчет он, разворачивая её рукой. Обняв огромную энциклопедию, она уходит к тому же столику, а Ларри, решив, что книга про дирижабли ему сейчас ну просто слишком необходима для успокоения в трудные минуты — а их несчитанное множество, — забирает её с собой, направляясь к библиотекарю, чтобы записать на своё имя.

***

Первый раз за всё время учёбы в пансионе Ларри будет проводить свой день рождения здесь, а не в стенах родного дома. Необычно, но не страшно. Разве что, не поздравит никто, даже Ховарт, ведь они теперь не разговаривают. Хотя Ларри замечает, как тот кидает на него украдкой печальный взгляд, но Ларри в ответ только уводит свой. Так надо. Так правильно. Потерпеть всего лишь месяц, какой-то месяц — и всё кончится. Как взрослые будут решать эти проблемы — Ларри не интересует. Он вообще не особо хочет ввязываться в политику, как и не хотел ввязываться в футбол. Но если с футболом получилось из-за дурацкого клана, то с политикой в любом случае придётся столкнуться — от наследства никуда не деться. И вроде как хорошо, нет нужды в деньгах, но… Ларри совершенно не об этом мечтает. Но больше всего его беспокоит вопрос: простит ли его Ховарт за то, что Ларри столько врал и скрывал? Закусив губу, Ларри косится на сладкую парочку на другом конце стола. Голубые глаза светятся счастьем, несмотря на то, что Ларри сделал. Значит, всё не так плохо? Хорошо, что рядом с Ховартом есть Нелл, иначе бы у Ларри совсем не хватило бы храбрости так категорично расстаться с ним. Теперь же эти двое, прямо как на танцах, словно белоснежные призраки слоняются по коридорам, держась за руки. Да, видимо, Ховарт решился, а Нелл согласилась. И хорошо. И правильно. Но так хочется искренне поздравить их, расспросить Ховарта, узнать подробности, как всё прошло, что он думает, как отреагировала Нелл и многое другое. Будь они до сих пор друзьями, Ларри непременно бы вытряс из него всю-всю информацию. Сейчас же Ларри в принципе ни с кем особо не общается. Даже Томас пытался несколько раз сам — что странно — поговорить с ним, сблизиться зачем-то, но тщетно. Ларри наотрез решил не связываться с кем-либо, пока всё не уладится. Одному тоже неплохо, в принципе, учитывая, что он всегда находится среди толпы. Правда, иногда, сидя в своей каморке, переписывая для наглого Тео очередную домашку, Ларри кажется, что он исчезает. Исчезает для своих бывших друзей, для семьи и для себя самого. — Внимание! — раздаётся голос дежурного, вставшего посередине столовой, и все ученики поворачивают в его сторону головы, внимательно слушая, что же такого важного собирается он на этот раз сказать. Однако, говорит он и правда нечто интересное, отчего у Ларри возникает в голове множество вопросов: — Сегодня вечером здесь состоится внеплановый концерт, а если быть точнее, то уже через два часа. Как говорится, ждём всех при параде. По залу сразу же пробегает возбуждённая волна обсуждений удивлённых учеников, в глазах которых виднеется нескрываемая радость. Вот только Ларри не разделяет этого щенячьего восторга. «Что за концерт вообще? В честь чего? Почему? Неужели?..» Ларри медленно кладёт столовые приборы обратно на стол. Есть совершенно перехотелось. Он дико сомневается, что виновник концерта не кто иной, как его брат, однако поджилки под столом непроизвольно начинают трястись. Сдался Мэриану Ларри вообще? Зачем? Да и брат уже должен быть в Каэр-Ирсе, если только… Может, он сделал это назло своему отцу? Их междусобойные распри всегда покрыты плотным туманом тайны… Всё же приезд Мэриана в пансион кажется бредом. Слишком хорошим и одновременно ужасающим бредом, в который трудно поверить. И Ларри не верит, пока не приходит вечером на внезапное мероприятие. Хуже этой встречи на глазах у всех может быть только, если Ларри на всю округу крикнет, что он гей. Ларри надеется, что Мэриану хватит ума не называть со сцены своё имя, как он привык всегда делать, но лучше его об этом предупредить, иначе… — Как только тебя впустили? — Ларри всё же не может сдержать улыбки, подойдя к Мэриану, возившемуся с проводами гитары, находясь у импровизированной сцены из нескольких столов. Организаторы в пансионе всегда отличались особыми способностями в креативе. — Связи, — подмигивает Мэриан, на что Ларри, хмыкнув, закатывает глаза. Крепкое рукопожатие будто током бьёт по сердцу, заставляя его судорожно встрепенуться и начать стучать чуть быстрее. Остальные такие знакомые Ларри музыканты настраивают инструменты, создавая какофонию в столовой, а народ потихоньку подтягивается, отчего общий шум постепенно усиливается. — Ну, и что ты тут делаешь? —  отпустив тёплую ладонь брата, Ларри сцепляет свои руки за спиной и покачивается вперёд-назад лодочкой на ногах. Глаза бесстыдно осматривают Мэриана: голубая рубашка с подвёрнутыми рукавами, чёрные отутюженные брюки и — о боже! — небольшие чёрные серёжки в ушах. Ещё недавно их там не было. Успел сгонять в город, чтобы добавить и так себе прекрасному ещё больше шарма? — Вот, решил, что негоже брату моему пропускать свой день рождения, — зачёсывая пальцами волнистые длинные волосы, пожимает плечами Мэриан, оглядываясь по сторонам. — Мило у вас тут. «Да ты издеваешься, какой мило? Самое милое, что тут есть на данный момент, это ты сам». — Ну, я свой день рождения пропустить в любом случае не смогу, ведь мне от него никуда не деться, — усмехается Ларри и, тоже оглядываясь за компанию, замечает на себе пристальный тяжёлый — знакомый до нервного глазного тика — взгляд. Челкастый стоит у стеночки вместе с Томасом, пока одни ученики таскают туда-сюда мебель, и нервно заламывает пальцы на своих руках. Ларри резко отворачивается, но картинка перед глазами не исчезает. — Ага, никуда не деться, пока не умрёшь, — Мэриан, будто поддавшись братскому порыву, внезапно треплет Ларри по голове, почти смеясь. Однако вмиг застывшему в оцепенении Ларри ещё больше становится не до смеха. — Пока не умру… — слишком тихо произносит он, снова покосившись в сторону, с трудом позволив себе слабость в наслаждении от кратковременных касаний брата. Демон наблюдает, и Ларри чувствует, как в груди прожигаются дыры. Прокашлявшись, он говорит уже погромче, отвлекаясь на Мэриана: — Но я, вроде как, живой. — Да. Правда, таким не особо выглядишь. — Мэриан осматривает его с ног до головы и, нахмурившись, спрашивает: — Ты чего такой бледный? Ларри слегка качает головой и натягивает улыбку. — Да нет, всё хорошо. Огромное спасибо, что приехал, но не стоило, — вздыхает он. — Влетит же от Герольда, если узнает. Ты бы не называл тут своё имя… — Насчёт этого не переживай, — отмахивается брат и, поправляя ремень гитары, бормочет под нос: — Хуже уже всё равно не будет. Ладно, пора начинать! Ларри настораживает это его «хуже не будет», но переспрашивать не решается. — Удачного выступления! — желает он, похлопав Мэриана по плечу, и, кивнув на серьги, добавляет: — И да, тебе идёт. Мэриан с довольной мордой делает шаг назад и, развернувшись, взбирается на столы к остальной части группы. Ларри отходит в сторону, теряясь в набежавшей толпе, словно прячась от преследующего его липкого взгляда Тео. Даже поворачиваться в его сторону стрёмно. Как-то Мэриан уже играл для Ларри на его день рождения, но из этого ничего хорошего в итоге не вышло, насколько он помнит. Как, впрочем, Ларри кажется, и сейчас не выйдет. Зря брат приехал, очень зря. — Привет всем! С вами Мэриан Келли… — Сердце Ларри молотом ударяет в грудь, и он делает глубокий вдох, задерживая дыхание. — И я приехал с моей группой, чтобы сыграть концерт в честь небольшого, но важного события. Сегодня день рождения моего кузена, который учится с вами. Так что, поздравляю с днём рождения, Ларри! Наверное, будучи в другом положении, Ларри сейчас бы, как минимум внутренне, визжал от счастья, но ему лишь хочется взвыть, как волк на луну. Ему остаётся надеяться, что те, кто ещё помнит о его «даме сердца по имени Мэри» не догадаются об истинной принадлежности этого имени. Просил же не называть себя, но брат назвал! Если бы не начавшаяся музыка, то все бы наверняка услышали, как Ларри не воет, но почти скулит, нервно расцарапывая свои перчатки. Да, была вероятность, что кто-то и так Мэриана сможет узнать: слухи, фотографии в газетах и многое другое подсказало бы кому-то из присутствующих, что это и есть тот самый наследник того самого Герольда Келли из того самого Каэр-Ирса, и этого наследника зовут именно тем самым именем. Но то была бы малая вероятность. Ларри пытается сосредоточиться на музыке, играющей специально для него, но почему-то она воспринимается как панихида по умершему. Да, наверное, сегодня что-то в Ларри умрёт, и ехидный взгляд Тео об этом явно намекает. Воздух тяжелеет, становится трудно дышать, и Ларри расстёгивает верхнюю пуговицу мундира. И ещё одну, и ещё… Народу слишком много, но внимание слишком приковано к единственному человеку в зале, из-за которого пульс начинает заглушать даже слишком громкую музыку. Тео шушукается с Томасом, и злорадная улыбка обретает какое-то иное значение, не то, что раньше, — хуже! Ларри сглатывает вязкую слюну, но тошнотворный комок подкатывает к горлу. Перед глазами всё начинает плыть, и Ларри жмурится, дожидаясь избавления от дурманящего наваждения. «Тео всё понял?» Ларри понимает, что пора валить. Идти нормально не получается, ещё и люди толкаются, кричат что-то, визжат, но он передвигается будто в желе. И последняя пуговица не расстёгивается — рвётся и падает куда-то вниз, на пол. Да к чёрту! Протолкнувшись в пустой коридор, Ларри по стеночке, боясь оглядываться назад, ступает неуверенными шагами в сторону уборной. Каждая секунда и каждый шаг длятся невыносимую вечность, но вот она дверь, кабинка, унитаз и с таким трудом съеденный полдник. «Никто же не догадался? Он же не догадался, верно?» Ларри бы очень хотел, чтобы это не было правдой, но биение сердца совпадает с приближающимися ударами чужих ботинок по полу, и когда те останавливаются, оно тоже затихает. Дыхание резко прерывается. Ларри, сидя на полу, оглядывается назад — и больно встречается щекой с кулаком, после ударяясь головой об унитаз. Пальцы Тео крепко хватают кудри, и он, повалив Ларри вперёд, вжимает его лицо в грязный вонючий пол, скручивая сзади руки. В голове гул, но Ларри слышит, как кто-то закрывает скрипучую дверь туалета. В просвете между полом и стенкой кабинки Ларри замечает ещё одну пару топчущихся ботинок у входа. Человек, находящийся там, явно подпирает дверь, чтобы никто лишний не зашёл. И кажется, Ларри знает, кто этот сторож. «Томас?» — Хм… Мэри, значит? И как я раньше не догадался? Я же читал твоё досье, — шепчет Тео над Ларриным ухом. — Скажи спасибо Тому за то, что он ещё давно рассказал мне про Мэри, а сегодня намекнул на твоего любимого братишку. Хороший мальчик, послушный, нужный, не то что ты! — волосы высвобождаются, и на голову Ларри резко опускается ботинок, впечатываясь рифлёной подошвой в щёку и вызывая у Ларри непроизвольное шипение. Кажется, челюсть сейчас раздавится! — Любовь твоя, да? — Тео с силой вжимает ботинок в скулу Ларри, передавая всю свою ненависть. Выдернув левую руку из захвата, Ларри, проскользнув под чужие штаны, с силой вонзает ногти в давящую ногу и с трудом выскальзывает из плена, однако цепкие пальцы Тео снова хватают его за волосы. — Ах ты, сука! Ларри пытается высвободиться, но никаких познаний самообороны не хватает, чтобы противостоять разъярённому Тео. Тот слишком ловко и умело блокирует все попытки Ларри выбраться из захвата. — Томас, предатель! Ты всегда был предателем! — несдержанно рычит Ларри, барахтаясь в крепких руках Тео и пытаясь выглянуть из кабинки, чтобы посмотреть в глаза тому, кого раньше считал равным себе. И пусть сейчас Ларри валяется на грязном полу, но чувствует себя намного выше и чище, чем Томас. — Заткнись! — слышит Ларри перед тем, как его голову окунают в грязный унитаз. Он не успевает толком глотнуть воздуха, как Тео уже нажимает на смыв, и Ларри начинает захлёбываться. Сил выбраться из-под навалившегося тела не хватает. Бурлящие потоки попадают в нос, уши, рот, и Ларри чувствует, что сейчас его снова стошнит. Волосы отпускают, и он, вынырнув, падает на пол и пытается откашляться, щурясь из-за стекающих с волос капель воды на возвышающегося над ним Тео. — Привыкай, отброс! Ты — никчёмный член клана, с самого начала таким был, ничего не поменялось. Я сразу понял, кто наш неженка-вратарь, и был тогда прав: ты — сраный педик! Я присматривался к тебе, пытался самого себя переубедить в обратном… Но теперь пощады не жди, понял? — Подошва ботинок с силой бьёт куда-то в лоб, вызывая у Ларри непроизвольный стон и искры из глаз. — Урод! Затем наступает пронзительная тишина, и слышно только собственное прерывистое дыхание, отражающееся в уголках уборной. К ледяной плитке уже даже приятно прикасаться, охлаждая место последнего удара. Ларри не понимает, сколько времени прошло с тех пор, как он стал валяться в туалете на полу, но пока ещё доносится музыка из столовой и весь народ тусуется там, ему нужно поскорее поднять себя и привести в порядок, смыв с лица кровь и переодевшись в чистую одежду, чтобы хотя бы попрощаться с Мэрианом в нормальном виде. Видимо, в скором времени это придётся сделать навсегда. Поднявшись на трясущихся ногах, Ларри подходит к умывальнику и любуется своим отражением в зеркале. Да уж, таким «красивым» ему точно лучше не появляться перед людьми. На лбу, у основания волос, видна припухлая рассечённая ботинком ранка. Умыв холодной водой окровавленное лицо и спрятав его под длинными влажными волосами, Ларри выбегает из туалета, глядя только себе под ноги. Пока несётся по коридору, ему на пути встречается буквально парочка людей, и те расходятся без предупреждения — наверняка, от удивления. Ларри застёгивает обратно оставшиеся на мундире пуговицы: даже находясь в аду начинает знобить. Завернув на лестничную площадку, чтобы спуститься на цокольный этаж, он в кого-то врезается, но сразу же, не глядя, отталкивается руками. — Ларри? — звучит голос Ховарта. — Что с тобой? Ларри останавливается. Как же ему хочется уткнуться лбом в плечо бывшего друга, забыв обо всём, что происходит… — Не твоё дело. Проваливай, понял? — сквозь дрожь в голосе и всём теле произносит Ларри. Кажется, будто весь пансион трясётся вместе с ним, поэтому ноги слегка подкашиваются, а руки не с первого раза хватаются за перила, когда Ларри уже спускается вниз, ступенька за ступенькой, шаг за шагом… вот он цокольный этаж, своя комната. Как хорошо, что она запирается! Закрыв замок, Ларри сползает на пол и наконец выдыхает. Склизкое, противное чувство холодком проносится по всем внутренним органам, заставляя его согнуться и безмолвно крикнуть. И пусть никто не услышит, для Ларри это — оглушительный вопль, и вряд ли память сможет выкинуть теперь это воспоминание из головы. Ларри снова пытается приглушить вспышками появляющуюся внутреннюю боль, кусая себя за руку. Сильнее, ещё сильнее! Ткань кажется помехой, и он срывает с себя бесполезные перчатки — да кому они вообще нужны? Кому Ларри нужен? Никому! Он теперь никому не будет нужен! Очередной укус оголённой кожи слегка перебивает нагрянувшее волнение. Чёртова паника как всегда влетела, словно ветер в открытое окно, разбивая стёкла от резкого удара фрамуги. Ларри медленно отпускает собственную руку, морщась и глядя на неё. Чёрт… снова он к этому возвращается. Очередной кошмар. Очередной дневной кошмар. «Хватит себя жалеть, поднимайся!» — Ларри мысленно даёт сам себе пощёчину и, вставая, хватает чистую одежду с полотенцем. Наспех ополснувшись горячей водой — чтобы согреться, но так этого и не добившись, — он растрёпывает кудри, прикрывая ссадину на лбу, и снова тренируется улыбаться, ведь нужно не вызвать подозрений у брата. Проделав как и раньше ножиком дырки в рукавах, вдевает в них большие пальцы. Надо будет зашить прогрызанные временем и Ларри перчатки. В столовой он оказывается в момент, когда Мэриан предупреждает, что сейчас будет последняя песня. Их солист, смочив горло водой, снова хватается за микрофон, давая добро на начало. Мэриан, заметив Ларри, подмигивает ему и, облизнув губы, принимается играть. Ларри оглядывается по сторонам: Тео и Томаса нет, никто не обращает на него внимания, все увлечённо слушают выступающих, слегка дёргая головами в такт музыке. Ларри остаётся недалеко от входа в столовую, опёршись спиной о стенку и слегка склонив голову, наблюдая из-под чёлки за Мэрианом на сцене. Тот уверенно наигрывает неизвестные мелодии, а затем Ларри слышит знакомые слова. Собственно сочинённые и написанные слова. Мэриан всё же сделал это: он наложил на них музыку и теперь играет для Ларри. Настоящий подарок! Подарок, который выстреливает в самое сердце. Сердце, от которого хочется избавиться. Избавиться, чтобы не болело и не ныло от того, что Ларри собирается сделать. Не сегодня, сегодня он не готов. Когда-нибудь, а пока… — Ты круто выступал, — говорит Ларри брату, провожая его до выхода с территории пансиона. Они идут не спеша, чуть отстав от впереди идущей группы. Затем, немного наклонившись, чуть тише произносит, будто эти слова — только для них двоих: — Большое спасибо тебе за такой замечательный подарок. Я вообще не ожидал. Стоял как молнией ударенный. На лице Мэриана вмиг появляется довольная ухмылка. — Да я заметил! Ты где пропадал? В какой-то момент исчез, — с обидой в голосе произносит он, глядя своими чёрными глазами на серое небо. Ларри становится стыдно, и он переманивает взгляд Мэриана с серого неба на свои такие же серые глаза. — Прости, мне нужно было ненадолго отойти, — извиняется он, но замечает, что в чертах лица брата нет обиды. Тот просто издевается! — Вот так вот старайся, делай подарки! — усмехается Мэриан, качая головой. — Но я успел на самое главное! — восклицает Ларри и выпрямляется. По пути попадается камушек, и Ларри несильно пинает его через каждые пару шагов. — Ну, это да, — вздыхает Мэриан. — Я был рад тебя повидать, надеюсь, вскоре увидимся. Ты как? — спрашивает он, когда они уже подходят к воротам. — Отлично. Круто. Здорово, — отвечает Ларри, пиная камушек на каждое слово. — В е л и к о л е п н о, — ударяет по нему со всей силы, поскольку он резко напомнил о том, как Тео кидался в Ларри булыжниками, и камень улетает далеко за территорию, обогнув забор. У ворот слышится лай собак. Братья замедляют ход, и Ларри чувствует, как внутри постепенно становится пусто. Вот-вот пустота полностью поглотит его. — Балда ты, кудрявая, — притормозив у выхода, Мэриан снова тормошит Ларри по голове. Тот не уворачивается, дав себе снова насладиться прикосновением его руки. — Совсем оброс. У тебя влажные волосы… Сейчас голову настудишь себе и будет болеть! — Не переживай, я выносливый, — подмигивает Ларри, и Мэриан глядит на него с укоризной. — Ну смотри мне! — недовольно качает головой. — Ладно, чао, барашек, — протягивает руку, а Ларри, ухватившись за неё, притягивает брата к себе, крепко обнимая на прощанье. — Пока, — шепчет на ухо. — Спасибо, Мэриан. Боясь, что брат почувствует через куртку и мундир, через кожу, рёбра, через всё вот это вот препятствие, насколько сильно бьётся сердце, Ларри, резко отпрянув от Мэриана, возвращается в пансион.