***
День сдачи нормативов Ларри ждал как никогда, ведь это событие означает, что после они всей группой и парочкой учителей отправятся с палатками в, так сказать, ночной поход. Песни там у костра, приготовление на нём же пищи и прочие прелести прогулок на природе. Ларри никогда ни с кем не выбирался, но Мэриан рассказывал ему про то, как они в армии по паре месяцев несколько раз жили в таких условиях и, мол, это на самом деле очень здорово и вообще, единение с природой, матерью нашей. Но больше всего Ларри радует, что в походе не будет старшаков. Эта мысль настолько окрыляет, что весь день Ларри чувствует прям какой-то душевный подъём. Если его душа дерево, то сейчас оно встрепенулось, заметив маленький лучик света, и потянулось к нему, распуская на одной веточке почки. С фантазией у Ларри всегда всё было в порядке. Подтягивания до сих пор ему даются не очень просто, а вот с бегом проблем никаких не возникает. Первым финиширует, конечно же, всегда он. Ну ещё бы! Столько тренироваться. Удивительно, как он ещё со скоростью света не бегает. Тем более, сейчас ему не мешаются никакие волосы. Чтобы Тео было поделом, Ларри в тот дождливый вечер, вернувшись в свою комнату и направившись в душ, достал бритву и откромсал свои кудри почти под ноль. Ну, как под ноль, насколько уж вышло. Он рвал их, безумно и бездумно, ругая про себя демона и мысленно показывая ему средний палец. Волосы сыпались на раковину неаккуратными кучками. В голове мелькнул отрывок из давнего сна, где он рвёт себе кудри куском льдины, а после некто в маске вырывает у него сердце из груди. Ларри вмиг отбросил лезвие, с ужасом глядя на свое отражение. Неужели эти сны вещие? Или уже тогда Ларри понимал, к чему всё идёт? Он не хочет, чтобы ему по-настоящему кто-то вырвал сердце, а Тео наверняка способен на это. Сказать, что тот удивился на следующий день, — ничего не сказать. Кажется, после того, как у Тео прошло шоковое состояние, Ларри даже заметил в его взгляде с прищуром некое одобрение. Мол, а ты хитёр. Да только Ларри в курсе, что не настолько уж он и хитёр. Помимо волос у Ларри же ещё есть шея, воротник, руки, плечи — правое, к слову, уже никогда, видимо, до конца не поправится, — и ещё множество мест, за которые Тео без проблем цепляется своими длинными пальцами, когда ему что-то не нравится. А не нравится в последнее время ему будто всё. Ларри не так посмотрел, не так сказал, не так побежал, сел, встал, упал и многое другое. Кажется, будто Тео уже соскучился по тому, чтобы наказывать Ларри самолично, поэтому снова стал запрещать делать это своим дружкам под предлогом того, что он остыл с того случая и теперь вновь готов сам браться за воспитание щеночка. «Щеночек, блин». Ларри то барашек, то щеночек. Ему уже осточертели эти ярлыки, эти кулаки, пальцы, взгляды, ухмылочки… Поэтому, поскорее переодевшись в походное, накидав вещи в рюкзак и заперев дверь, чуть ли не вприпрыжку идёт по цокольному коридору, счастливо здороваясь по пути с редко встречающимися там наверху, но часто тут, внизу, рабочими навстречу свободе от стен пансиона. Группа уже толпится на улице у входа в корпус, ожидая, когда же выйдут преподаватели и поведут их на автобус. — Ребята, строимся! Идём пешком! — слышно голос мистера Смита. Он как обычно во главе всех учителей. В ответ слышатся только разочарованные завывания, к которым присоединяется и Ларри. Он думал, что хоть поспит в пути, пока ехать будут, а до места ещё и дойти нужно своим ходом! Хотя чему тут удивляться? Это же КМБ. Хорошо, что их ещё не заставляют бегом бежать. Ученики встают в две шеренги, по команде разворачиваются и нога в ногу идут на выход с территории. В паре с Ларри как назло оказывается Томас. Вот теперь его ещё час минимум рядом терпеть. И косится вечно ещё. — Что, Томас? Причёска моя нравится? Хочешь такую же сделаю? — спрашивает Ларри, не глядя на него. — Да нет, я… — тихо произносит тот. — Не хочешь, так прекрати на меня пялиться. Мне Тео хватает, — огрызается Ларри. — Ларри, я хотел… — Томас, заткнись. — Ларри не хочет общаться с ним от слова «совсем» после всего, что тот сделал. Что Томас хочет ему сказать? Извиниться? Ну уж нет. — Разговорчики в строю! — доносится грозный голос мистера Смита, и ребята наконец идут в тишине. Выбравшись за территорию, все шагают в сторону когда-то давно высаженного бора. Солнце прячется за ещё не развеянными облаками, лишь периодически припекая темечко. Со временем строй немного рассеивается, становится неровным, поскольку приходится огибать холмы, ямы, а пару раз даже проходить через жуть какие холодные ручьи. — Стараемся держать строй! Нам ещё немного осталось. Во-о-он видите здание невысокое? Идём до него. За ним находится неглубокое озеро, у него и сделаем привал. Ларри думал, что, добравшись до привала, мучения закончатся, но удача не на их стороне. Мистер Смит, отворив дверь того самого здания — по факту — сарая, — вручает всем мальчикам топоры, а девочкам даёт задание собрать палатки. — А можно мне с мальчиками за дровами? — с надеждой спрашивает Нелл, направив на преподавателя вымаливающий взгляд. Видимо, настолько привыкла с Ховартом время проводить, что и тут без него никуда. — Нет, Нелл. Иди к остальным девушкам и помоги собрать палатки, — отвечает мистер Смит, похлопав насупившуюся Нелл по плечу. — Кстати, спим по двое! — кричит уже всем. — И да, поясняю: мальчики и девочки отдельно. А то знаю я вас в этом возрасте. Так, всё, подавили смешки. Вы, парни, пойдёмте за мной, а с вами останется мистер Брукс. Брукс — преподаватель истории. Тот ещё болтун, довольно молод, строен и высок, любимчик девушек, да и Ларри он тоже нравится, особенно его пьянящий хрипловатый голос, только вот манера постоянно улыбаться — раздражает неимоверно. В лесу мальчики с особым пристрастием рубят ветки кустов, а тяжелые стволы уже поваленных тонких деревьев несут по двое к месту привала — дано указание помимо обычных костров соорудить большой по типу «колодец». Ларри жалко рубить ветки, да и общаться с кем-либо нет желания, поэтому он, повесив топор за пояс, решает просто походить и пособирать сухой хворост да хвойную кору под ногами. — Неважно выглядишь. — Ларри оборачивается, хотя и так понимает, кто говорит. — Просто устал, — отвечает Ховарту и, закусив губу, продолжает демонстративно выискивать валяющиеся палки. Ховарт держится на расстоянии пары метров, будто сторонится зверя, которого хочет погладить. А зверю этому хочется исчезнуть, скрыться, затаиться среди деревьев. Стать белкой или дятлом, а может, снова в волка превратиться и сбежать — далеко, даже не думая возвращаться обратно. — Я вижу. Но ты сегодня круто пробежал, — продолжает Ховарт, игнорируя явное нежелание Ларри вступать в диалог. — Спасибо. А ты сегодня круто нигде не выиграл, — Ларри наклоняется, поднимая очередную палку — сыровата — и откидывает в сторону. — Спасибо, — усмехается Ховарт. Он подходит чуть ближе — Ларри слышит хруст под его подошвой. — С кем в палатке будешь? — типа невзначай спрашивает. — Не знаю, с кем скажут, с тем и буду. Мне всё равно, — пожимает плечами Ларри и, мельком глянув в сторону Ховарта, продолжает идти куда глаза глядят. Шум голосов остальных практически сливается со звуками леса, и Ларри с каждым шагом чувствует расслабление. Пока снова не слышит своего преследователя. — М-м-м… Может, вместе? — догоняет тот спешным шагом. Ларри даже не думал о том, с кем ему предстоит ночевать. С кем угодно, только не с Ховартом или с Томасом. Да уж лучше с мистером Бруксом! В темноте его улыбки точно видно не будет, а вот хрипловатое «спокойной ночи» будет приятно услышать… — Ты надо мной издеваешься? — отметая размышления, резко отвечает Ларри, повернувшись к Ховарту. — Ну тебе же всё равно, — тот улыбается. Издевательски улыбается, Ларри же понимает. Хочет всё ещё помириться? Конечно, хочет, он постоянно пытается, однако теперь Ларри вообще не уверен, что это когда-нибудь произойдёт, учитывая последние события. — Я не это имел в виду. — Его взгляд падает на шею Ховарта, выискивая спасительный шнурок кулона, но из-за поднятого спортивного воротника ничего не видно. — Но сказал именно так. Значит, ты не против, если со мной? — спрашивает тот, скрестив руки на груди. Ларри закатывает глаза и, отвернувшись, бубнит себе под нос: — Ох, если мне скажут с тобой, значит, с тобой… — Он замечает, что однокурсник неподалёку пытается поднять ствол дерева, и устремляется к нему на помощь, лишь бы уйти от разговора. — Хорошо! — слышит позади себя. Насобирав достаточное количество дров и хвороста, ребята возвращаются обратно, и их уже встречают пики палаток, раскиданных по всей площади привала. На каждой палатке флажок с номером. Соорудив неподалёку от озера костры — несколько маленьких и один большой, — все увлечённо пытаются их разжечь. Веселятся, шутят, кто-то пытается даже без спичек это сделать, соревнуясь, но ни у кого в итоге не выходит, кроме всемогущего мистера Смита, доставшего вместо спичек зажигалку. Хитрец. — Ну что поделать, несообразительные вы мои. Ладно, сейчас поужинаем, потом можно искупаться, пока ещё светло и тепло. Ну да, Ларри, конечно, про это совсем забыл. Он слышал, что обычно у ребят самое долгожданное — это купание в озере после утомительного дня. Но, во-первых, Ларри до смерти боится водоёмов, а во-вторых, с его количеством ссадин и шрамов ему лучше вообще никогда ни при ком не раздеваться до конца своих дней. Смирившись с участью грязной свиньи, Ларри обречённо вздыхает на слова преподавателя и падает задницей на бревно, лежащее неподалёку от небольшого костра. От него исходит жар, а перед глазами летят искры, исчезая в постепенно тускнеющем небе. Девочки, наконец, могут проявить свои кулинарные способности, которые уже успели растерять за время обучения на старших курсах, но они не отчаиваются и, потащив некоторых мальчиков на помощь, заставляют и их участвовать в приготовлении ужина. Некоторые, засучив рукава, и не прочь к ним присоединиться. Такие, как Ховарт, например. Уже вовсю крутится рядом с Нелл, а та аж светится пуще всполохов огня. Ларри чертит на песочной земле спиральки, периодически наблюдая за всеми и размышляя, каково это — быть ими: учишься себе; встречаешься с кем-то, возможно; пытаешься добиться результатов в спорте; просто наслаждаешься временем. А Ларри всегда словно вот так, как сейчас, лишь смотрит на всё со стороны. Только сейчас он спокойно сидит, а обычно будто постоянно находится в движении: всё бежит куда-то и бежит… Поужинав какой-то странной похлёбки из картошки и консервов, все ребята, чтобы переодеться в купальные костюмы, разбегаются по палаткам, согласно своему номеру, который раздал мистер Смит. М-да, Ларри и не знал, что Ховарт в сговоре с преподавателем. Ну не может быть такого совпадения, чтобы им совершенно случайно попался один и тот же номер! Засунув руки поглубже в карманы штанов, Ларри прогуливается по пляжу, наблюдая, как остальные с криками и визгами бегут прямо в озеро. Преподаватели расселись на раскладных креслах, поставив их повыше на ближайший холм, и бдят, чтобы никто ненароком не потонул в этом, как сказал мистер Смит, неглубоком озере. Ларри отходит в сторону, перепрыгивает через небольшой овраг, чуть увязнув в грязи, и огибает бархан. Найдя место, где его никто не увидит и не потревожит, он прячется среди свежей травы, усевшись на неё и сняв, наконец, спортивную кофту. Футболка вся пропотела за день, и теперь Ларри чувствует ласку лёгкой прохлады на свежем воздухе. Мошкара периодически садится на кожу, но Ларри это не раздражает. В небе появляются первые звёзды, а гул с озера звучит как музыка. Хотя, наверное, это и есть музыка, доносящаяся с привала. Неужели кто-то из преподавателей играет на гитаре? Может, Ларри взять и… «Нет, не выделяйся, сиди уже тут», — осекает сам себя и падает спиной на траву. — Ларри, — тихий внезапный голос Томаса заставляет снова резко присесть. Сегодня Ларри не дают побыть в одиночестве. — Я хочу с тобой поговорить. Рядом с Томасом Ларри чувствует, как внутри всё сжимается от гнева, и даже брови невольно хмурятся, а кулаки стискиваются до хруста. В последнее время Ларри стало слишком трудно контролировать себя. Он обратно натягивает спортивку, когда тот присаживается рядом на корточки. — Томас, мне не о чем с тобой разговаривать, — произносит Ларри, глядя на другой берег озера. Как же ему хочется оказаться там. — Оставь меня в покое хотя бы тут, а? — поворачивается к нему. Тот смотрит на землю, а рукой перебирает камушки. Ларри всё время видел, как Томас с сочувствием и сожалением в глазах наблюдает за издевательствами над Ларри в клане. Он понимает, зачем тот пришёл сейчас. Однако Ларри не сможет дать ему то, чего тот хочет. — Я пришёл извиниться… — Я знаю, Томас, зачем ты пришёл, — перебивает Ларри. — И мой ответ «нет». Я не прощу тебя. Томас поднимает взгляд, и Ларри хочется стереть его умоляющий вид с лица. — Пожалуйста, я чувствую себя ничтожеством. Я тебя так подвел, — сипло произносит Томас. Ларри замечает, что тот стал выглядеть намного лучше, чем раньше: на щеках появился румянец, под глазами исчезли тёмные круги. — Ты подвёл не только меня, но ещё и моего брата, — сквозь зубы говорит Ларри, пытаясь не повышать тон. Он готов выплеснуть негатив здесь и сейчас, всё своё презрение, но нельзя привлекать внимание. — Ты подвёл в итоге Анну, которая тебе нравится. Скажи мне, даже если ты понял, как я отношусь к брату, почему ты заревновал меня к ней? Томас снова опускает голову, кивая будто своим же мыслям. — Ларри, ей опасно с тобой дружить. — Спина Томаса горбится так, будто он пытается спрятаться, свернувшись в кольцо. А Ларри хочется пнуть его, чтобы тот покатился прямиком в чёртово озеро. — Я знаю, что из себя представляет Тео не понаслышке. Я пытался поговорить с Анной, но она не хотела меня слушать — А со мной? Со мной нельзя было обсудить? — дрожь в голосе выдаёт Ларрино состояние, которое он сам же и пытается игнорировать, но, оказывается, он уже трясётся как листик на ветру. — Я пытался, но ты постоянно увиливал, а потом… Потом я испугался, что Анна всё равно будет тебе помогать, и… Прости, — Томас протягивает руку к Ларриному плечу, но он отшатывается в сторону, отворачиваясь, не желая даже видеть бывшего друга. Ларри бы и слушать не хотел всего, что тот говорит, но всё равно продолжает, закусив губу. — И вообще, даже я сам боюсь с тобой общаться, меня давно уже из-за этого шпыняют, Ларри. Ты не знаешь, через какие угрозы мне пришлось проходить всё это время. Я намного раньше здесь, чем ты! — Томас замолкает на пару секунд, и продолжает уже тише: — И знаешь, теперь мне кажется, я знаю, почему я в принципе в клане. Тоже из-за тебя. Мне нужно было тебя привлечь в команду, но ты постоянно отказывался. В итоге из меня вытаскивали информацию о тебе, угрожая моей младшей сестрой, которая только-только поступила в пансион. Ларри не знал таких подробностей, хоть и догадывался о некоторых. — Мы раньше были друзьями, почему ты мне сразу всё не сказал? — спрашивает Ларри, снова цепляясь взглядом за другой берег. Сумерки постепенно опускаются, окутывая пространство, и Ларри чувствует, как они проникают куда-то ещё: в мысли, в душу, падают на плечи, утяжеляя их, и сердце стучит с трудом, будто ему что-то мешает. — Ларри, а ты сам-то на себя посмотри. Ты хоть кому-то что-то рассказываешь? Ты даже с Ховартом перестал общаться, и я понимаю почему. Потому же, почему и я когда-то с вами. Наступает тишина, среди которой еле различимы приглушённые голоса однокурсников и всплески воды. Кажется, что они в совершенно другом мире, другой реальности, будто призраки. Ларри подтягивает к себе колени и обнимает их. — Ты прав, — говорит он, косо глядя на Томаса. — Мы оба во всём виноваты и не виноваты ни в чём одновременно. Но мы с тобой отличаемся. Знаешь в чём? — смотрит ему в глаза. — В чём? — щурится тот. — В том, что я бы никогда не подставил так подло человека, которого раньше считал другом. Прыснув, Томас качает головой. — Пф, да? Ты так уверен? А если бы стоял выбор между двумя людьми, например, Ховартом и Мэрианом, за кого бы ты вступился? Ты не знаешь, ты не можешь выбрать, Ларри. Но иногда выбирать приходится, даже если ты не хочешь этого делать, — он поднимается, вытирая ладони об штаны. — Ещё раз прости, я не хотел, чтобы с тобой так обходились, но мне пришлось сделать выбор, и я выбрал Анну. Ларри снова остаётся один. Слышны тихие, исчезающие шаги Томаса. Голоса тоже приглушаются: видимо, всех уже загоняют обратно. Но Ларри не хочет идти в палатку. Всеобъемлющая тоска проникает через кожу, через каждую пору, вызывая мурашки. Волоски приподнимаются, и Ларри ёжится. Интересно, насколько холодная вода? «Переступи через свой страх», — говорил Курт. Тогда Ларри переступил через свой страх быть недостойным человеком и стал таким. С тех пор он только и делает, что врёт, бьёт, ругается и многие другие ужасные вещи. В его голове крутятся мысли об отравлении людей и даже, возможно, убийстве, если понадобится. «Нет, нет, нет… Ты до такого никогда не дойдёшь. Если и нужно переступать через свой страх, то делать это с иными вещами». С этими мыслями Ларри снимает с себя одежду, оставшись в одних трусах, и, чуть замешкавшись перед гладью воды, входит в озеро, медленно погружаясь по колено. Под ступнями скользкие камни, царапающие кожу. Ларри останавливается: дальше идти не решается. Прохлада будто остужает гнев, и даже мысли становятся яснее и светлее. Конечно, Ларри хватает ненадолго, и он, трясясь от холода и страха, скорее возвращается обратно, вновь натягивая штаны, футболку и кофту, но это был пусть и маленький, но новый шаг через себя. Пусть со стороны выглядело глупо, но внутри Ларри чувствует капельку радости. Просидев за барханом ещё с час, Ларри понимает, что пора бы уже возвращаться, иначе он окончательно задубеет. Вернувшись к привалу, он встречает мистера Смита, кидающего лопатой песок в последний затухающий костёр. — Ты где был? Я тебя искал, — зевая, интересуется он и втыкает лопату в землю. — А, да я в туалет отходил, — врёт Ларри, почёсывая макушку. — Ты всё ещё лунатишь? — спрашивает тот, подойдя к своей сумке, валяющейся у бревна. — Отдельной палатки у нас нет, — копошится в ней. Мистер Смит всегда был добр к Ларри, и даже сейчас в его голосе не чувствуется упрёк или недовольство. Если бы Ларри не подозревал кого угодно в причастности к заговору, то прямо тут же всё-всё рассказал бы учителю, ведь здесь точно нет камер. Но страх, что его могут проверять — даже этот, на первый взгляд, замечательный человек, — не отпускает. — Да не переживайте, у меня уже почти прошло, — пожимает плечами Ларри. — Ну смотри мне. Вот, держи, — мистер Смит достаёт из бокового кармана блистер с таблетками и, выдавив одну, протягивает Ларри. — Это чтобы ты сегодня крепко спал и не дай бог чего учудил. Глотай, — Ларри берёт таблетку и, немного подумав, глотает её. — Язык? — Ларри открывает рот, показывая, что таблетки нет. — Ага, ну всё, иди спать. Подъём через семь часов. — Да, доброй ночи, мистер Смит, — прощается Ларри, чувствуя горьковатый привкус. Ввалившись в палатку, Ларри стягивает с себя верхнюю кофту и падает рядом с Ховартом. Тот как всегда сопит в две дырочки. Боже, как же Ларри соскучился по этому сопению, по этим раскиданным волосам по всей подушке. Сейчас Ховарт так рядом, так близко, что Ларри даже чувствует его особенный запах, хотя раньше и не замечал, что он есть. Родной и до боли знакомый. Ларри совсем продрог, но одеяло полностью занято соседом, свернувшимся в гусеницу. Укрывшись своей же кофтой, Ларри отворачивается от Ховарта и закрывает глаза. Через минуту сзади чувствуется копошение, и сердце Ларри замирает, когда сверху накидывается часть уже нагретого одеяла, а в макушку упирается чужой лоб. — Спокойной ночи, — шепчет Ховарт, обдавая шею Ларри теплом.***
По душевой расхаживает демон в маске и обращается к Ларри, растягивая слова, будто они резиновые: — Итак, кудрявый, на каникулах у тебя будет неделя на то, чтобы наладить отношения с Мари. Герольд наверняка обрадуется вашей связи. Смотри, шибко руки не распускай. «Очень смешно». Одна из масок, стоящих в ряду с Ларри, вдруг подаёт голос — насмешливый и противный: — А мне ты наоборот говорил, завалить Элизабет как можно скорее. А она, впрочем, против и не была. По помещению раздаются сдавленные смешки. — Нашему неженке хотя бы за ручку подержаться — уже прогресс, — хмыкает Тео, останавливаясь и касаясь стенки спиной. Он складывает руки на груди, осматривая всех присутствующих, и продолжает, глядя на говорящего: — А ты, да, справился неплохо. Только давай предохраняйся, нам беременность нужна, но не сейчас. Вот закончишь пансион, и дерзай, твори семью. Условия клан тебе обеспечит, ты знаешь. Так, — отлипает от стенки и направляется к Ларри, — а теперь серьёзно. Кудрявый, как только она уедет, ты должен вернуться в пансион. Нечего так долго дома сидеть, мне тут твоя помощь нужна будет. Он точно хочет добить Ларри. Мало того, что придётся с Мэрианом решать вопрос, встречаться с ужасной Мари, так ещё и вернуться на каникулы в пансион, чтобы… что? Помогать Тео? Чем ему помогать? Ларри не понимает, что тот от него хочет, точнее, не хочет понимать. — Это какая же помощь? — тем не менее, не может не спросить. — Узнаешь, — довольно отвечает Тео и, отвернувшись и махнув рукой, заканчивает собрание: — Все свободны. «Все свободны — ну конечно. Если бы», — думает Ларри, быстро спускаясь к себе и пытаясь унять тревожность. Залетев в комнату, покрытую мраком, чувствует, как иглы отчаяния пронзают грудь. Закусив почти до крови губу, он пытается подавить вопль, рвущийся наружу. На этот раз крик не будет безмолвным, а, наоборот, диким и громким, если дать ему волю. Сползая по стенке и судорожно втягивая воздух, Ларри утыкается лицом в свои ладони, нажимая ими на закрытые глаза до появления звездочек. От панической атаки пульс стучит по вискам. Контраст настроения в походе, когда он умиротворённо спал в палатке с Ховартом, и после сходки, где Ларри намекнули на то, что никуда ему не деться от тянущихся к его шее рук Тео, слишком больно режет в груди и противно скользит по мыслям. Снова бесконтрольное желание прокусить себе кожу. Пальцы нервно пытаются снять перчатки, но движения вязкие, онемевшие. Ларри нервно пробует разодрать перчатки зубами, но не выходит. С трудом поднявшись, он добирается по стеночке до душевой комнаты. Нащупав коробочку и достав бритву, поддевает ею неподдающуюся ткань и… И останавливается. Облизнув сухие губы, Ларри всматривается в очертания белой, в темноте будто полупрозрачной руки. В голове, шелестя, копошатся мысли, словно муравьи в муравейнике. А что если боль — такая же острая, как и само лезвие — поможет избавиться от навязчивых мыслей пойти и зарезать сейчас, вот прям сейчас того самого демона? Он же не бессмертный, ненастоящий демон. Подделка, которая мешает Ларри спокойно жить. Медленно подвернув рукав до локтя, Ларри, закрыв глаза, делает неглубокий порез поперёк кисти — и облегчённо выдыхает. Муравьи на секунду замедляются, словно ожидая, будет ли продолжение, но, не дождавшись, шевелятся пуще прежнего. Ларри делает ещё порез, и ещё; раны становятся более неаккуратными, на руке выступают тёплые капли крови, а на глазах — холодные слёзы. Челюсть стискивается до скрипа. — Ларри?.. — на пороге внезапно звучит удивлённый голос. Ларри, подняв веки, оборачивается в сторону двери и в темноте уже привыкшим зрением различает силуэт того, из-за кого руки все в крови, из-за кого его трясёт так, что коленки не держат и ноги подкашиваются. — Не подходи ко мне, — говорит Ларри, сквозь стук зубов. Ещё немного, и они раздробятся в крошку. — Ты что, совсем ебанутый? — Тео делает шаг в его сторону, но Ларри выставляет перед собой бритву. — Не подходи ко мне! Уйди отсюда! — почти кричит Ларри, крепко сжимая бритву в одной руке и прижимая к рубашке кровоточащую вторую. Тео вздыхает. — Ага, чтобы ты тут вскрылся, и наутро нашли твой окровавленный труп? — спрашивает, чётко проговаривая каждое слово. Резким движением он выбивает ладонью угрожающее лезвие. Ларри не успевает среагировать, как тот, дёрнувшись вперёд, притягивает его к себе за шею и крепко обнимает, будто пытаясь успокоить обрушившуюся лавиной истерику. — Отстань, уйди! — Ларри пытается вырваться из сдавливающих рук. — Я ненавижу тебя, ненавижу! — Он колошматит Тео в грудь кулаками, но тот не отпускает. — Терпеть тебя не могу! Ненавижу… Последнее Ларри уже шепчет, давясь слезами. Сейчас он ещё и себя ненавидит за то, что показывает свою слабость. «Он не должен видеть меня таким, не должен!» — мельтешит в голове. Сил совсем нет, и Тео без труда доталкивает его в душевую кабину, хоть Ларри и пытается по пути сопротивляться. Ввалившись внутрь, он чувствует, что сейчас задохнётся, пока на него не начинает литься холодная вода. Ларри делает несколько глубоких вздохов, сердце несколько раз стучит где-то под глоткой от ледяного шока. — Остынь, паникёр, — слышно сквозь шум воды. — Дай руку. Ларри поднимает на Тео взгляд, упираясь в стенку затылком. — Я тебе ничего не дам, — выдаёт Ларри. — Если надо, я сам возьму. — Хватая его располосованную руку, Тео подставляет её под капли воды, которые вмиг смывают боль. Выключив вентиль, он, порыскав глазами по пространству, дотягивается до небольшого полотенца и быстро обматывает им Ларрино предплечье. — Надеюсь, оно чистое… Всё, поднимайся, давай, — тянет Ларри за локоть, и тот снова начинает вырываться, не желая выбираться из укромного места, тем более навстречу Тео. — Тихо-тихо! Да не буду я тебя трогать, сам вставай тогда! Тео отпускает руку и, качая головой, выходит из душевой. Судя по его шагам, недалеко — в комнату. Ларри, с трудом подняв себя, пару раз чуть не упав, выбирается из душа, пытаясь унять дрожь во всём теле. И холодно, и паника до сих пор не отпускает. Вернувшись, Тео накидывает на него тяжёлое одеяло и, подталкивая, уводит пошатывающегося и спотыкающегося об свои же ноги Ларри в комнату. — Убери руки, я сам, — выдавливает из себя он, лениво отмахиваясь от поддерживающих с обеих сторон чужих рук, которые ненавидит всем своим всё никак не перестающим чувствовать сердцем. Слова, как и движения, даются с трудом. Кажется, будто вся энергия утекла вместе с внезапно нахлынувшими слезами. Отпихнув Тео, Ларри, удерживая одеяло, добирается до кровати и падает на неё, сворачиваясь в позу эмбриона. — Пожалуйста, уйди, — говорит он куда-то в пространство комнаты. Ларри уверен, что Тео ещё там. Его взгляд даже в темноте ощущается физически. В ответ слышен вздох, скрип двери и то, как она закрывается. Сон затягивает в себя, словно воронка, и Ларри не может препятствовать ему. Сквозь беспокойное марево слышны затухающие звуки из ванной комнаты.***
Утро воскресенья — обычно самое желанное — на этот раз не вызывает ни капли позитива. Протерев опухшие глаза, Ларри чувствует, как мелкие частички соли катаются под подушечками пальцев. «Нужно пойти и смыть этот позор», — думает он, садясь на кровать и опуская ноги на ковёр. Солнце слепит ярко-оранжевыми лучами. Ларри разматывает полотенце на руке, с болью отрывая от запёкшейся крови, и любуется вчерашней выходкой. Он умудрился сделать около десятка порезов! Они все вздулись и, судя по красноте, не предвещают быстрого заживления. Хорошо, что Ларри сегодня поедет домой. Во-первых, там у Гаспара можно стащить мазь восстанавливающую, а во-вторых, не придётся встречаться лицом к лицу с Тео. И вообще, Ларри интересует, какого чёрта тот забыл ночью у него на этаже? Почему был таким заботливым? Тео успокаивал Ларри — как мог, но тем не менее — и пытался даже помочь. Если обливание ледяной водой и обматывание раненного полотенцем можно считать за помощь, конечно. Потормошив от негодования волосы, Ларри привстаёт с кровати и сразу же падает обратно. В ногах всё ещё сильная слабость, будто выкачали всю кровь. Ну, крови он немного лишился, но не до такой же степени. Игнорируя трясущиеся колени, он всё же поднимает себя и ковыляет в сторону выхода, держась за всё, что попадётся под руку. Дёрнув за ручку, Ларри открывает дверь, но она во что-то упирается. Ларри толкает ещё сильнее, почти повиснув на ней, и замечает, что, оказывается, мешается чья-то нога. «Я даже догадываюсь чья…» — понимает он и поджимает губы. Выглядывая в проём, он видит, как на полу у соседней двери в душевую комнату сидит Тео: он упирается спиной в стену, глаза закрыты, руки скрещены на груди, а его вытянутые ноги перекрывают проход. Протиснувшись, Ларри неловко проскальзывает в коридор, но будит Тео, споткнувшись об его ногу и упав перед ним на колени: на свои и на его. — О, утро доброе, — открыв глаза, протягивает тот с улыбкой, вглядываясь сквозь чёлку в напуганного Ларри. — Ты что тут делаешь? — опешив, спрашивает Ларри хриплым голосом. — Жду, когда ты упадёшь передо мной на колени, — хмыкает Тео и добавляет, зевая и потягиваясь: — Но вот ты уже и на них, могу идти. Ларри, опомнившись, пытается быстрее подняться, как его дёргают обратно за больную руку. — Ай, — вырывается у него изо рта. Пальцы Тео крепко держат за запястье, поворачивая ранами к себе. — М-да, плохо дело. Ну хоть неглубоко, — морщится он, рассматривая воспалённую кожу. Подняв глаза, спрашивает, хмурясь: — У тебя совсем кукуха поехала? Ты какого хера себя калечишь? — Не твоего ума дело! Вали уже отсюда, — Ларри выдёргивает руку и встаёт на ноги. — Что ты забыл ночью у моего порога? — он отшатывается назад, втыкаясь лопатками в стену коридора. Тео, поднявшись, подходит совсем близко и, наклонившись к Ларриному уху, шепчет: — Не твоего ума дело. — Выпрямившись, он протягивает пальцы к подбородку Ларри. Тёмные глаза вновь смотрят на губы, и Ларри не может даже вздохнуть. Погладив подбородок большим пальцем, Тео пару раз хлопает ладонью по Ларриной щеке. — Ладно, можешь приезжать, когда хочешь. Главное, не забудь выполнить задание, понял? Он отворачивается и делает шаг в сторону лестницы. — Но ты сказал, тебе нужно помочь… — не догоняет Ларри, вновь обретя дар речи. — Кудрявый, — тот останавливается, вздыхая, — ты как был придурком тупым, так и остался. Бывай. А это, — продолжив движение, Тео поднимает руку и показывает коробочку с бритвой, — я конфискую. «И что всё это значит?» Ларри заходит в душевую комнату и видит идеальную чистоту и порядок. На раковине стоит баночка с заживляющей мазью.