***
Ежедневная встреча с Мэрианом заставляет Ларри волком скулить на полную луну. Она уже раздражает его своей идеальностью. Когда происходит что-то плохое, луна будто специально сопровождает Ларри, насмехаясь над ним и над его несовершенным миром. Внутренний вой усиливается, как и желание его подавить, и Ларри кажется, что он звереет потихоньку от чувства тоски и внутреннего страха перед тем, что собирается сделать. Мэриан никогда не примет его трепетные чувства, никогда не согласится быть с ним вместе — это вообще что-то из области фантастики, грёз и тайных желаний. Сколько Ларри уже пытается представить себе жизнь наедине с братом, но в голове никогда не вырисовываются реалистичные картины. Каждый раз они кажутся ему бредом, таким сладким и приторным, таким желанным, которым хочется обмазаться, и можно даже умереть вот так — счастливым и сумасшедшим. Наверное, Ларри никогда бы не решился признаться брату в своём отношении к нему, но иного выхода он не видит. Ларри уверен, что Мэриана оттолкнёт признание, ведь они не просто знакомые, они братья, одна семья, в которой такой союз просто-напросто неприемлем — а значит именно так и нужно поступить. Нужно отпугнуть его от себя, сжечь мосты, разорвать все связи с Мэрианом, чтобы больше не думать о том, как ему могут навредить, чтобы больше не могли манипулировать Ларри ещё одним человеком, чтобы безумный Тео даже не думал скалиться в сторону брата. Ларри в принципе готов выполнить что угодно, лишь бы Мэриан на своей шкуре не узнал о заговоре, оградить его от этого ада и помочь вырваться из цепких лап отца, даже если Герольд и не принадлежит клану. И эти мысли должны, вроде как, успокаивать, но почему же так больно? Дурацкое сердце иногда делает на три удара больше положенного за один раз, итого их уже четыре, а кажется, что все сорок. Ларри прислушивается к себе: паника покрывает все клетки тела, будто заставляя каждую из них судорожно пищать. Этот визг стоит в ушах, заглушая всё, что происходит вокруг. — Эй, ты там скоро? — сквозь размышления долетает голос брата. Ларри трясёт головой. Мэриан притормаживает на велосипеде, дожидаясь, когда тот его догонит. Вообще, мать дала наставление не ездить в город, видимо, по приказу дяди, и их велосипеды закрыли в конюшне, сказав, что если увидят следы взлома — то ребятам несдобровать. Но кто ж их будет слушаться? Нет, взламывать конюшню и разбивать в ней окна они так и не стали: дабы не умереть дома со скуки, Мэриан просто позвонил своим ребятам из группы, и те без проблем подогнали им два дряхленьких велосипеда. — Да, прости, не выспался, — поравнявшись с братом, Ларри опускает взгляд. — Снова ночные кошмары одолевают? — Мэриан пытается заглянуть Ларри в глаза, но тот отводит их. — Кажется, они и вовсе не проходят, — Ларри пожимает плечами и, натянув улыбку, добавляет, посмотрев на брата: — Ну что, поехали? А то опоздаем, — и трогается в путь. В последнее время Ларри иногда путается, когда что-либо происходит на самом деле, а когда ему снится. Память начинает подводить и играть с ним в жестокие игры разума, в которых он не знает правил и вечно проигрывает. Находясь дома, порой Ларри сомневается, что у него когда-то был друг Мышка; ходил ли он на встречи с масками, где обсуждал и делал ужасные вещи, от которых тошнило, и существует ли вообще пансион? Есть ли у Ларри отец и сестра? А Мэриан его ли брат? Иногда мысли, сменяющие друг друга на посту — быстро, чётко и без промедления, — не дают Ларри сделать вдох, и он начинает просто так задыхаться. — Ну, значит, в следующий раз не будем так долго ночью сидеть, — говорит Мэриан, догоняя. Несколько ночей подряд они до рассвета играют на гитарах у Ларри в комнате. — Нет! — руль уводит в сторону, но Ларри, справившись с управлением и с испугом, снова продолжает ехать по прямой. Повернувшись к брату, почти умоляет: — Это тут ни при чём. Давай сегодня ещё посидим? — Ну ладно, но только сегодня. Тебе нужен крепкий сон, выглядишь как зомби. А то мне ещё и за тебя влетит, — усмехается брат и снова обгоняет Ларри. «Интересно, за что ему ещё постоянно влетает?» — Х-хорошо!***
В который раз за каникулы оказавшись в клубе «Не важно», Ларри уже чувствует себя здесь как дома. Точнее, даже лучше, чем дома. Уютнее, правильнее. Здесь ему ничего и никто не угрожает, пусть и происходят периодически драки между посетителями; здесь он не белая ворона, хоть и до сих пор скрывает этот факт, мысленно окрашивая крылья в чёрный. Хотя он уверен, что те, кто в теме, и так его уже давно раскусили. Только вот брат не подаёт виду, и Ларри понимает, что наверняка тот просто не примыкает к радужному берегу. Местные разговорчики снова звучат для Ларри как просвещение: он чувствует себя ещё более нормальным, а не каким-то «не таким». И пусть только в клубе он может вздохнуть спокойно, но Ларри всё равно не раскрывает все карты насчёт себя. Рано. Сначала он должен сделать это в открытую перед определённым человеком, а дальше, скорее всего, ему уже будет всё равно на такие мелочи жизни, ведь по сравнению с признанием брату остальное и правда кажется сейчас незначительным. Ежедневные репетиции, вечерние пьянки, весёлые поездки туда-обратно, гулянки, ночные посиделки и постоянное присутствие рядом брата опьяняют без всякого алкоголя. Состав группы претерпел изменения: из прежних участников остался только Мэриан и Лев, остальные же, которых Ларри даже не успел запомнить, ушли и на смену им появились новые. Вокал — лохматый белокурый невысокий тощий Стью, бас-гитара — длинноволосая бледнолицая Таша, ритм-гитара — смуглый бородатый Пол. Ларри как всегда для удобства дал им клички у себя в голове: Пушок, Вампирша и Медведь. Среди этой компашки Ларри самый юный, однако будто благодаря его музыкальному мастерству к нему относятся как к кому-то равному себе. Он серьёзно репетирует с утра до вечера с группой, обращая внимание на советы и судорожно записывая заметки себе в блокнот. А ночью Мэриан учит его всяким гитарным премудростям, и Ларри благодарно впитывает его помощь, как последнюю влагу в пустыне. — Ого! — Мэриан подсаживается к Ларри за круглый столик у сцены. — Да тебе впору уже свой самоучитель выпускать! Ничего себе ты там настрочил, — глядя на исписанные страницы, удивлённо щурится, приоткрыв рот. Ларри записывал слова новой пришедшей в голову песни, пока ребята активно обсуждали, о чём будут говорить на концерте между произведениями, и увлёкся, потеряв счёт времени. — Вау, да ты сумасшедший! — Лев треплет своей ручищей по голове, подойдя со спины. — Ну, есть немного, — закрыв блокнот, пожимает плечами Ларри и, усмехнувшись, закусывает губу. Лев садится напротив, сложив руки на груди. Ларрин взгляд снова падает на его татуировки, среди которых есть изображение волка. — Ты просто обязан сегодня выступить. Хотя бы парочку песен отыграть. — Затем обращается к брату: — Как считаешь, Мэриан? Думаю, он твои партии соло уже наизусть знает. — Хмыкнув, добавляет: — Если не лучше тебя. «Конечно, многое из этого я и сочинил». — А что, — одобрительно кивает Мэриан и одаривает Ларри своей ослепляющей тёплой улыбкой с ямочками на щеках, — я не против. Может, полностью за меня отыграешь? Устал я. Да и не зря ж тебя столько учу. Ну как, не боишься? — Нет! Я с удовольствием! — восклицает Ларри. Немного радостнее, чем хотелось, но скрыть восторг от осознания, что его пустят на сцену играть на настоящем концерте, не получается. — Хах, весь в брата! — Мэриан похлопывает его по плечу, и Ларри чувствует тепло его ладони. Он не хочет, чтобы Мэриан был его братом. Кем угодно — но только не родственником. Эта мысль постоянно сверлит мозг, напоминая о задуманном и заставляя глотать каждую минуту, каждый момент времени, проведённый рядом с Мэрианом. Заставляет бесстыдно пялиться на него, пока тот репетирует на сцене и подмигивает сквозь падающие на лицо волнистые волосы. Заставляет вздрагивать, а после млеть от его случайных и не очень прикосновений. Заставляет любоваться его улыбкой… «Да сколько же можно уже это делать?!» — одёргивает себя Ларри, с трудом отрывая взгляд от брата, когда уже вся группа дружно сидит за столом, выжидая начало концерта. Ребята говорят о чём-то, активно жестикулируя и тыча друг другу в лицо жирными от жареной курицы пальцами, шутят и смеются, настраивая себя на позитивный лад. Ларри же всё равно чувствует мандраж перед выступлением. Вот звучит объявление о начале, их вызывают, и он поднимается со всеми, кроме отдыхающего Мэриана, на сцену. И пусть Ларри много раз репетировал, и пусть пальцы помнят мельчайшие движения, почему-то сейчас ему кажется, что он может всё испортить. Закусив губу до боли, он чувствует привкус крови, и немного успокаивается, выдохнув и прикрыв глаза. Так лучше, чем снова кусать свои руки, да ещё и при всех: не поймут да прогонят к чёрту. Наверное, Ларри и так для них странноватый тип, вечно тихий, шугающийся, молчаливый. Такие странности показывать ни к чему. — Всё в порядке? — слышит заботливый голос Вампирши среди шума толпы и какофонии настраиваемых инструментов. — Д-да, — кивает Ларри и, подключив педальку, регулирует режим «дилэй»*. Взгляд периодически косится в зал — на Мэриана. Тот, потягивая пиво из бутылочки, равнодушно осматривает растущую волну посетителей. Ларри вздыхает и сосредотачивается на настройке гитары. После того, как ведущий просит толпу поприветствовать участников группы, слышатся подбадривающие крики и аплодисменты, и наступает непродолжительная тишина. Прожекторы дают яркую вспышку, а затем — тёплый оранжевый свет, падающий на сцену и перемещающийся по ней восьмёркой. Звучит ритм-гитара, затем Ларри начинает свою партию, и к ним присоединяются остальные участники. Голос Пушка — такой же мягкий, как и его кличка, — прекрасно переплетается с паутиной создаваемой музыки. Ларри смотрит на свои пальцы, перемещающиеся по грифу гитары, и, пытаясь размеренно дышать, немного успокаивается. Посмотрев в сторону, мельком наблюдает за остальными участниками: каждый увлечённо играет, периодически поглядывая в его сторону и улыбаясь. Уголки губ тоже непроизвольно поднимаются вверх, и Ларри отворачивается, устремляя глаза вперёд. Взгляд Мэриана сверкает в темноте от падающего света: Ларри никогда не перепутает его глаза ни с чьими другими. Правда, в последнее время они непривычно уставшие. Однако смотрят на него как-то не так, как прежде: завороженно, внимательно, не отрываясь. Ларри с силой закрывает глаза: это слишком. Растворяясь в потоках музыки, он чувствует, будто она идёт изнутри него, просачиваясь сквозь те самые пищащие клетки, заглушая их своей мелодией. Что это за мелодия? Грустная какая-то, тяжёлая, будто несколько тонн весит. Удары в груди слишком сильные, что кажется, грудная клетка сейчас не выдержит и треснет. Наверное, тогда бы все в зале оглохли от внезапного взрыва. Ларри открывает глаза, когда сменяется уже третья или четвертая — он не считает — песня. Не увидев любимый взгляд, осматривает уже вовсю танцующую под музыку толпу. По залу плещется море рук и тел, и Ларри чувствует, как управляет волнами при помощи своих же пальцев. В его руках — неведомая прежде сила. Люди жмутся друг к другу, трутся, улыбаются, целуются. Это не выглядит пошло, это выглядит… свободно? Ларри замечает в этом телесном море Мэриана. Он плавно танцует, прикрыв веки и приподняв голову к верху. Влажные от пота волосы прилипают к его лбу, и он смахивает их, зачёсывая пальцами назад. Ларри усиленно выдыхает через рот, опустив взгляд на гитарный гриф, но глаза как всегда опять прилипают обратно. Можно бесконечно смотреть, как горит огонь, течёт вода и танцует Мэриан. Ларри жаждет присоединиться к нему. Оказаться на месте вон той девушки, что примостилась к Мэриану спереди, и тот, открыв глаза, наклоняет голову набок и игриво улыбается ей, будто она какое-то сокровище. Невыносимо. А парень? Вон тот парень, который жадно облизывает губы и пристраивается сзади брата, качая своими бёдрами в разные стороны. Мэриан поднимает полусогнутые в локтях руки и вновь отрешается от мира, закрывая глаза, а ладони чужаков слегка поглаживают его бока, спину, поясницу, шею… Невыносимо! «Я не могу на это смотреть… Но может быть, это знак, что Мэриан не против и с парнями?..» Ларри прикусывает своим мыслям язык. Дальше думать в этом направлении нельзя; нельзя пускать корни надежды, что Мэриан примет чувства Ларри. Даже если тот би, всё равно любовь между братьями… в сто крат невозможна! Но если существует хоть малый шанс, то Ларри доверится Мэриану и расскажет всё, что у него накопилось. Если тот примет его, такого всего неправильного, то Ларри сможет поделиться с братом своими тайнами, сможет довериться и попросить помощи. Сейчас Мэриан — единственный, у кого Ларри добровольно готов что-либо просить. Да, именно эти мысли и должны подтолкнуть в конце концов сделать уже этот чёртов шаг и рассказать о том, что Ларри испытывает при каждой встрече с ним, при каждой мысли о нём, при каждом — Ларри смотрит на Мэриана — взгляде о нём. Вот сейчас становится очень больно и сложно дышать: Мэриан уже целуется с этой мелкой представительницей женского пола. «Какой же он…» Ларри доигрывает партию рвано, но толпе это только по душе. А, собственно, какой же Мэриан что? Распущенный? Неопределившийся? Свободный? А может, просто Ларри ревнует? Да, чёрт возьми, он ревнует. Да так, что гитара будто плавится в его руках, а струны скоро порвутся от жёсткой игры. Как же хорошо, что эта мелодия — последняя. — Ну что, как тебе на сцене перед толпой? — подойдя к столику с уставшими музыкантами, воодушевленно интересуется Мэриан после их выступления. Перед Ларри ставится бутылка с пивом. Он хватает её и прикладывает ко лбу: холодная, влажная. — Нормально, — отвечает безэмоционально. На фоне играет какая-то электронная музыка с не менее электронным голосом, под которую многие продолжают танцевать. — Нормально?! Тц… — брат качает головой и откупоривает по очереди крышки у остальных бутылок. — Ну ты даёшь. У него первый концерт, а он — «нормально»! — Да не приставай к нему, — говорит Лев, глотнув пива, — наверняка перенервничал и теперь отходняк. Себя вспомни. «Да уж, с тобой, Мэриан, сложно не перенервничать». — Так и есть, — кивает Ларри и отпивает тремя большими глотками ячменный напиток. — Фу, что с ним не так? — кривит рот и морщится. Только сейчас замечает, что его этикетка отличается по цвету от остальных. — Безалкогольное, — подмигивает Мэриан. — Не хочу, чтобы нас тут загребли. Ты и так несовершеннолетний. — В прошлые разы тебя это мало волновало, — смеётся Вампирша. Под её глазами размазалась тушь, ещё больше подчёркивая образ кровопийцы. — Законы ужесточились, — пожимает плечами Мэриан и добавляет, глядя на Ларри: — Так что извиняй. О, — вслушивается, — обожаю эту песню. Пойдёшь танцевать? — Нет, — Ларри отрицательно машет головой. Пальцы прокручивают бутылку на столе, оставляя на его поверхности влажные следы от конденсата. — Ну окей, тогда сиди тут и никуда не уходи, — тычет пальцем перед Ларриным носом. — Да, папочка, — с сарказмом отвечает Ларри, и Мэриан, лишь усмехнувшись, растворяется в толпе. И хорошо, что его не видно. Ещё раз такой игры на нервах Ларри не выдержит, и так слишком распереживался из-за увиденного во время выступления. Тогда почему он, добив остатки противной субстанции под видом пива, встаёт и пробирается сквозь толпу, словно ищейка, по следам брата? Взгляд гуляет по лицам — все не те. — Парень, кого-то ищешь? — интересуется незнакомый высокий блондин с уложенными набок волосами. Точнее, с прилизанными. И Ларри в принципе может охарактеризовать весь его внешний вид как «прилизанный» — такая кличка ему бы подошла: ни к чему не придраться, всё выглажено, чисто, тёмно-синий пиджак и светлая рубашка, чёрные брюки… Ларри бы он, наверное, даже понравился, если тот не был таким идеальным. Так что не в этой жизни. — Точно не тебя, — бросает он в сторону незнакомца и шагает вперёд, выискивая брата в толпе. — Постой, — блондин хватает Ларри за рукав, заставляя притормозить. Ларри замечает впереди красивые поднятые кисти рук и прикрытые веки в свете прожекторов. — Милый? «Милым» Ларри может называть только мама и никто другой. Он, сжав челюсть, поворачивается к парню и, схватив за ворот пиджака, отвечает сквозь зубы, приблизившись вплотную к его лицу: — Я тебе не милый. Иди других клей, а на меня даже взгляд свой хитрый не коси, иначе глаз лишишься. — Отпустив ворот, он резко выдёргивает руку из хватки незнакомца, в глазах которого плещется оценивающий взгляд, после сменившийся одобряющим. — Отвали, понял? Ларри разворачивается, поёжившись из-за волнения, и устремляется к Мэриану. — О, решил присоединиться? — радостно восклицает брат, протягивая руку к Ларри и пальцами выдёргивая того из человеческого моря за рукав. — Я… Кхм. Да, но… — Ларри не знает, как нужно танцевать и хочет ли он вообще. Ему просто необходимо было прийти и не давать никому лапать Мэриана. — Расслабься, — говорит тот громко на ухо и, взяв с обеих сторон Ларри за плечи, слегка ими трясёт. Скованность немного уходит. — Вот так. Почувствуй музыку, почувствуй волну, — брат медленно качает Ларри под мелодию, опуская свои руки к предплечьям. — Стань сам морем. Ты вода. Ларри закрывает глаза от мурлычащего, непривычного голоса того, из-за кого подкашиваются ноги, слабея где-то в районе коленей. Пальцы брата легко касаются кистей Ларри, управляя их движениями под потоки мелодии, и он поддаётся. Он же марионетка. В руках брата он готов быть марионеткой всегда. Ларри хотел бы быть водой, обтекать Мэриана со всех сторон, обнимать своими волнами, проникать туда, куда даже фантазия не позволяет проникнуть. Позволить брату погрузиться в толщу воды, или заключить в любой резервуар и использовать так, как тот хочет, позволить подчинить себя. А пока остаётся подойти ближе, слегка склонив голову от смущения, пристроиться сзади, чтобы тот не заметил его состояния, и плавными движениями, едва касаясь светлой ткани рубашки, поглаживать подушечками пальцев его плечи и лопатки, двигаясь в такт и вдыхая аромат горьковатого парфюма, смешанного с лёгким запахом пота. Ведь танцуют они, скорее всего, в первый и последний раз — можно же позволить себе такую маленькую шалость?***
На лицо падают брызги воды, и Ларри, закрывшись ладонью от сильно палящего солнца, открывает глаза. Рядом с ним приминается трава и чувствуется холодное влажное прикосновение. — Тепловой удар так поймаешь. Чего ты в одежде лежишь? — потрепав свои мокрые волосы, спрашивает Мэриан, слегка обернувшись в сторону Ларри. Брат сидит в одних трусах, а по его спине струйками стекает вода, отражая небесный свет. — Не поймаю, а вот ты уже весь красный. Сгоришь так. Накинь полотенце, — Ларри, нащупав справа от себя махровый рулон, кидает в ноги брату и закрывает глаза. Такая близость опасна, особенно, когда тот практически голый. — Спасибо, — говорит Мэриан. — Слушай, может, ты всё же искупаешься? — Нет, — коротко отвечает Ларри. В этом озере трупная вода. Ларри даже по щиколотку не хочет заходить туда, боясь, что Льюис, который навечно заточен в глубине, схватит его и потянет на самое дно. Ему там наверняка одиноко, и он, встретив похожего на себя — и так тонущего — захочет его оставить себе. Но пока Ларри не готов дружить с ним. — Ну как знаешь. Ларри чуть открывает один глаз и видит, как Мэриан, вздыхая, ложится рядом, подоткнув под голову полотенце. Ларри хочется как можно чаще вот так лежать на траве с братом, общаться, смеяться и не думать о чём-то серьёзном. Любоваться телом Мэриана, его ямочками на щеках, которые в последние дни всё чаще появляются и с которыми так горько расставаться. Ларри поворачивает голову в сторону брата и открывает оба глаза. Мэриан всегда казался Ларри скрытным: вот вроде он общительный, часто шутит, смеётся, но одновременно находится в каком-то постоянном напряжении, и кажется, будто что-то скрывает. Что-то важное, о чём просто так не говорят. А делится ли с кем-то тот своими переживаниями? Или брат так же, как и Ларри, всё держит в себе, надевая маску на лицо? Ларри не думает, что он достоин даже того внимания, которое Мэриан ему уделяет. Иногда он чувствует в свою сторону нотки раздражения, но тот умело их скрывает, по крайней мере от остальных. И вроде бы от него исходит явная забота, но она будто на грани, а что за гранью — неизвестно, и от этого рядом с ним Ларри чувствует себя ещё более неуверенно. Надо узнать о брате ещё немного, сблизиться — может, это поможет раскрыться самому? — Мэриан? — тихо спрашивает Ларри. — М-м-м? — А почему ты сейчас на домашнем обучении? Мэриан тоже поворачивается в сторону Ларри. Его хмурое выражение лица говорит о том, что вопрос для него довольно личный. Ларри это и так знает, но унять желание проникнуть в мысли и душу брата не испаряется так же просто и быстро, как вода с его кожи. — Отец настоял, — дёрнув бровями, отвечает тот, облизывая губы. — Нашёл уйму причин для этого, — ухмыльнувшись, брат снова кладёт затылок на полотенце и, опустив веки, продолжает куда-то в разгорячённый полуденным зноем воздух: — Знаешь, он всегда был таким — сам себе на уме. Любит держать всё и всех под контролем, а если не выходит, жутко злится. — Он тебе не угрожал? — Отец-то? Да постоянно! — смеётся Мэриан, но смех грустный и горький на вкус. — А почему ты вдруг спрашиваешь? — Просто волнуюсь, — почесав бровь, Ларри резко присаживается, борясь с временным потемнением в глазах. Судя по звукам, Мэриан повторяет за ним. — Не переживай за меня, я уже взрослый, справлюсь, — тот кладёт — по-братски — руку на плечи Ларри в подбадривающем жесте. Ларри косится на свисающую справа ладонь и тонкие красивые пальцы. — Ты лучше о себе подумай. — Со мной тоже всё в порядке, — врёт Ларри. — Что-то верится мне в это с трудом. Тебя обижают в пансионе, скажи? — строго спрашивает Мэриан, заглядывая Ларри в лицо. — Нет, — тихо отвечает тот, глядя на сухие губы брата. — Знаешь что? — Мэриан, убрав руку с Ларри, задирает рукав его рубашки, открывая замотанное бинтом предплечье. — Я заметил это ещё в первые дни. И тогда, прошлым летом, насторожился насчёт всех этих твоих отметин. Не говори мне, что это всё футбол. Может, расскажешь? Ларри судорожно опускает рукав, пряча обратно свои позорные ранения, нанесённые самим собой, будто их видно даже сквозь бинт. — Я изучаю боевые искусства, — шутливым голосом отвечает Ларри и, пожав плечами, разводит руки в разные стороны. — Ты что? Пф, ври больше. При чём тут такие вот шрамы и боевые искусства? Да и какие к чёрту бои, ты ж тощий, — звонко смеётся брат. — Ну знаешь, — Ларри окидывает того взглядом, — это семейное. — Ах так! Да я тебя запросто урою, — наигранно возмущается Мэриан и, толкая ладонью в грудь Ларри, валит его на землю спиной. Ларри, схватившись за его запястье, резко дёргает вправо, прижимая брата к себе второй рукой, и перекатывается, меняясь с ним местами — теперь Мэриан лежит на спине. Ларри мягко сжимает пальцами шею жертвы и, вдавив в землю её руку, усаживается на бёдра, не давая толком дёрнуться. Конечно, Мэриан поддаётся, Ларри знает, но сейчас ему это абсолютно неважно. — Ладно-ладно, верю, — кряхтит брат, и Ларри, довольно улыбнувшись, быстро садится обратно на место. Притянув колени к себе, обхватывает их руками. В штанах от предыдущих манипуляций и мыслей совсем не о драке стало довольно тесно. Желание разрядиться здесь и сейчас только усиливается, и Ларри понимает, что нужно срочно как-то отвлечься. — А вот насчёт твоей забинтованной руки всё равно не верю. Мэриан, дотянувшись до валяющихся рядом шорт и покопавшись в их карманах, достаёт пачку сигарет. Вытащив одну, протягивает пачку Ларри, вскинув бровь, мол, будешь? — Только не рассказывай никому, пожалуйста, — бубнит Ларри, выуживая сигарету и не понимая толком, о чём именно «не рассказывай»: то ли о том, что он курит, то ли о том, что тот увидел его руку. А может, и о том, и о другом. — Нем, как рыба в могиле, — усмехается Мэриан и, резким движением откинув волосы назад, прикуривает сигарету. — С каких это пор ты куришь? — хитро глядит на Ларри. — Пару лет как, — тот пожимает плечами, поджигая кончик сигареты. Выпустив густой дым, Ларри чувствует, как начинает слегка кружиться голова. Уже давно не курил. — Пф, вот и не растёшь ни фига. Ларри лишь с ухмылкой качает головой, глядя, как две птицы вдалеке скрываются в кустах на том берегу озера. — Ну, судя по тебе, ты начал лет в десять, — косится на брата. — Балда, — цокнув, отвечает Мэриан. — Я в армии только первый раз попробовал. Так, болтая о всяких пустяках, периодически уходя в философские темы, они сидят до первого бурчания в желудке на весь двор. После обеда, собравшись в комнате Ларри, Мэриан, сидя на кровати, наигрывает мелодию под новую песню, записанную в блокноте. Ларри не может унять дрожь перед надвигающимся вечером. Завтра приедет Мари, и Ларри не хочет разбираться с Мэрианом при ней. На улице резко спала жара, и даже верхушки деревьев постепенно начинают волноваться, будто повторяя за Ларри. Скоро прилетит ветер — ветер перемен — и унесёт либо страх, либо надежды. А пока… — Мэриан? — Ларри колупает отходящую белую краску от подоконника. — М-м-м? — отвечает брат, перебирая пальцами по струнам и изредка поглядывая в блокнот. — А… а где твоя мама? — Ларри столько сегодня задавал вопросов и так много получил ответов, что теперь ощущает себя вправе спрашивать что-то более сокровенное. — Я не хочу об этом говорить, — довольно отстранённо — как всегда, когда Ларри пытается узнать насчёт матери — произносит Мэриан. — Это из-за отца? — не унимается Ларри. Кусочек краски не хочет отдираться. Мэриан не хочет делиться. Ларри не хочет признаваться… — Отец тут ни при чём, — уже строго отвечает брат. Ларри не желает лишний раз его злить. — Прости, — он закусывает нижнюю губу, всё же отковырнув ногтём заусенец подоконника. Мэриан вздыхает и перестаёт играть. — Я не могу быть с тобой настолько откровенным, — строго говорит он, — когда ты сам как закрытая книга. — А тебя что-то интересует? — Ларри поворачивается к брату, упираясь ладонями в подоконник. Перед глазами не рассерженное лицо, он не злится. Мэриан будто расстроен, но не злится. — Конечно. Ты же мой брат. — Ларри на секунду уводит взгляд. Когда сам Мэриан напоминает, что они братья, глупые надежды Ларри рассыпаются на миллион невидимых частиц. — И, похоже, в нашем сумасшедшем семействе я один понимаю, что ты самый маленький член семьи. Ларри не знает, как воспринимать его слова. С одной стороны, приятно, но с другой… — И что это значит? — спрашивает он, хотя и так знает ответ. — Что за тобой нужно всем внимательней приглядывать, — Мэриан перелистывает блокнот, расправляя помятую страницу: Ларри хотел вырвать и выкинуть, но передумал. — М-м-м. То есть это всё просто братская забота, — Ларри кивает сам себе же. Глядя исподлобья на Мэриана, увлечённо читающего слова, посвящённые ему же, Ларри чувствует, как под ложечкой начинает слегка щемить. — А какая же? — непринуждённо отвечает брат, снова наигрывая мелодию, но недовольно хмурится, потому что гитара расстроилась. Ларри, отвернувшись, открывает форточку, впуская в комнату свежий воздух, и делает глубокий вдох, усмиряя внутреннюю истерику. На улице и впрямь поднимается ветер, как и в душе. — Мэриан? — Да? — снова слегка раздражённо спрашивает брат, крутя колки. Ларри понимает, что уже достал его сегодня своими расспросами, но иначе он никак не заставит себя признаться, ведь собственная уязвимость слишком контрастирует с таким уверенным в себе братом. Эта уверенность — тоже маска, под ней наверняка есть слабый Мэриан — такой же, как и Ларри, — который точно поймёт. — А у тебя есть кто-то? — Ларри не может смотреть на него, ведь в собственных глазах наверняка застыл страх. Он чувствует, будто он стоит перед обрывом — а там, внизу, бескрайнее глубокое холодное море — то самое, постоянно преследующее его повсюду. Поборов волнение, Ларри вновь разворачивается и замечает на себе напряжённый взгляд. Лицо Мэриана своей суровостью может вытолкнуть Ларри в открытую форточку. Ветер просачивается под рубашку и, кажется, сквозь кожу, охлаждая вены. Мэриан вытаскивает изо рта медиатор. — Это допрос? — Видно, как он сдерживает себя, чтобы не послать Ларри с его расспросами куда подальше. — Ты какой-то сегодня слишком любопытный. Что тебя волнует? — Ответь, пожалуйста, — Ларри опускает взгляд и снова возвращает его в две чёрные дыры напротив: невозможно оторваться, особенно зная, что, может быть, вот-вот эта связь оборвется навсегда. — Нет, никого у меня нет. Стало ли легче? Непонятно. — А ты встречался когда-нибудь с… — Ларри делает глоток, смачивая пересохшее горло вязкой слюной. Почесав макушку и резко одёрнув руку, продолжает: — С парнем? Мэриан, отложив в сторону гитару, спрашивает в недоумении: — Ларри, ты на что намекаешь?.. — Я не намекаю, — сквозь дрожь, произносит Ларри. — Я хочу тебе кое-что рассказать, и это кое-что, оно… — голос звучит слишком тихо, и, прокашлявшись, Ларри продолжает говорить громче: — Оно для меня важнее всего на свете, важнее чёртова пансиона, важнее матери, отца, сестры и дяди… — И меня? — Но только не тебя, — выдохнув, отвечает Ларри. Ком в горле режет и не даёт сразу же продолжить. Тот самый солнечный тепловой удар, похоже, настигнет его именно сейчас. Немного подумав, Мэриан задаёт вопрос: — Тебе нравятся парни? — Он сверлит Ларри удивленными глазами и, получив кроткий кивок, опускает голову. Облокотившись на ноги, Мэриан хватается за неё руками и отрицательно качает, будто не верит словам. — Чёрт, почему… Почему ты это делаешь? — Что я делаю? — не понимает Ларри. — Неважно, — струной выпрямляется брат. — Прости. Ладно, ничего страшного. Возможно, это просто подростковое, — бурчит сам себе под нос, но Ларри его громко перебивает. — Нет, Мэриан, я это знаю уже давно! Я тебе противен? — голос дрожит, цепляется за слова, пытаясь не потерять ни одной буквы. — Нет, ты что. Ты же видел, в каких кругах я общаюсь, я уже давно привык, но… чтобы ты, — вздыхает брат, и Ларри понимает, что с этим он, вроде как, может смириться, но пришло время для самого главного. — Это еще не всё, — чувствуя озноб, произносит Ларри, почти не шевеля губами. Он должен сказать, обязан. Перед глазами всё расплывается, и появляется чеширская улыбка, а плющ сдавливает горло, болью своей вытесняя сознание. Шум в ушах — писк — верещит, сотрясая стены, пол, всё тело, заламывая пальцы, до хруста сгибая позвоночник, скручивая Ларри и заставляя его прерывисто дышать. — Ларри! Ты тут? — на плечо ложится рука, и Ларри поднимает голову, заглядывая Мэриану в глаза. — Ты мне нравишься, — выпаливает он, сильнее цепляясь пальцами за подоконник. — Нет, не нравишься, я влюблён в тебя. Уже несколько лет, Мэриан, и ты должен знать это! — Что? — Мэриан отпускает его плечо. По лицу брата скользит тень отвращения. Он внимательно смотрит в глаза, будто выискивая опровержение. — Нет, нет, так нельзя, — говорит спустя недолгую паузу. — Ты же мой брат, Ларри! — Я знаю, но… Но я не могу бороться с этим, — делает шаг вперёд, протягивая руку, но тот отшатывается от него, врезаясь в кровать, — прости меня! Комната давит стенами со всех сторон, и пол уходит из-под ног. — Зачем ты так со мной? — Мэриан смотрит на него, словно перед ним чужой человек. Ларри хватает себя за предплечья, борясь с жутким желанием искусать все свои руки до крови, до огромных синяков. — Ты специально? Скажи, что ты шутишь! Ларри знал. Знал же, что реакция брата будет негативной, но до сих пор старался держаться, надеясь, что тот просто спокойно с ним обсудит, вместо того, чтобы разочарованно кричать и смотреть, как на последнего придурка. Да лучше бы Мэриан ему врезал! — Ты говорил, что я закрытая книга. Вот он я, открыт, — Ларри разводит руки в стороны. — Ты говоришь, что постоянно прячу себя под одеждой, вот он я, стою практически голый перед тобой, обнажив свои чувства, Мэриан, — голос срывается несколько раз, но Ларри не может не сказать. — Все эти песни… Они для тебя. — Я не могу так больше, — качая головой, брат отходит в сторону, обходя кровать. — Прости, я должен… я должен подумать над всем этим. Оставайся тут, я позову Гаспара, чтобы он приглядывал, а пока мне надо уйти, — поджав губы, он вылетает из комнаты. Почему тот такой непонятный и непредсказуемый? Что значит, что он не может так больше? Больше что? Будто Ларри его мучил уже давно. Или кто-то другой его мучил? Брат снова заставляет Ларри ломать голову над собой, над коконом, в котором тот слишком глубоко спрятан и никак не хочет выбраться наружу. Может, догнать? Сказать, что это дурацкий розыгрыш глупого подростка. Но ноги врастают в пол и не дают двинуться и на миллиметр. Слышно лишь собственное дыхание и сердце — дурацкое сердце. От него надо избавиться, вырвать его у себя из груди, чтобы больше не болело, не билось и не добивало Ларри. Нельзя догонять. Несмотря на то, что Ларри поражён столь бурной реакцией брата, — оно и к лучшему. Так правильно. Идеально. Как же Ларри ненавидит идеальное… Он не соображает, сколько прошло времени: минута, полчаса, час… Но сдвинуться с места выходит только тогда, когда слышит звук звонка велосипеда. Ларри разворачивается к окну и видит, как Мэриан выезжает со двора, преследуемый ветром. Возможно, когда-нибудь они помирятся. Будут снова вместе валяться на траве, болтать, играть на гитаре, иногда выпивать. Возможно. Но не в этой жизни.