***
Сегодня с утра Ларри впервые за всё время обучения назначили дежурным. Необходимо пройти все комнаты и проверить их на соблюдение правил и порядка. Также на его плечи падает обязанность разноса пищи охране, сидящей на постах. Красная лента на правой руке как отличительный знак. Ларри повязывает её, стоя перед зеркалом и затягивая один конец, прикусив его. Через сколько людей проходила эта повязка? Что они чувствовали в этот момент? Наверное, они ощущали себя чем-то более значимым, чем обычно. Ты — венец порядка, у тебя особая миссия. Перед тобой все стоят смирно, вытянувшись прямой балкой. Тебя боятся. Тебе подчиняются. Ларри протяжно выдыхает через рот и, надев заштопанные в сотый раз перчатки, посильнее натягивает рукава мундира. Ему всё равно на иллюзорную значимость. Дежурство — всего лишь долг, обязанность, как и многое другое в этом забытом Богом месте. Обязан учиться? Хорошо. Отрабатывать? Ладно. Жениться? Нет проблем. Сдаваться?.. Сдаётся он или нет, Ларри уже не знает. Он вообще плохо понимает, что происходит, и не вышло ли всё у него из-под контроля после недавних событий. Да и зависимость от истязаний Тео становится противно важной, нужной на каком-то ином уровне, и одновременно Ларри понимает, что это всё — самообман, это не по-настоящему и сомнительное удовольствие — лишь фантазии Ларри, которые его до жути пугают. Но цель другая. Подвал. Ларри всегда догадывался — нет, знал, — что в конюшне есть тайное место. Наверняка сперва Тео специально назначил Ларри к себе в помощники, когда ещё не знал, что он такой весь из себя бунтарь и пойдёт против клана, а потом резко от него избавился, сблизившись уже с Анной, подтвердив догадки. Ларри усмехается — что бы было, если бы она хоть раз пришла «вовремя», когда Тео теперь старательно издевается именно там же — в конюшне. Видимо, он это делает именно там, испугавшись, что Ларри всё прознает, и таким образом хочет, чтобы он без надобности сторонился конюшни, как огня, в остальное время от уборки и ухода за конём. Интересно, а Анна уже в курсе про подвал? Спина всё ещё ноет, даже после обработки ран антисептиком и заживляющей мазью, которые сам же Тео благородно и предоставил когда-то. Раны оказались неглубокими, только первые два удара между лопатками отпечатались кровавыми полосами, будто сначала Тео либо не сдерживался, либо ещё не понимал, насколько кожа Ларри отличается от привычного ему лошадиного покрова. Столько времени прошло, а Ларри до сих окатывает холодной водой, когда он прокручивает в голове раз за разом эпизод его позора в конце всей этой вакханалии. Хотя… Пусть Тео думает, что это от его «ласк». Пусть считает, что дело в нём, а не в фантазиях о брате. Пусть наслаждается, сближается, становится ещё более открытым, чем летом. Он всегда разговорчив в интимные моменты, когда Ларри проявляет слабость. Ларри выпытает у него всю правду, заставит полностью открыться перед ним, найдёт его слабости. Раздобыть бы вновь телефон, чтобы хоть как-то записать его истории, а спрятать можно будет и в стенке. Или, может, всё же просто как-то вырубить Тео, пока они находятся в конюшне? Раскромсать в щепки пол, так и не найдя люк, и убедиться в местонахождении их кабинета? А если нет его там? А что после? Охрана всё равно перехватит убегающего из конюшни Ларри — теперь уж точно, Тео наверняка им настучал по голове, когда они профукали Ларрин побег. Камеры, везде камеры… Ларри закусывает губу и закрывает глаза. Пальцы впиваются в края раковины. «Не сходи с ума. Ты справишься. Всё хорошо. Нужен телефон. Попросить Анну? Откажется, она не поможет сейчас ничем. Совершенно. У Тео есть мой, может, как-то украсть?..» Из комнаты в комнату Ларри наблюдает одну и ту же картину: две кровати, две тумбочки, шкаф, комод и ковёр на полу. Идеально застеленное бельё, уголок к уголку, полосочка к полосочке. В тумбочках и комодах порядок, ничего лишнего. Вокруг идеально чисто: в своей же комнате Ларри в последнее время практически не убирается. В любом случае придёт Тео и всё раскидает самим же Ларри по сторонам. В одной из комнат Ларри замечает, что в тумбочке есть двойное дно: он уж точно не перепутает это ни с чем — глаз намётан. Ларри поворачивается и смотрит на хозяина. Длинный — да, именно длинный, — неказистый слегка и нервно теребящий край мундира парень лет четырнадцати. Они встречаются взглядами, и тот уводит свой в сторону. Ларри ухмыляется. Нет. Он не будет его сдавать. Кто знает, вдруг, у него там личный дневник? Или рисунки. А может, запретные газеты — те самые, с голыми женщинами. Ларри вновь осматривает его. Может и не с женщинами… — Всё чисто, — кивает он парню. Разворачиваясь, успевает краем глаза заметить улыбку на его лице и выходит из комнаты. На этаже ниже располагаются комнаты его группы. Ларри нерешительно, проскальзывая пальцами по стенке, словно она спасёт его своей опорой, подходит к бывшей комнате с бывшим другом. Он наверняка там, внутри, ждёт, когда же к нему придут. — Привет, — здоровается Ларри. — Здравствуй, — немного надломленно отвечает Ховарт, вставая с кровати и поправляя одеяло. Его белые нахмуренные брови выдают тревожность. Бывшие друзья уже давно не оставались наедине, тем более здесь — в их пещере, в их логове, где они делились своими секретами и страхами, мечтаниями, историями о прошлом и планах на будущее. Ларри вспоминает, как они хотели добиться, чтобы в комнате сделали шумоизоляцию. Такие юные, наивные и… неиспорченные. Ларри уверен, Ховарт до сих пор неиспорчен. — Тебе идёт роль дежурного, — говорит тот, слегка улыбнувшись и смерив Ларри с ног до головы. Ховарт выпрямляется в полный рост, вставая у подножья кровати, и Ларри, стараясь не смотреть на него, открывает тумбочку, заглядывая внутрь. — Думаешь? И как после всего, что Ларри натворил, тот умудряется быть с ним таким добродушным? Ларри до сих пор чувствует на губах предательский поцелуй. — Да, из тебя выйдет прекрасный управленец, — звучит голос за спиной. Тихий, спокойный, словно убаюкивающий. Ларри цокает в ответ и, косясь на пустое место, где раньше стояла его койка, задерживает взгляд на пару секунд. В голове рисуются образы, игры тени и света, в груди что-то приятное щекочет и такое тёплое. Ларри судорожно вздыхает. «Нужно скорее заканчивать с этим». — Я всего лишь проверяю комнаты, Ховарт. И довольно плохо выполняю свою обязанность, — говорит он, подойдя к шкафу и заглядывая в него: лениво шарит руками под пирамидами одежд, но ничего подозрительного не находит. — Я уверен, что ты делаешь это неспроста. — Хорошо, что хотя бы кто-то в чём-то уверен… Чисто! — восклицает Ларри и устремляется к выходу — но его останавливают, хватая под локоть. — Постой. Не уходи так быстро… Ховарт даже сейчас пытается с ним поговорить, но для Ларри он — препятствие, репейник, цепляющийся к одежде. Белая клякса на чёрном холсте. Ларри поворачивается, но смотреть в глаза смелости не хватает. Взгляд, как всегда, падает на другое: на шее Ховарта всё ещё висит нечто, напоминающее о том, что их расставание, возможно, не навсегда. Что после, если Ларри справится, если всё закончится, если… если он преодолеет много «если», то друг — друг! — простит его. Сейчас он не может позволить себе прощения. — Мне нужно идти, — Ларри дёргает рукой, но Ховарт держит крепко. — Ларри. С тобой всё хорошо? «Нет». — Пора бы уже перестать со мной нянчиться, Ховарт. Пока! Ларри практически вылетает из комнаты, с грохотом хлопая дверью, и направляется к лестнице. Вот и второй этаж — этаж, где его ожидает тот, кого он знать не хочет. После проверки нескольких комнат, Ларри подходит к комнате Тео. Даже видясь почти каждый день, а иногда и ночь, Ларри всё равно чувствует, как его трясёт перед каждой их встречей. — Заходи, дежурный, я слышу, что ты там топчешься, — слышно по ту сторону. Ларри, гордо подняв голову, открывает дверь. — Всем привет, — Ларри проходит в комнату, и Тео, удивлённо глянув на него, медленно скрещивает руки на груди. Его сосед — какой-то веснушчатый парень в очках — повторяет, словно отражение, за ним. — Ну привет. Обойдя висящую грушу, Ларри подходит к тумбочкам. Идеально убрано и чисто. Кровати идеально ровно заправлены, кантик к кантику. Ларри чувствует на себе взгляды с обеих сторон: веснушчатый пофигизм очкарика и заинтересованный жадный взгляд Тео. Ларри подходит к шкафу, открывает дверцу и активно шарит руками по поверхностям. В углу полки нащупывает сумку — ту самую сумку с масками. — Что-то не так, дежурный? — ехидно спрашивает Тео. Издевается. — Нет, всё чисто! И допустимо, — Ларри закрывает шкаф, — кроме одного… — Эт чего же? — недоумевает демон. — Этого, — развернувшись, Ларри кивает в сторону висящей груши посередине комнаты. — Не по правилам. Придётся убрать, — пожимает плечами и, глянув в чёрные глаза, добавляет: — И отработать. Ларри готов увидеть на лице Тео множество сменившихся эмоций, но замечает лишь неизменное «ничего», сверлящее, медленно, постепенно доводящее мысли до хаотичного копошения в голове. — М-м-м… Превосходно, — усмехается Тео, изогнув бровь. — Я найду другой способ, как вымещать свои эмоции. — Не сомневаюсь, — отрешённо соглашается Ларри.***
Ещё в столовой Ларри краем уха услышал, что мистер Майерс вернулся с очередной поездки от своей жены и, по словам Анны, выглядит сейчас намного сильнее и спокойнее. Видимо, потому что миссис Майерс стало лучше, а дочь только и делает, что радует своего отца высокими оценками и хвалебными отзывами от учителей. Однако, из-за долгого отсутствия — скорее, морального, чем физического — директор наконец решил взяться за дела пансиона, а точнее, за его учеников. — Проходите, мистер Бэрк, — слышит Ларри, постучав и приоткрыв дверь его кабинета. Ларри проходит внутрь и замечает, что кабинет ничуть не изменился с прошлого его посещения. — Давно не виделись с вами. Вы так выросли. Ларри удивлённо таращится на мистера Майерса. А вот директор изменился и очень сильно: кожа на лице слегка обвисла, глаза будто впали, а плечи остры и ссутулены. Бурый пиджак висит на мистере Майерсе, словно огромный мешок из-под картошки. Усталые глаза как и прежде поглядывают на Ларри исподлобья, минуя линзы очков, смеряя взглядом, а затем устремляются к тетради, лежащей на столе. Тусклый торшер мягко освещает кабинет, согревая тёплым светом. Правая рука директора делает пометку, но так неаккуратно, дёрганно, будто у него появился болезненный тремор. И это, называется, он выглядит ещё сильнее и спокойнее? — Здравствуйте, мистер Майерс, — опомнившись, произносит Ларри и садится перед ним на стул. — Да уж, времени прошло много. — Как ваше самочувствие? — тихо, почти еле слышно спрашивает директор. — Не гуляете во сне по ночам больше? — Отложив ручку, он ставит локти на стол и, сложив пальцы в замок, упирается в них подбородком, наблюдая за Ларри, будто что-то выискивая в нём. Ларри неопределённо пожимает плечами. — Я не могу следить за собой по ночам. «Зато он может…» — А руки ваши как? — вздыхая, спрашивает директор, и Ларри по привычке натягивает рукава. — На месте, — улыбается он, но в ответ получает лишь недовольный взгляд. — Да в порядке, в порядке руки. Мистер Майерс, выгнув брови, вновь делает какие-то записи. Ларри замечает рядом с ним лежащий телефон. — Ну и хорошо. Тогда скажите мне, мистер Бэрк, — директор откидывается на спинку стула и, сложив руки на груди, продолжает: — Почему вы так скатились по учёбе? Вас перегружают? Может, нужно перестать на тренировки ходить? — Да нет, — взгляд Ларри всё никак не отлипнет от телефона; в мыслях крутятся миллионы вариантов, как его стащить. — Так в чём же дело? — чужие пальцы уже нервно барабанят по столу, и Ларри, покусав щёку и снова заставив себя посмотреть на директора, отвечает: — Просто я тупой. — Ох, Ларри, — мистер Майерс, сняв очки, потирает пальцами веки. За окном уже совсем стемнело и начинает выглядывать луна, словно наблюдая за их разговором, как и висящая в кабинете камера, мигающая красным огоньком. — Не шутите так. Вы можете остаться на второй год, если не подтянете все свои долги. Ясно? Не думаю, что Герольд этому обрадуется. А вы его знаете. — Да не особо. — Ларри уже вообще кажется, что он никого и ничего в этом мире не знает. Вот кто перед ним сейчас? Просто уставший и больной человек, не подозревающий ни о каком заговоре и уж тем более о том, что его родная дочь участвует в нём? Или же он всё прекрасно знает и уже мечтает, когда же дочь закончит учёбу и займёт его место, а своими связями обеспечит ему и матери прекрасное будущее? — Мистер Бэрк, думаю, вам неплохо было бы ещё походить к Марте, как считаете? — Ещё и эта Марта… Кто она? Орёл или решка? Смотря что именно загадал Ларри и как именно упадёт монета. — Сомневаюсь, что мне это нужно… Тео всё равно не пустит… Хотя. Ларри задумывается, что хуже ему уже не будет, а если попасть снова к Марте на приём, даже несмотря на то, что она тоже может оказаться повязанной в заговоре, то в её кабинете можно найти какие-либо документы на Тео. Ведь он же раньше ходил к психологу! Наверняка там больше информации о нём, чем в интернете. Вообще, как можно верить тому, что показывают в сети? Ведь это можно запросто подделать, а там… Там может храниться хоть какая-то достоверная информация, которая может помочь Ларри понять, что происходит в голове челкастого, а возможно, есть что-то запретное, что-то тайное… И камер в кабинете Марты нет из-за анонимности разговоров. — А я нет. Я предупрежу её, что вы придёте, — директор берёт телефон и начинает что-то медленно, но старательно, будто пальцы плохо его слушаются, а видимо, так и есть, строчить. — Всё, идите-идите. И позовите следующего. С этими перелётами туда-сюда совсем из графика выбился… Ларри, пожалев, что так ничего и не придумал насчёт телефона, выходит из кабинета и, задумавшись, врезается в следующего ученика. Извинившись, он проходит в коридор, но его окликают: — Ларри? Ларри оборачивается и наконец поднимает глаза: Ховарт собственной персоной. Ларри косится в сторону: среди ожидающих своей очереди сидит пара человек из клана и пялится на них внимательно и подозрительно. — Ховарт Лейн, вы заходите или как? — слышен голос директора, но Ховарт хватает Ларри за плечо. Сжав пальцы, открывает рот, собираясь что-то сказать, но Ларри прерывает его: — Не трогай меня, — дёргает плечом, говоря низко, будто с угрозой, но на деле угроза висит над ними в виде наблюдающих мигающих глаз клана — и эти двое точно доложат Тео о их встрече и переговорах. Они наверняка всегда докладывают обо всех похождениях Ларри. «Не трогай меня», — проносятся в голове слова Тео. Ховарт всё же что-то говорит, но Ларри чувствует внезапно нахлынувшее головокружение и выставляет руку к стене, опираясь на неё ладонью и часто моргая глазами: перед ними темнеет, расплываясь и рисуя причудливые узоры. Ларри отшатывается и, перебирая ватными ногами, покидает коридор — на свежий воздух! На улице становится легче. Ларри присаживается на лестницу, ведущую из детского корпуса, и чувствует, что чертовски хочется курить. Луна не выглядит яркой из-за включённых фонарей. Они будто затмевают её, прогоняя своим светом. Ларри вглядывается вдаль: дом-монстр наблюдает за ним и ждёт, когда же Ларри вновь пересечёт черту — мост. Но если раньше Ларри здесь — на детской территории — чувствовал себя комфортно и в безопасности, то сейчас этого ощущения он не испытывает нигде. Луна везде его достанет, камеры везде его увидят, Тео везде его найдёт. Поднявшись, Ларри направляется к дальнему корпусу, по пути закуривая сигарету, приближаясь к мосту. Здесь его никто не увидит. Сегодня будет собрание, и Ларри пригласили. Спустя долгое время.***
— Скажи, Ларри. Как там твой отец? — спрашивает главная маска напротив. Ларри сбивает с толку только что заданный вопрос. — Я не знаю, он давно улетел и оставил семью. Навсегда или нет — мне не известно, — пожимает плечами, наблюдая, как остальные стоят и, повернув в его сторону головы, внимательно слушают его речь. Главная маска подходит ближе, и, почувствовав до боли знакомый запах, Ларри сжимает руки в кулаки. Хорошо, что никто не замечает, как исказилось его лицо под маской. Он косится в сторону: Анна нервничает, колупая собственные ногти, а Томас стоит рядом с ней, чуть прижавшись, словно в знак поддержки. Почему-то от этой картины Ларри чувствует, что он не один и что ещё не всё потеряно. — А куда он улетел, знаешь? — задаёт вопрос Тео. Как будто не в курсе, что Ларри не в курсе. Остальные члены клана держатся слегка отстранённо, распределившись по всей душевой, будто избегая друг друга. Недоверие это или боязнь сблизиться? Ларри не знает, отчего близость Томаса и Анны кажется ещё более искренней и сильной. Ларри раньше даже не задумывался. — Нет, Герольд мне ничего не рассказывает. Если Герольд принадлежит клану, то, возможно, он и правда без понятия, куда делся отец? Вряд ли они уже проверяют Ларри, уж где-где, а дома он всегда вёл себя в этом плане довольно тихо, практически без попыток выяснения причастия кого-либо из членов семьи заговору. Но зачем отец вообще им нужен? Может, он что-то знает и поэтому сбежал? Если же Герольд не состоит в этой секте, то, возможно, он специально отправил куда-то отца, чтобы тот что-то разузнал? Чему-то помешал? Ларри вообще уже не уверен, что тот жив. «Да не, с матерью же он созванивается». — А ты уверен, что дядя вообще знает? — усмехается Тео. Либо он издевается над Ларри, либо всё же его усмешка означает, что отец и правда не на стороне Герольда. А на чьей тогда? Снова орёл и решка. — Нет. Или да, не знаю… — путается Ларри, совершенно не понимая, что хочет от него Тео. Чёрные глазницы маски затягивают все мысли. Ногти на руках с силой врезаются в кожу. — Ты вечно ничего не знаешь, — Тео показательно разочарованно качает головой. — Послушай, я не доверяю Герольду… — Отходит назад и касается спиной стенки. Ларри немного расслабляется, словно грозная аура, исходящая от челкастого, шлейфом следует за хозяином. — На каникулах ты должен найти информацию про своего отца. Неважно как, главное, аккуратно, не вызывая подозрений, понял? Будь то из разговора с дядей или же покопавшись в его документах. А ещё лучше — у него в компе. Я в курсе — ты умеешь. Все люди, собравшиеся здесь, — машет рукой на остальных ребят, — отлично исполняют свой долг, даже новенькие. Один ты постоянно увиливаешь — не подставляй клан. Выглядит так, будто они подозревают Герольда в предательстве. Тео будто специально никогда не говорит Ларри правды насчёт дяди, чтобы он сомневался в его причастности к заговору. — Но, — Ларри делает глоток, пытаясь избавиться он возникшего кома в горле, — зачем клану мой отец? Ведь он безродный, мать вышла за него по чистой любви, что даже покойный дед возмущался на весь Резервуд, насколько Ларри знает по её рассказам. Отец всегда был правильным, честным и довольно наивным, и глядя на себя, Ларри понимает, от кого перенял некоторые качества своего характера. — А вот это тебя пока не касается. Сначала научись выполнять приказы.***
Ларри поджигает свечку и ставит её в подсвечник на раковине, предварительно накапав в него растаявшего воска. «Не очень устойчиво выглядит, да и гори оно всё, если что!» — усмехается Ларри. Зайдя в душевую кабину, включает холодную воду. Под горячей мыться просто невозможно: все недавние ранки ещё довольно свежие. Но ни раны, ни холодный душ не могут отвлечь его от мыслей, что сегодня демон уж точно явится. Что у того теперь на уме, Ларри даже представлять не хочет, но то, что он придёт мстить за выходку на дежурстве — нет сомнений. Ларри мог бы не говорить про грушу и отработку, но он понимает: если нужно сближаться с Тео, то его нужно периодически злить и выводить из себя. Благо у Ларри это всегда неплохо получается. Тео в нём будто бесит всё и ничего — это странно, но как-то так Ларри и воспринимает отношение к нему. В руках Тео — ненависть, в глазах — желание. В руках Ларри же ничего нет, пустота, ни одного козыря, глаза тоже пусты, и весь он… Сквозь шум воды Ларри слышит стук в дверь, и внутри всё замирает, покрывается ледяной коркой и трескается, рассыпаясь по полу. Кажется, если Ларри сделает шаг, то наступит на осколки, и всё покроется кровью. Стук усиливается. Мысли Ларри в панике крутятся в голове, и он вычленяет из них одну: как жаль, что нет лезвия, тогда бы он… «Нет!» — сам себе говорит Ларри, а вслух кричит: — Сейчас! Выскочив из кабинки и закрутив полотенце вокруг бёдер, Ларри подходит к двери и, протяжно выдохнув, открывает её, поджимая губы. — Привет, кудрявый, — говорит Тео, и обводит взглядом Ларри, словно тот картина, в которой кроется какой-то замысел, а тот не может разгадать его. Ларри ёжится, поправляя полотенце. — Как сходил к директору? Тео делает шаг в сторону Ларри, бесцеремонно входя в душевую комнату, и закрывает за собой дверь, как бы говоря, что уходить он не собирается. Ларри покорно отходит назад, понимая, что выгнать Тео всё равно не получится. — Нормально. Он сказал снова пойти к психологу, — Ларри зачёсывает рукой мешающиеся влажные волосы назад и чувствует, как собственные пальцы трясутся, словно пальцы директора Майерса. — Я знаю, — слишком спокойно говорит Тео, медленно приближаясь к Ларри. — И ты наверняка снова совершишь ошибку и пойдёшь к ней, верно? — Пойду. — Дрожь пальцев переходит на плечи, и Ларри, обняв их, отстраняется назад. Свет от свечи неравномерно распределяется по комнате, и тень Тео выплясывает по стене, двигаясь чуть хаотично. — Я в тебе даже не сомневался, — Тео останавливается, но его тень всё ещё трепыхается. — Ладно, показывай спину. Зачем ему нужно смотреть на истерзанную и всё никак не заживающую спину, Ларри не знает. Он пытался всё это время смазывать её, но руки нормально не дотягиваются до самых болезненных участков, а тренировки лишь ухудшают заживление. «Полюбоваться хочет своим творением, что ли?» — Да там ничего… — Я тебя не спрашиваю. Приказы не обсуждаются. Разворачивайся. — Ларри, вздохнув, поворачивается к Тео спиной. Тот, схватив его за плечи, подтаскивает к свету. — Жесть. Ладно, сам виноват. И где мазь? Ларри стоит в недоумении, будто язык проглотил, не сразу понимая, что от него хотят, пока Тео не повторяет свой вопрос, тряхнув за плечи. — В шкафчике. Над раковиной. Чужие пальцы отстраняются, и Ларри слегка оглядывается назад. Тео открывает шкафчик и, немного порыскав глазами, достаёт заветную баночку. Открыв её, он окунает туда два пальца и с ухмылкой смотрит сначала на них, потом на насупившегося Ларри. — Я не говорил поворачиваться обратно, — произносит Тео приказным тоном. Ларри, облизав сухие губы, снова медленно отворачивается. Перед ним отсвечивает стена, покрытая трещинками и отколупившейся от сырости краской. Горячие пальцы Тео с подтаявшей на них мазью дотрагиваются до спины, и Ларри дёргается, заглушая всхлип. Негрубые касания Тео слишком непривычны, и Ларри кажется, что тот лишь подгадывает момент, чтобы нанести очередной болевой удар. Но его не происходит ни через пять секунд, ни через десять, ни через минуту или вечность, как Ларри уже кажется — время тянется слишком долго. Прикосновения вызывают мурашки, и глаза Ларри закрываются. Ласка, такая необходимая — пусть и слегка болезненная, — не получаемая ни от кого, и тут на тебе. Чёртов Тео забрал себе первое место. — Ага, значит, тебе и так нравится, — мурлычащий и слишком довольный голос Тео отрезвляет Ларри, и он, встрепенувшись, увиливает из-под чужих рук. — Ну, я не совсем дебил. — Не совсем, — задумчиво произносит Тео и, подойдя, наклоняется к нахмурившемуся Ларри, изучающе разглядывая его лицо. — Зубы уже чистил? — любопытствует. — Ч-что? «Он в своём уме вообще?» — Ларри снова отодвигается, упираясь измазанной спиной в шершавую стену. Частички краски прилипают, слегка покалывая при соприкосновении. — Зубы, — выпрямляется Тео и отходит к раковине. Помыв пальцы, он берёт Ларрину зубную щётку и смачно наносит на неё пасту. — Представь, что я дежурный и пришёл проверить тебя на чистоту. Открывай рот, — произносит, вновь оказываясь рядом. Зубная щётка останавливается прямо у губ Ларри. Он растерянно смотрит то на неё, то на Тео, и тот, изогнув бровь, толкает щётку прямо в нерешительно открывающийся рот Ларри. Тео слегка оттягивает ею щёки: сначала в одну сторону, затем в другую, — после двигая ею вперёд-назад, проходясь по нижним боковым зубам. Ларри начинает часто дышать. Его рот наполняется слюной, смешанной с зубной пастой, и ему хочется выплюнуть накопившееся месиво, но по виду Тео становится понятно: если Ларри сделает хоть одно лишнее движение, то зубная щётка может оказаться в его заднице. Тео заворожённо следит за движениями во рту Ларри, и оттуда капелькой вытекает слюна. Она стекает по подбородку и капает Ларри на грудь. Тео перемещает щётку Ларри на язык и продолжает скрести, приоткрыв уже свой рот. Ларри слышит его глубокое дыхание, и глаза невольно прикрываются от этого звука. Тот обхватывает другой рукой Ларрину шею, и аккуратно вводит зубную щётку чуть дальше, заставляя Ларри поперхнуться. — Тсс… тихо-тихо, вот так… Давай глубже, дыши носом. Ларри закатывает глаза. — Теперь чисто! — Тео вытаскивает щётку и отбрасывает в сторону. — Но это ещё не всё. Теперь отработка. Пока Ларри выплёвывает содержимое рта, вытирая губы маленьким ручным полотенцем, Тео медленно начинает расстёгивать ширинку штанов. Ларри чувствует всем телом, как внутри него что-то сужается, засыхает и прячется, сжимаясь в сгусток грязи. Оно кричит и бьётся в истерике, вызывая дрожь в коленках, и Ларри снова чувствует головокружение. Он не готов… Не готов! Ларри оглядывается по сторонам — камер нет, никто не видит. Никто не видит. Никто. Не. Видит. — Что ты делаешь? — зачем-то спрашивает Ларри, будто сам не догадывается, но в ответ он не слышит ожидаемой усмешки. Не слышит грубости, только томное: — Подойди. И Ларри подходит, чувствуя, как под босыми ногами исчезает пол — его единственная опора. Ларри знал, что это когда-то произойдёт — что-то такое точно когда-то должно было произойти, но почему же всё внутри так кричит? Почему Тео не слышит этот вопль? «Он всё слышит, и ему нравится». Руки Тео нажимают Ларри на плечи, и он падает перед ним на одно колено. Никто не увидит, кроме него. Ларри слышит, как Тео характерным щелчком снимает блокировку с телефона…