Вечный, или Дорога в Кейсарию

Глава 6  — Я оставляю тебя с Бадхеном наедине на один несчастный час, и ты умудряешься все взять и похерить. Женя стоял на пороге и смотрел на меня с плохо скрываемым презрением. Ночью, придя в себя в помещении для мусорных контейнеров, я каким-то чудом таки добрался до собственной квартиры, написал ему короткое сообщение о неудачном окончании вечера и отключился на диване, не раздеваясь. Финкельштейн разбудил меня в шесть утра, и я сам чувствовал, что от меня воняет мусорными баками и пОтом.  — Ну извини, — сонно ответил я.  — Где он?  — Понятия не имею. Может, потащился обратно в тот парк, а может, сидит где-нибудь в темном углу и вынашивает идею апокалипсиса. Женя взорвался.  — Почему ты все время ерничаешь, Эвигер? Ты идиот? Это уже не шуточки, понимаешь?! Мы тут даже не по ниточке ходим — по паутинке!  — Кофе будешь пить? — спросил я. Надоело слушать вопли с раннего утра.  — Да иди ты… — сказал он и прошел на кухню, где стояла моя любимая эспрессо-машина.  — Тебе ведь плевать, да, Адам? — спросил он, допивая первую чашку. К кофе я выложил на тарелку бурекасы* с сыром, которые еще вчера днем купил на обед. Не особо свежие, но все еще неплохие.  — Немного плевать, — признал я.  — Ты потерял свою человечность. Как и любой смертный, слишком задержавшийся на этом свете. — сказал Женя с горечью.  — Смени уже пластинку, — посоветовал я.  — А о чем еще с тобой говорить? — он поднялся, без спроса налил себе еще кофе и сел обратно. — если бы не проблемы с Костиком, я бы сейчас здесь с тобой не сидел.  — Почему ты слабее, чем он?  — Почему ты думаешь, что это твое дело?  — Да ладно тебе, — миролюбиво сказал я — сидим, кофе пьем. Скажи уже.  — Потому что он — из тех, что появились одновременно с… в общем, с самого начала.  — А ты?  — А я — потом. — коротко ответил он.  — Значит, рангом ниже?  — Ниже.  — Но хоть что-то же ты умеешь делать?  — Мог. Пока Бадхен не слетел с катушек.  — Значит, и развернуть меня на сто восемьдесят по оси t тебе не под силу? — обрадовался я.  — Пока что — нет. Вот когда Костик придет в себя…  — Ты поклялся, — напомнил я поспешно.  — Верно, — он усмехнулся и отпил еще кофе.  — В общем, я понял правильно, что без Костика ты — ноль без палочки?  — Адам, — вздохнул он. Я понял, что переборщил с бестактностью.  — Извини.  — Наверное… — он на секунду задумался, — будет правильнее сравнить нас с планетой и спутником. Может, спутник когда-то и был тоже планетой, но потом привык крутиться по орбите — вокруг планеты. Ну… и все. — завершил Женя, поднимая чашку к губам. На тыльной стороне его ладони чернела сажа.  — Что это?  — Ночное дежурство. — он попытался вытереть сажу столовой салфеткой. Я молча протянул ему упаковку влажных салфеток. Неприятно было осознавать, но в нем человечности оказалось куда больше, чем во мне, хоть он и не был человеком — никогда. Когда Женя ушел, я решил прогуляться до центра — летняя жара отпустила, и наконец-то можно было пройтись без риска поджариться. На главной улице там и сям были развешаны сине-белые плакаты с кандидатами в премьеры. Мой взгляд равнодушно скользил по их опостылевшим лицам. Кажется, это были уже третьи выборы за последние полгода: после каждого тура победившая сторона безуспешно пыталась сколотить из заведомо непримиримых сторон хоть какое-то правительство, терпела поражение, после чего объявлялась дата новых выборов. В третий раз это выглядело просто нелепо. Внезапно мой взгляд выхватил среди набивших оскомину морд знакомое лицо. Это был Саул Немец, один из «одноклассников» на вчерашней свадьбе. Я узнал его сразу — носатый, черноволосый и курчавый, как еврей на антисемитской карикатуре. На свадьбе я избегал любых контактов с детищами Бадхена, но Саул сам лез в глаза — подходил чокаться, танцевал лезгинку под «I'm not a toy» и во весь голос обсуждал с Костиком политику. А сегодня он красовался на предвыборном плакате. Слева отчаянно загудели, завизжали тормоза автомобиля, и послышался отборный арабский мат. На меня чуть не налетела машина со стикером «Только не Биби»* на стекле. Рядом с надписью виднелась фотожаба, изображающая какого-то местного политика в крайне неприличной позе. Я отпрянул назад на спасительный тротуар. Пропустил мимо ушей многочисленные пожелания моей матери и пошел дальше, обдумывая появление Саула среди кандидатов. Кажется, творения Костика адаптировались в этом мире лучше и быстрее меня, если один из них умудрился так скоро проникнуть в здешнюю политическую жизнь. Кроме прогулки, других планов у меня не было, поэтому я устроился в одной из кафешек на улице Жаботинского, купил чашку кофе и немного поработал в аппликации — проверил акции, в которые вкладывался последние девяносто лет, поиграл с вкладами, перекинул часть финансов с одних фондов на другие. Иначе говоря, убивал время. Зазвонил мобильный. Номер был вчерашней невесты — я так и не сподобился заблокировать ее в прошлый раз.  — Да, Вика?  — Привет, Адик. Я проверил на всякий случай имя на экране — может, номером ошиблись? За все миллениумы никто ни разу не называл меня Адиком.  — Привет, Викуся, — я выбрал, на свой вкус, самое отвратительное уменьшительно-ласкательное, но промахнулся: ей понравилось.  — Спасибо, что пришел вчера, Адик. И за подарочек в конверте тоже, не ожидала!  — Не за что. Ну, пока?.. — я занес палец над кнопкой сброса.  — Стоп! — выпалила трубка — хотела спросить, куда вы вчера с Костиком-то пропали?  — Поехали бухать в наш парк. Помнишь такой?  — Конечно помню, — сказала Вика, — мы же там проводили наш выпускной… до сих пор плакать хочется.  — От стыда?  — От ностальгии, дурак, — рявкнула она, — так Костик, значит, там был? Адик, у тебя нет случайно его номера телефона?  — Костика?  — Да, Адик, Костика, — она уже теряла терпение.  — Нету, Вичка, — я все еще надеялся найти то прозвище, которое собьет ее с толка и закончит на этом разговор, — зачем тебе? Кстати, ты знаешь, что он банкрот?  — Банкрот? — равнодушно сказала она, — ну и что? Не помогло.  — Да так, к слову пришлось.  — Так что там с парком? — снова перевела она разговор на нужную ей тему.  — Понятия не имею, мы вдарили по пиву и свалили оттуда.  — А Костик сейчас у тебя живет? Или у Жеки?  — Уже не живет. Но вчера неплохо общался с Немцем. Может, у него сейчас кантуется?  — А, ну тогда пока. — и она бухнула трубку без предупреждения.  — Ну пока, — сказал я в тишину телефона. Кажется, на некоторое время меня оставят в покое. От Бадхена в следующие несколько недель было ни видно ни слышно. Иногда звонил или приходил Женя, с тоской спрашивал: «Не появлялся?» и исчезал после моего отрицательного ответа. Телефон Костика был выключен, обычные места своего обитания он не посещал. Финкельштейн перезвонил всех «одноклассников», но никто ничего не знал — или не выдавал правды. Поэтому мы договорились в ближайшую субботу наведаться в парк — других версий у нас не оставалось. В четверг мне позвонили с незнакомого номера. В последнее время такое происходило слишком часто, но я ответил — в конце концов, это мог бы оказаться Костик.  — Могу я говорить с господином Адамом Эвигером? — услышал я низкий, хорошо поставленный голос.  — Эвигер говорит.  — Адам, это Саул. Помнишь, мы с тобой общались на свадьбе у Виктории? Пили за здоровье, и…  — Помню-помню.  — Скажи, ты не против встретиться в ближайшие пару дней? Мое предложение сможет тебя серьезно заинтересовать. То, что я не повесил трубку сразу, объяснялось просто: жесточайшей скукой. С появлением Костика я привык к разнообразию, а теперь у меня вдруг освободилась куча свободного времени, и я с радостью ухватился за возможность сделать хоть что-то, кроме как перечитывать Конан-Дойля.  — Да хоть сейчас. Я не занят.  — Отлично, — голос стал ровно на полтона теплее, — можно заказать столик…  — Давай ко мне домой, — перебил я, — чего по ресторанам шастать. Папарацци меньше будет, спокойно поговорим. Без галстуков, так сказать.  — Хорошо, — ответил он, кажется, довольный, — через два часа у тебя?  — Валяй. К приходу Саула я сбегал в магазин и купил бутылку вина. Вряд ли он водит сам — при его статусе скорее приедет с водителем. Угощать его чаем с кексом, как Женю, не хотелось — не заслужил. Под вино же можно было узнать много нового — судя по поведению на свадьбе, Саул легко пьянел. Он приехал, как я и ожидал, на шикарной черной машине с тонированными окнами. Вылез из заднего сидения, сверкая лакированными ботинками. На нем был великолепно сидящий костюм и белоснежная рубашка. Словом, передо мной был истинный политик.  — Привет, Адам, — и ловким жестом он вытащил из кармана пиджака еще одну бутылку вина. Такие в обычных магазинах не продавались — и я оценил. Хотя и видел я Саула во второй раз в жизни, на правах бывшего одноклассника он вел себя свободно и доверительно. Шутил, открывая вино, удобно расселся в кресле из Икеи, и смотрел по сторонам, покачивая бокалом.  — Неплохо у тебя.  — Врешь, как политик, — усмехнулся я. Он тоже хохотнул.  — А ты все тот же змей, как погляжу. Норовишь ужалить, дай только волю. По воспоминаниям Костика, в школе я был довольно-таки мерзкой личностью. Его создания, по крайней мере, помнили меня именно таким.  — Ну, это было давно и неправда, — философски ответил я.  — Эх, хотелось бы надеяться. Потому что — все-таки мы были ведь одноклассниками. Друзьями. Помнишь, как помогали друг другу к экзаменам готовиться? А как у старшеклассников по очереди сигареты стреляли? Ведь семьей же были. Эх… — и Саул покачал головой.  — Точно. — я подлил ему вина.  — Помнишь, как Артур хотел заставить тебя сбегать за водкой, а Вика послала его нахер? — глаза его заблестели.  — Еще как помню! Дальше беседа стала еще теплее. Саул вспоминал школьные дни, я поддакивал. Некоторые байки слышал еще от Костика.  — Ты давно был в нашем парке? — спросил я его. Хотелось проверить, нет ли и у него фиксации, как у Вики. Саул прищурился.  — А чего ты вдруг вспомнил?  — Да так…  — С выпускного не был. Ну и денечек это был… век не забуду. Думал, что Костик тебя убьет тогда.  — Убьет? Почему?  — Да потому, что ты на глазах у всех ему такого наговорил… бляяяя! — Саул восхищенно выдохнул.  — Что наговорил? Я контуженый после армии, провалами в памяти страдаю.  — Сказал, чтобы он прекратил тебя домогаться, что ты не педик и дрочить ему больше не собираешься. Ну и все в таком духе. А он… можешь представить — авторитет, крутой гопник. И тут такое.  — И сломал мне руку. — закончил за Саула я. Эту часть я уже слышал как-то от Костика.  — Значит, помнишь.  — Угу, обрывками. Спасибо, что освежил память.  — Так было между вами?.. — он как-то пошло цокнул языком.  — Сейчас врежу — поймешь, было или нет. — сказал я, стараясь звучать оскорбленно.  — Да ладно, шучу. А вы ничего, нормально общаетесь… ты где сейчас работаешь? Переход между темами был такой внезапный, что я запнулся.  — Что?.. А, в хосписе. В хосписе работаю. Точнее, волонтерствую. А что? Саул подался мне навстречу, так, что наши носы теперь разделяло сантиметров десять, не больше.  — Слушай, Адам. Мне нужна твоя помощь. Прошу, будь другом.  — Ну говори, что тебе надобно, старче.  — Тут такое дело… — он заговорил тише, словно нас могли подслушать, — Я слышал, что списки смертельно больных пациентов в больницах и хосписах не слишком часто… обновляются. Это так?  — Понятия не имею, никогда не слышал о таком. Ну, положим, что так. И что?  — Мне нужны их данные, Адам.  — Зачем?  — Ну представь, получат они завтра бюллетени, а голосовать не пойдут. Пока у досов*** и арабов девяносто процентов голосующих, наш электорат или ленится, или лежит по больницам и моргам. Ленивых и аполитичных я заставить пойти на выборы не могу — они будут в тот день шашлыки жарить, а потом ругаться, что опять выиграли не те. А вот больных и мертвых… У меня есть полно людей, которые смогут исполнить за этих несчастных их гражданский долг. Он залпом допил свое вино, вытер губы и торжественно закончил: — Нам надо им помочь, Адам. На благо страны, чтобы власть наконец перешла нормальным людям, а не теперешним шакалам. Помоги мне помочь этой стране. Прошу. Целых пару секунд я, к своему стыду, пытался вспомнить, что мне это напоминает.  — Мертвые души! Саула моя догадка не смутила.  — Ну… можешь и так это называть. Я бы скорее сказал — бессмертные души. Пусть они хоть раз в жизни сделают правильный выбор, хоть и посмертно. Вытащат эту страну из затяжного кризиса. Хватит, натерпелись! Последняя фраза была произнесена с поистине революционным жаром. Предложение использовать мертвые души было неоригинально — этот метод в предвыборной борьбе я встречал довольно давно. Просто идея с хосписными больными звучала настолько неэффективно, что на миг я усомнился, находимся ли мы оба в своем уме. Может, передо мной буйнопомешанный? Может, у меня слуховые галлюцинации? А потом вспомнил, что всего несколько недель назад Саула не существовало на этом свете. Что он — плод больного воображения Костика, а значит, абсурден сам по себе. И что считаться с ним мне нет никакой причины, кроме той, что мне было нечем занять вечер четверга. Я — Алиса, он — колода карт.  — Я понял тебя, Немец. Будет сделано. Ну да ведь я знаю тебя: ведь ты большой мошенник, позволь мне это сказать тебе по дружбе! Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве.****  — Чего? — непонимающе спросил Саул.  — Ничего, это я так. Езжай домой, а я поговорю кое с кем.  — Так мне ждать списков? — спросил Чичи… тьфу, Саул.  — Да, конечно. Сам не звони мне только, ладно? Еще не хватало, чтобы тебя запалили.  — Договорились, — и он хлопнул меня по плечу, — буду ждать. Ушел Немец слегка пошатываясь, хоть мы и не так много выпили. А я после его ухода серьезно задумался. Стоит ли рассказывать о встрече Финкельштейну? Творения Бадхена совсем распоясались, если не только играют свадьбы, но и лезут в политику и планируют в ней нелегальные махинации. А с другой стороны — чем мне это грозит? Разве что очередным развлечением. Так что пусть их живут. В пятницу утром ко мне опять заглянул Женя.  — Поехали прямо сейчас в парк.  — Я тоже?  — Ну да. Может, заметишь что-нибудь, что я пропустил.  — Так ты туда уже ездил? Он посмотрел на меня как на идиота.  — Разумеется. Ты думаешь, я не проверил бы сразу?  — Думаешь, я что-то смогу найти?  — Надеюсь, что да. Поехали мы на его машине. По дороге пару раз чуть не попали в аварию — нас подрезали все тель-авивские психи.  — Куда они спешат? — проворчал я, — на тот свет? Женя кинул в меня быстрый взгляд.  — Ты не получал в последнее время странных звонков от… одноклассников? — спросил он.  — Было дело. Вика Барашехатова охотится на Костю даже несмотря на его незавидное финансовое положение. Чем ее муж думает, интересно? Или она уже успела откусить ему голову?  — Мне тоже звонили. Некий Жора Хачиков.  — Это еще кто? Женя, оторвав одну руку от руля, вытащил из кармана джинсов бумажник.  — Поищи внутри. Покопавшись в куче карточек и наличности, я нашел групповую фотографию со свадьбы.  — Второй с конца справа. Фотография, несмотря на то, что ее делал опытный фотограф, была затемнена как раз там, куда указывал Женя.  — Ничего не понятно, извини. Ну и что же он хочет?  — Костика — усмехнулся Женя.  — Все хотят Костика — философски ответил я — этому что надо?  — Он ничего внятного не говорил, только сказал, что проводит какие-то семинары по самореализации, и ему нужен Костик.  — Семинары? Что же так мелко? Вот Саул…  — Что Саул? — быстро спросил Женя, и я прикусил язык.  — Колись, пока я тебе нос не расквасил. Это я пока что могу, поверь — серьезно сказал он. Скрывать аферу новоявленного горе-политика дальше не было смысла, и я пересказал Жене сюжет поэмы Гоголя на новый лад. Я думал, что он повеселится со мной, но рассказ произвел совсем обратный эффект.  — Все еще хуже, чем я думал. Черт, и так все хреново, а эти добавляют свою порцию энтропии в кашу.  — Чтобы расхлебывать кашу, нам нужен тот, кто ее заварил. Найдем Костика — сможем справиться с его мороками, — сказал я, сам себе не веря.  — Дай закурить. — попросил он вместо ответа. Я вытащил из пачки в бардачке сигарету, сунул ему в губы, поднес зажигалку. Женя благодарно кивнул и пыхнул дымом.  — Поехали искать нашего блудного сына.  — Скорее отца. — хмыкнул я. Остаток пути мы провели в молчании.