Вечный, или Дорога в Кейсарию

Глава 13 В подъезде я остановился и прислушался. За дверью было тихо. Значит, или они пока не ругаются, или уже поубивали друг друга на хрен. Открыл дверь и проскользнул в квартиру. В собственный дом как вор, подумалось мне. Бадхен и Женя сидели в гостиной. Точнее, Бадхен сидел, а Женя ходил из угла в угол. Меня заметили, но не сказали ничего.  — Ты замечаешь изменения? — спросил Женя.  — Не настолько сильные, чтобы ради них рвать себе волосы на груди — ответил Костик, зевая.  — Это пока. Зачем ты уничтожил пять сотен человек, да еще таким варварским способом, скажи мне? Ведь в сто раз хуже стало, чем было до этого.  — Ну и хрен с ним. Построим новое, Жека.  — Ты сбрендил?! Сам себя слышишь?! — взорвался тот.  — Не в первый же раз. Плевать. Женя оглянулся на меня.  — Привет, Адам.  — Привет. Принес жратвы — коротко сказал я. Костик не глядя протянул руку, и я всучил ему пакет с кабанос. Моё присутствие, видимо, убавило их пыл, и спор был на время прекращен. Финкельштейн наскоро приготовил завтрак на троих. Бадхен съел полкило колбасы, но от яичницы и тостов тоже не отказался. Мне кусок не лез в горло.  — Чего не ешь? — спросил Женя.  — Какие у меня альтернативы? — спросил я. Он откинулся на спинку стула.  — Я уже говорил тебе…  — Ты много чего говорил — перебил я — теперь скажи, из чего мне выбирать.  — Тебе не надо…  — Зачем ты ему врешь? — теперь перебил Костик — Адам, или Жека уничтожит тебя, или рано или поздно нам придется подсчитать убытки и начать все сначала. Как понимаешь, ты в новой версии все равно сохранен не будешь, зря только время потратим.  — Ну так в чем дело? — спросил я с нервным смешком — не вижу дилеммы. По крайней мере, для вас.  — Жека отказывается выбирать дверь номер раз — сказал Бадхен с усмешкой — а я ему помогать отказываюсь. Может, поможешь ты?  — Самоубиться, что ли? — уточнил я. — Хрена с два. И, кроме того, это невозможно — благодаря кое-чьему проклятью. Костик перевел взгляд на Женю.  — И ситуация становится все интереснее. Выбор за тобой, Жека.  — Я предлагал ему еще одну альтернативу — сказал тот глухо.  — Путь назад? Ты еще не забросил эту идею? Как я понял, Адам категорически против. Или что-то изменилось?  — Всё еще против — поспешно сказал я.  — Ну вот видишь, Эвигер, что у нас есть три варианта событий, при котором ни ты, ни Женя свой выбор делать не хотите, а я всегда за свободу выбора… в разумных пределах. По крайней мере, Жеку я неволить не буду. Так что будем просто жить и ждать. Мне-то как-то…  — Насрать, мы уже поняли — перебил я.  — Вот и хорошо, что поняли. Жаль только, что в новом мире вряд ли будут кабанос — и Костик захрустел новой палкой колбасы.  — Обязательно надо решать сейчас? — спросил я, тупо глядя на нетронутую глазунью в своей тарелке.  — Времени полно. Ты не будешь это есть? Я еще голодный. Я подтолкнул тарелку в его сторону.  — Угощайся. Поднялся, и только сейчас вспомнил приглашение Саара. Идти не хотелось, тем более — с Бадхеном, но я все-таки спросил:  — Кто хочет вечером в бар? Нас пригласили.  — Кто? С кем? — спросил Костик, запихивая в рот мою яичницу.  — С нормальными людьми.  — Думаешь, это хорошая идея? — с сомнением спросил меня Женя.  — Это отвратительная идея, но провести с Костиком еще один вечер наедине я не в состоянии, а приглашали нас обоих.  — Ты идешь? — спросил Костик Женю.  — Нет, сегодня дежурю. А ты?  — Пойду, конечно, пообщаюсь со смертными, — Бадхен отодвинул тарелку и рыгнул в кулак — заодно решим, стоит ли овчинка выделки. В смысле, стоит ли человечество того, чтобы на него тратили столько нервов и времени. Адам, разбуди меня перед выходом. И он неторопливо пошел к себе.  — Он изменился — сказал я тихо, чтобы в соседней комнате не было слышно. — если бы не треники «Адидас», не узнал бы.  — Ты боишься его? — спросил Женя.  — Очень. Он подошел ко мне, обнял и потрепал по волосам.  — Время еще есть. Успеем решить, что делать. Я кивнул. Говорить не хотелось, особенно, если понимаешь, что время есть, а выбора, в общем-то — нет.  — Зачем это ему надо? — спросил я позже, когда из спальни Костика раздался богатырский храп.  — Что именно? Женя сидел перед выключенным телевизором, рассеянно перелистывая страницы… что он там читает? Я прищурился. Ах да, Мережковского. Даже не знал, что он у меня есть.  — Сначала он требует, чтобы я его жалел, а потом исчезает и убивает кучу людей. А теперь появляется, запугивает меня до полусмерти и играет с тобой в какие-то непонятные игры. Мне кажется, что он уже решил для себя сворачивать лавочку, а его затея со свободой выбора — это так, время занять до антракта.  — Он зол — коротко ответил Женя.  — На кого?  — На меня. На себя. На нас.  — С чего это ты взял?  — Он знает, что это я виноват в потере его памяти.  — И ты еще жив? — поразился я. Он грустно усмехнулся.  — Как тебе сказать…временно. Я пошел на подлость, чтобы помешать ему убрать тебя, но при этом, пользуясь его потерей памяти, вынудил делать вещи куда хуже. Если бы не мое давление, он никогда не пошел бы на распыление пятисот человек. Твое существование вредит реальности больше, чем сто мороков, но ты жив.  — Пятьсот человек это ужасно, конечно. Но ведь это капля в море! Неужели все на таких тонких соплях держится, если одна капля может разрушить мир?  — Пятьсот человек, которых вырвали из реальности самым противоестественным образом — не так уж мало. Это как цунами: начинается с подводных толчков, а заканчивается потопленными городами. А кроме того — было уже много таких капель, Адам. Слишком много.  — Ну так пусть перестанет убирать кого попало! Ты же говорил ему, что это опасно. Может, ему стоит перестать стирать людей из реальности. — Он, как видишь, так и поступил: попросту умыл руки. С одной стороны, это хорошо: мне теперь точно не придется идти против него. А с другой… А с другой, подумал я — рано или поздно ты, Женя, убьешь меня своими руками. Не сможешь не убить.  — А знаешь, какая вишенка на этой великолепной куче дерьма? — сказал он со смешком — мои силы не восстановились. И, наверное, уже не восстановятся. По крайней мере, до перезагрузки — точно. Значит, для него, как и для меня выгоднее сидеть на заднице ровно и ждать, решил я с надеждой. Убив меня, он спасет мир, но так и останется ущербным демиургом. Дотянув же до победного конца — станет собой. Не так уж плохо, как по мне.  — И это возвращает нас к варианту номер три — сказал Женя.  — Нет — ответил я резко, сразу поняв, о чем идёт речь.  — Почему? — А что будет в конце, Жека? Ты дойдешь со мной до утробы матери и скажешь «оревуар»? Или мы повернем обратно по тем же самым рельсам, как горный трамвайчик? Я не хочу возвращаться в тринадцатый век, уж прости великодушно. А четвертый так вообще вспоминать не хочется. Забудь уже этот вариант.  — Даже ценой всей вселенной? — спросил Женя с горечью.  — А как это поможет всей вселенной? — парировал я — Бадхен тебе ясно сказал, что продолжать этот мир ему впадлу. Как по нему, он ждет не дождется, когда можно будет отправить этот мир в корзину и начать все сначала. И кстати, ты сейчас на клочки порвешь бедного Дмитрия Сергеевича. Финкельштейн опомнился и отложил изрядно помятую книгу в сторону.  — Может, я смогу убедить Бадхена передумать — пробормотал он.  — Попробуй — согласился я, зная, что проку от этого не будет. Остаток дня до вечера прошел в идиллии: Костик дрых в маленькой спальне, я читал за столом в своей, а Женя отсыпался в моей постели перед очередным ночным дежурством. Вечером Финкельштейн уехал, а я после долгих колебаний разбудил Бадхена.  — Я иду в бар. Ты со мной?  — Да — он уселся на постели, взглянул на часы — Жека уже уехал?  — Уехал.  — Ты ведь понимаешь, зачем я это делаю, Эвигер?  — Зачем идешь со мной в бар? Полагаю, чтобы пожрать на халяву жареного мяса.  — Я не об этом, и ты прекрасно это знаешь — сказал он спокойно — я о том, почему не убил тебя сразу же после того, как перешагнул через порог этого дома вчера.  — Не поднялась рука убить презренного червя? — хмыкнул я.  — Ты и есть червь, даже если втайне мечтаешь, чтобы тебя признали хоть немного равным мне с Жекой. Я делаю это не для тебя, а ради него.  — Что делаешь? Наказываешь за то, что он был плохим мальчиком? Заставляешь сделать невозможный выбор? Оставь его в покое.  — Это тебе кажется, что выбор труден. Кто он и кто ты? Бог — и пыль под ногами бога. Пусть даже разумная пыль.  — Ему это так не кажется.  — В один прекрасный день он поймет, каким был идиотом. Это все равно что человеку влюбиться в инфузорию туфельку! Чушь какая-то! Костик не на шутку разозлился — я видел, что его шея покраснела, и нутром понимал, что пора заткнуться. Но не мог — меня несло.  — Вот оно как. Что ж, значит, ему понравилось, как славно его сегодня днем поимела в жопу инфузо… Договорить я не успел — меня со всего размаху швырнуло на пол, совсем как недавно возле мусорных контейнеров. Кажется, у Бадхена появилась новая дурная привычка. Он сам черной тучей навис надо мной, сжав воротник моей футболки железной хваткой.  — Много себе позволяешь, Эвигер. Я и сам это уже понял. Зарвался, представив, что передо мной опять старый добрый Костик.  — Из…вини — получилось у меня прохрипеть — доступа к кислороду он мне оставил самую малость. Секунду он думал, потом ослабил хватку.  — Женя сам решит, что делать с тобой. И поверь мне, выбор будет не в твою пользу. Отпустил мой воротник и пошел в ванную комнату — чистить зубы перед выходом. «Рэд» находился в двух кварталах от моего дома. Обычный бар, каких в Тель Авиве — миллион. Людей там имелось немного, и было достаточно темно, чтобы гопник-шик Бадхена не смущал других посетителей.  — Где твои друзья? — спросил он, получая первую кружку пива.  — Задерживаются — буркнул я.  — Закажи побольше чипсов и крылышек. И свиных сосисок. Я сделал заказ, которого точно хватило бы на десятерых — чтобы не гонять официанта зря. Саар с двумя приятелями явились, когда Бадхен расправлялся с первой порцией жареного мяса.  — Привет, Адам! — он подвинул к нашему столику два соседских и все расположились рядом с нами.  — Ты заказал на всех? — спросил он, с удивлением глядя на битком набитый едой стол.  — Нет, это для меня — сказал Костик, вытирая рот салфеткой.  — Константин Бадхен — представил я его.  — Саар Цфания — Саар вытащил из кармана уже знакомую мне визитку, протянул Костику. Тот не глядя принял ее и сунул в карман штанов.  — Неве — пробормотал один из приятелей Саар, не глядя на нас.  — Тор — представился другой.  — Я сделал заказ на всю компанию — сказал я, когда Саар потянулся через стол за меню закусок — не обращай внимания на Бадхена.  — Ну не буду же я вырывать у него кусок изо рта — рассмеялся он — мы тоже закажем. Минут пять они вполголоса обсуждали преимущество крылышек, жареных в сливочном масле, над обычными. Выбрали первое и гору чипсов — аппетит Бадхена, судя по всему, передавался воздушно-капельным путем. Наконец еду и пиво принесли, и Саар поднял свою кружку.  — Ваше здоровье. Костик был удивительно молчалив, больше слушал и жевал. Про презренных червей, слава богу, не заикался. Темы разговоров вертелись, как и следовало ожидать, вокруг одних и тех же тем: работа, политика, армия.  — За кого ты голосовал на последних выборах? — спросил меня Неве. Он уже растерял большую часть социофобии — и этому изрядно способствовал третий стакан пива.  — Ни за кого — честно сказал я.  — А, ты из этих, неголосующих — сказал он пренебрежительно.  — Точно, из тех самых.  — Ты знаешь, что в этом году на выборы пошли даже смертельно больные люди? — сказал он, ожесточенно тыча чипсиной в лужу кетчупа на тарелке — даже пациенты хосписов! Именно поэтому мы смогли наконец получить нормальную партию у власти. А что ты делал в тот день?  — Помогал мне улаживать семейные проблемы — отозвался за меня Бадхен. Саар двинул негодующего избирателя локтем в бок, и тот заткнулся.  — Так вы оба фрилансеры? — вступил в беседу Тор.  — Нет, просто нигде не работаем — опять ответил за меня Костик.  — А… — начал Тор, но Саар пихнул локтем и его, и перевел беседу на какой-то жутко смешной случай в офисе. Постепенно атмосфера разрядилась — до спутников Саара дошло, что остросоциальных тем лучше не касаться, и они перешли на безопасный разговор друг с другом, лишь изредка подавая реплики в нашу сторону. Саар с Костиком, к моему искреннему изумлению, быстро нашли общий язык. Впервые за долгое время я видел, чтобы Бадхен вел себя почти как обычный смертный: смеялся над шутками, болтал о пустяках и вообще интересовался чем-то, кроме проблем макрокосмоса. Посередине захватывающей истории про армейские сборы у Саара зазвонил телефон. Он взглянул на экран и отключил звук, не отвечая.  — Наама? — спросил Неве.  — Слава богу, нет. Всего лишь босс с работы. Позвоню ему завтра.  — Кто это — Наама? — спросил Костик.  — Невеста Саара — ответил Тор.  — Может, уже и не невеста — угрюмо ответил Цфания. Осушил свой стакан и махнул рукой пробегающей официантке, жестом показывая принести еще пива.  — У тебя есть девушка, Адам? — спросил он, повернув ко мне голову. Веселье вмиг улетучилось из его глаз.  — Нет, конечно. Была бы, черта с два я бы мог позволить Костику остаться у себя — я постарался перевести разговор обратно в шутливый тон, но Саар не поддержал его.  — Ты счастливчик. Может, мне стоит поселиться у тебя, как Константину? Ты часто помогаешь друзьям, у которых проблемы в семье? Я представил себе свою квартиру после того, как в нее, помимо Бадхена и Финкельштейна, переселится мой новый знакомый, и содрогнулся.  — Что за проблемы? — спросил Бадхен, наклоняясь вперед к Саару.  — Не знаю — сказал тот — не имею понятия, что она от меня хочет. И не хочу понимать.  — Знакомо — сочувственно вставил Тор. Саар покачал головой.  — Поверь мне, брат, это совсем другой уровень выедания мозгов. Дальше разговор перешел на тему женщин, и там и остался до самого конца ужина. К двенадцати я подал знак официантке, получил чек и расплатился за весь стол.  — Ты миллионер — платить за всех? — спросил меня серьезно Саар.  — Нет, конечно. Просто хотел отблагодарить, что вытащили нас с Костиком из дома. Кроме того, он съел большую часть того, что было на столе, включая ваши порции.  — В следующий раз я угощаю, ладно?  — Договорились — я кивнул Бадхену — идем? Когда мы отошли, Костик задумчиво сказал:  — Что-то с ними не то.  — В смысле? — не понял я.  — Я что-то почувствовал… — начал он, но тут я на миг поднял глаза на небо и остановился, не слыша его.  — Адам?  — Посмотри на небо — мой голос охрип. Костик поднял голову и замер. Полная луна висела в небе и светила, как и миллионы лет до того. Но была она не круглой и не полумесяцем. Скорее, это можно было бы назвать входом в трубу, уходящую никуда. В трубу, в нору, в воронку, не важно — но это точно была не луна, которую я видел тысячи лет по ночам.  — Это… галлюцинация? — сказал я срывающимся голосом. Мне очень хотелось, чтобы Костик спросил, что такого необычного я увидел, и оказалось бы, что просто пиво шарахнуло в башку. Вместо этого он сгреб меня за шкирку и встряхнул.  — Не смотри.  — Ты видишь это? Бледную дырку в небе?!  — Вижу. Я с трудом перевел взгляд на него.  — Это и есть изменения в мироздании, о которых спрашивал Жека?!  — Да. Не кипиши, это быстро проходит. Вот, смотри — он ткнул пальцем в ночное небо. Я проследил взглядом и облегченно вздохнул: луна снова была обычной и до боли знакомой.  — Пошли домой — сказал Бадхен — и не говори Жеке о том, что видел. Мы двинулись дальше, а я пытался вспомнить, какое смутное воспоминание пробудили во мне его слова. И только когда мы зашли в квартиру, я вспомнил. Не говорите моим внукам, как я умирал. Не говорите отцу, что я вам рассказала перед смертью. Не говори моей жене, что мне было больно. Порой самое страшное мы скрываем от самых близких, не волнуясь при этом о том, что чувствуют остальные — не столь близкие.  — Костик.  — Ну чего тебе? — устало спросил он.  — Тебе ведь на самом деле не насрать. Так ведь? Он стоял в дверном проеме и молчал, словно серьезно обдумывал мои слова. Потом сказал:  — Спокойной ночи, Адам. И ушел к себе, оставив меня наедине с невеселыми мыслями.