Вечный, или Дорога в Кейсарию

Глава 15 Находиться в ограниченом помещении с Бадхеном мне не хотелось, но выбирать не приходилось — надо было понять, что они решили и как вести себя в дальнейшем. Костик подвинул нам кружки с чаем. Я заметил, что Женя к своей даже не прикоснулся и вспомнил, до чего он может быть брезгливым. Наверное, находиться в заросшей в грязи квартире было для него нешуточным испытанием. Костик побарабанил по столешнице пальцами.  — Парни — сказал он — не буду ходить вокруг да около. В настоящее время вокруг нас творится такая чертовщина, что скоро небо в овчинку покажется. Адам, ты часто замечаешь что-то странное?  — Смотря что — сказал я осторожно, помня, что в аномальных явлениях обвиняют прежде всего меня, а значит, надо хорошо подумать, прежде чем что-то подтверждать.  — Женя, ты? Тот молча кивнул. Значит, все это время мы друг от друга шифровались, делая вид, что не замечаем аномалии. Умники, ничего не скажешь.  — Еще месяц назад я был уверен, что эти явления порождает Эвигер одним своим существованием — продолжил Костик, теребя пальцами край клеенки — но потом у меня появилось немного времени на размышление, и я понял. Кстати, Жека, спасибо, что дал мне передышку и забрал к себе этого.  — Не за что — вежливо ответил тот. Я только мысленно вздохнул. Костик продолжил:  — Если вкратце, то перемены идут не от Адама. Точнее, Эвигер тоже вносит свою лепту, но не такими щедрыми горстями, как кое-кто иной.  — Кто именно? — спросил Женя.  — Скорее всего, оставшийся в живых морок. — Ты же своими руками распылил всех гостей из списка — напомнил ему я.  — Значит, в списке его не было. Это или кто-то, кто пришел на свадьбу неприглашенным, или, что вероятнее, вообще не пришел и не был приглашен. Пока мы убирали остальных, у него была куча времени, чтобы закрепиться и прорасти в реальности, подобно раковой опухоли. Убирать его теперь будет тем еще геморроем.  — А проверить это до того, как убил пятьсот человек, не судьба? — не выдержал я. Костик дернул плечом.  — С каких пор ты так печешься о смертных, Адам? Сам же мне рассказывал, как в семнадцатом веке жил в Бамберге, и плевать хотел на запах сжигаемых…  — Хватит — прервал его Женя.  — Опять его защищаешь — хмыкнул Костик — опоил он тебя, что ли?  — Бадхен, зачем ты нас позвал? — спросил я, собрав в кулак весь запас терпения.  — Морок за последний месяц все больше активизируется — сказал Костик — и все его действия происходят в районе парка, в котором растет Древо.  — Какие именно действия? — спросил Женя — и как ты об этом узнал? — Потому что все, что там происходит, делается с упоминанием моего имени.  — Что происходит? — уже раздраженно спросил Финкельштейн. — Человеческие жертвоприношения — ответил Бадхен, и только сейчас я заметил, что он так сильно сжимает в руках кружку, что лунки ногтей побелели. Как ни пытался Женя выведать еще какие-нибудь подробностей от Костика, тот знал точно только одно: жертвоприношения были. Приносились они регулярно, но как давно — Бадхен не представлял. Вполне возможно, что именно благодаря им Костик так быстро восстановился от амнезии, но также из-за них он за последний месяц не отличался особой адекватностью. Наверное, бога, которому приносят в жертву людей, можно сравнить с наркоманом на таблетках, с одним отличием — второй закидывается сам. Женя и Костик продолжали ожесточенно спорить. Женя утверждал, что необходимо немедленно ехать в парк и ставить засаду на злоумышленников. Костик возражал, что следует повременить.  — Сколько временить, Костя?! — взорвался Женя — ты еще не обожрался жертвами?!  — Что ты предлагаешь, поехать туда без плана действий и без стратегии и убрать всех к чертовой матери?  — Да! Именно это я и предлагаю!  — Зачем вообще куда-то ехать? — встрял я — разве ты не можешь просто пожелать им сгинуть, не выходя из дома, как со всеми бедолагами до сих пор?  — Потому что всех бедолаг я видел в лицо, или же знал их имена. Этого я не знаю вообще. Кто он? Кто его люди? Как он выглядит?  — Ты же бог, творец мира, как ты можешь этого не знать? — задал я вопрос, который часто меня занимал во время нашей охоты на мороков. Костик ответил с явной неохотой:  — Мир частично сотворен из меня, но не делает меня всеведущим. Представь себе разбившийся глиняный сосуд, черепки которого попали в мозаичный пол дворцовой комнаты. Знают ли эти черепки обо всех обитателях дворца? Скорее, лишь о тех, кто прошелся по ним хоть раз.  — Я понял, что ты имеешь ввиду — сказал я нетерпеливо — но ведь ты — тень от того, что было заключено в сосуд. Разве этого недостаточно, чтобы знать чуть больше, чем нам, обычным червям? Костик и Женя переглянулись.  — Адам — мягко сказал Женя — в сосуде ничего не было. Никогда. Я тупо смотрел на него.  — Ничего — сказал наконец. Залпом допил из жирноватой кружки остывший чай и пошел открывать дверь — всегда пунктуальная Смадар уже стояла в подъезде. Спустя три часа и одну генеральную уборку Костик зашел в мою спальню.  — Не думал, что ты так тяжело все воспримешь — сказал он.  — Я не воспринял тяжело. Да и говорить об этом не хочется, извини.  — Не будем говорить — сказал он покладисто.  — Как ты собираешься остановить морока?  — Я не знаю — сказал он — Женя предложил поехать туда и всех махом убрать. Это было первым, что я попытался сделать.  — И что?  — Я не нашел их. Не знаю как и почему, но они невидимы для меня. Возможно, именно жертвенные ритуалы делают их неуязвимыми, и в таком случае мне нужна ваша с Женей помощь.  — А что потом? — спросил я — когда победим этих, уберешь меня? Костик не ответил.  — Ты же говорил, что тебе плевать на то, что станет с мирозданием. Зачем вообще что-то надо делать?! — воззвал я к нему.  — Как видишь, не плевать — ответил он хмуро.  — Значит, рано или поздно я стану твоей следующей целью. Зачем мне помогать тебе тогда?  — Жека всегда будет рад тебя спасти и защитить — сказал он — чего тебе бояться?  — Ты сам знаешь, что это не так. Он непостоянен и в любую секунду может переметнуться на твою сторону. Я не вижу в нем защиты, скорее наоборот.  — Тогда сделай это ради Смадар — ответил Костик серьезно — больше аргументов у меня не осталось. Постоял, рассеянно перелистывая лежащую на столе «Превращение» Кафки.  — Я подумаю — ответил я, поняв, что без моего ответа он не уйдет.  — Почему ты с ним? — спросил он внезапно.  — Почему?.. — не сразу сообразил — Ну…наверное потому, что других союзников у меня пока нет. И еще он хорошо готовит.  — Эх, Адам — Бадхен покачал головой, и без единого слова вышел из комнаты, оставив меня думать над тяжелыми вопросами, которые он оставил после себя. В осточертевший за последние месяцы парк мы с Женей поехали без Костика. Белое кафе, в котором Бадхен потерял память, закрылось насовсем, и теперь ветер трепал вывеску, что в этом месте скоро откроется новый филиал Кофикс. Час от часу не легче, подумал я. Прятаться в кустах в засаде было невозможно — время от времени начинал лить дождь, поэтому мы припарковали машину поближе к библиотеке, и провели в ней всю ночь до рассвета, но так никого не увидели.  — Или Бадхен ошибается, или они приходят сюда по каким-то определенным дням — сказал я — прикажешь торчать здесь каждую ночь?  — Он говорил, что чувствует момент жертвоприношения — сказал Женя — наверное, будет проще дождаться такого момента и нагрянуть, застав их врасплох. Я покачал головой.  — Я не представляю, как они умудряются совершать ритуалы практически у всех на виду. Посмотри внимательно — деревья голые, тут невозможно спрятаться, при желании просматривается любая точка. Он уверен, что это здесь?  — Утверждает, что уверен. Думаешь, они нашли способ проникать к самому древу? Там их точно никто не увидел бы.  — Если это так, то надо приходить с Бадхеном, иначе нам этого не узнать.  — Если они дорвались до Древа, то нас ждут просто космические проблемы — сказал он.  — Почему? Плоды же ядовитые — скорее, все там и останутся, потеряв память, и останется покончить с ними разом. Легче легкого для палача вроде тебя.  — Будем надеяться — пробормотал он. Через пару дней я снял комнату на улице неподалеку от парка, и мы переселились — ездить полчаса каждый раз по сигналу тревоги не улыбалось. Первое время Женя и я с тревогой ждали сигнала от Бадхена, чтобы заводить машину и мчаться в парк, но Костик ничего не говорил, сигнала не было, и все шло своим чередом. В конце января мне позвонил Саар.  — Куда ты пропал? — спросил он — раньше мы сталкивались почти ежедневно, а теперь тебя нет даже в любимой Ароме.  — Уехал по делам — сказал я — кстати, мне нужно вернуть тебе книгу Наамы, я забыл занести.  — Книгу Наамы? — переспросил он.  — Да, я встретил ее на улице пару недель назад, она пригласила меня к вам и я одолжил у нее Карнеги. Она не говорила?  — Не говорила — сказал он расстроенно, что можно было понять — он, видимо, от невесты секретов не держал никаких.  — Ну извини — сказал я, жалея, что вообще завел этот разговор.  — Да ничего. Книгу можешь вернуть, когда вернешься. Я собираюсь на днях устраивать шашлык для друзей, так что постарайся вернуться до тех пор.  — Наама не против, что ты питаешься исключительно жареным, кофе и алкоголем?  — Против, поэтому ее на шашлыке не будет.  — Постараюсь вернуться. Если что — угости меня мясом как-нибудь в другой раз.  — В другой раз будет только в феврале. Только не на святого Валентина, ладно? Скорее, в тот день мы пойдем есть в «24 рупии»*.  — Договорились — сказал я, посмеиваясь про себя.  — Адам? — сказал Саар вдруг очень серьезно.  — Что?  — Если я могу чем-то помочь, скажи мне, ладно?  — Конечно — сказал я. Чем мне может помочь технический директор хай-тек компании было неясно, но всегда приятно услышать такие слова. Жить втроем в квартире вполовину размера моей собственной было хреново. Спален было всего три — я хотел иметь в распоряжении собственную постель, и споров с Женей не возникало — в те дни, что не было дежурств, он исправно ложился у себя. Проблемы возникли с Бадхеном. В первую же ночь, когда Финкельштейн дежурил на работе, он вошел ко мне в комнату без стука.  — Не могу там заснуть.  — Не спи, кто тебя заставляет? Только здесь ты тоже спать не можешь.  — Мне кажется, что еще как смогу — возразил он, и без спросу лег на кушетку в углу спальни. Я без слов взял одеяло и подушку и пошел на выход.  — Ты куда? — с беспокойством сказал Костик.  — В твою спальню. Я хочу спать, и хочу спать один.  — Нет. Дверь спальни захлопнулась сама собой перед моим носом. Я подергал за ручку — закрыто намертво.  — Ну-ну-ну, Костик. Так бессовестно злоупотреблять своим положением. Не стыдно?  — Ложись в постель — сказал он серьезно. Меня пробрала дрожь — потому что если ему бы вздумалось взять свое, я вряд ли смог помешать.  — А что скажет твой лучший друг Жека? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно.  — Ничего не скажет. Ложись. Я медленно подошел к кровати и сел на краю. Спать не хотелось совсем. Скорее, пробить дверь и сбежать куда подальше.  — Ложись — повторил он в третий раз. Я нехотя лег. Заставил себя закрыть глаза. Расслабиться, разумеется, не получилось. Что-то коснулось моей руки, и я непроизвольно отдернул ее.  — Перестань — негромко сказал Бадхен — я не собираюсь с тобой спать, идиот. Просто дай мне руку. Поколебавшись, я вытянул ладонь на край кровати, и мои пальцы снова встретились с его. Вспомнил, как Костик умолял «пожалеть» его незадолго до исчезновения. И совсем некстати вспомнил, как вскоре после этого он без суда и следствия испарил полтысячи человек, просто потому что захотел.  — Ты все еще боишься меня? Голос Бадхена был хрипловат, но в нем не было того особого тихого тона, каким говорят люди перед тем, как составить зверя с двумя спинами** с другими людьми. Мы словно продолжали беседу, которую начали после его возвращения.  — Да — сказал я, не открывая глаз. «Если просит — пожалей», просил меня Женя, но как я мог? Мне угрожали, меня называли червем и при любом удобном случае давали понять, что живу я только из великой милости. Невозможно жалеть человека, держащего твою жизнь в ладони, как бабочку.  — Ты не помнишь, как в тебе зародился разум, Адам — сказал он, и это не было вопросом — а я помню. Это было как… — он замолчал, словно полностью погрузившись в свои мысли — как если бы в темноте кто-то внезапно включил свет. И ты понимаешь, что это не просто темнота. Что свет был всегда — просто ты наконец увидел его. Его пальцы дрогнули, немного крепче сжимаясь вокруг моих.  — Когда ты вчера узнал, что великий замысел был пуст, я увидел в твоем лице разочарование и растерянность. Я знал, что этот день рано или поздно придет. И просто хотел сказать… Он помолчал, поглаживая мою ладонь большим пальцем. И наконец завершил:  — Я хотел сказать, что даже если света не было изнутри, он всегда был снаружи, Адам. Понимаешь? Я кивнул. Бадхен выпустил мою ладонь. Я услышал, как он поднимается с пола, на котором сидел. Ложится на скрипучую кушетку и укрывается синтетическим одеялом.  — Спи, Адам — сказал он тихо. Через несколько минут дыхание Костика стало ровным и неглубоким, а я все думал над его словами. И смог заснуть ещё очень нескоро. Прошла еще неделя, а Костик лишь качал головой, когда Женя спрашивал его:  — Не было?  — Может, они пожертвовали всех, кого собирались, и на том закончили? — оптимистично сказал я — вы вообще проверили, Древо в порядке? Яблок не убавилось?  — Мы проверили, дерево в порядке, Эвигер. Плодов на нем не убавится, даже если ты надумаешь накормить ими все человечество — хмыкнул Женя.  — Трупов рядом тоже не было — вставил Костик, размешивающий четвертую ложку сахара в стакане чая.  — Значит, выяснить, добрались ли они до него, мы не можем.  — Пока не можем — подтвердил Бадхен.  — И что делать?  — Ждать — Женя отнял от него сахарницу и убрал в холодильник.  — Не то, что я против, но у меня есть моя жизнь — сказал я терпеливо — мои дела и интересы.  — Какие именно, Эвигер? — заржал Бадхен — ты нихрена не делаешь целыми днями, шляешься по улицам и читаешь одни и те же книги из своей библиотеки. Даже в хоспис, как я понял, уже не ходишь.  — Не хожу, потому что с вами двумя мне уже никакого хосписа не надо.  — То есть, ты волонтерил из чистого желания пощекотать нервишки? Тц-тц-тц, я ожидал от тебя большего человеколюбия — пожурил меня Костик. Женя покачал головой.  — Хватит, оставь его в покое — сказал он устало. Под глазами у него залегли тени, хотя обычно после дежурства он приходил довольно бодрым.  — Ты в порядке? — спросил я его.  — Тяжелая неделя. Надеюсь, что морок не запланировал очередное жертвоприношение в субботу, мне жизненно необходимо выспаться — ответил Финкельштейн, подавляя зевок.  — Думаю, что они еще не скоро проявят себя. У нас еще полно времени — сказал Костик, намазывая третий по счету бутерброд тхиной и силаном. Как стало известно в субботу, он сильно ошибался.