The dark side

Впереди была пара выходных и они оказались довольно-таки… трудными. Маттейс неизменно чувствовал неловкость и стыд каждый раз, когда кто-то из семьи говорил ему что-то утешающее и ободряющее. Оставаясь наедине с собой и своими мыслями он чувствовал то же самое - неловкость и стыд, но совсем по другому поводу: неловкость - потому что стыд отвратительно-сладко мешался с возбуждением, грел низ живота каждый раз, когда Мате возвращался мыслями к тому, что произошло в раздевалке. К тому, что могло бы произойти потом. Мате чувствовал - могло. Стоило только дать намек, что он хочет продолжения и, можно было не сомневаться, он бы получил сполна. Но он был слишком ошарашен - и не только произошедшим, но и своей реакцией, так что просто тихо просидел всю дорогу до своей квартиры, таращась на свои руки, ни разу не подняв голову, хотя чувствовал каким-то шестым чувством, что Пауло иногда оборачивается, чтобы посмотреть на него. Насчет Криша сказать было сложнее, но Мате был почти уверен, что тот не отрывает взгляда от дороги. Ну, разве что на Пауло. К стыду примешивалась ревность. Отчаянная, безнадежная, совершенно неуместная теперь. Было странно, но почему-то уместно то, что никто из них не удосужился спросить “ты в порядке?”, когда Мате выходил из машины. Дибала мурлыкнул “увидимся на тренировке”, а Роналду вовсе ограничился кивком. Маттейс загривком чувствовал, что Криштиану всё ещё в ярости из-за произошедшего на поле, но что-то его сдерживает. И сдерживало раньше. Пауло? То, что Мате не вздумал взбрыкнуть, а послушно опустился на колени? То, что Пауло явно остался доволен? Ненормальные, блядь, оба. Мате твердо решает игнорировать их обоих, как и эту нездоровую херню на тему “тебя мне подарили”. К его удивлению это оказывается даже несложно. Даже никто из тех, что наблюдали их последний с Пауло разговор, его не подкалывает. Пауло с Марио ржут над чем-то в мобильнике. Криша вовсе нет, но у него есть привычка приходить чуть ли не самым последним. Пару подколов по поводу автогола Мате конечно, отхватывает, но было бы странно и даже обидно, если бы этого не было. Чуть позже Мате узнает - как и вся остальная команда, от тренера, что Роналду уехал и на следующей игре его не будет - Марио, наклонившись к Пауло что-то шепчет, на что тот отвечает ухмылкой и толкает приятеля в бок, - объявляет новую расстановку на поле, и… и дальше всё идёт как обычно. Только после тренировки Пауло как ни в чём ни бывало предлагает подвезти до дома, а заодно и заскочить куда-то пообедать. Мате, конечно, ожидал чего-то такого. Ну, может, чего-то более… собственнического, что ли. Не такого приятельского. В любом случае, на мгновение у него уходит сердце в пятки - в раздевалке ещё полно народу, - но Дибала, он… ничего больше не говорит. Милый, улыбчивый, дружелюбный - как всегда. Мате бормочет что-то про кучу неотложных дел, получается, кажется, довольно убедительно. Или нет. Но Пауло всё равно не настаивает. И пару дней всё проходит тихо и ровно, хотя Мате, конечно, ловит себя на том, что смотрит на Пауло чаще обычного и всё время ждет от него какого-то подвоха. Тихий, дружелюбный, улыбчивый… Как ему, блядь, удается сочетать это и совершенно спокойное “ты - подарок Криштиану мне”, Маттейс совершенно не понимает. Хотя, вообще, стоит признать, что Дибала - личность… ну, разносторонняя. В эмоциональном плане так точно. Мате весь матч ловил себя на том, что ему, оказывается, трудно без Криштиану на поле. Оглянувшись, не увидеть его, не услышать какого-то наставления, подсказки, напутствия. Ребята, конечно, ему и того, и другого, и третьего перед выходом на поле - несмотря на прошлый косяк принимали его очень неплохо, - но ему не хватало этого именно от Криша. То ли потому, что мысли заняты этим, то ли еще почему, но в середине второго тайма Мате оказывается на газоне. Рядом с ним кто-то, сначала свалившийся сверху, бурно, эмоционально ругается на итальянском - Мате вообще ничего не понимает, и от такой экспрессии не то что ответить, а даже сообразить толком не может, что от него хотят - только ногу трогает, прикидывая нет ли травмы. Было бы просто феерически тупо. Пауло - у него сегодня капитанская повязка, - оказывается рядом в пару секунд - и то, что они кажутся очень длинными, точно не его вина, - буквально отгораживая растерявшегося Мате от кого-то, не менее эмоционально отвечает что-то чужому капитану, немного сдержаннее объясняется с арбитром. Мате понимает, что язык надо учить. Марио присаживается рядом, с веселым прищуром поглядывая на Дибалу, и с мягким сочувствием на Маттейса. - Ты как, нормально? - Шумно - пиздец, - неожиданно для себя признается Мате, понимая, конечно, что Марио спрашивал про ногу. - Итальянцы! - смеется хорват, поднимаясь и протягивая руку. Маттейс поднимается следом, уходя на свою позицию, напоследок кинув взгляд на Пауло. Дибала тоже смотрит на него, на короткое мгновение скользнув взглядом вниз, к ноге. Мате кивает, мол, нормально всё. Ну и в знак благодарности тоже. Но когда Пауло его останавливает в раздевалке, с мягким “Нужно поговорить. Дождись меня, ладно?” - Мате паникует. Буквально не знает куда деться и что ему делать, и вообще он не в восторге от всех этих указаний… Так что, вымывшись и переодевшись на крейсерской скорости, он почти без раздумий подкатывает к Марио, с вопросом, не подвезет ли тот его до дома. Хорват удивленно вскидывает брови. - А вы с Паулито разве не договорились? - Я - ни с кем не договаривался, - бурчит Мате, укоряя себя за то, что не подумал, что от Марио не ускользнет, кажется, ничего, из связанного с Пауло. Правда Марио в ответ только пожимает плечами, кивая: - Подвезу, конечно. Хочешь, заедем пообедать. Узнаем друг друга получше. - С удовольствием, - Мате ловит себя на том, что улыбается. Может быть чуточку слишком многообещающе. Его явно испортил переезд в Италию. Его явно испортил Роналду вместе с Пауло. Идея провести ни к чему не обязывающую ночь с Марио кажется неплохой идеей, тем более, что в ответ на эту улыбку, Марио отвечает не менее многообещающей. Может быть, даже более. “В конце концов, я сам могу решать, с кем ехать, с кем спать и вообще, что делать”, - убеждает себя Мате, садясь в машину Марио. Манджукич ему нравился - смешливый, дружелюбный и, как казалось, без таких подводных камней, как Пауло или как Криш.

***

Мате ловит себя на мысли, что это не то, чего ему хочется, не то, что ему нужно, почти сразу. Марио ласковый, да. У него горячие руки, чуткие пальцы, умело нащупывающие чувствительные места на теле и оделяющие их вниманием, у него теплые, немного обветренные губы. У него широкая постель и приятный полумрак в спальне. У него явно есть опыт в том, что касается молодых, глупых мальчишек. - Лапуль, - Марио приподнимается на локтях, заглядывая Мате в глаза. Тот ещё цепляется за его плечи в попытке притянуть обратно, но делает это слишком напряженно. Это всё - не то, чего ему хочется. Чего ему хочется - он и сам не знает. - Лапуль, - повторяет Марио и, убедившись, что Маттейс сфокусировался на нём, продолжает. - Может, тебе машинку к Паулито вызвать? Извини, сам не повезу, время позднее. - Я… - Мате растерянно открывает рот, а потом разжимает пальцы и руки безвольно падают на постель. Марио всё ещё гладит его по боку, но теперь это скорее дружеское, успокаивающее прикосновение, чем интимное. Хотя Марио по-прежнему нависает над ним так близко, что поцеловать его ничего не стоит. - Почему к Пауло? - в конце концов спрашивает он, замечая, что звучит это жалобно и как-то по-детски. - Ну, Роналду нет в городе, да и не думаю я, что ты бы сунулся к нему… - Марио глубокомысленно пожимает плечами. - Паулито, он, из них двоих… спокойнее. Мате кажется, что Марио хотел сказать “нормальнее”, но он не уверен. - То есть, ты знал, да? - Маттейс неловко садится на кровати, когда Марио поднимается, гибко потянувшись. - Знал, что между ними все по-прежнему? Совершенно иррациональная обида не объяснима ничем. - Лапуль, я в эти ебанутые отношения не лезу, - Марио усмехается, но совсем коротко. - Я бы и тебе не советовал, но вижу, что уже поздно. А, и позвони Полли, пока будешь ехать. Он дрыхнет уже, у него режим.

***

Мате наскоро принимает душ, ужасно смущается, прощаясь с ухмыляющимся Марио и честно звонит Пауло по пути. Может, конечно, стоило поехать домой, но Мате прекрасно понимал, что он будет вертеться в постели до утра, мучаясь всей этой недосказанностью и всеми этими непонятками. “Я в эти ебанутые отношения не лезу”, - сказал Марио. Мате вроде бы тоже не лез специально, но вот, оказался втянут по уши и не знал как выбраться. Поэтому и казалось, что поехать к Пауло и поговорить - хорошая идея. Особенно в два часа ночи. Особенно, если начать разговор с фразы: - Я переспал с Марио. - Ты что, с мокрой головой через весь город ехал? - сонно возмущается Пауло вместо приветствия, не отреагировав на сорвавшееся с языка заявление. Мате даже теряется, не зима ж на дворе, но кивает, не найдя, что возразить. Он вообще как-то растерялся, увидев Дибалу, так что даже не смог бы себе объяснить, какого черта он ляпнул. Ревность хотел вызвать? Глупо. Пауло всё равно узнает. Да и, судя по всему, особого дела ему до этого нет. - Иди в ванну, - ворчит Пауло. - Прямо по коридору, предпоследняя дверь. Вот ведь ребенок… На нём светло-серые пижамные штаны, такая же футболка, и выглядит он так сонно и по-домашнему, что взглянув на него такого, ни за что не поверишь, что он может крыть кого-то матом на итальянском, прямо на поле. А он может. Мате теперь знает. - Я… - снова начинает Мате, когда Пауло заходит следом за ним в просторную ванную, таща в руках фен. - Ты переспал с Марио, я слышал, - зевает Пауло, включая фен в розетку и ногой вытаскивая откуда-то низенькую табуретку. - Ну… нет, - вздыхает Мате, садясь. Пауло трогает кончиками пальцев его мокрую шевелюру, вздыхает, взъерошивает, и включает фен. - Нет? - спрашивает он через очередной зевок. - Марио хороший, - оправдывается Мате, запоздало подумав, что это, наверное, звучит как “а вы с Кришем - не очень”. - Просто я… я не смог. - Зачем ты вообще полез к Марио? - Пауло, кажется, вздыхает, ловко орудуя феном и пропуская сквозь пальцы короткие пряди. - У тебя мягкие волосы. Мне нравится. Маттейс растерянно моргает, но потом решает все-таки ответить на вопрос: - Я хотел сам решать, с кем мне спать. И с кем мне быть. И вообще - всё. Пауло выключает фен, опуская руки, и, Мате чувствует, несколько мгновений просто сверлит задумчивым взглядом его затылок. - И что ты решил? Это звучит попросту нечестно. Мате оглядывается, взглянуть на Пауло сердито, но, судя по его лицу, получается скорее обиженно. - Ты милый, - сообщает Пауло, пихнув фен на ближайшую полку. - Пойдем. - Куда? - запоздало интересуется Маттейс, когда они уже выходят из ванной. - Слушай… - Спать, - отрезает Пауло. - Я иду спать. Ты идешь спать или едешь домой. - С тобой? - тихо уточняет Мате, когда они останавливаются на пороге спальни. Лицо у Пауло становится сложным и несчастным, когда он оборачивается. - Послушай, - спокойно, но настойчиво произносит аргентинец. - Сейчас почти полночь. Я хочу спать. Я не буду стелить тебе в гостевой. Можешь спать со мной, можешь на диване в гостиной, я тебе дам одеяло и подушку. Мате, конечно, выбирает кровать. И даже пару минут лежит тихо, забравшись под одеяло и принюхиваясь к пахнущей знакомым парфюмом подушке, пока Пауло ходит по спальне, выключая свет, закрывая приоткрытое окно и попутно набирая сообщения в телефоне. Но стоит хозяину постели в неё забраться, Мате не выдерживает. - То есть, Криштиану правда считает, что может просто взять и подарить меня тебе? Раскрытая пятерня мягко опускается Мате на лицо - попытка заткнуть его не слишком действенная, но довольно смешная. - Просто? Не знаю, не спрашивал, - бормочет Пауло. - Он уже подарил. Вот и всё. - И что теперь? - тихо спрашивает Мате, поерзав под одеялом. Он, конечно, понимает, что его прямо сейчас раком ставить не будут. И что-то подсказывает, что с утра тоже. Понятнее не становится ни капли, но хоть какое-то облегчение накатывает - тело расслабляется и его, взбудораженного событиями сегодняшнего дня, наконец-то одолевает сонливость. - Спать. В голосе Дибалы различаются нотки раздражения, и Мате всё-таки замолкает, короткими вдохами наполняя лёгкие чужим запахом. Вспоминает, как слизывал этот аромат с тёплой кожи ранним утром - ещё совсем недавно. Сердце сжимает тоскливой грустью, Мате кажется вдруг, что он совсем-совсем один, запутавшийся во всей этой херне, как мотылёк в паутине. Он, наверное, вздыхает излишне судорожно и громко, хотя сам уже почти задремал, откатившись на противоположный от Пауло край кровати и подтянув колени в груди, в совсем детской попытке отгородиться от окружающего мира. Пауло протягивает руку, наощупь находя плечо Мате, и тянет к себе. Упрямиться и сопротивляться - глупо, Маттейс и правда не отказался бы от порции обнимашек. И Пауло обнимает его - как большую плюшевую игрушку, обеими руками, зарывшись носом в высохшие волосы. Мате смешно и уютно в его руках, и засыпает он раньше, чем успеет пробормотать: “так я что, плюшевый медведь?” Во всяком случае, ему кажется, что раньше. Но сквозь сон он слышит, как Пауло смешливо фыркает, закидывая ногу ему на бедро.