The dark side

Это, наверное, был четвертый день подряд, который Мате провел у Пауло дома - они ещё в первый день заехали за его вещами, и, хотя эта тема никак не обсуждалась между ними, Мате остался ночевать у Пауло раз, другой, и вот - уже четвертый вечер, как они валяются на диване перед плазмой, выбирая что посмотреть - свежее кино или пересмотреть какой-нибудь сериал. Сегодня Пауло с видом заговорщика притащил с собой на диван плитку шоколада, так что выбор сериала быстро перерос в дегустацию шоколада. На экране что-то уже шло, а Мате блаженно щурился, смакуя первый маленький кусочек. - Я видел такую шоколадку у Криша, - сообщает он, когда находит в себе силы открыть глаза и вернуться в реальный мир. Пауло улыбается, наблюдая за ним, отламывает ещё дольку и протягивает Мате. Можно, конечно, было взять её в руку, но Маттейс предпочитает принять угощение, скользнув языком по кончикам пальцев, перепачканных в шоколаде - Пауло закусывает губу, словно сдерживая улыбку, и поясняет: - Криш мне их привозит. Точнее, Лео через Криша передает их мне. - Вот откуда эмблема Барсы, - фыркает Мате, закивав. - Серьезно, в машине Роналду такая плитка выглядит особенно странно. - Ну да, - Пауло расслабленно улыбается, откинувшись на спинку дивана рядом с Мате. - Эту прелесть делают на небольшой семейной фабрике в Каталонии. И владелец большой фанат Барсы. Лео шутит, что если бы он узнал, что его шоколад попал в руки бывшего бланкос, сжег бы к чертям рецепт, а прах развеял над Камп Ноу. Они уминают почти половину плитки прежде, чем серия закончится, и Пауло утащит своё фисташково-малиновое сокровище обратно на кухню. - А Криштиану надолго уехал? - спрашивает Мате, когда Пауло возвращается и снова садится рядом, подобрав под себя ноги. - На пару недель, - аргентинец пожимает плечами. - Не знаю, долго ли это. Бывает и дольше. Маттейс задумчиво хмурится, хотя ему нравится, как Пауло привычно запускает пальцы в его волосы. У него целая куча вопросов, но он не знает, с какого начать, и даже не знает, как их озвучить. Например - что будет, когда Криштиану вернется? Что вообще будет дальше? Они типа… встречаются? Или нет? Они действительно ни о чем таком за четыре дня не говорили. Пауло явно все устраивало. Два дня выходных они, в основном провели дома и прошвырнулись по окрестностям. Потом Пауло отвозил Мате на тренировку, а дальше по обстоятельствам. Сегодня Мате освободился раньше и недолго слонялся по пустому дому, не зная чем себя занять и размышляя на тем, не было ли логичнее поехать к себе домой. Но потом приехал Пауло, с предложением про сериал и шоколад - как тут откажешься? - Тебя беспокоит что-то? - Пауло съезжает немного вниз, устраивая голову у Мате на плече. - Если беспокоит - говори. Всегда проще поговорить, чем решать уже случившуюся проблему. - Да нет никакой проблемы, - Мате поворачивает голову, совсем немного, чтобы потереться носом о взлохмаченные темные волосы. Ну не говорить же, в самом деле, что он был бы совсем не против, если бы их будни были менее… платоническими. Пауло был на редкость тактильным и Мате нравилось, как он к нему прикасался. Нравилось переплетаться руками и ногами ночью в постели. Нравилось, как Пауло по утрам гладит его по спине, когда Мате ноет, уткнувшись лицом в подушку, про “ещё пять минуточек“. Да ему просто хотелось потрахаться, а не дрочить в душе, лихорадочно размышляя на тему “а есть ли камеры в душе?” Почему-то ему казалось, что есть. Вот даже сейчас Пауло, прислонившись виском к плечу Мате, размеренно гладит его по бедру, то и дело соскальзывая ладонью на внутреннюю сторону, и это по-прежнему даже близко не приглашение к сексу. Мате ловит себя на том, что он теперь замечает, как Пауло к кому-нибудь прикасается. А он делает это просто постоянно. Постоянно его руки на чьем-нибудь плече, спине, руке или заднице. И улыбка эта милая. Мате совершенно - со-вер-шен-но - не понимает Криштиану. Как можно не исходить желчью от ревности? Мате вот ревнует - особенно к Марио, потому что ему всех этих прикосновений, объятий и улыбок достается, наверное, столько же, сколько самому Мате, и это учитывая, что они по-прежнему спят с Пауло в одной постели. За прошедшие десять дней Мате только пару раз наведывался к себе, чтобы забрать кое-какую забытую мелочевку. Один раз он собирался остаться ночевать дома - просто вдруг показалось, что это странно, постоянно ночевать, буквально жить у Пауло. В итоге вечером вызвал такси и поехал обратно, тихонько забравшись под одеяло к недавно задремавшему, если судить по часам, хозяину дома. Дибала предусмотрительно выдал ему комплект ключей, как раз, наверное, на этот случай - чтобы Мате не будил его среди ночи. И вот сегодня уже одиннадцатый вечер, всю команду вытащили на встречу со спонсорами, Криштиану всё ещё не вернулся, Мате, как новое приобретение клуба, светит улыбкой на камеры, искренне делясь радостью от пребывания в Турине - даже на итальянском, пусть медленном и ещё немного неловком, но не зря же они с Пауло весь вчерашний вечер тренировались, - а Пауло с Марио ржут над чем-то поодаль, переглядываясь и перешучиваясь. И Пауло постоянно, блядь, его трогает. То волосы ерошит, то по плечу погладит, то они вообще уткнутся в телефон, что-то разглядывая, а Марио совершенно спокойно Пауло обнимает, скользнув рукой под расстегнутый пиджак. И с одной стороны, это всё совершенно в порядке вещей. А с другой - Мате отчаянно завидует, потому что это, блин, нечестно. *** Когда Мате уходил в душ, Пауло как раз плюхнулся на кровать и набирал Марио, чтобы поболтать. Они часто созванивались, по скайпу или просто, постоянно кидали друг другу какие-то смешнявки и всё в таком роде. Это не особо бросалось в глаза, если смотреть со стороны - ну, хорошие друзья, парочка эмоциональных приятелей. Если рассматривать всё происходящее с близкого расстояния - Мате ревновал. Было глупо ревновать к Марио, вообще было глупо ревновать Пауло, но Маттейс ничего не мог с собой поделать. Все его несмелые попытки подкатить Пауло мягко игнорировал. Гладил, тискал, как плюшевую игрушку, иногда по ночам обнимал слишком крепко и затихал, уткнувшись носом в макушку - Мате тогда казалось, что он даже не дышит, и это его беспокоило. Просто прижать его к какой-нибудь удобной поверхности и поцеловать у Мате не хватало духа. Рядом с Пауло иррационально хотелось быть хорошим. Хорошим, послушным, идеально подходящим мальчиком, о котором приятно заботиться и которого приятно обнимать по ночам. Было нездорово желать соответствовать установленным Криштиану стандартам, но - и это грёбанный факт - Мате желал. Очередную соблазнительную возможность подрочить в душе Мате на этот раз игнорирует - не факт, что сегодня ему хватит духа раздеться и забраться к Пауло на кровать, но попробовать стоило. Смущали камеры. Их трудно было найти, но по расположению тех, которые Маттейс всё-таки отыскал, несложно было догадаться, что они действительно повсюду. Во всём доме, на всей территории, везде. Но если к этому факту Мате как-то привык, точнее, уже через пару-тройку дней перестал тревожиться на этот счет, камеры в спальне его смущали. Устраивать для Роналду приватное порно-шоу было попросту странно. Но, судя по всему, именно такими были условия, которые никто не потрудился Маттейсу озвучить. Пауло так и лежит, растянувшись на постели, когда Мате останавливается на пороге комнаты, не слишком уверенно теребя край обмотанного вокруг бедер махрового полотенца. Возбуждение, легко вспыхнувшее от вида длинных смуглых ног - кажется, оно в последние дни и не затухало ни разу, всё время тлело приятным, едва заметным теплом где-то глубоко внутри, - теперь накатывает волнами, чередуясь с неуверенностью. Пауло широко улыбается и смеется, хлопнув ладонью по бедру - достаточно сильно, чтобы на коже на пару мгновений проступил розоватый след. Он такой красивый, особенно, когда смеётся, что у Мате невольно перехватывает дыхание, а пальцы неконтролируемо вздрагивают - хочется притянуть Пауло к себе, или подмять под себя, или сделать хоть что-нибудь, чтобы он был рядом, как можно ближе. Мате всё ещё препаршиво ориентировался в итальянском, но стандартные “привет-пока” способен был вычленить из разговорного потока - Пауло определенно прощается, заметив Мате и глянув так заинтересованно и многообещающе, что Мате всё-таки перебарывает смущение и, стараясь не смотреть по сторонам - где камеры в спальне он так и не нашел, - подходит вплотную к постели, надеясь только, что смотрит на Пауло не слишком умоляюще. Пауло плавно сдвигается навстречу, приподнимаясь на коленях, укладывая руки Мате на плечи, прежде чем обнять, зарывшись пальцами во влажные волосы. У него это получается так естественно, словно это далеко не первый и не десятый раз, когда Мате стоит перед ним в одном полотенце, чувствуя, как от возбуждения подкашиваются колени. Мате не нужна инициатива - он легко передает весь контроль над ситуацией Пауло, тем более, что тот отлично справляется - целует, мягко вторгаясь языком в рот, пока ловкие пальцы распутывают тяжёлое, чуть влажное полотенце, прижимается ещё теснее, мягко толкнувшись бёдрами, чтобы Мате почувствовал его возбуждение, пока горячая сухая ладонь обнимает член, и, наконец, тянет их обоих на постель, без усилий подхватывая Мате под колени и вклиниваясь между раздвинутых бёдер. Мате, откинувшись на постель, смотрит на него во все глаза и не может налюбоваться - чёлка упала на влажный лоб, мягкие губы раскраснелись и припухли от поцелуев, а радужки глаз совершенно почернели от залившего их зрачка. - Блядь, почему только сейчас? - жалобно спрашивает Мате, захлёбываясь ощущениями, слишком острыми и яркими для изголодавшегося организма - Пауло выцеловывает узоры на его шее, неторопливо водя рукой по члену, и Мате обидно почти до слёз, потому что он готов кончить уже сейчас, снова слишком быстро, снова толком не раздев и не приласкав Пауло, которого этот факт не слишком смущает. - Ты был не готов, - сосредоточенно мурлычет Пауло, очень неторопливо опускаясь ниже, прихватывая зубами вершинки твёрдых сосков. - Не спорь. Мате бы поспорил, но ему не этого хочется. Ему хочется пошире раздвинуть ноги, чтобы Пауло удобнее было двигаться, ему хочется прикрыть глаза, чтобы открывать их в моменты особенного удовольствия, и видеть Пауло - красивого, растрёпанного, с блестящей от испарины кожей и трепещущими длинными, тёмными ресницами. - Ты кончишь и я тебя трахну, - обещает Пауло, как что-то совершенно обыденное. “Получишь мороженое после ужина”. - Не хочу торопиться. Это, почему-то, оказывается важно, осознание, что не нужно сдерживаться, не нужно… вообще ничего решать. Можно отпустить себя, несколько раз вскинув бёдра и захлёбываясь сладостной нежностью чужого взгляда. Мир затягивается искристой дымкой удовольствия, сладкого, лёгкого и многообещающего, и Мате даже забывает открыть глаза, сразу ухнув в тягучую истому. Только рот открывает, когда губ касаются влажные тёплые пальцы, и не раздумывая втягивает их в рот, сначала облизывая, чтобы после неуверенно пососать, прислушиваясь к тихому, довольному звуку, вырвавшемуся из чужой груди.