The dark side

Впереди два дня выходных, позади три недели неумолимо усиливающегося голода. “Пятница, 16-00” “19-00” Хорошо, Жерар согласен подождать лишних три часа. Но не согласен ждать и лишней минуты, когда Серхио оказывается у него в руках. Пахнет солнцем и травой, кожей из салона автомобиля, терпко-сладким парфюмом, чем-то ещё неуловимым, своим собственным, заставляющим Жерара каждый раз с остервенением вылизывать его шею, упиваясь этим запахом. Так не пахнет больше никто. Никто не ощущается под руками так - податливо и жестко одновременно, никто не сдается так гордо и без оглядки, как Серхио, когда он опускается спиной на постель, и Жерара окатывает сладким пониманием, что снова, не в первый и не в последний раз он может исполнить каждое своё желание из тех, что мучили его последние три недели. Как бы можно было гордиться собой, если бы это было его решением - почти месяц перерыва. Но гордиться нечем, он здесь не при чём, и Серхио не при чём, но почему-то Жерар уверен, что он один терзался до искусанных губ и сведённых судорогой пальцев невозможностью прикоснуться к нему. Почувствовать рядом с собой. - Я так скучал, - мягко выдыхает Серхио, когда Жерар отрывается от его губ, чтобы глотнуть воздуха. - Три недели - это слишком долго. Жерар знает, и ему отчего-то больно это слышать. Странно это слышать. Может быть, он предпочел бы, чтобы Серхио вообще ничего не говорил. Только стонал от удовольствия и шептал его имя, задыхаясь на пике оргазма. Он ещё думает, как ответить и нужно ли отвечать, как звонит телефон. Не его, Серхио, и тот хмурится на мгновение, дернувшись к отложенному на столик мобильнику, но потом останавливается, виновато посмотрев на Жерара. - Мне нужно ответить. Кто-то из семьи. Пике кивает - спокойно, - перекатывается на постель - спокойно, немного отодвигается, чтобы не мешать - спокойно. Внутри ураган и буря, внутри желание выдрать глотку зубами любому, кто попытается сейчас отобрать у него Серхио. Чехо ерошит волосы, говорит о чем-то с кем-то - Жерар не слушает, даже не старается сосредоточиться на быстрой испанской речи. Он смотрит на спину, прикрытую рубашкой цвета индиго, на татуировку, виднеющуюся из-под расстегнутого ворота, на татуированные пальцы, то и дело зарывающиеся в мягкие пряди волос. - Хорошо, я буду занят до завтра… или до послезавтра. Справитесь без меня? Отлично. Увидимся. Странно, что Жерар не рычит от удовлетворения, услышав это. Он просто садится на постели, опуская ладони на расслабленные плечи Чехо, прижимается раскрытым ртом к загривку, чувствуя ненормальную, животную потребность прихватить зубами за холку. Целует. Спускает одну ладонь на грудь, ныряя под расстегнутую рубашку. Перекатывает в пальцах маленький упругий сосок. Целует в шею сбоку. Целует за ухом. Второй рукой гладит по шее. - На всю ночь? - спрашивает только, чтобы услышать ответ, услышать томный, многообещающий шёпот: - На всю ночь. Через несколько минут они остаются без одежды, кожа к коже, бедра к бедрам, лбом ко лбу. Жерар ловит обе его руки, сплетает пальцы, чувствуя, как Серхио сжимает их в ответ, не отводя взгляда. Он любит смотреть в глаза и Жерар иногда боится, что Серхио видит его насквозь. Видит бурлящую внутри вязкую ревность, видит пылающий огнём голод, видит искрящуюся перламутровую нежность. Видит, но всё равно приходит снова и снова, кормит чужих демонов собой. Но нет, в глубине души Жерар уверен, что Серхио не приходил бы, если бы знал, как Пике хочет владеть им. Обладать. Полностью, не деля ни с кем. Просто не смог бы так доверчиво раскидывать крепкие бёдра, так отчаянно подставлять поцелуям шею, так беззаботно-сладко стонать, принимая Жерара в себя. Но он не знает, совершенно точно не знает, этот свободолюбивый мадридский лев. Поэтому Жерар может целовать мягкие приоткрытые губы, двигаясь так медленно и плавно, как только позволяет выдержка. Их пальцы по-прежнему переплетены, их губы соприкасаются, ловя дыхание и стоны друг друга. Кожа покрывается испариной. Жерар внутри кричит от восторга каждый раз, когда Серхио сжимает его в себе, ему так хорошо, что с губ срываются лишь невнятные, короткие постанывания, когда Жери прижимается всем телом, замирая, чувствуя, как тугие, горячие мышцы пульсируют вокруг его члена. Жерару хочется прошептать тысячу пошлых, сладких банальностей. В тебе так хорошо. Ты так сладко сжимаешь меня. Ты такой узкий. Ты такой горячий. Ты восхитительно стонешь подо мной. Твои губы прекрасны. Твоё тело идеально. Твой запах великолепен. Я хочу трахать тебя до изнеможения. Я хочу заниматься с тобой любовью до утра. T'estimo. T'estimo… T'estimo… Жерар тонет и сгорает одновременно, глядя в глаза Серхио. Его член, зажатый между их телами, пульсирует, изливаясь теплым семенем. Его взгляд становится совершенно беззащитным и доверчивым. Его губы шепчут: “Жери... ” “T'estimo…” - совершенно беззвучно шепчет Жерар в ответ, замирая в потоке собственного удовольствия. Одно долгое мгновение он чувствует себя разбитым и опустошенным. До тех пор, пока Серхио не сожмет снова его пальцы своими - тогда огонь внутри вспыхивает с новой силой. Ещё не возбуждение, но уже снова желание прикасаться всем собой к нему всему. Губы - зацеловать припухший контур, скользнуть языком внутрь, подразнить. Шея - покрыть мягкими поцелуями, слизать испарину со вкусом секса. Грудь - приласкать губами соски, оставить россыпь поцелуев на золотистой коже. Живот - собрать языком все следы семени, слушая, как тихие постанывания Серхио превращаются в смесь поскуливаний и возбуждённых вздохов. Член - ещё мягкий, ещё слишком чувствительный, но на головке снова виднеется капля естественной смазки. Жерар собирает её кончиком языка. Серхио вздрагивает и охает. Бёдра - внутренняя сторона влажная от семени, мягкая и нежная. Целовать, вылизывать, подбираясь губами ближе к мягкой, ещё раскрытой дырке. Серхио упирается пятками в плечи, застонав и выгнувшись, когда Жери толкает внутрь язык, ладонями удерживая ягодицы, раскрывая его. Впереди вся ночь. Возможность хоть на время утолить пожирающий изнутри голод.