***
Альф дулся на складе магазина Уизли. Целый день он ходил злой и раздражённый, с тех пор как проснулся от самого яркого и ужасного из всех мыслимых снов. И боясь рассказать кому-либо о том, что ему приснилось, усталый, сонный и напуганный, он срывал злость на всех, кто попадался ему на пути. Он ворчал за завтраком, заслужив замечание от Молли и предупреждение Артура, что если он продолжит в том же духе, о дальнейших ночевках в палатке может забыть. Это только ещё больше разозлило, и он вообще отказался доедать свой завтрак. Что явно разочаровало Джорджа. А потом в магазине он только пинал ногами коробки, недовольно ворча. Дядя Рон был вынужден отправить его на склад, и последнее, что он услышал, это недоуменный вопрос Рона к Джорджу: — Что нашло сегодня на этого ребёнка? Ничто не могло улучшить его настроение. Он вяло пнул коробку, перетаскивая в ней канареечные помадки. «Этого ребёнка». Просто замечательно. Даже не сына Фреда. «Сын покойного Фреда», — мрачно подумал он. Сын покойного Фреда — сквиб. По какой-то непонятной причине весь оптимизм и надежды, которые он чувствовал прошлым вечером, исчезли в водовороте сна. Он ещё раз пнул коробки, товары из которых заносил в каталог. Что толку иметь мертвого отца? Кого-то реального не более, чем прах с надгробием. Прах не мог рассказать ему о маме, не мог прислушаться к его страхам. Прах не мог научить его летать на метле. Да и способен ли он научиться? Если уж на то пошло, как бы вообще Фред отнёсся к сыну сквибу? Захотел бы он вообще иметь с ним дело? Черт возьми! Да все семейство Уизли хотело, чтобы он был рядом только потому, что это заставило их забыть, что Фред умер. Наверняка они теперь уже жалеют, что и он не мертв. Ведь из-за него было столько хлопот. Он громко хмыкнул и пнул последнюю коробку, содержащую, к несчастью новые музыкальные фейерверки, над которыми в последнее время работал дядя Джордж. Он понял это, когда она закачалась и перевернулась, а он не успел удержать. Как в замедленной киносъемке он увидел, как они посыпались из коробки, а один из фейерверков угодил в коробку с огненными мячиками. Фейерверк вспыхнул и, играя «Марсельезу», отлетел в груду коробок рядом с Альфом с другой партией фейерверков. В течение нескольких минут коробки вспыхивали, раздавались взрывы в замкнутом пространстве склада и какофония различных оркестровых аранжировок, попутно взрывая коробки с другими товарами… перья от взрывающихся воробьев летали повсюду, по полу катались Йо-Йо с собственным набором искр и музыки, кусачие фрисби носились над головой. В отчаянии он вскочил, тщетно пытаясь остановить эту наступающую лавину, похожую на падающие костяшки домино, не обращая внимания на случайные ожоги от взрывов. Он услышал, как вошли дядя Рон и дядя Джордж, услышал их крики и вопли. Сначала он хотел побежать к ним навстречу. Черт! Если у Джорджа и были какие сомнения отсылать ли сквиба, то теперь-то их точно не останется. — Ступефай! Скорджифай! — пронеслись заклятия над его головой, он услышал кашель. Он почувствовал, как кровь застыла в жилах, и в ужасе повернулся, чтобы посмотреть на обоих дядей. Смотреть на дядю Рона было уже страшно. Закатав рукава, с покрасневшим лицом и мертвой хваткой сжимая палочку, Альф понял, что единственное, что удерживает его от смертоубийства — это присутствие дяди Джорджа. Но, глядя на дядю Джорджа, Альф подумал, что уж лучше бы его наказал дядя Рон. Потому что Джордж был просто вне себя от ярости. Бледный и неподвижный, с горящими глазами, Альф видел, как истекают последние минуты его жизни. Прошло секунд тридцать. Рону явно не терпелось заговорить, но он уступил Джорджу, а тот, похоже, боялся того, что он может наговорить. В конце концов, он обратился к брату, хотя и не сводил глаз с Альфа: — Как думаешь, Рон, сколько стоил этот инвентарь? — По меньшей мере десять тысяч галеонов, Джордж. А может, и больше, — Рон скрестил руки на груди. — Теперь нам будет трудно выполнить свои обязательства по заказу французского Министерства. — Точно. Впервые французы заказали свои фейерверки английской фирме, и мы так эффектно сядем в лужу, — Джордж сделал сильный акцент на последнем слове. — Позор на всю волшебную Англию. Чувство вины захлестнуло Альфа, и он уставился в пол, тяжело сглотнув и стиснув зубы. Он даже не мог произнести слово «извините», потому что боялся, что если начнет говорить, то кончится тем, что он зарыдает, как двухлетний. Его плечи слегка задрожали, когда он услышал голос дяди Джорджа, такой спокойный, что это пугало: — Рон, оставь нас, пожалуйста. — Хорошо, — не поднимая глаз, он услышал, как тот развернулся и ушел, а дверь за ним захлопнулась, словно выкачав из комнаты воздух. — Альфред, — он услышал, как дядя Джордж шагнул к нему, и остался стоять как вкопанный, хотя каждая косточка в его теле кричала: «беги!», но он не мог поднять глаз. Все еще пугающе спокойный, Джордж снова заговорил, — Ты не ушибся? — Нет, сэр, — прошептал он, хотя и подозревал, что скоро это изменится. Затем дядина рука потянулась к его лицу, но не для того, чтобы ударить. Она дошла ему до подбородка и твердо, но без насилия заставила его поднять глаза. Лицо Джорджа не стало спокойнее, но и глаза его больше не излучали ярости. — Как это случилось? — спросил его дядя. — Ты сделал это специально? — Н-нет, — заикаясь, произнес Альф. — Я не хотел… — он замолчал, надеясь, что этого будет достаточно, но дядя Джордж не позволил ему отвести взгляд и явно ждал продолжения. Он моргнул один раз и сумел выговорить остальное. — Я был зол…и…и я не знаю, почему…я пнул коробку… я не хотел пинать ее, но я сделал…и просто… просто один фейерверк упал вместе с взрывными мячами и…и… — он крепко зажмурился, не в силах больше смотреть на своего дядю. Мужчина громко выдохнул. Его рука переместилась на плечо: — Присядь. К его удивлению, Джордж подвел его к ящику и усадил на него, а затем встал перед ним на колени, крепко сжимая его руки: — Альф, почему ты так разозлился? Он снова посмотрел на дядю и почувствовал, как его охватывает грусть. — Мне очень жаль, — прошептал он. — Я знаю, что это так. Я это вижу, — Джордж, казалось, с каждой секундой становился все спокойнее, — но мне нужно, чтобы ты сказал мне, почему ты был зол. Кто-то что-то сделал с тобой? Сказал что-нибудь? Ты был… не дома… весь день. А я-то думал, что вчера был хороший день, — голос Джорджа звучал почти обиженно, и это сработало лучше, чем любой крик, чтобы разговорить Альфа. — Я…я… — тысяча различных слов хотели сорваться с языка, о зелье, о том, как он боялся, что это не сработает, о том, что если это не сработает, он понятия не имел, что с ним будет, где в итоге окажется и как он будет жить. — КАК БЫ МНЕ ХОТЕЛОСЬ, ЧТОБЫ ТЫ БЫЛ МОИМ ОТЦОМ! — внезапно выпалил он, — Я НЕНАВИЖУ, ЧТО МОЙ ОТЕЦ МЕРТВ, — он всхлипнул, — Я НЕНАВИЖУ, ЧТО Я ДЛЯ ТЕБЯ НЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ…ДЖЕЙМС, АЛЬБУС ИЛИ РИККИ! — он уже потерял контроль над собой, согнувшись пополам, чтобы спрятать лицо, когда постыдная тайна вышла наружу. — О, Альф! — воскликнул Джордж с поразительной добротой. Руки крепко обхватили его и притянули к себе, а Альфред безудержно рыдал, уткнувшись лицом в темно-бордовую мантию Джорджа; Джордж начал нежно поглаживать его спину, позволяя ему выплакаться. — Ш-ш-ш…все в порядке, Альф. Все будет хорошо, — он поцеловал Альфа в висок. — Увы, я не про фейерверки… У тебя впереди уборка всего этого…но в остальном, все в порядке. А теперь пошли наверх, а то Рон подумает, что я тут тебя убиваю! Альф икнул, медленно успокаиваясь. Он не мог поверить… не мог поверить, что дядя Джордж на самом деле не собирается избить его до потери сознания. Или еще что-нибудь. Уборка? Наконец он поднял глаза на опекуна; гнев Джорджа угас, и в его голубых глазах снова мелькнула едва заметная искорка смеха. Он откинул волосы с лица Альфа, и они тут же упали обратно, заставив Джорджа улыбнуться. — Ты не ненавидишь меня? — ошеломлённо спросил Альф. — Ты же знаешь, что нет, — обнял его Джордж, — и я не шучу, Альф… глубоко внутри, под всей этой неуверенностью, которую ты носишь в себе, ты знаешь это, — он замолчал, заметив замешательство Альфа. — Альфред, когда это фейерверковое шоу началось, и вокруг тебя бушевал ад, почему ты не убежал? Альф с трудом сглотнул: — Я только подумал об этом. — Ну, конечно же… ты же не дурак. Ты знал, что у тебя большие неприятности, и мы с Роном были в настоящей ярости, а ты все еще был скрыт дымом, перьями и прочим мусором, и ты мог бы убежать через заднюю дверь, но ты стоял там, готовый принять любое наказание, которое мы на тебя обрушим. Почему? Альф пожал плечами, но, увидев, что Джордж ждет ответа, вздохнул. — Не знаю… я просто не хотел бежать. Я бы прошёл что угодно, прежде чем уйти от тебя, — признался он. Джордж протянул руку и легонько коснулся его груди. — Потому что внутри, глубоко внутри, вдали от твоего переутомленного мозга, ты доверяешь мне. Здесь, в твоем сердце, ты понял, что так же зол, как и я… и как бы я ни был зол, Альф… я не перестану любить тебя. Как думаешь, почему? — снова подсказал он. — Мы даны друг другу, — ответил Альф, внезапно прочувствовав это, то о чем именно они все время говорили. Джордж снова обнял его и опять спокойно заговорил: — А теперь насчет всего этого отцовского дела, Альф, ты ведь должен понимать, что ты для меня не просто очередной племянник. Я не могу представить свою жизнь без тебя. Я чувствую себя твоим отцом, Альфред, каждый божий день. Иногда я чувствую себя виноватым, как будто занимаю место Фреда. Но потом… — он замолчал, положив подбородок на голову Альфа, — мне приснился сон прошлой ночью, и я почувствовал, что твой отец рядом со мной… почувствовал, как он просит меня перестать себя винить, что мы всегда всем делились, разве не сумели бы мы разделить свою любовь к тебе? Альф глубоко вздохнул. — Но я же не могу называть тебя папой, правда? — задумчиво спросил он, — Даже если ты не против, остальные члены семьи будут немного ошарашены, не так ли? Джордж слегка ослабил хватку, позволив им обоим прислониться к ящику бок о бок. — Да, малыш… я думал об этом и считаю, что ты прав. Мы знаем, что нас связывает, но не уверен, что и остальные готовы к этому. Он сжал его руку, — Но кое о чем… я собираюсь поговорить с Перси, чтобы добиться официального усыновления. Альф нахмурился: — А раньше что было? — Судебный приказ о назначении меня опекуном, что не совсем одно и то же, — признался Джордж, разглаживая свою мантию. — Усыновление фактически сделает меня твоим отцом на законных основаниях, а не просто опекуном. Не такая уж большая разница, но мне это кажется более правильным, — Джордж вздохнул и встал, протягивая руку Альфу. — А теперь… ты… — он обвел рукой комнату. — Мне нужно чтобы ты все это убрал. Положи поврежденный товар в мусорные баки слева, и я посмотрю, что из этого можно починить. Ты же знаешь, где лежат чистящие средства? — он слегка похлопал его по плечу. — А мне нужно позвонить во Францию и объяснить, что я отказываюсь от контракта. Чувство вины снова захлестнуло Альфреда… он почти пожалел, что Джордж не ударил его. — А мы не можем восстановить это? — взмолился он. — Я помогу… обязательно! Я знаю, что не умею колдовать, но я могу чинить, убирать и паковать вещи. Пожалуйста, мы ведь можем попробовать? Джордж задумчиво посмотрел на него сверху вниз: — Будет очень много работы, Альф… нам придется работать без отдыха почти три дня! Альф расправил плечи: — Мы можем это сделать, я знаю, что можем! Джордж лишь слегка улыбнулся ему: — Тогда давай начнём! Забираемся туда и собираем все, что не взорвалось, чтобы посмотреть, что мы можем использовать. Пойду скажу Рону, что ты еще жив, и попрошу его присмотреть за магазином. Чувствуя себя так, словно он прошел какой-то особо трудный экзамен, и ощущая, что Фред почти одобрительно улыбается ему, Джордж наблюдал, как Альф отчаянно старается закончить работу, прежде чем повернуться, чтобы пойти к Рону и рассказать ему, что он окончательно сошел с ума.***
Три дня спустя измученный Джордж откинулся на спинку стула, с полным удовлетворением наблюдая, как последняя коробка «Изделий Уизли» левитирует из кладовой к ожидающему ее средству перемещения, своего рода транспортному эквиваленту Ночного рыцаря. Альфред свернулся в позе эмбриона на широком стуле, совершенно измученный и крепко спящий. Он, как и обещал, работал без устали: отмерял ингредиенты, упаковывал продукты, чистил, резал, даже присматривал за магазином, чтобы Рон мог помочь в волшебной части производства. Он гордился мальчиком, тем, с какой готовностью тот принял на себя ответственность и нагрузку. Потянувшись, встал и зевнул. Он снял свою мантию и осторожно укрыл спящего ребенка. Осталось совсем чуть-чуть, чтобы доделать сейчас… Вошел Рон, тоже зевая. — Последняя партия отправлена. Похоже, мы выполним контракт, — он повел плечами. — Мне неприятно это говорить, но думаю, что в итоге нынешние фейерверки получились даже лучше, чем те, которые взорвал Альф. — Согласен. У нас всегда получались лучшие работы в аврале, почему-то, — он налил своему брату огневиски, и они сели за стол. Рон посматривал на спящего Альфреда несколько озадаченно, попивая из бокала. — Знаешь, я и правда думал, что ты утратишь самоконтроль с ним. Черт побери, я и сам чуть не сорвался, а ведь он мне не так близок, как тебе, — признался Рон и встретился с ним взглядом. — Думаю, он тоже так считал. Джордж задумчиво потягивал огневиски, наслаждаясь приятным ощущением тепла по всему уставшему телу. — Я досчитал до десяти по меньшей мере три раза, Рон. Я просто не мог поверить, что он способен на такое, — он содрогнулся. — И я рад, что не утратил самоконтроля, потому что, это было случайностью. Небрежность, но я не думал… что он в приступе раздражения решил намеренно обанкротить нас. — М-да, — ответил Рон, неуверенный, что понял. — И все же… не проще ли было бы просто наказать его и покончить с этим. Джордж недоверчиво посмотрел на Рона. — Хочешь сказать, что так бы до него быстрее дошло? Ты когда-нибудь шлепал Рози? Насколько легко тебе было это сделать? — он посмотрел, как Рон открывает и закрывает рот. Джордж продолжил: — Послушай, если не считать маминых случайных приступов бешенства и таскания за ухо, как часто кого-нибудь из нас вообще били? Рон выглядел довольно смущенным: — Я…э-э…я думаю, что не могу припомнить ничего хуже подзатыльника. — Точно, — хмыкнул Джордж. — Было всего два раза, когда я боялся за свою физическую безопасность, и не от мамы. И только один раз папа действительно ударил меня… ты помнишь. — Когда вы пытались заставить меня дать Непреложный обет, — вспомнил Рон, кивая. Джордж протянул ему бокал. С его точки зрения, папа был совершенно прав. Они с Фредом… подстрекаемые Чарли… решили связать Рона нерушимой клятвой. Им было всего семь лет, Рону около пяти, но он нашел заклинание и украл палочку Билла. Идея состояла в том, чтобы сделать Рона рабом на всю жизнь. Никто из них по-настоящему не понимал, что Рон может умереть от этой штуки. В конце концов, что такое смерть для семилетнего ребенка? Папа поймал их на полпути, и он, узнав, что они затеяли, сильно побледнел. Джордж теперь распознал этот родительский ужас. Тогда отец схватил Фреда и решительно шлепнул его, в то время как испуганный Джордж стоял на месте, едва осознавая, что он будет следующим. Джорджу в каком-то смысле повезло…первоначальный ужас, который испытывал Артур, был в основном перенесен на Бедного Фреда; Джордж, возможно, получил пять или шесть сильных шлепков вместо пятнадцати Фредовых, в конечном итоге придумал-то шутку Фред, так что его левая ягодица была тогда единственным способом отличить их друг от друга. Позже Артур заговорил с ними, когда немного успокоился, но был все ещё суров и сказал, что ему очень жаль, но они должны были осознать всю серьезность содеянного. Он знал, что им будет очень грустно, если Ронни покинет их навсегда… а именно это и произошло бы, если б их план удался. Как ни странно, они никогда не признались в роли Чарли во всем этом, хотя несколько дней спустя, когда они намеренно превратили волосы Чарли в ярко-зеленые с серебряными полосками прямо перед его первым днем в молодежном квиддиче, Артур пресёк проявления «ушастого гнева» Молли… и осторожно подмигнул Джорджу. «Теперь-то по прошествии времени, это казалось вполне логичным» — подумалось Джорджу. Артур был достаточно умен, чтобы понимать — пара семилеток вряд ли додумалась бы до такого самостоятельно. — А во второй раз? — с любопытством спросил Рон. — Хм? — Джордж очнулся от воспоминаний, слегка одурманенный огневиски, — Ах да… ну, как я уже сказал, он больше никогда не поднимал на нас руку. Но во второй раз я почти пожалел об этом… мы с Фредом взорвали навозную бомбу под новехоньким министерским БМВ Фаджа, лет этак в одиннадцать или около того. Рон присвистнул: — Ух ты, дружище… а вот это уже явно перебор, — его глаза сверкнули. — Жаль, что меня там не было. Джордж вздохнул: — Ну, тогда это казалось хорошей идеей… Ты же помнишь, каким был Фадж, и он постоянно унижал папу, оскорблял его. Но потом он перешёл на маму, и мы с Фредом ни за что не собирались спускать ему этого. — Ну и правильно, — Рон одобрительно кивнул. Джордж отрицательно покачал головой: — Ну, навозная бомба была моей идеей, и мы отлично ее выполнили… Фадж на самом деле и понятия не имел, как это случилось… он подумал, что машина была неисправна. Но папа-то знал свои маггловские штучки, Рон, и он сразу догадался, кто это сделал, — он вздрогнул. — После того как Фадж ушел, папа приказал нам обоим идти в сарай для инструментов и просто смотрел на нас сверху вниз добрых пять минут, абсолютно белый от ярости. А потом он буквально раздавил нас чувством вины, рассказывая, что именно случится с семьей, если он потеряет работу. О том, что Джинни отдали бы в приемную семью, о том, что Чарли и Биллу пришлось бы бросить школу. О том, как сильно мама будет плакать, когда мы будем вынуждены идти на черную работу только для того, чтобы заработать на еду. Мы почти умоляли его отшлепать нас прежде, чем он закончит, — Джордж задумчиво пожевал губу. — Знаешь, думаю, что это был последний раз, когда мы кого-то разыгрывали, не думая о последствиях. Люди никогда не думали, что мы это делаем… но мы всегда были уверены, что полностью осознаём, каковы будут последствия любой шутки, которую мы сыграем. Даже когда сознательно шли на это. Рон повернул голову и посмотрел на него: — Амбридж? Джордж усмехнулся: — Мы все продумали до мелочей, Ронни, мой мальчик. Вплоть до того, что скажет мама, когда мы появимся на пороге. Папа, как ни странно, поддержал нас полностью. Мы пошли на этот шаг, чертовски хорошо зная, что произойдет. Рон попробовал еще раз: — А летающая машина? Джордж даже подмигнул: — А папа когда-нибудь говорил тебе, что именно он предложил это нам с Фредом? — Чтоб мне провалиться! — у Рона отвисла челюсть. — Он вел себя так, будто и понятия не имел! — Ну конечно, мама бы его убила. Но он знал, что происходит с Гарри, и знал, что ему не удастся вырваться, если он его не вызволит, — Джордж рассмеялся, увидев выражение лица Рона, — и он точно знал, кому это сойдет с рук — всего лишь мимолетная фраза об уничтожении газона! Рон покачал головой и наполнил оба бокала: — Ну, ты хорошо выучил…этот трюк в сарае после взрыва навозной бомбы выглядит почти так же, как то, что ты сделал с Альфом. Джордж на мгновение растерялся, но потом понял, что Рон прав. — Чувство вины иногда просто творит чудеса, — он сам во всем признался, — и это сработало даже лучше, чем я думал… В конце концов, если бы я просто отшлепал его, то в итоге отказался бы от контракта. Он сам предложил… вообще-то даже настоял, чтобы мы попытались выполнить его. Рон поднялся, чтобы уйти. — Гермиона убьет меня, если я останусь здесь еще на одну ночь, — пробормотал он. — Береги себя, Джордж… И своего маленького подрывника! — Мой маленький подкаблучник, — Джордж постарался обратить все в шутку. — Спокойной ночи, маленький Ронечка, — поддразнил он, смеясь над грубым жестом, который заслужил в ответ, когда Рон шел к камину. Сам же, в свою очередь, нацелил палочку на Альфреда, сделав его легким как перышко и отнес его на руках наверх. Альфред пошевелился и на мгновение проснулся. — Все готово? — пробормотал он. Джордж прижался губами ко лбу мальчика. — Все сделано, — ответил он. — Молодец, — добавил ещё. Альф снова закрыл глаза, но все же проговорил: — Ты мог бы просто отлевитировать меня до самой постели. Джордж крепко обнял его: — Мне так больше нравится.