Простушка.

POV Nina Примерно на середине первой серии меня вдруг осенило. В детстве я была влюблена в Руджеро Паскарелли – героя сериала. Того самого убежденного итальянца. И вот через двенадцать лет я втюрилась в Хави – юного красавца (не волнуйтесь так думает только Нина, я так не считаю😷). Неужели меня тянет к таким вот парням? Может, я когда-нибудь стану женой итальянца. Но нет. Красавчики не женятся на таких невзрачных клушах, как я. Такие, как я, не украсят собой прогулки под луной. Да и я не из тех, кто выходит замуж. У меня больше шансов стать одинокой. Главное – вовремя завести много котов. Может, мне еще повезет. Папа рассмеялся над одной из шуток остроумного Паскарелли, а я закусила губу. Даже сериал заставили меня вспомнить это слово! ЖУПА. Гастон со своей классификацией девчонок просто не лезли у меня из головы. Дурацкое прозвище преследовало меня даже в собственном доме! Я подвинулась ближе к папе, стараясь сосредоточиться на сериале. На чем угодно, кроме Гастона и этого глупого прозвища. А еще я попыталась забыть об этом проклятом поцелуе и о том, что вела себя, как последняя идиотка. Я пыталась изо всех сил. Но, естественно, у меня ничего не вышло. *** С детским садом у меня связано одно неприятное воспоминание. В детстве, мама хотела что-бы я занималась гимнастикой. Я шла на руках по гимнастической лестнице, хватаясь за перекладины, ноги болтались в воздухе, и тут мои ладони вспотели, и руки соскользнули. Я падала целую вечность – так мне казалось – и шлепнулась на землю, как мешок с песком. Другие пятилетки окружили меня, смеясь надо мной и моей ободранной коленкой. Не смеялась только одна девочка. Луна Валенте. Она шагнула вперед из толпы хихикающей мелюзги и встала передо мной. Даже тогда она была красивой. Каштановые локоны, большие, зеленые глаза, розовые щечки… самая очаровательная пятилетняя девочка, какую только можно представить. Она вполне могла участвовать в детских конкурсах красоты. – Тебе больно? – спросила она. – Все нормально, – ответила я сквозь жгучие слезы, густо застилавшие глаза. Даже не знаю, отчего я плакала – оттого, что коленку разбила, или оттого, что все дети из моей группы смеялись надо мной. – Нет, не нормально, – покачала она головой. – У тебя кровь идет. Дай помогу. – Она протянула руку и помогла мне встать. А потом повернулась и стала кричать на детей, что насмехались надо мной. После этого она фактически назначила себя моим опекуном. Ни на минуту не выпускала меня из виду и берегла от беды. С того самого дня мы стали лучшими друзьями. Конечно, все это случилось до того, как всех нас начали делить на «популярных» и «дурнушек». Луна была ну очень маленькой и милой, стройной и очень красивой. Ну а я… у меня все было наоборот. Если взять и рассмотреть нас по отдельности, никто бы и не подумал, что мы лучшие подруги. Никто бы в жизни не догадался, что королева школьного бала дружит с толстой <<серой мышью>>, что вечно стоит в углу и обтирает стены. Но мы действительно дружили. Вместе мы прошли сквозь огонь, воду и медные трубы. Она была рядом даже в тот год, когда парень в первый раз – и, надеюсь, в последний – разбил мне сердце. Лишь благодаря ей я не отдалилась от всех и не погрязла в собственном несчастье. И хотя Луна могла найти подруг гораздо симпатичнее, круче и популярнее меня, она этого не сделала. Поэтому в среду вечером, когда она попросила меня подвезти ее домой после тренировки группы поддержки, я согласилась. Это меньшее, что я могла для нее сделать, учитывая, сколько раз она мне помогала за прошедшие двенадцать лет. *** Я ждала в столовой, разглядывая психоделические сине-оранжевые стены (тот, кто выбирал цвета для школьных стен, явно сидел на тяжелой кислоте), и пыталась доделать работу по алгебре. Я уж собралась поразмышлять над старым, как мир, вопросом – в какой ситуации этот предмет может пригодиться в реальной жизни – как вдруг кто-то опустил руку мне на плечо. По коже тут же поползли мурашки, и я, не оглядываясь, поняла, кто стоит за спиной. Супер. Только Гастона тут не хватало. Я дернулась и сбросила его руку, затем повернулась к нему, схватила карандаш, как дротик, и прицелилась прямо в его адамово яблоко. Он даже не вздрогнул. Его карие глаза смотрели на карандаш с притворным любопытством. – Интересно, – проговорил он, – это твой способ говорить «привет» парням, которые тебе нравятся?