Я иду к тебе домой

      Яков начал активные действия летом. Однажды я обнаружила записку в моём кофре, где он оставил номер своего телефона, мол, звони. Когда я поделилась с Шуриком, он откровенно ржал. — Что ты ржёшь, Шура? — я ждала совета вообще-то, а он ржал, собака такая. — Не знаю. Забавно как-то… записочка, так по-юношески. — Ой, а ты, старый пердун, по-другому сделал бы, да, — вспылила я. — Нахалка! — снова рассмеялся Шурик, — я не старый пердун. И да, я бы по-другому действовал. — Как же, позволь узнать? — Ну… например, так, — он схватил меня за руку и нагнул как в танго, — Александра, пойдёмте погуляем-с! — и Шурик впился в мои губы. А потом поставил на ноги и отпустил. — Дурак! — немножко пошатнулась я. — Я решительный. — А, вот как это теперь называется. Короче, чё делать-то? — Ну, Саш, я не знаю. Тебе Яков нравится? — этим вопросом Шурик поставил меня в тупик. — Ну как… — я серьёзно так задумалась, — нет, ну он парень симпатичный так-то. Но не в моём вкусе. — А кто в твоём? — Ты, Шурик! Женись на мне! Немедленно! — выпалила я, повисая у Балунова на шее. — Чего же мы ждём?! В ЗАГС! Немедля! Шутки шутками, а Шура предложил всё-таки проверить, что там Цвиркунов хочет? Поэтому я решила пригласить его, Машу, Шурика, Лёшку и его возлюбленную Алису, покататься на роликах где-нибудь. Машу я взяла, чтобы посмотреть, к кому из нас Яков будет клеиться активнее, а Шурика, Лёшку и его Алису — для компании.       В условленное время в Приморский Парк победы прибыли только мы с Алисой и Лёшей. Шурик примчался минут через пять после нас, Яшка ещё минут через двадцать, а Мария прибыла самой последней, но на велике. — Вот и чудно! Вперёд, к развлечениям! — скомандовал Александр на правах самого старшего среди нас. В парке мы как-то не сговариваясь разбились парочками. Лёша, ясное дело, с Алисой, Шурик с Машей, а мне достался Яшка. Чем он сам был очень доволен. — Ты хорошо на роликах держишься, — говорил он. — Да, мы с Мишей любили в детстве на коньках погонять. — А Лёшка? — Ну он как-то реже в этом присоединялся. Он простужался очень легко и зимой старался в снегу валяться дозировано. — Слушай, ну вы похожи с ним, просто атас! Двойняшки прям! — Нам это многие говорят, да. — А у меня вот тоже есть брат Миша. — Тоже старший? — Не, он младше меня на три года. Такими разговорами ни о чём мы убивали время. Я узнала, например, что Цвиркунов, вообще-то, бухгалтер по образованию, что у него ещё есть две сестры и, когда в одной квартире столько детей «это пиздец». Ещё я ненавязчиво выведала, что Маша ему не нравится как девушка. Это объясняло его всяческие поползновения то дотронуться до меня, то приобнять. — Она милашка, но не в моём вкусе… — развёл руками гитарист. — Кто не в твоём вкусе? — к нам подъехал Лёшка. Мы с Яшкой уселись передохнуть на скамейку, и мой брат плюхнулся рядом, тоже перевести дух и попить. — Ты, Алексей, не в моём вкусе. — Как дальше жить? — Лёшка даже на лицо себе полил, так ему было жарко. — В скорби и печали, брат мой! — я обняла его мокрую голову, а тот ухмыльнулся. — Нет, Алис… нет сил. Больше никаких… — Лёша закинул руки на спинку скамейки, но Алиса всё равно утащила его кататься дальше. Уезжающий от нас Алексей умолял девушку о пощаде, приговаривая, — я уже старенький, малыш! Пожалей меня! На что Алиса отвечала: — Вот заплывёшь жиром, будешь страдать! Двигайся, Лёша! Движение жизнь! — она грациозно увлекала за руку Лёшку, отъезжая спиной вперёд, почти как на коньках. — В моём случае — последний выдох господина ПЖ! — отчаянно выкрикнул парень. Мы с Яшкой дружно рассмеялись. — Слушай, а что за девушка такая у него? — Яшка подсел ещё поближе ко мне. — Алиса Шульц. Это дочка папиного сослуживца, мы с ней с детства знакомы. Они с Лёшкой уже года полтора вместе. — Ого… ну твой братец, я вижу, счастлив по уши, — скептически хрюкнул Цвиркунов, наблюдая, как Лёха повалился на мягенькую зелёненькую травку и притворился мёртвым. — Ты зря хихикаешь. Лёха за свою балерину кадык зубами вырвет! Ты что, там такая любовь, ух! Мы с Мишкой поспорили, когда они поженятся. Он говорит, что они поженятся вот прям как только ей восемнадцать стукнет. А я говорю, что, зная Лёху, он годочек после её совершеннолетия подождёт, ну чтобы не говорили, мол, малолетку соблазнил здоровый лоб. — А сколько ей лет? — Яков повернулся ко мне. — Восемнадцать уже. — Ах ты, Лёха, — хитро заулыбался Цвкирунов, — значит, соблазнил-таки малолетку. — Не надо так говорить, Яш. Людям хорошо вместе и пусть. — Ладно, извини, — он как бы невзначай похлопал меня по коленке, — ну, а ты… — издалека начал Яков. — Что я? Мне ещё нет восемнадцати, мне ещё два месяца до них, и я пока замуж не намереваюсь. Попозже, может, да… — что-то я разговорилась. — Да нет, ты почему себе парня не заведёшь? — Ты так формулируешь, будто речь о кошечке или собачке. — Ты не уходи от вопроса, — он смотрел на меня очень внимательно. — Не ухожу я. Я не знаю, что ответить. Наверное, потому что… м-м-м… потому что он недосягаем, скажем так. — Интересный ответ, — оценил мой собеседник. — Я рада, что тебе нравится. Однако, засиделись мы с тобой. Вон, даже старенький Алексей покатил дальше, а мы с тобой всё сидим. Поехали, найдём Шурика с Марией, куда они там девались. — Ну поехали… — вздохнул мой собеседник, с явной неохотой вставая со скамейки. Ему, конечно, хотелось бы ещё со мной посидеть, может, удалось бы меня обнять. Но мы покатили искать наших друзей. А эти двое в своё удовольствие гоняли по аллеям парка. По крайней мере, мы нашли их, когда Шурик катался, схватившись за багажник Машиного велика. После физической нагрузки мы решили просто потусить. Яшка немного угомонился и уже не так рьяно рвался потрогать меня. Не знаю, почему.       А вечером Лёшка поехал домой со мной. Ну, сначала, конечно, мы с ним проводили хрупкую балерину до её дома. Там её мама уговаривала, мол, чего вы на ночь глядя домой поедете, далеко же, остались бы у нас. Но мне с утра надо было заскочить в колледж, а Лёше по делам, и мы поехали домой. По пути старший брат выпытывал, что такое вдруг на меня нашло, вытащить всю компанию погулять? — Давно не виделись, — уклончиво ответила я. — Чего ты в-врёшь? — я кожей ощутила ехидный взгляд брата на себе. Да, он ехидно ухмылялся. — А с каких пор мне нужен повод, чтобы увидеть любимого брата? — я положила голову ему на плечо. — Ай, подлиза, — улыбнулся он и чмокнул меня в макушку, — слушай, а ты с Яшкой что ли встречаешься? — С чего ты взял? — Да я смотрю на вас и вижу, что он прямо хочет. Ну вот хочет. — Ты понимаешь, он ко мне тут пытается клеиться… и я решила выяснить, это мне кажется или… — Или! — возопил на весь троллейбус Лёшка так, что я вздрогнула. — Шо ты кричишь? — я села ровно и покрутила пальцем у виска, мол, с ума сошёл? — А ты что тупишь? Видно же, что этот дружок по тебе весь иссох. Ой, какая глупая у меня сестра! Откуда такая? Я такую не з-заказывал! — хохмил он. — А тебе, я смотрю, полегчало после встречи с Алисой! То ходил угрюмый как леший, а тут прям даже шутишь! — Ну чего ты дуешься сразу, Али… ой, Саш, — очень мило оговорился Лёша. Нет, без иронии, это правда как-то мило прозвучало. — Потому что ты глупый, — я щёлкнула его по макушке. — Ах так?! — он накинулся на меня со щекоткой и я хохотала на весь салон. Уже дома, когда я вылезла из ванной в махровом халате и распустила вымытые волосы по плечам, чтобы сохли, мы с братом уселись попить чаю, и он, как будто между прочим, спросил: — А тебе Яшка нравится? — я наливала чай, а он увлёкся водружением варенья на хлеб. Наши взгляды исподлобья друг на друга встретились и мы хором рассмеялись. — Нет, он не в моём вкусе. — Ай да что ж такое? Он не в твоём, я не в его! Как дальше жить?! — картинно убивался Алексей. Прошедшая мимо нас к холодильнику мама оценила наше собрание взглядом, подозревающим коллективное сумасшествие у её детей. — Всё нормально, м-мам. Это мы так. — Шутки у нас такие, мамуль. — Смотрите, не дошутитесь. Я ухожу спать. Спокойной ночи, ребята. — Спокойной ночи, — ответили мы хором. — А кто в твоём вкусе? — продолжил допрос Лёшка. Он подвинул доску со сладким хлебом поближе к нам и отряхивал руки от крошек. — Не знаю даже, сказать тебе или не надо? — я серьёзно задумалась. — К-конечно сказать! Я-я же тебе брат! — Тихо, не волнуйся, — я погладила его по плечу, чтобы он не заикался. Он не так уж сильно страдал заиканием, но, когда волновался — случалось, — конечно, брат. — Т-тогда повествуй, — брат откусил от сладкого бутерброда и запил чаем. — Ну… мне очень нравится твой Сашка… — Какой мой Сашка? Мой Сашка вот сидит, в голубом халате. — Дура-а-ак… — я хлопнула себя по лбу. — А! Леонтьев, что ли? Ни фига себе у тебя вкусы, сестрица… — Ох, не береди. Лучше хлебушка дай. — А он в курсе? — брат протянул мне сладкий бутерброд. — Лёфа, — я даже прожевать не успела от возмущения его сегодняшней тормознутости, — как я могу ему признаться, если мы с ним не знакомы? — Не знаю, не знаю. Он недавно про тебя спрашивал, как там, мол, Лёх, твоя сестра? — Лёшка нарочно принял самый беззаботный вид. А я перестала жевать, не поверив в услышанное. — Т-ты прикалываешься сейчас?! — Не передразнивай меня! — обиделся брат. — Извини. Я не передразниваю, я просто офигела… ты же серьёзно? — А когда я подобными вещами шутил? — Ох… слушай… а, может, ты меня с ним как-нибудь сведёшь? — я состроила самую милую просящую мордочку. Лёшка подпёр рукой голову и задумчиво на меня смотрел. — Ладно, как-нибудь попробую. Н-но это будет нескоро, губу особо не раскатывай. — Спасибо, Лёш! — я кинулась обнимать брата.       Наутро мы вышли по делам вместе. Он всё не переставал отпускать комментарии по поводу его тельняшки переделанной мной в майку, мол, в груди не маловато? А я отвечала словами Людмилы Прокофьевны: — Грудь? Вы мне льстите! — да, в этом не очень природа меня одарила, — и вообще, ты, здоровый дядька, а я — хрупкая барышня. Разницу ощущаешь? — Не кипятись, чайник, — Лёшка щёлкнул меня по носу. — Кстати, я вчера хотела спросить. А что у тебя с Алисой? Она вроде собиралась в конце года во Францию уезжать. — Ч-чего? — по Лёшиному тону я поняла, что он об этом не знал. Неужели она ему не сказала? — т-ты о чём, Саш? — Ой… Лёш, я думала, она тебе сказала. Она приглашение работать получила… — К-когда? — он остановился и остановил за руку меня. Тёмные глаза уставились на меня очень внимательно, требуя ответа. — Если я тебе совру, ты мне поверишь? — я чувствовала себя ужасно виноватой. В принципе, Алиса не просила хранить это в секрете, но мне было дико неудобно перед ней. — Значит, д-давно… — Лёш… — я погладила брата по плечам, — поговори с ней, только спокойно. — Я всегда спокоен. Ладно, пойдём, а то ты опоздаешь, куда там тебе надо. — Лёш, ты сердишься на меня? — Да ты тут причём? Дальше к метро мы шли в молчании. Я очень испугалась, что брат сочтёт это предательством со стороны Алисы и они поругаются.       После дел в колледже я поехала на репетицию. Яшка объявил, что у него в субботу день рождения и это повод выехать к нему же на дачу и отметить. — Поедешь, Саш? — пихнул меня Шура. Я пожала плечами. — Не знаю… — не до дней рождения мне тогда было. Из головы не шёл Лёшка и его тёмные глаза. Он ни в жизни не признается, но я тогда в них увидела страх потерять любимую девушку. — Чего там не знаю? Поехали. Наслаждайся свободой, пока можешь! — пихнул меня в бок Мишка, — а то потом колледж, учёба, всё такое. Уговорили. Двадцать седьмого июля компания, состоящая из Мишки (который вернулся к нам из больницы), Шуры Балунова, Маши, Андрона, меня и, собственно, именинника и ещё пары его друзей, двинулась в Ленинградскую область, отмечать. Как раз была суббота и расчёт был прост: в субботу мы «насвинячимся», а в воскресенье днём или ближе к вечеру поедем по домам. Не хочу расписывать кто как и что пил. Просто представьте себе обычную молодёжную попойку. Я старалась весь вечер держаться поближе к Мишке. Во-первых, следить, чтобы он не особо заливал, а во-вторых, Мишка — моя каменная стена даже нетрезвый, если что — защитит. Не знаю, почему, но мне было стрёмненько в тот вечер. Может, потому что Яшкин дом стоял почти у самого леса, а Андрон травил свои рифмованные страшилки. Где-то часам к десяти вечера надоела мне компания бухих парней и я решила выйти подышать. — О, и тебе они надоели? — Маша сидела на крыльце и обернулась, когда я вышла на улицу. — Ой, а я тебя и не заметила. — Да, ты как-то вообще со мной не общаешься. Особенно последнее время, — она отвернулась. Я присела рядом с ней и вздохнула. — Ну мы с тобой как-то и не подружились толком. А потом мы с тобой не очень-то пересекаемся… — Ну да… — и мы обе замолчали. — Слушай, а ты тогда нас зачем собрала? — в Машкином голосе слышалась хитреца. — Просто так. — Не заливай! — рассмеялась она, — я же видела, как вы с Яшкой уединились. — Ой, Маш! Не нравится он мне. Он весь твой, если хочется. — А чего мой-то сразу? — А чего ты о нём тогда с таким пыхтением говоришь? — Нет, Саш, ты не поняла… — Маш, мне индифферентно. Вот честно, — я приложила руку к сердцу, мол, клянусь тебе, Мария, — у меня других забот полно. — Ладно. Извини, что наехала. — Да ничего. Давай дружить, — я протянула ей мизинчик, как в детстве, когда мирились. Маша улыбнулась и пожала мой мизинец своим. — О, какая у вас тут иди… идиллия, — это мой братец тоже вышел подышать. Он был уже тёпленький. — Иди к нам, идиллия, — я похлопала ладонью около себя, там ещё было местечко. — Не, вы тут сидите, а я в дом пойду. Зябко что-то. Машка ушла, а на её месте образовался Мишка. — Ну чего, ты счастливая пьяная рожа? — Ох, Сашунь, ты не представляешь, какое счастье — нажраться вот так среди друзей. — Особенно, когда тебе нельзя после выписки! — напомнила я, на что получила в ответ: — Не грузи, женщина. — Да мне-то что, твоя жизнь. — Шуня, не напрягайся! — Мишка схватил меня обеими руками и потискал, — такой вечер! Звёзды, блядь! — Поэтично! — Сестрёнка! — на Мишку снизошла братская нежность и он тискал меня просто нещадно — а ты чего такая хмурая, Шунь? — Да Лёша на меня обиделся. — Чего это? — А я не сказала ему, что Алиса уезжать собралась. Она, в общем-то не просила в тайне хранить, но и распространяться тоже… Ну короче, я случайно проболталась, а оказалось, что она не говорила ещё. Вот Лёша и обиделся, мол, сестра называется, сказать не могла. А я подруге обещала! И на Алису обиделся… вот. — Ты какую-то девочку щас описала, а не нашего Лёху, — даже пьяный Мишка соображал лучше меня, — ты не бери до головы. Попыхтит и отойдёт Лёха. — Думаешь? — Конечно. Ты же его любимая сестра! — Я вообще его единственная сестра. И твоя тоже. — Ну вот, тем более. Отойдёт, точно тебе говорю. А иначе я ему шею намылю, — и Мишка покрепче сжал меня в объятиях.       А уже под утро у нас с Яшкой состоялся разговор, где я сказала, что мне сейчас отношения вообще не нужны. — Ты мне нравишься, Сань. — Я это вижу… — Но, судя по всему, это не взаимно, да? — Извини, — развела руками я. В результате Яшка на меня обиделся, конечно. Но через пару недель снова пытался ненавязчиво ухаживать за мной. Увы и ах, все его поползновения не встречали одобрения, как пели, кажется, «Жуки». Что поделать, моё сердце было занято.