Я иду к тебе домой

      Всякий раз, когда думаю о том, как бы описать этого самого «не Хому», мне на ум приходят бессмертные строки: Мама! Он не панк, он не хиппи, он не хэви-металлист, Он не мажор, не тусовщик, мама, он не буддист, Он не нюхает клей, он не курит траву, Он отделает любого теоретика кунг-фу. Хотя за теоретика кунг-фу не знаю, может, и не отделает. А эти строчки приходят мне на ум, потому что стиль Воплей Видоплясова я лично определить не могу: не панк, не хиппи, не хэви-металл — точно. Это просто «что-то с чем-то». И сам главный вопль — что-то с чем-то.       Судьбе было угодно, чтобы мы с ним встретились ещё раз и это положило бы начало… а вот пока не скажу. По порядку обо всём.       После первой части «КИНОпроб» в Москве планировалась вторая в Питере. Каково же было моё удивление, когда в коридорах Ледового я снова увидела цветастую рубашку и соломенную макушку. Я стояла себе в коридорчике, у окошка, со старшим братом Мишей, он курил, а я так, рядом стояла. Нет, честно, при Мишке мне бы хрен удалось хоть затяжечку сделать. Это был бы скандал, обещания убить меня или рассказать отцу. А потом Лёшке. А потом маме. Короче, Миха обещал грязно шантажировать. Посему я устроилась на подоконнике с книжечкой. Времени до концерта ещё было, я бы успела почитать. Как сейчас помню, тогда со мной был сборничек новелл Кафки и читала я «Шакалы и арабы». Книга была одолжена из библиотеки Шуры Балунова, он частенько снабжал меня всякими интересными книгами. Так вот, сижу, в гриме, в белой футболке (я решила в ней сегодня выступить), в чёрных в облипочку джинсах и тяжёлых моих зимних ботинках. Ну обычный такой повседневный вид, кроме лица, конечно. Мишка в своём плаще, с «иглами» на голове мною поставленными, тоже в гриме — мною же наведённым — стоит рядышком, курит. Болтаем. И вдруг слышу: — Ба, кого ж я вижу! Поднимаю голову и вижу идущую на меня соломенную макушку. Которой обновить бы покраску, честно говоря. — Хо-хо, привет! Не думала, что ты тут будешь сегодня, — я, честно говоря, вообще о нём не думала после вчерашних признаний и поцелуев. Мои мысли занимал Реник. — А чё происходит, Шунь? — включился Миша. — Да это я вчера вот познакомилась с товарищем… Олег, правильно же я запомнила? — Правильно, правильно. — Ну вот, это Олег. А это Миша, мой самый старший брат. Парни пожали руки и кивнули друг другу. Мишка прищурился, выпустил дым и задал тупейший для той ситуации вопрос: — А где это ты с моей сестрой познакомился? — Миша… — я хлопнула себя по лбу. — Да так, знаешь… за пивом бегали, — не растерялся Олег. — Не понял! — Миш, блин, ну где мы вчера были до МАИ? — А! На КИНОпробах что ли? — Дошло до жирафа! — я постучала его по лбу. Он фыркнул и стряхнул мою руку. — А ты шо, ревнуешь? — кажется, хохол решил поглумиться немножко. — Олег, лучше не начинай. Это начнётся свистопляска. — Мовчу, мовчу, — Олег примирительно поднял руки вверх и присел рядом со мной. Мишка проводил его всё тем же прищуренным взглядом. — Миша, Олег из группы «Вопли Видоплясова». Познакомься и успокойся. — Да я спокоен. Я так, для профилактики. Ладно, — он докурил и засобирался в гримёрку, — я пошёл. Ты со мной или посидишь? — Я почитаю, Миш. — Ну ладно. А я пошёл. — Ага. — Шуня! Я пошёл! — громко повторил он прямо мне в лицо. — Шуруй! — я ответила тем же, — и дым свой с собой забери, — рукой, держащей книгу, я махнула от себя, указывая брату, куда ему идти. — За временем следи, — напомнил он, прежде чем уйти. Я в ответ показала запястье с часами, мол, не забуду. — Какой брат-то у тебя… — Олег скрестил руки на груди и ковырял носком ботинка плитку. — Да он хороший. Просто он очень меня любит. — Шо, он один такой? — Какой такой? — Любящий родственник. — Нет, ещё Лёша есть. Но Лёха спокойнее. Он даже когда его возлюбленная во Францию уехала, не подавал виду, что ему больно и плохо. — А чего? — Ну такой вот он. Не будет же он реветь в подушку. — Как раз в подушку, может, и будет реветь. Давно его коханка покинула? — Кто? А, любимая? Да уж около года. — У, ну всё. Не вернётся. Франция она такая… — Олег цокнул и как-то мотнул головой. — Какая такая? — Манкая. Манит к себе, манит. — Но ты же вернулся, как я вижу. — Хто тебе сказал? — Олег будто бы удивился. — О чём? — Хто донёс про Францию? — Миша Козырев, — улыбнулась я. — От ведь… такой-разэтакий, — рассмеялся мой собеседник. — Кстати, знаешь, интересная вещь: я по-украински ни слова, но почему-то твои песни интуитивно понимаю, — мне внезапно захотелось сделать ему комплимент. Олег снова посмеялся и пояснил причину веселья. — Вот каждый второй это говорит. Каждый второй русскоязычный. Ну в твоём случае всё просто: те тексты, которые ты могла слышать не шибко сложные. Вот ты и догадываешься. — Какой же ты вредный! — скривилась я. — Нет, я полезный. — А-а-ар! — взревела я, а Олег отпрянул. — Не делай так! У меня сердце остановится! — Шо такое? — передразнила я его акцент. — Дуже лякає, панночка. — Ах ты сволочь! Словечки, значит, вворачиваешь, да? — Ага. Глаза у тебя прям… ух! — он не нашёл, видимо, подходящего эпитета и от избытка эмоций потряс кулаком в воздухе, — у тебя украинской крови точно немає? — А хрен его знает. Татарву подозреваю я, а вот насчёт украинцев… не знаю. А шо? — Та говорю ж, Гоголь с тебя панночку писал, не иначе. Волосы чёрные, глаза чёрные. Красота! Тебя бы в запаску да венок, была бы такая вполне себе хуторяночка, — он опёрся спиной на стену, всё так же сложив руки на груди и смотрел на меня из-под ресниц, лукаво прикрыв глаза. За таким непринуждённым разговором я отложила книжку, собеседник полностью завладел моим вниманием. — А что есть «запаска»? — Юбка такая, с запа́хом. — А-а-а… ну вот, я ему приснилась. Муохохах! — расхохоталась я, скорчив самую жуткую гримасу. Олег снова вздрогнул и даже перекрестился. — Изыди, нечисть! Слушай, а можно нескромный вопрос? — Ну давай. — А сколько тебе лет? — Двадцать, ровно. А тебе? — Ой, мне много, — отмахнулся Скрипка, — я уже старый. — А зачем тебе мой возраст? — Да так, интересно. Мы с Сашей Пипой поспорили вчера. — На что? — Я говорю, что тебе меньше двадцати, он говорит, что чуть за двадцать. Выигравший на тебе женится. — Шо?! Братцы, вы чего? — теперь уже попятилась. — Шучу, шучу! — Олег замахал руками, чтобы я не пугалась, — о, Шурик, у нас ничья с тобой! — я посмотрела в сторону, куда обратился Олег и увидела идущего к нам басиста Пипу. — Не понял. — Ну Саше оказалось ровно двадцать. — Вот так. Так шо, сватов не засылайте. Я за́нята, — я специально поставила ударение неверно. — Ах ты ж… как дальше жить? Только надумаешь утащить себе дивчину с этого холодного промозглого края, а она уже за́нята! — всплеснул руками Пипа. — Саш, она для нас с тобой маловата будет, — вставил Олег, улыбаясь во все тридцать два. — Да это когда это мужчины постарше хотели? Или вы, братья-украинцы, какие-то имеете особые предпочтения? — рассмешили меня эти мужчины, слов нет. — О-о-о… братья-украинцы… польщён, польщён… — просиял Пипа. — На самом деле я давно задумываю сольник, и мне туда скрипач нужен. А если тебя звать, то мне нужно было знать, есть ли тебе хотя б восемнадцать. В другую страну выезжать, если вдруг. Вот мы с Шуриком и поспорили. — Понятно… ну выбор за тобой, я за любой кипеш, кроме голодовки. — Ты занимаешься, я так понял, с детства? — Я со скрипкой лет с шести, — тут Пипа взорвался громким смехом, — чего ты? — Он ржёт над каламбуром. Скрипка это моя фамилия, — секунд пять мне понадобилось, чтобы сообразить, почему долговязый Шурик размазывает слёзы от смеха по щекам, да и сам Олег тоже не сдерживается. Когда до меня дошло, хохотало уже трое. — Шунь! — в наше веселье ворвался Лёша, — пойдём, ты мне обещала со мной сегодня выступить, — он звал меня, высунувшись из гримёрки, идти ко мне было лень, видимо. — Щас иду, — прохохотала я, — панове, — обращение оценили дружным «о-о-о!», мол, таки она трошки да розмовляє по-українськи, — я вас покину. Старший брат зовёт, — я соскочила с окна, взяла книжку и помахала ручкой парням. Олег, всё ещё лучезарно улыбаясь, встал с подоконника и обнял меня на прощание. — Ну давай. Приятно было поболтать. Найдёмся тогда, если я идею сольника не заброшу. — Конечно. Найдёмся. Я пошла к Лёше, Олег вернулся к товарищу. По пути я обернулась и ещё помахала ребятам. Оба ответили улыбками и тоже помахали мне. Я склонна думать, что в этот день судьба задумала одну штуку…