Я, Евграф Давидович Королёв, настоящим завещанием делаю следующие распоряжения: 1. Всё моё имущество, которое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, где бы таковое ни находилось и в чём бы оно ни заключалось, я завещаю своей жене — Марине Рудольфовне Королёве. 2. Я передаю сумму в размере девяноста миллионов рублей в особый фонд «Благородная птица». Этим фондом будет распоряжаться Савелий Павлович Соловьёв. 3. После моей смерти моей дочери, Анастасии Евграфовне Королёве, не позволяется находиться на частных территориях, принадлежащих фамилии Королёвых, за исключением дома, где она прописана, и прикасаться к их содержимому, иначе всё наследство, которое я оставил своей жене, Марине Рудольфовне Королёве, будет передано фонду «Благородная птица», не считая дома. Текст завещания написан нотариусом с моих слов. Данное завещание составлено в двух оригинальных экземплярах, каждый из них собственноручно подписан завещателем. Составляя данное завещание, Евграф Давидович Королёв находился в здравом уме и твёрдой памяти, не действовал под принуждением и не был признан недееспособным. Данное завещание останется основным документом, если только не будет создан новый.
После оглашения завещания мать действительно начала переживать за своё наследство. Не то, чтобы она кинула Кошку под домашний арест, но лишила её карманных денег и контролировала каждый её шаг. А затем мать начала встречаться с новым ухажёром, даже не почтив память о бывшем муже. Это стало последней каплей. В тот день Кошка нашла амулет кота. Амулет, что даровал ей магию. И она почувствовала себя свободной, поэтому и сбежала прочь от ненавистной матери и отца, кинувшего её. У Кошки хранилось много секретов, которые она хотела унести с собой в могилу. Но сколько же таких секретов действительно унёс её отец? Евграф Королёв учил её многому. Но самой важной вещью он выделял способность сохранять самообладание в критической ситуации. Уметь рассудить здраво даже тогда, когда ужас и паника охватывают тело и сжимают до помутнения разума. А уже потом, после того, как всё сделано и опасность миновала, дать волю эмоциям. Кошка забыла, что она такой же человек. И что её эмоции тоже реальны. Её цель заключалась в передаче информации о том, что случилось. Как в дом проник незнакомец, как волки напали на человека, как ей удалось сбежать. Но теперь, оказавшись около своей банды, девушка поняла, что полностью парализована страхом. Когда она бежала через лес, пытаясь найти правильную дорогу, в голове всё звучало чётко и понятно. А теперь все эмоции, которые она подавляла, выплеснулись наружу слезами. Она не могла ничего сказать. Кошка уже не помнила, как она с бандой Эрнагесена оказалась в кафе. Кажется, это предложил Пёс. Денег категорически не хватало, но всё равно парень откуда-то выскребал мелочь, чтобы заказать чашку горячего шоколада для неё. Девушка вообще мало что помнила из событий того дня, настолько она ушла в себя, стараясь закрыться от окружающего мира. И когда она пыталась прийти в себя, дабы адекватно выразить всё, что произошло, она вновь мысленно увидела завещание, оставленное отцом. Он с самого начала не верил в неё, с самого начала знал, что она вырастет никудышной заменой ему. И оказался прав. — Не мы одни поняли, что дом… пустует всю зиму, — наконец прохрипела Кошка. Пауза после этого предложения вышла слишком длинной. Длиннее, чем она хотела. Наконец девушка смогла поднять голову и посмотреть на тех, кто окружал её в данную минуту. Голубка сидела подле неё и положила крохотную ручку на плечо, пытаясь тем самым утешить. Змей смотрел куда-то в потолок, потихоньку теряя терпение из-за долгого молчания. А Пёс… он как всегда отсутствующим взглядом разглядывал её лицо, словно на допросе. Наверное, если бы они сейчас не оказались бездомными и брошенными на улицу, Пёс стал бы в будущем полицейским. А на его допросах точно бы все раскалывались из-за этого холодного взгляда. — Тот, кто жил в этом доме до нас, явно жил там незаконно. Как и мы. Наверное, какой-нибудь шарлатан, оказавшийся без дома. И его за день до нашего прихода убили волки. Они напали на него. Его труп на заднем дворе. Он был… весь покусанный. Обмороженный. Кошка вновь отпила глоток горячего шоколада, представляя, что это алкоголь. Сейчас как раз трезвость мешала ей переносить все побои жизни. Не то, чтобы ей когда-нибудь дозволялось его распивать в семье, а потом и после побега она вообще не думала об этом, но отец всегда выпивал, если день не удавался. Интересно, такие средства взаправду успокаивали нервы? Или это лишь иллюзия пьяниц? — Это только половина беды. Этот человек, кажется, задолжал кому-то деньги. Я подслушала… И прочитала в записках, что валялись около него. За ним пришли сегодня. Я не успела закрыть дверь. Поэтому просто притворилась, что никого нет дома. Он долго ходил по дому, нашёл деньги, которые тот человек оставил. Хотел было уйти, радостный, но он нашёл труп. Я думала, что всё закончится. Думала, что этот мужик никогда не вернётся. Деньги нашёл — и иди! Но он случайно нашёл труп. А до этого его вообще не волновало, куда делся должник. Он пришёл с собакой. И та всё учуяла. Кошке показалось, что Пёс вздрогнул. Всего на мгновение это неотчётливое, едва заметное движение вдруг проскользнуло, и она подняла голову. Тот посмотрел на неё в ответ. Они просидели так, словно играли в гляделки, пока девушка всё же не отвела глаза в сторону. Она не хотела вообще смотреть на эту тварь. — Теперь весь город будет знать, что волки убили человека, — подытожил Змей, которому повисшее молчание действовало на нервы. — И что НАМ делать? — Волки убили человека, — пролепетала Голубка. — А тебе всё равно? — Нет, не всё равно. Я беспокоюсь о своём благополучии. Тот чувак умер — ему тоже всё равно. Так почему меня должно волновать, что его убили? Сделанного не воротишь. Кошка поняла, что не могла слушать. Нервы сдавали. Хотелось завернуться клубочком в кровати и заснуть, чтобы забыть о кошмаре. Она вновь поднесла к бледным губам чашку, на дне которой плескались остатки напитка. — Мы уйдём? — спросила Голубка. Вопрос девочка явно обращала к Псу. Тот как всегда оставался спокойным, словно находился где-то далеко отсюда. — Пока нет. Труп находится на заднем дворе, а не в самом доме. Я не думаю, что в дом будут заглядывать вообще. Если только хозяевам не позвонят и не попросят приехать. Но мы всегда успеем убежать. — Зачем так рисковать? — не понимала Голубка. — Потому что найти такой дом — удача одна к тысячи. Мы же не хотим вновь испытывать судьбу? Кошка едва улавливала суть разговора. Перед глазами маячил призрачный листок, именуемый завещанием. До этого момента она старалась не вспоминать о нём. Старалась изо всех сил. Но запах трупа, вид обезображенного тела, вино, деньги, долги… Всё это так и кричало: «Не хочешь ли вспомнить, как отец кинул тебя?!» Он бросил её. И это предательство заключалось не столько в наследстве, сколько в самом факте его смерти. Он посмел уйти из мира живых. — М, что ты делаешь? Кошка сначала не поняла, что Змей обращался к ней. А потом она почувствовала, как три пары глаз уставились на неё. Она тоже не поняла, что делает. И несколько секунд не понимала. Девушка посмотрела на стол. Измазанным в шоколаде пальцем она водила по белоснежной скатерти стола, чертя непонятные знаки. В основном они описывали круги: завивались, крутились, заключали в кольцо какую-то букву, смутно напоминавшую латинскую. Некоторые символы напоминали предмет: лист, падающий с дерева, или волну, или странную звезду с шестью конечностями. Кошка знала, что это. Защитная реакция организма на пережитый стресс. После смерти отца она рисовала только эти символы. Она знала их наизусть. Знала, под каким углом чертить, знала, в каком порядке те шли. Часто, когда она начинала истерику или впадала в отчаяние, разум словно отключался, и она рисовала и рисовала… В самом начале её альбома шли эти символы, потом, в банде Эрнагесена, приступы прекратились. Но стресс вновь нашёл её. И она запросто прыгнула в его ненавистные объятья. — Порча чужого имущества, если не видишь, — Кошка махнула рукой, как ни в чём не бывало. В этот момент невозможно было даже подумать, что в душе она испытывала страх. — Ну, я бы хотел, чтобы нас сюда ещё несколько месяцев впускали, — поджал губы Пёс. — Тут есть розетка. И довольно приличные цены. За шоколад. — Не забудь про довольно привлекательных официанток, — Змей многозначительно повёл бровями. — И не надо оправдываться, что не думаешь об этом. — Я не собирался. Но я и не думаю об этом. Кошка начала быстро стирать символы ладонью, чтобы никто не заметил, как всё-таки идеально они сочетались вместе. Как составляли целые предложения. Как дополняли друг друга. Она не могла представить один символ без всех остальных. Эти символы отец оставил на своём завещании. Он написал их гелиевой чёрной ручкой, чтобы они не стёрлись и не исчезли. Наверное, он перепутал листы и случайно написал эти символы в нетрезвом состоянии. А может писал намеренно, и это какой-то выдуманный шифр. И там написано: «Шутка. На самом деле, я пошутил. Отдайте всё моей дочери». Но тогда надо было писать это официально, а не на выдуманном языке! Почему отец был таким загадочным и она раньше не понимала, сколько секретов он хранит? Мельком девушка заметила, как Пёс смотрел на выведенные ею знаки. Пока Голубка прижималась к Кошке, пытаясь своими объятьями помочь ей и унять её боль, а Змей самозабвенно высказывался по поводу элегантных официанток в заведении, главарь банды не сводил взгляда с испачканного стола. И вновь он задумался. Кошку всегда бесило, с какой непроницаемостью он смотрел на всё. Свысока, как орёл кружит над добычей. Властно, как лев. Пёс всегда хотел казаться большим, чем он есть на деле. А на деле он являлся лишь жалким выходцем из заурядной семьи. Ничего особенного. Никаких аристократических черт лица, как у Змея. Никакой вежливости, как у Голубки. Лишь надменность, присущая всем беднякам, получившим власть. Кошка не выдержала: — Интересно смотреть, надеюсь?! Пёс поднял на неё равнодушный взгляд: — Здесь больше ничего интересного нет. А ты тут красиво пачкаешь скатерть. Можно было оставить. Пусть другие любуются. — Ты… ты издеваешься надо мной?! — Отец всегда учил свою дочь сдержанности. Кошка всегда старалась следовать его урокам. Но один всё-таки всегда игнорировала. — Что б тебя, Пёс! Знаешь, твоя кличка действительно оправдывает тебя! Пёс псом! Псина! — И что я сказал не так на этот раз? — Пёс сделал вид, что ему стало обидно. Но Кошка прекрасно знала — он так издевается над ней. Подыгрывает. — Ты правильный! — Кошка сама не знала, как у неё так искусно получилось — превращать заметную похвалу в оскорбление. Но в случае с Псом всегда получалось именно так. — Господи, Пёс, ты хоть понимаешь, что мы уже давно ни от кого независимы! Творим, что хотим! И что ты предлагаешь? Ходить по библиотекам, проводить культурные вечера, общаться на уровне девятнадцатого века? Здравствуйте, сударь, не соизволите ли вы поднять свою задницу и отойти от меня на метров пятьдесят минимум? Благодарю, сударь! Нет, Пёс! Да что б тебя, хоть бы ради приличия сказал, что вот та официантка тебе приглянулась. Но нет, ты слишком правильный! Я. Ненавижу. Правильных. До. Ниточки. Таких, как ты! Кошка сделала глубокий вдох, чтобы хоть как-то остудить пыл. Пальцы её дрожали, словно у сумасшедшей. Хотя, может она и стала сумасшедшей. Но вся её ненависть к Псу переполняла, душила. Да и не только к нему. К отцу. К матери. К жизни. Просто Пёс оказался рядом и посмел открыть рот в её присутствии. Парень выдержал её пылающий взгляд. И сказал: — Это вся моя благодарность за то, что я трачу свои деньги тебе на шоколад и успокоение нервов? — Тебя об этом никто не просил! И да — это ещё одна правильная вещь! Кошка резко встала с места, чтобы уйти. Потом вспомнила — в лесу шатаются волки. Много кровожадных волков, мечтающих о свежей плоти. Поэтому, не теряясь с мыслями, она обратилась к Змею и Голубке: — Я не вижу смысла здесь больше оставаться. Пошли обратно. Посмотрим, что там делают копы. Поищем лазейки, чтобы убежать, если в дом вернутся владельцы. Надо действовать, а не сидеть на месте! Никто не хотел уходить с нагретого места. Выйти на улицу, в мороз, а потом добираться до дома через лес, полный опасностей. И покорно дожидаться весны, чтобы вновь уйти обратно в город, где располагалось их убежище. Пёс самым первым из троицы вышел из-за стола и побрёл на улицу, даже не обернувшись.***
Вообще-то, когда Пёс говорил про скатерть и красивую мазню, он хотел сделать комплимент. Родители не учили его, как нравиться девушкам. И не считали нужным. Они обеспечили его книгами, и он углубился в ботанику. Ботаник, изучающий ботанику. Потом учителя заметили его предрасположенность к языкам, и он начал учить английский и французский. Шло всё довольно хорошо. Пока тогдашний Эрик не понял, что становился одиноким. Это стало серьёзной подножкой для его дальнейшего обучения. Он постоянно отвлекался на рефлексию и самоанализ, копался в Интернете и искал там статьи про то, как быть привлекательным, пытался подражать одноклассникам. Учёба ушла на второй, а затем и третий план. Он правда хотел измениться, но ничего не выходило, потому что он был «правильным». Взрослые говорили, что это хорошо. Что всё так и надо. Но сверстники имели другое мнение. И Эрик начал разрываться. Он не мог перейти черту, как остальные. В итоге вместо учебников, мальчик зарывался в одеяло с каким-нибудь любовным романом. Искра между двумя людьми, притяжение. Всё муторно-сладкое и розовое. И Эрик всё равно читал. Потом в его жизни появился Андрей — родной брат-близнец. Жизнь пошла по наклонной. Сначала Эрик узнал, что Андрея унижают в школе. Мать говорила, что у него шизофрения, но он должен как-то адаптироваться в окружающей среде. Андрей в итоге стал таким же жестоким, как и те, кто избивал его. А потом хуже. Пока не дошло до убийства. Андрей исчез из его жизни так же неожиданно, как и появился. История с братом сильнее покоробила его. А потом родители бросили его. Посадили его в машину, отвезли в лес, где кинули. И Пёс никогда не знал, почему. Почему. Почему? Почему? Один-единственный вопрос, на который он хотел узнать ответ. Вопрос, который появлялся перед глазами буквами на русском, английском и французском. Родители выучили ему многим вещам из образования. Учителя помогали ему развиваться. Но никто из них не научил его общаться со сверстниками и нравиться девушкам. Как все остальные. Никто не учил его делать комплиментов. А потом он совершил главную ошибку в своей жизни. Он влюбился в Кошку. Влюбился в самого противного человека, не видя её недостатков. Принцесса полюбит урода, и тот превратится в принца. Как во многих сказках, которые он читал. Он видел жизнь в банде Эрнагесена именно такой — будет добиваться её внимания некоторое время, она обратит на него свой взор, тоже влюбится, и счастливый конец наконец настанет. Тот день, когда Кошка оспорила его права главаря и унизила перед всей бандой Эрнагесена, разбил не только его влюблённость. Он перестал быть Эриком и переступил границу. И он дал себе обещание: «Никогда в жизни не чувствовать никаких эмоций. Эмоции портят жизнь». И он действительно оставался предан собственной идеологии. Теперь уже, когда нечего терять, можно было попрактиковаться в комплиментах и произнести что-то неординарное и не шаблонное. «Ты красиво пачкаешь скатерть» значило «ты очень красиво рисуешь, у тебя талант». Те символы, что вывела Кошка шоколадом, действительно что-то пробудили в его душе, какой-то странный трепет. Будто он уже видел этот язык раньше. А потом девушка всё стёрла, и нитка оборвалась. И началась до ужаса нелепая история. Идя по лесу, Пёс иногда оборачивался, дабы посмотреть, не отстала ли от него его же банда. В такие моменты он не жаловался — родители бросили, брат сумасшедший псих (если это передаётся по наследству, можно смело ждать сдвига в мозгу в любой момент, так что парень привык к этой мысли), однако сейчас всё иначе. Он ДОМА. Дом — это весь мир. Мир, что создал он сам и назвал его бандой Эрнагесена. Они везде и одновременно нигде. Они жили и умирали. Зачем думать о любви, прошлом, когда надо жить настоящим? Добравшись до постройки, банда начала осторожно оглядываться. Полиция и Скорая Помощь со всех сторон оккупировали дом. — Если превратиться, можно осторожно пробраться на территорию, — начала соображать Кошка. — В дом мало кто зайдёт — это никому не надо. — На животных никто не обратит внимания, — кивнул Змей. — Но… Пёс? Парень не стал оборачиваться — сразу перелез через забор без особых трудностей и, пригнувшись, чтобы его не заметили посторонние, побежал к дому. Интересно, полицейские заметят, что дом открыт? Хотя, его не составило труда открыть изнутри. Если запереться, можно притвориться, что здесь никого нет. Этот путь Псу нравился куда больше, чем проникновение путём использования магии. Такое чувство, что всё делаешь сам, без посторонней помощи, и жутко гордишься. Проникнув наконец в дом, парень начал глубоко дышать. Он сделал. Он сумел. Остальные члены банды проникли следом, но не стали так рисковать. Всё-таки применили магию. Но Псу было уже абсолютно всё равно. — И что дальше? — тихо спросила Голубка. — Что дальше? — Пёс осмотрел дом так, словно он вошёл сюда в первый раз. — Отдыхать. Спать. Веселиться. Всё, что угодно, чтобы не блеснуть где-нибудь в окнах и не шуметь. Я не хочу бегать от полиции по лесу, зная, что тут шатаются волки. Кошка подняла брови, словно говоря: «Ну раз ты не хочешь, то надо обязательно это сделать!» Только вслух не озвучила. Пёс поднялся на второй этаж и начал задёргивать шторы. К счастью, их сделали из плотной ткани, поэтому людей в доме никто не заметит с улицы. Затем он завалился на кровать и стал искать телефон. Вновь позвонил Льву. И тот вновь не поднял трубку. «Где ты сейчас? — Пёс закрыл глаза, отбросив телефон на тумбочку. — Ты мне очень нужен». Змей, наверное, рыскал внизу в поисках чего-нибудь интересного. Может, очень переживал, что честь отыскать труп досталась Кошке, а не ему. И всё-таки нашёл. Вроде бы настольную игру, Пёс слышал только едва различимые голоса снизу, поэтому не мог понять, да и не хотелось. Кошка и Голубка присоединились к нему. И весь последующий час главарь слушал только тишину — чтобы кидать кубик и передвигать фишки, особого шума не требовалось. Он слышал лишь что-то, помимо ворчания полицейских за окном, когда Кошку кто-то обгонял. Она начинала жаловаться, как маленький избалованный ребёнок, коим и являлась. Потом наступила ночь. Постепенно банда Эрнагесена перебралась из гостиной в спальню. Пёс молча ждал. Некоторое время Змей, Голубка и Кошка о чём-то переговаривалась, а потом всё резко затихло. Не прекращались только голоса и вой сирен под окном. — Мы серьёзно даже никого не поставим у дверей? — неожиданно спросил Змей. Он не хотел, чтобы остальные догадались, но Пёс слышал в его голосе отчётливый страх. — Когда дверь откроется — тогда все и проснёмся, — пробормотал Пёс. — А до этого момента мы не сможем определить, когда кто захочет вломиться в дом. Больше никто ничего не говорил. Пёс подождал ещё — сон не лез ни в один глаз, и в его голове зародился план. Он слышал, помимо голосов, вой волков. Сердце болезненно сжалось. Они даже не представляли, насколько подвергают себя опасности, находясь рядом с людьми. Особенно с людьми, изучающими дело об убитом. Нет, не так. Дело о пострадавшем. Убийство — намеренное действие, а волки просто выживали в суровом мире. Пёс аккуратно встал с кровати, чтобы не разбудить остальных. Потом побрёл вниз по лестнице. Голоса не стихали, а как назло становились громче. Полиция не собиралась уезжать. Но должны вскоре уехать — если только они не позвонили хозяевам дома. «Здравствуйте, ваш забор заляпан кровью. Приезжайте!» — весело прощебетали бы они в трубку. Пёс постучал по задним карманам джинсов. Телефона не оказалось. Проклиная свою забывчивость, парень вышел на холодный воздух. Лев слишком долго отсутствовал. И в самый неподходящий момент. Только он мог помочь ему, только он знал, что Псу надо делать. И как всегда — звон молчанья в телефонной трубке. Голос автоответчика. Пёс осторожно пробрался к забору и, перепрыгнув через деревянную преграду, быстрым шагом направился в сторону деревни. Вой волков. На этот раз очень чётко и громко, будто всего в нескольких метрах от него. Парень мысленно назвал себя самоубийцей. Идти по лесу, кишащему хищниками, ночью в темноте, где слабый блик луны являлся единственным источником света. Однако поход в город — лишь одна из причин, по которой он выбрался. Под ногами хрустел ломкий снег. Луна озаряла дорогу, пусть не так сильно, как хотелось бы. Свет едва-едва пробивался через шепчущиеся кроны, словно указывал направление к городу. Псу чудилось, что он оставил натопленный уютный дом далеко-далеко в прошлом, заблудившись в своём родном доме, хотя это и не являлось правдой. Именно там, где спала банда Эрнагесена, находился его дом. Но почему же его тянуло в лес? Куда-то на север, за океан? Что там находилось? Ветер звал его туда, предлагал забыться и уйти прочь. С каждым годом Пёс чувствовал это сильнее, особенно, когда наступала зима. Среди деревьев Пёс увидел собственную волчицу. Та пожирающе смотрела на него, и парень пожалел, что не прихватил с собой еду. Животное сделало несколько шагов навстречу. Сердце ёкнуло — впервые за столько лет волчица вышла к нему настолько близко. Теперь он мог разглядеть её лучше. Она остановилась всего в метре от него. Слишком близко. Он увидел около её носа бордовое пятно. Высохшая кровь. — Так это ты его убила? Он не хотел верить. Кровь могла принадлежать ей — укололась обо что-нибудь, её поранили. Или другому волку. Но что-то так и шептало, что это была человеческая кровь. Волчица застыла на месте. Только ветер трепал её испачканную в грязи шерсть. Печальнее картины Пёс не видел в жизни. Он протянул к ней руку, но волчица уже испарилась. Парень не знал, что испытывать. Он так часто ощущал лишь одно разочарование, что в какой-то момент выработал иммунитет к нему. Волчица навещала и покидала его, как сон, который хорошо помнишь, но впоследствии он стирается из памяти. Пёс ещё немного всматривался в сторону леса. Волки обходили его стороной, словно чудовище. Он вновь побрёл к городу по хрустящему снегу. Рукой парень провёл по лицу, на котором опять появились новые прыщи. Хоть это и вредно, но парень любил их выдавливать — расслабляет. Город казался ему неприветливым. Тёмный, окружённый лесом и хищниками, стоящий особняком, безмолвный. А ведь недавно он взбудоражился от новости об убитом человеке. Теперь он замолчал до следующего утра. Пёс прошёлся вдоль улицы, едва не дойдя до библиотеки. У реки он остановился. В воде отражалось слабое мерцание уличных фонарей, некоторые прохожие и расплывчатые здания. Он ждал. Пока наконец не увидел человека, одетого в униформу полицейского. Тот расхаживал по площади, вдалеке от улочек и подвалов, где и происходило всё веселье. Пёс подошёл к нему: — Здравствуйте. Скажите, какое будет решение по поводу сегодняшнего дела? Полицейский остановился и удивлённо посмотрел на молодого человека свысока. Пёс понял, насколько низким всё-таки он был. Видя каждый день только Змея, трудно сравнить свой рост с кем-то ещё. Даже Кошка почти обогнала его в росте. Ещё немного — и она станет выше него. Пора бы ей придумывать новые шутки по этому поводу. — Я не уполномочен рассказывать о ходе расследования в настоящее время. — Расследование всё-таки ведётся? — Пёс изломил бровь. Это была его фирменная фишка — выражать так ярко своё удивление. — Что вы скажите владельцам того дома? — Я не уполномочен рассказывать об этом, — более тихо повторил полицейский. Должно быть, он не знал ничего. Просто притворился важной шишкой. Потом резко ухватился за ниточку разговора, чтобы сменить тему: — А вы что здесь делаете ночью, молодой человек? — Помогал другу делать уроки, понимаете — засиделись, — Пёс издал смешок. Бездушный. — Почему я должен бояться ходить ночью, когда вы стоите на страже порядка? Я не боюсь. Вы же здесь. «А в сердце лесть всегда отыщет уголок». Молодой полицейский поправил на бёдрах ремень, явно польщённый. Пёс, поняв, что сейчас самый нужный момент, вновь спросил: — Но что же происходит? Неужели вы не знаете? Мне очень страшно. Вдруг волки прорвутся в город? — Мы работаем над этим, — звучало как оправдание. Пёс уже полностью поник и собирался уйти, как вдруг полицейский выпалил: — Но уже вводится проект насчёт истребления волков. В ближайшее время начнётся облава на них. Земля ушла из-под ног. — П-подождите… — У Пса слегка закружилась голова. — Но они же живые существа… Они убивают ради пропитания! Вы же шутите? Эрик ощущал страх очень часто. Но Пёс никогда. Они убьют его волка? Полицейский открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут раздался насмешливый голос за спиной: — Надеюсь, их убьют в ближайшее время. Вы же понимаете, сколько невинных жизней убили эти твари. Он узнал бы Кошку, даже не оборачиваясь. Она шпионила за ним. Шла за ним следом. Вдалеке послышался лай собак.