Прошло две недели
POV Катя
Очередная учебная среда заканчивалась очередной нудной лекцией у Германа Николаевича. Я сидела на третьем ряду, и пока Танька рядом что-то усердно строчила в тетради, с улыбкой до ушей зависала в телефоне. За прошедшие две недели Топольков никак себя не проявлял: двусмысленных намеков никому больше не разбрасывал, Таня тоже не жаловалась, повторных признаков наглежа с его стороны не наблюдалось. Более того, прежде всегда строго относившийся к нарушениям дисциплины на своих лекциях и семинарах, он за последние две недели не сделал мне ни одного замечания, хотя телефон в моих руках мелькал частенько. Даже очень. Отсутствие жалоб со стороны одногруппниц на придурковатого преподавателя и насыщенность в личной жизни заставили меня вообще позабыть о существовании такой проблемы. И я приноровилась, подперев голову рукой, почти все пары напролет переписываться с Сергеем. Топольков мои подхихикивания в обнимку с телефоном как будто не замечал. Или просто делал вид, что не замечал. С Гончаровским же я действительно вела переписку практически в любую свободную минуту. Леша за все это время признаков жизни не подавал, а я старалась не париться. В конце концов, это он передо мной виноват, а не я. Как можно тише посмеявшись над очередным постом, который прислал Сергей, и обсудив его, я услышала вдалеке обнадеживающий голос Тополькова: — На этом лекция окончена. Все свободы. Рядом началась характерная возня собирающихся студентов, и, все-таки спрятав телефон в сумку, я начала подниматься вместе со всеми. Уже проходя мимо преподавательского стола, я вдруг услышала обращение к себе: — Беркович, задержитесь на минутку. Застыв от неожиданности и округлив глаза, я сначала одарила недоумевающим взглядом куратора, а затем опасливо переглянулась с Таней. Поток студентов, покидающих аудиторию, редел, и я поняла, что на переговоры с подругой времени просто не осталось. Кинув ей «Иди, я завтра все расскажу», я осторожно отделилась от одногруппников и направилась к преподавательскому столу. — Да, Герман Николаевич, — сделав голос максимально невинным, произнесла я. Вместо ответа Топольков лишь кивнул в сторону двери, показывая, что ждет, пока аудитория окончательно опустеет. Через пару минут за поворотом исчез последний студент, но дверь осталась открытой. Видимо очень недовольный этой ситуацией, Герман направился закрыть дверь самостоятельно. Ну, конечно, аудитория-то большая, эхо тоже немаленькое, не дай бог еще кто услышит. В душе я горько усмехнулась своим мыслям. Я стояла в метре от преподавательского стола и, сжав рукой ремешок сумки, висящей на плече, ждала Тополькова. Сознательного страха я не испытывала, однако опыт, подкрепленный рассказом не только Гурьевой, но и еще нескольких одногруппниц, не оставлял надежд на лучшее. Герман Николаевич не спеша закрыл дверь и, развернувшись, так же неторопливо пошел обратно. «Спасибо хоть не на ключ,» — мысленно буркнула я и тут же невольно улыбнулась. Еще ничего не началось, а происходящее уже меня забавляло. Направляясь к столу, Герман заговорил еще на полпути: — Я хотел бы с вами поговорить. Брови мои в удивлении поползли вверх. Я старательно делала вид, что нахожусь в замешательстве. С одной стороны, я невольно напряглась от его чрезмерно серьезного голоса, а с другой — чуть не брызнула от смеха. Поговорить? Интересно, о чем же это вдруг?! Пытаясь сдержать улыбку, я приняла непринужденный вид и смело взглянула на преподавателя, который в этот момент остановился в шаге от меня. Заложил руки за спину и слегка дернул плечами. Серьезная интонация его голоса сменилась неторопливо доброжелательной: — Я давно за вами наблюдаю. Вы стали невнимательны на моих лекциях. Открыл однако планету. Урод. — Почему вы так часто отвлекаетесь на парах? Вы же прекрасно знаете, что я не одобряю телефонных переписок на своих занятиях. — Извините, была очень важная беседа. Герман еще раз оглядел меня, а после короткого раздумья понимающе кивнул. А-ля, сделал вид, что поверил и великодушно закрыл глаза на мою ошибку. А я по законам жанра, наверное, теперь должна виновато опустить голову? — Не забывайте, на летней сессии я принимаю у вас экзамен. Ну, это мы еще посмотрим. — А такими темпами вы себе проблем наделаете, — в этот момент рука его потянулась к моему лицу и аккуратным, почти невесомым движением, заправила за ухо прядь волос. Меня чуть брезгливо не передернуло, и я с трудом сдержала естественную реакцию. — Непременно наделаете. В понедельник, например, вы неважно работали на семинаре. Что же вы так? — Герман, в своей мерзкой привычке, значительно приподнял одну бровь. — У? Нууу, дождались. Вот и до меня очередь дошла. Поздравляю, Герман, с этого момента судьба твоя окончательно предрешена. Жаль, я не догадалась наш диалог на диктофон записать. Хотя, в общем, думаю, папа моим словам и так поверит. Однако сейчас мне снова надо было как-то реагировать на его слова. Переминаясь с ноги на ногу, я лишь пожала плечами и состроила невинные глазки. Сделала вид, что повелась на игру Тополькова, и поддержала иллюзию власти и превосходства в его голове. Твоей судьбой, к сожалению, придется заняться несколько позже, сейчас у меня дела. — Вы меня услышали? — вкрадчиво спросил Топольков. Увы, господин куратор, вашим льстивым и двуличным интонациям я не поддамся. Я вам не пугливая Таня. — Да, Герман Николаевич, я вас поняла, — покорно вздохнуть для полноты эффекта оказалось не так сложно. — Я могу идти? — Идите, — он небрежно махнул рукой в сторону двери. — До свидания. Как будто одолжение мне сделал. А блудливые глаза его так и говорили: «Иди, иди, все равно далеко не уйдешь. Я тут вообще-то царь». У двери я зачем-то притормозила и опасливо обернулась. Видимо любопытство все-таки взяло верх. Топольков провожал меня пристальным взглядом. Оценивал что ли? И так каждую неделю мимо его стола маячим, не нагляделся еще? Заметив, что я обернулась, он мило улыбнулся и кивнул то ли в знак прощания, то ли хрен еще знает чего. Проигнорировав его жалкую гримаску, я все-таки вышла из аудитории и остановилась у раскрытого окна. Меня все-таки передернуло от омерзения.~
Рабочий день ректора университета был в самом разгаре, когда секретарша по телефону объявила: — Сан Саныч, тут к вам мужчина без записи, представился Дмитрием Заболоцким. Говорит, он из министерства. — Да-да, Анечка, пропустите его, пожалуйста. Получив оповещение о прибытии неожиданного гостя, Александр сначала выпрямился в кресле, отрываясь от бумаг, а затем и вовсе встал из-за стола. Дверь уверенно распахнулась, и в кабинет зашел мужчина лет сорока пяти, в идеально выглаженном костюме черного цвета, белой накрахмаленной рубашке — статус не позволял ему чего-то более простого. Только взглянув на друга, Сан Саныч моментально узнал его привычку — без конца крутить что-то в руках. На сей раз тонкие пальцы Дмитрия проворно крутили солидного вида зажигалку. — О, кого я вижу в своем кабинете?! Неужели самого Дмитрия Олеговича?! — ободренно произнес Сан Саныч. — Привет, дорогой. — Здравствуй-здравствуй, — Заболоцкий пожал Александру руку, после чего, сжав в кулаке зажигалку, похлопал друга по плечу. Сан Саныч облокотился на край стола, скрестил на груди руки и поинтересовался с полуулыбкой на лице: — Какими судьбами? Без приглашения присаживаясь в кресло для посетителей, Дмитрий сразу перешел к делу: — Если кратко — то проезжал мимо, решил заехать. А если честно, то я к тебе с не очень хорошими новостями. Улыбка тут же исчезла с лица Александра, он заметно насторожился. — Я тут на днях стал невольным свидетелем одного разговора, там, — Заболоцкий понизил голос, подняв указательный палец вверх. — Идут слухи, что тебе подыскивают замену. Александр часто заморгал: сердце его бешено заколотилось, перед глазами на несколько мгновений все поплыло. Чувствуя, что может свалиться, Беркович схватился за стол: — Как? — Угу, — Дмитрий кивнул и чуть наклонился к Александру. — У тебя что, были какие-то косяки перед начальством? — Да нет, ну как? Вроде же нет, — заметался Сан Саныч. Он проморгался и глубоко вздохнул, а затем нервно затеребил галстук: воздуха в кабинете стало неожиданно мало. — А что с французами вашими? Вопрос Дмитрия его удивил и насторожил одновременно. Александр даже предположить не мог, что затишье в этом вопросе предвещало для него какие-то грядущие неприятности. Он развел руками и растерянно ответил: — С ними переговоры как-то неожиданно на «нет» сошли. К нам недели две назад приезжал их представитель, но я как-то плохо помню, чем тот вечер закончился. Продолжая крутить в руках зажигалку, Дмитрий неожиданно ей щелкнул. — Вооот, а говоришь, без косяков. Так что, я бы на твоем месте в ближайшее время не расслаблялся. Наведался бы ты в министерство, у тебя ведь с Миллером хорошие отношения? Ну, а дальше не мне тебя учить. — Да, конечно, — Сан Саныч невольно приложил руку к груди, стараясь осмыслить свалившуюся на него новость. — Ты сейчас в министерство? — Не, я как раз оттуда. Беркович протяжно вздохнул. Он был благодарен Дмитрию за беспокойство, но при этом понимал: дальше этот вопрос придется решать самому. — Ладно, Дим, спасибо. Постараюсь что-нибудь придумать. Если будут какие-то новости, держи меня в курсе. — Разумеется, Сань. Чтобы не загружать Заболоцкого неприятной темой, да и самому немного отвлечься, Сан Саныч предложил: — Фуух, ладно, пойдем хоть кофе тебя угощу. — Так, может, в кабинет попросим? — Дмитрий кивнул в сторону двери, намекая на секретаршу. — Нет, не могу здесь уже весь день сидеть. Пойдем спустимся, поболтаем. Не так часто видимся с тобой. Александр судорожным движением снова поправил галстук и направился к двери. — И слава богу! — вставая с кресла, посмеялся Заболоцкий. — Мои официальные визиты к вам никогда ничего доброго не предвещают! — Ну сейчас у тебя, слава богу, не официальный визит, так что, пойдем! — Сан Саныч постарался усмехнуться в тон Дмитрию, хотя это и вышло с натяжкой, и дружески хлопнул его по плечу. Уже в буфете, сидя напротив Заболоцкого, Александр поинтересовался: — Как у самого-то дела? Как там мальчишки? — Да неплохо все, — Дмитрий помешал ложкой крепкий кофе. — Жену вот неделю назад в Питер с командировкой отправил. Думаю, хоть немного от нее отдохну. Пацаны тоже нормально, младший седьмой класс в этом году заканчивает, а Темка все, уже вылетел из гнезда, осенью женится. — Да ты что? Ну поздравляю! Новости о домашних делах друга немного отвлекли Берковича от своих проблем, и он действительно обрадовался за Дмитрия. Пригубив кофе, Заболоцкий кивнул в знак благодарности. — А как там в твоем бабьем царстве? Как дочка, жена? Радости за чужое счастье не суждено было продлиться долго. Тяжело вздохнув, Александр буркнул в ответ: — Не очень, знаешь. — Что так? — Да после той встречи с французом, пока я под этим делом был, — Сан Саныч сделал характерный жест рукой в районе шеи, — скандал страшный разгорелся, в итоге жена к родственникам уехала. Дмитрий, казалось, проблемы в этом не видел. Он лишь удобнее устроился на стуле и, поправив лацканы пиджака, расслабленно вздохнул: — Ну, знаешь, женщины они такие, букетик-другой, глаза виноватые, они уже и простить готовы. Александр покачал головой: — Нет, Ольга у меня не такая. В этот раз букеты уже не прокатывают. Глубоко я ее задел, так глубоко, что уже вторую неделю разгребаю. — Ну, это ты знаешь, сильно-то на свой счет не бери, — Дмитрий потянулся к зубочисткам и, вытянув одну, начал усердно крутить в руке. — Конечно, она тебя быстро не простит. Женщинам же надо, чтоб цену им знали, вот они и напоминают нам ее время от времени, — зубочистка не несколько секунд застыла в руках Заболоцкого, он задумчиво помолчал вместе с ней, а затем хмыкнул. — Если б моя хоть раз в полгода на две недели к родственникам уезжала, я б, знаешь, вот так, как ты, точно бы не бедствовал. Вместо ответа Сан Саныч махнул рукой. — Короче, я со своими новостями тебе картину совсем опечалил, — подытожил Дмитрий. — И не говори. Кстати, расскажи подробнее о моем вопросе. Что об этом сам Миллер думает, не знаешь? Как бы не хотел Беркович обойти в разговоре вопрос своего потенциального отстранения, невольно все равно к нему вернулся. И Дмитрий, глубоко вздохнув, принялся излагать подробности, которыми обладал. Незаметно Заболоцкий, продолжая попивать кофе, и Беркович, который про кофе забыл вовсе, погрузились в разговоры на самую острую тему дня.~
Забрав в гардеробе черную кожаную куртку и неспеша ее надев, Катя вышла из университета. Щебет птиц на улице стоял оглушительный, солнце пекло не по-апрельски сильно, но цвет куртки более соответствовал Катиному настроению. Она спустилась с крыльца, продолжая витать в своих мыслях и даже бы не вспомнила, что у нее назначена встреча с Сергеем, если б тот сам о себе не напомнил. Обогнав Катю и загородив собой дорогу, он широко улыбнулся: — Мадам, у вас что, зрение резко упало или память отшибло? Я ей стою машу, а она мимо проплывает. Чуть не впечатавшись ему в грудь, Катя остановилась. Затем тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли: — Прости, задумалась просто. Пойдем? — А цветы? — возмутился Сергей. — Какие цветы? Гончаровский кивком головы указал на свою руку, и Катя заметила, что все это время он протягивал ей букет. Оторопев от подобного жеста, она растерянно посмотрела на сочную смесь фиолетовых, розовых и желтых тюльпанов и наконец улыбнулась: — Спасибо. — Ты сегодня прям мистер внимательность, — Сергей усмехнулся и наконец отдал Кате цветы. — Тяжелый день? Гончаровский сунул освободившиеся руки в карманы толстовки, и они с Катей пошли по дорожке. — Да так, — она небрежно махнула рукой, — а у тебя? Ты сегодня вообще на парах был? — с шутливой настороженностью уставившись на Сергея, Катя усмехнулась. — А то уже вторую неделю как не выйду, ты тут стоишь. Мое расписание ты отлично выучил, а свое случайно не забыл? Покинув территорию института, они перешли на затененную деревьями аллею. Их ласково обдувал весенний ветерок, шелестела листьями дикая вишня, расточая романтично-сладкий аромат, щекотали нос осыпающиеся тополевые почки. Лучи солнца застенчиво пробивались сквозь кроны, играя с асфальтом в классики, и хотелось ежиться от чего-то самого хорошего на свете — от ощущения жизни. Сергей остановился и, взяв Катину руку, шуточно начал стучать по ее ладони пальцами: — Телеграфирую, был на всех парах, получил две пятерки у Бажовой и четверку по иностранному. Между прочим, у Бажовой дело идет к самокату. — Молодец, — Катя опустила руку и улыбнулась Сереже, а он — воспоминанию, как, сладко выспавшись, проснулся два часа назад. — я слышала, Бажова из трудных. А что она у вас ведет? — Да брось ты, вот такой препод, я у нее вообще в любимчиках, — Гончаровский горделиво выпрямил спину. — У нас с ней этот, управленческий учет. — Везет вам, — они снова сдвинулись с места. — А у нас препод вообще умом тронулся, — на вопросительный взгляд Сергея Катя пояснила: — Прикинь, намекает девчонкам, что экзамен они сдадут только через постель. — Да ладно?! Угар, я думал, в двадцать первом веке таким уже не грешат. — Ага, я сегодня лично убедилась, что еще как грешат. — Че, и тебе намекал? — вскинув брови, Сергей ухмыльнулся — то ли эта ситуация его забавляла, то ли искренне интересовала. Катя кивнула: — Голос предельно ангельский, волосы мне невзначай поправил — стоит, заливает, какая я нехорошая студентка. А у самого по чертю в глазах сидит. Так бы и задушила. Урод, — она с ненавистью сжала букет, чуть не переломив хрупкие тюльпановые стебли. — Знал бы он, кто мой папа, уже бы себе могилку рыл на поле за универом. — Жесть, — протянул Сергей. — А отец, получается, по твоей наводке и казнить может, и помиловать? — Ну, помиловать вряд ли, а казнить вполне. Если, конечно, того требует здравый смысл, а в этот раз он его капец как требует. — А че за препод вообще? — Топольков. — Герман?! — Сергей неожиданно споткнулся, но тут же, на ходу выпрямившись, нетерпеливо уставился на Катю. — Ну да. — Капец. — Че, тоже знаешь этого урода? — Моя сестра с ним уже полгода мутит, — набрав полную грудь воздуха, Сергей громко выходнул и покачал головой. — Капец, конечно, сестренка выбрала себе партию. — А я смотрю, этот пострел везде поспел, — Катя не удержалась от смешка, но тут же осознала, что Сергею это может быть неприятно. — Ладно, прости. Так, как сестра с ним познакомилась? Приподняв кепку, Сергей почесал коротко стриженные волосы. А затем рассказал Кате про Алину, ее работу в институте и знакомство с Германом. Параллельно их неспешная прогулка перетекла в ближайший парк, они бродили мимо старинной усадьбы, устроили весеннюю фотосессию. Сергей постепенно перешел на воспоминания из детства: разбитые коленки, которые мама мазала йодом, и щенка, которого принес ему отец на тринадцатилетие, вдруг объявившись через шесть лет после скандального ухода из семьи. Вспомнил и свою подслеповатую бабушку, добавляя при этом в рассказ краски нужных ему оттенков — гордости и жалости, немного собственного героизма и преданности семье. Кате интересно было его слушать: говорил Сергей уверенно, пусть и по-своему коряво, но она этого не замечала. За две недели у нее сложился образ Сережи — идеального брата и сына, ответственного студента и добродушного парня. За пару часов они, как обычно, успели перебрать кучу тем — от вкуснейших столовских блинчиков с вишней до переселения душ, — а теперь, подходя к остановке, обсуждали любимые фильмы. Через несколько минут они уже сидели в автобусе: совместные поездки стали для них нормой в последнее время. Почти каждый день они ехали вместе минут двадцать, продолжая смеяться и болтать, а когда Катя выходила на своей остановке, Сергей уезжал дальше, не жалуясь, что при этом ему приходится делать большой крюк по пути к дому. Но сегодня он вышел вместе с Катей, вызвавшись ее проводить. Екатерина не узнавала Сергея: цветы, проводы до дома — раньше таких явных джентльменских замашек за ним не замечалось, и она даже не знала, радоваться этому открытию или нет. Остановившись у веранды, они продолжали обсуждать фильм, премьеру которого смотрели на прошлой неделе. Но постепенно разговор стих, и Катя впервые за все их прогулки не знала, как спровадить Сережу — демонстративно попрощаться было бы некультурно, тащить его в дом не хотелось тем более. Обычно он первый вдруг начинал прощаться и, засунув одну руку в карман толстовки, другой махал Кате, изредка дружески ее обнимал на прощание. А теперь навязчиво стоял рядом, высасывая тему беседы из пальца. Но когда Сергей наконец замолчал, то вместо привычного «Давай, я погнал», которого вот-вот ожидала услышать Катя, он вдруг взял ее за запястье. Екатерина насторожилась и с немым вопросом в глазах подняла голову. Сергей сделал шаг вперед и, оказавшись совсем близко, начал к ней наклоняться с явным намерением поцеловать. Катя на автомате отвернулась, предостерегающе прижав букет повыше к груди. — Сереж, не надо. Сергей замер, затем выпрямился, тихо хмыкнул и, стараясь скрыть разочарование, тут же весело произнес: — Ладно, спасибо за прогулку, — удаляясь, он помахал рукой. — Давай, созвонимся. Катя вяло махнула в ответ и, опустив руку, поплелась в дом. Озадаченность не сходила с ее лица, а из мыслей не выходило только что произошедшее. Она даже не заметила, как разулась и, пройдя на кухню, села на барный стул. Катя вдруг впервые осознала, что прогулки с Сережей, походы по ботаническим садам, кинотеатрам, паркам, катание на велосипедах и аттракционах — все это может значит для него что-то большее, чем просто дружеское времяпровождение, что он может на что-то рассчитывать. А она… она как-то ни разу об этом не думала. Вернее, поначалу Катя предполагала, что Сергей хочет за ней приударить. Но он так органично сохранял между ними дружескую дистанцию, никогда не переходил границ, да и вообще до сегодняшнего не проявлял особых джентельменских признаков, так что ее предположения сами собой сошли на нет. Кате нравилось проводить с ним время, было приятно, что Сережа ее развлекает и отвлекает от многочисленных проблем, а когда он платил за нее, то говорил, что это в счет извинения, либо умудрялся сделать это так быстро, что Катя даже не замечала. И только сейчас она поняла, что его извинения за грубость как-то подзатянулись. Сергей ведь прекрасно знал, что у нее есть парень, хотя и никогда о нем лишний раз не спрашивал. Интуитивно чувствовал, что они поссорились или просто не хотел испытывать ревность и сознательно за ней ухаживал? По сути, Катя сама виновата, что допустила такое развитие событий — пользовалась тем, что Леша не появляется и позволяла себе чуть ли не сутками общаться с Сергеем. А теперь что — резко оборвать всякую связь или намекнуть, что они могут быть только друзьями? Но они ведь так классно общались все это время, Сергей старался для нее — будет обидно так нелепо испортить с ним отношения. Катя оглянулась: в доме было тихо, папа, судя по всему, еще не приехал. Побыть сейчас в одиночестве, выпить чай и подумать, что делать дальше, казалось Кате лучшим вариантом. Но не успела она даже встать из-за барной стойки, как услышала вибрацию в сумке. Отложила цветы и потянулась за телефоном, чуть не выронив его из рук от удивления. Звонил Леша. Катя многозначительно ухмыльнулась, но не имея желания даже мысленно язвить на эту тему, приняла вызов.