Право на жизнь

Что такое отчаяние? Отчаяние — это такое состояние человека, при котором, кажется, что жизнь потеряла всякий смысл, что всё вокруг безнадежно. Человек находится в состоянии полной безысходности. Он по-настоящему теряет смысл своей жизни, и взять себя в руки в такой момент крайне тяжело. Отчаяние всегда связано с трудными жизненными ситуациями. Обычно оно способствует ещё большему негативу и только сильнее усугубляет и без того трудную ситуацию. Отчаяние способно разрушить всю жизнь человека и привести его к действительно трагичным последствиям. Юнги пока ещё не впал в полное отчаяние. Да, ему действительно было не по себе от мыслей, что теперь его жизнь — это безоговорочное подчинение государственной системе, богатеньким снобам, для которых надо вынашивать и рожать их спиногрызов. Мин не то чтобы не любил детей. Дети — это счастье, цветы жизни, но он бета, ему никогда не понять отцовство, никогда не принять чужого ребенка. Он не может ни родить, ни заделать кому-то ребенка. Наверное, это многое решает. Так почему же тогда его заставляют стать даже не отцом, папой? Это против природы и когда-нибудь она отомстит за это людям. Но о детях Мин подумал неспроста. Дело в том, что сон, который приснился, снился ему впервые. Но это не простой сон, который может присниться человеку каждую ночь. Это сон, в котором Юнги ходил по незнакомой большой комнате и убаюкивал на руках ребенка, которого родил совсем недавно. Он напевал ему колыбельную, которую в детстве пел его папа. Мин качал его на руках и прижимал малыша-альфу к себе, пока ребенок мирно посапывал и сосал соску. Юн остановился возле окна и посмотрел на сына. Тот уже спал крепко и на соску не обращал внимание. Сын походил совсем чуть-чуть на Юнги, но его нос, форма губ и разрез глаз пошли в отца. Дверь приоткрылась, и внутрь зашел Чонгук, а за ним и Чимин, который к ребенку не имел никакого отношения. Чонгук подошел к Юнги и улыбнулся, увидев ребенка. Он протянул руки, чтобы забрать малыша, или же приобнять их обоих, но Юнги прижал сына к себе, никому не желая отдавать маленького человека. Чонгук нахмурился и снова руки потянул к малышу, а Мин наоборот отошел от него, испуганно смотря на альфу. Чимин, который до этого стоял в стороне, подошел к мужу и положил руку ему на грудь, останавливая. — Уходи, — спокойно сказал омега, глядя на бету. — Вы никуда не уйдете, — прорычал Чон и отбросил руку Чимина. — Вы мои! Юнги вздрогнул и направился быстро на выход, прижимая к себе ребенка, который проснулся и выронил соску. Юн услышал, как Чонгук побежал за ним, поэтому ускорился, двигаясь по коридорам. Они были ему незнакомы, и где находился выход, бета не знал. Зато одно он знал точно — ему надо было поскорее покинуть это место, причем навсегда. Он метался по коридорам, прижимая к себе спокойного альфу. И когда бета остановился и посмотрел на ребенка, то увидел, как тот смотрел на него большими глазами, так походившими на глаза Чонгука. Чонгук вышел из-за угла, направляясь к ним. Юнги прильнул к стене и сглотнул испуганно, но когда альфа приблизился, то не ударил, не причинил боль. Он погладил ребенка по головке, и малыш заулыбался, увидев отца. Затем Чонгук поднял глаза на Юнги и прикоснулся уже к нему, погладив по щеке. — Почему ты сбегаешь? Я сделал что-то не так? — спросил он, а потом сжал горло, поднимая голову беты и заставляя смотреть ему прямо в глаза. — Или любишь на нервах моих поиграть, ничтожество? — Он прошелся носом по другой щеке беты, а Юнги даже двинуться не мог, продолжая крепко держать в своих объятиях родного малыша. — Ты мое ничтожество, и больше не смей убегать от меня. Юнги заметил, как вдалеке стоял Чимин и грустными глазами смотрел на них. Юнги рот открыл, чтобы позвать его, но омега опустил глаза в пол, а за спиной у него крылья раскинулись, как у ангела. Мин замер, не веря в происходящее, а Чимин вмиг исчез, словно его и не было, а Юнги уже трогал не Чонгук, а сам дьявол, от которого он ребенка и родил. Юн подскочил на кровати, хватаясь за сердце. Внизу живота вновь болело всё и ныло. Кто-то из спящих дернулся во сне, и Мин лег на постель, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание. Не хватало ему, чтобы кто-то увидел его в таком растерянном состоянии. Бета почувствовал влагу на глазах и прикоснулся к ним. Он дотронулся до слезинок, которые выступили из-за этого кошмара. Но Юнги снились и более страшные сны, чем этот. Но он не плакал никогда. А сейчас почему плачет? Неужели внутри него уже что-то меняется? Юн еще недолго полежал в кровати. Уснуть он так и не смог, поэтому смотрел в окно, где за стеклом горели ночные фонарики. Никто из бет так и не задёрнули шторки, забыли видимо, но Мину это не мешало. Фонарь привлекал внимание, как свет в конце туннеля, а он глядел на него, словно загипнотизированный. Неожиданно послышался шум с соседней кровати. Он неохотно перевел взгляд и поглядел вперед. Там спал Минхо, похрапывая с раскинутыми ногами и руками. Юнги лениво приподнялся и сонными глазами оглядел комнату, в которой кто-то храпел, а кто-то лежал тихо, как серая мышка. Негромкий стон и шум разносились со стороны кроватей Инсона и Сухена. Скинув с себя теплое одеяло, он поднялся. И по чистой случайности в глаза бросился оголённый живот Минхо, на который попадал лунный свет. Это было удивительно, но бета выглядел прекрасно для парня, который дважды рожал. Плоский живот с теми же порезами на нём, что и у Юнги после операции, только это делало Минхо ещё более мужественным. Приглядевшись ещё получше, Мину удалось рассмотреть порезы не только ниже живота, а по всему телу. Около груди что-то выпирало, а рядом вырисовывались небольшие стрелки. Только сейчас, когда присмотрелся, Юн увидел, что кожа в районе живота немного растянута. У всех, кто когда-то рожал, возможно, есть такие малозаметные полосы. Просто у некоторых их почти незаметно. Поэтому Юна перестал интересовать бета и он вернулся к странному шуму. И то, что он увидел, очень удивило парня. Сухен лежал, прижимая крепко одеяло к себе, постанывая и ворочаясь, чем и раскачивал свою кровать. Его тонкое тело все содрогалось, а хрупкая грудь, подымаясь то вверх, то вниз. Юнги приблизился к парнишке и опустил свою ладонь ему на плечо. Парень застонал ещё громче и сильнее заворочался. — Тише, тише. Все хорошо, тише, — прошептал бета. — Сехун… Это ты? — пролепетал бета сквозь сон. — Тише, я не он, я… — Юнги замолчал и внимательно глянул на лицо парнишки. Тот корчился и звал какого-то неизвестного парня, который видимо являлся значимым человеком в жизни беты. Юнги закусил губу и продолжил. — Да, это я, Сехун. Я здесь с тобой. Все хорошо, маленький. — С-Сехун, — простонал во сне беременный и потянул руки на голос Мина. Юн не стал сопротивляться и обнял его в ответ. Еще мгновение и парень прижался лицом к плечу Юнги и тихо заплакал. Юн приобнял его и ласково погладил по голове. Парень повалился назад, утягивая бету за собой, и когда они оказались на одной койке, Сухен приобнял плечи Юнги и прижался сильнее к его телу, словно боялся отпустить снова. Успокоившись мысленно, Юнги поцеловал в лоб это измучившееся чудо. Сухен дернулся и уткнулся носом в шею Мина. — Не уходи больше никуда, пожалуйста. Я так долго тебя не видел, не чувствовал. Думал, что ты умер, что ушел и больше никогда не придешь. Но ты снова здесь, — лепетал сквозь сон парень. У Мина дрогнуло сердце. Ему было его искренне жаль, что судьба беты сложилась именно так. Что теперь он здесь, один, проходящий через врачей и бесконечных родов. Юнги укрыл их одеялом и приобнял Сухена, когда как тот постепенно начал успокаиваться. — Давай поспим, — произнес Юнги. — День был тяжелым. — Пообещай, что не уйдешь, — выдал Сухен сквозь всхлипы. — Не уйду, маленький. — Я так устал. Иногда я хочу, чтобы всё прекратилось. Я чувствую, что угасаю с каждым днем и жизнь моя бесполезная. Иногда я очень хочу ее прервать. Но ты говорил не быть слабым. Ты говорил, что надо бороться. — Он всхлипнул. — Я так хочу к тебе. Почему ты оставил меня? — Так нужно, малыш. Но я вернусь за тобой, правда. — Юнги сам в свои слова не верил, но ему было искренне жаль этого хрупкого парня, который не заслужил такой судьбы. Юн погладил его по голове и вытер слезы с его щёк. — Не плачь. — Не оставляй меня тут! Не бросай. — Он снова заплакал, а Юн не выдержал и поцеловал его в губы, отвлекая от слез. Сухен не сразу сообразил, а когда догадался, что его целуют, то углубил поцелуй сам, протянул руки к волосам беты и зарылся в них, притягивая к себе. У него были мягкие пухлые губы, такие нежные и приятные, что Юнги хотелось продолжить их целовать. Просто целовать, без всяких намеков на большее. Как давно он не испытывал такую легкость и одновременно тяжесть от банального поцелуя. Он почувствовал слезы, которые упали ему на кожу, и отстранился, смотря на заплаканное лицо беты. — Я сейчас не уйду, а если и уйду, то вернусь потом, через какое-то время. Я заберу тебя отсюда, только пообещай, что ничего не сделаешь с собой. Ты же сильный, ты мой маленький герой. — Д-да, — произнес Сухен и закивал головой. — Ты умница. — Юнги горько улыбнулся. — Давай постараемся уснуть. Бета всхлипнул и улегся на кровать обратно, обняв Юнги. Бета обхватил его руками в ответ и закрыл глаза, погружаясь в сон.

***

Юнги не любил все эти странные медицинские штуки, с помощью которых ему проводили осмотр. Он смотрел перед собой и лежал на кушетке молча, пока врач водил датчиком прибора для УЗИ по его животу, просматривая все внутренности. Юну было неприятно, но он терпел. Ему никогда ранее не делали данную процедуру, но он паниковать не стал. Толку-то, если его все равно заставят пройти всех врачей, даже гинеколога. Мин фыркнул при мысли о том странном враче, который совал в него свои пальцы. Да, было отвратительно, и Юн бы не хотел повторения. — Согните ноги в коленях и расставьте в сторону, — сказал врач, когда убрал датчик с живота парня. — Зачем? — Юн напрягся. — Для УЗИ половых органов, которые надо посмотреть через анальный проход. — Ч-что… — Юнги приподнялся на локтях. — Нет, я на такое не подписывался. — Лягте на место или мне придется вызвать охрану, — произнес доктор и покачал головой, видя, что Юн не собирался ему подчиняться. — Мне нужно проверить процесс заживления, а также нет ли отторжения матки, для этого придется немного потерпеть. Это проходят все. — Все рожают ради богатеньких ублюдков, которые платят за этот пиздец деньги? — Не выдержал Мин и усмехнулся. — Вы бы такое стерпели? — Я вызываю охрану, — равнодушно сказал мужчина. — Да я спокоен! — Юн лег на кушетку и тяжело вздохнул. — Делайте, что собирались. Лишних глаз мне тут ещё не хватало. Врач улыбнулся и вернулся к своему делу. Юнги же отвернулся, больше не смотря на него. Было очень обидно и грустно, что всем людям в этой тюрьме абсолютно плевать на бет, будто они их даже за людей не считали. Просто инкубаторы. Просто изгои. Просто индивиды, которые родились с «неправильным» половым признаком. Юнги настолько было обидно, что ком застрял где-то внутри, не давший с мыслями собраться и здраво думать. Через какое-то время после страшных болевых ощущений в заднем проходе, который ему зачем-то растянули ещё, его повели в другое отделение, где делали флюорографию и проверяли функциональную работу других органов и систем. Было странным то, что врачи с ним словно торопились, проверяли быстро, особо не церемонились, если что-то не так — охрану вызывали. Юну вообще плевать было. Он молчал в основном и косо поглядывал на людей в масках, которые осматривали его, как подопытную крысу. Они щупали его, трогали, заставляли вставать в разные неприличные позы, которые Юн называть не будет. Ближе к вечеру он настолько вымотался, что его чуть ли не притащили в палату. Бета не стал ни с кем разговаривать, а улегся на постель, не замечая, как на него смотрел Сухен. На следующий день его разбудил грохот в комнате. Он дернулся во сне и приоткрыл один глаз, видя, что Минхо что-то уронил на пол и громко выругался. Юн закрыл глаза и отвернулся, накрывшись одеялом. Сейчас вставать и вести беседы он не хотел, предпочитая остаться в одиночестве, ведь в комнате никого кроме него и Минхо больше не было. Вскоре и тот ушел, а Юнги остался совсем один, полностью предоставленный самому себе. Юнги тяжело вздохнул и приоткрыл один глаз. Он видел перед собой лишь белую стену, на которой не было ни единой трещинки или отколупанной штукатурки. А жаль, стена бы тогда не была такой неинтересной и скучной, как новая жизнь Мина. А так в нее всматриваться незачем, бесполезно искать изъян или что-то, где ничего изначально нет. Наверное, теперь Мину только и остается, что жить вот так— бессмысленно, бесполезно, ради кого-то. Разве люди-беты заслужили это? Чтобы ими так распоряжались? Разве природа создала их для того, чтобы они могли подчиняться альфам и омегам? Неужели рожать это их единственное предназначение? Юнги сжал челюсть, что желваки появились. Нет, не бывать такому! Мин закрыл глаза и через несколько минут снова уснул. Ему снова снился странный сон, только теперь он был не похож на тот, который приснился ночью. Сейчас он видел и слышал кромешную темноту, и не мог никуда деться. Он лишь ощущал руки на своем теле и как неизвестный с любопытством проводит по коже, задевая соски, впалый живот и пупок, опускаясь ниже — туда, где нельзя касаться. Юн сначала сопротивлялся, но темные руки были очень настойчивыми. Они коснулись его паховых волос, прошлись между ними к члену и обхватили. Мин простонал и задергал головой, но руки не исчезали. Вторая рука незнакомца поднялась к шее и обхватила её, сжимая слегка. Юнги открыл рот и уже хотел закричать, как рука переместилась с шеи на рот и закрыла его, а другая в это время уже ноги раздвинула. Юнги резко раскрыл глаза, из сна своего вырвался, но увидел то, что ему крайне не понравилось. Богом, который сидел на его кровати и бесстыдно трогал его, увидев, что бета проснулся, хитро улыбнулся. Юнги злость неимоверная взяла. Он собрался с силами и кулак для удара приготовил, да Богом перехватил руку и прижал над его головой. — Ты охуел?! — зарычал Юнги. — Отпусти меня! — Не злись, котенок, тебе не идет. — Богом облизнулся. — Я не люблю, когда мне отказывают. — А так любишь? — Юн задергал ногами, ударяя ими по бете, но тот почти не реагировал, продолжал держать неугомонного парня в тисках. Мин ударил ещё пару раз, дергаясь туда-сюда, и рыча так, что клыки показались, да боль в животе дала о себе знать. У беты вмиг слезы выступили. — Ах, черт! — Не двигайся. Тебе нельзя делать резких движений, а то кровотечение может открыться. — Богом положил руку ему на живот. — Тише, тише. Я не сделаю тебе больно. — Убери руки! — выдал со злостью Мин, продолжая ненавистно смотреть на парня, от которого можно было ожидать чего угодно. Но слезы выдавали всё. Он не мог оказать сопротивление в полную силу, понимая, что тем самым нанесет себе вред. Но разве репутация не важнее здоровья? Оставаться надолго здесь не хотелось, провести время с Богомом тем более. Юнги всё ещё скалился, его грудь вздымалась то вверх, то вниз, сам он старался не выдавать свою слабость в полной мере. — Ладно, чего ты хочешь? Секса со мной? Мне нельзя сейчас. Или хочешь труп трахнуть? — Я знаю, что ты сейчас хрупкий малый, поэтому хочу просто потрогать тебя и подрочить? Ты же не будешь против? Хотя куда тебе против меня. — Он улыбнулся и приблизился. — Только попробуй укусить, я твои зубки сразу все вырву. — Извращенец. Ты ответишь за это. — Да, мне это уже говорили. Но, как видишь, я жив здоров. — Сука ты. — Юнги отвернулся и расслабил хватку, позволяя трогать себя. — Делай, что хотел и вали. — Котенок, ты просто чудо! — Он поцеловал его в лоб и зарылся носом в его волосы. Руки Богом не убирал, видимо, осознавая, что Мин все равно попытается сбежать. А Юнги бы попытался, даже если это стоило его жизни. Неужели в тюрьме всегда так? Всегда есть насильник и его жертва? Только почему Юнги жертвой оказался, если по жизни никому не давался? Богом трогал его, лапал своими цепкими большими ручищами, задевая нетронутое в таком ключе тело. Юнги закусил губу и посмотрел в сторону, где находилась дверь. Если бы Богом хоть чуть-чуть свободы дал, он бы сбежал сразу, невзирая на боль, ударил и постарался сбежать, охрану вызвать. По камерам то его точно бы увидели. Юна осенило. Камеры! Пока Богом щупал и гладил его, раздвигая худые ноги. Юн искал глазами камеру, хотя бы одну. И нашел. — Они не работают уже давно. — Бета схватил его за челюсть и повернул к себе, заставляя в глаза смотреть. — Ты же помнишь про зубки? — Ну и тварь же ты. — Только такие тут и выживают. Он лизнул его щеку и засмеялся, заметив нескрываемое отвращение на лице Юна. Постепенно он полностью залез на кровать и уместился между ног Юнги, прикасаясь к его половому органу, отчего парень вздрогнул и уже хотел свести колени, как Богом зарычал. Юнги ещё никогда не видел в нем такую опасность, как сейчас. Этот псих мог сделать все, что угодно. А Мину не нужно было, чтобы он причинял ему боль. — И над многими ты издевался? — спросил Юнги, когда Богом провел рукой по его члену, который вставать не хотел. — Это бесполезно. На твою рожу только у ненормальных встанет. — Говори, что хочешь, мне похуй. — Он опустился и взял его в рот, и тут Юнги ахнул, ощутив влажную глотку и юркий язык. Богом заглатывал очень профессионально, а руками шарил по всему телу парня, стараясь хоть как-то доставить удовольствие Юнги. И у него, с позором для Юнги, это получилось. Потому что Юнги откинул голову назад и простонал, а пальцы на его ногах сжались от наплывшего удовольствия. Секса у него давно не было, а чтобы кто-то ему приятно сделал — так вообще большая редкость. Он уже и не помнит, когда кто-то отсасывал ему. Наверное, это было точно не в этом году. Юнги открыл рот и простонал, понимая, что так только раззадоривает Богома. Но и плевать уже, зато отстанет скорее. Когда Юнги оставалось ещё немного, чтобы кончить, Богом отстранился и поднялся, смотря на красное лицо беты. — Ты такой развратный, котенок. — Он улыбнулся. — Прикоснись ко мне. — Нет, — выдал Юнги и отвел взгляд. — Я. Сказал. Прикоснись. Юнги зашипел, но все же выполнил требование, опуская свою руку к члену Богома. Тот облизнулся и обхватил орган Юна, начиная ему дрочить. Мину же не хотелось прикасаться к бете, не хотелось его видеть перед собой и чувствовать. Еще никогда он не чувствовал себя таким уязвимым перед другим человеком. Да и перед кем, перед бетой, хотя сильным и высоким, не то, что Юнги! Богом рыкнул, и Юнги начал двигать рукой по его члену, понимая, что ему ещё повезло, что Богом не захотел его взять силой, потому что его дружок точно бы в Мина не влез или порвал бы там всё к чертям. А Юну хватило мук, над ним и так доктора издеваются каждый день. — М-м, да, да, вот так. — Богом застонал и начал двигать бедрами, одновременно с этим надрачивая Юну. — Хороший котенок. — Не называй меня… так… — запыхавшись выдал Юн и простонал, когда бета надавил на член. — Я буду называть тебя, как захочу. Пока ты здесь — ты в полной моей власти. Он снова зарычал, а Юнги открыл рот, понимая, что ему приятно очень. Но неприятно из-за того, что это делает ненавистный ему человек. Только телу до этого всё равно. Оно хочет и просит. Через минуту они оба кончили, и Богом увалился на кровать рядом с Мином, прижимаясь к нему. Юнги после оргазма не знал, как реагировать. С одной стороны ему было хорошо, и тело получило долгожданную разрядку. А с другой Богом лежал и дышал ему в шею, будто его запах вдыхал. Парень подвинулся к Мину ближе и поцеловал в открытую шею, а затем потерся влажным носом. — Спасибо, что не выпустил коготки, — произнес он и улыбнулся. Он легко положил свою руку на живот Мина, забрызганный их спермой. — Я долго тебя не забуду. — Заткнись, сволочь! — Юн оскалился. — Только попробуй провернуть такое ещё раз со мной, я не посмотрю, что у меня рана. — С тебя хватит. Только не говори, что тебе не понравилось? Ты так стонал! Я бы хотел продолжение. — Только в твоем грязном сне. Вали с моей кровати. Ты уже получил, что хотел. — Да. Спасибо, котенок. Он поднялся с кровати, а затем посмотрел на голого бету, который смотрел вперед и двигаться не хотел вовсе. Юнги лежал и делал серьезный незаинтересованный вид, но парень видел в его душе большое отчаяние. Богом покачал головой, поблагодарил ещё раз за доставленное удовольствие и вышел за дверь, наплевав на свою наготу. Юнги же остался лежать, чувствуя себя использованным и грязным. Он закусил губу, понимая, что ком в горле сейчас заставит его плакать. Он вдохнул пару раз, а затем почувствовал, как на глаза начали наворачиваться слезы. Он вытер лицо и задышал часто. Плакать не для него. Плакать нельзя! Вдруг за дверью послышался шум, и Юнги быстро среагировал, отвернулся и одеялом укрылся. В помещение вошел кто-то слишком беззвучный, тихий и с маленькими шажками. Сухен. Юнги сразу понял, что это именно он. Только этот парень ходил как мышка. Сухен прошел к своей кровати и уселся на неё. Юн тщательно прислушивался к различным звукам, ожидая, когда Сухен приляжет. Кровать беты прогнулась, и он взял что-то с тумбочки. Возможно, это была книга. Беременный часто читал, даже некоторые книги рекомендовал Юнги. С живота неприятно стекло, и Мин не выдержал и сматерился. — Юнги, ты не спишь? — тихо спросил бета, а потом поднялся с кровати и подошел к Юнги, присел на его кровать и дотронулся до плеча. — Почти сплю, — пробурчал бета. Он очень хотел, чтобы Сухен ушел обратно. Не трогал его. Не видел, какой тот сейчас раздавленный и беспомощный. — Но сейчас день. Вставай. — Он улыбнулся тепло и погладил Юна по плечу. — Нет, я хочу отдохнуть… И в этот момент дверь открылась, и в комнату зашел голый Богом. Он заметил, что Сухен вернулся и сидел сейчас на кровати Юнги, промолчал и подошел к своей постели, достал из тумбочки возле неё полотенце и широкими шагами покинул комнату, закрывая с шумом дверь, отчего Юнги вздрогнул. Сухен всё это время смотрел то на Юнги, то на поведение Богома, и когда второй ушел, замолчал. Юнги не был дурачком, он знал, что Сухен догадался, поэтому сильнее укутался, хоть как-то спрятавшись от жалобных глаз беты. — Ничего не говори, — попросил Юнги спокойно. Сухен тяжело вздохнул, и положил голову на руку Юнги, обнимая его. — Все будет хорошо.