Право на жизнь

Дождь лил как из ведра, попадая на землю превращая её в сплошное грязевое месиво. Ровные дороги были полностью скрыты под лужами, а вокруг слякоть, отчего весь пейзаж становился скучным и неинтересным. На дворе стояла осень, поэтому деревья окрасило в оранжево-желтые цвета, да и трава на земле вся пожелтела и потеряла свой былой цвет, больше теперь походившая на солому. Небо, затянутое облаками, которые были давно ужасающими скучными тучами с немногочисленными просветами. Где-то стояли небольшие жилые дома, такие же серые и унылые, как и сама погода. Поля, реки, озера, идущие мимо люди — все это было наполнено скорбью и унынием, как будто вся земля плакала, страдала и горевала. Юнги спокойно сидел и глядел в окно в красивом кожаном салоне машины. Сейчас ему было понятно, куда его везли и зачем, но думать об этом не хотелось. Грозный водитель вёз его в новый дом, где бета проживёт девять месяцев, вынашивая под сердцем чужого ребенка, где отдаст частичку себя и свою жизнь. Настоящим родителям малыша Юн нужен именно для этого, ни для чего более. Воспринимать парня тоже будут как типичный живой инкубатор. Ни личной жизни, ни свободы. Ничего. Конечно, если Чонгуку не захочется вдруг с ним поиграться. Юнги аж вздрогнул, вспомнив его. А ведь Мину так хочется стать свободным и жить, как хочется именно ему, а не как заставляют. Свободным и счастливым, чтобы его ценили и уважали как равного. Он бы хотел встретить своего омегу и жить с ним счастливо. Он уверен, даже в таком богом забытом мире найдется частичка счастья в жизни, что так не хватает в эту минуту. Он очень хочет быть свободным, и обязательно будет, рано или поздно. Вдруг машину слегка тряхнуло, отвлекая парня от своих тяжёлых мыслей. Юнги перевёл свой взгляд от окна в сторону водителя и внимательно посмотрел, но тот продолжал спокойно вести машину. Но как только бета посмотрел в зеркало заднего вида, то их взгляды встретились, отчего Мин вздрогнул и резко отвернулся обратно к окну, чтобы не привлекать лишнее внимания и не заводить разговор. Слушать от здоровенного крепкого альфы, что он полное ничтожество не хотелось вдвойне, вдоволь наслушался в тюрьме. Никому никогда не будет важна ни его жизнь, ни его личные интересы. Всего лишь живой инкубатор. Как печально и грустно это понимать, даже если тебе это не говорят. Но Мин притворится, что ему плевать. Всю жизнь как-то срабатывало и ладно. Машина всё ехала и ехала. Пейзаж быстро менялся, и теперь вокруг уже были не маленькие скучные домики, а густые заросли ели и других разнообразных деревьев. Так они проехали ещё немного, вскоре свернув в лес. Юнги вздрогнул. Отчего-то ему захотелось вернуться обратно в камеру, чем находиться здесь. Хоть он и жил бедновато, но по лесу ему ходить не приходилось, тем более, когда в школе каждый учитель говорил о могущественности этих лесов, похожих на лабиринт, словно о каком-то грозном царстве. Хотя, возможно, ребенку здесь будет лучше. Свежий воздух, тишина, птицы поют, красивые пейзажи. Наконец, машина подъехала и притормозила у высокого здания, которое походило скорее на дворец, чем на дом. Большие железные ворота дома приоткрылись, пропуская черную машину внутрь. Они въехали и продолжили движение по большой территории двора, и Мин заметил, как за ними следили множество охранников в солидных костюмах и передавали друг другу что-то по рации. Юнги перевел свой взор на одного из них. Незнакомец же лишь бегло взглянул на бету равнодушно, а затем отвернулся и посмотрел на закрывающиеся ворота. Бета же остановил свой задумчивый взгляд на высоких воротах, через которые невозможно перелезть. Он осознал, что теперь он как невольная птица в заточении и все его шансы на побег сводятся к нулю, как и мысли о свободе. Машина въехала в просторный гараж и там остановилась. Водитель вышел и открыл дверь Мину. Юн равнодушно взглянул на мужчину и все-таки вышел, стараясь вести себя спокойно, хотя на душе было нелегко. Водитель пошел вперед, давая понять, чтобы тот следовал за ним. А у беты не было выбора, поэтому быстро, стараясь не выдать свое беспокойство, он последовал за ним. Они зашли в какое-то помещение, обставленное элитной мебелью с хорошим вкусом, повсюду висели красивые картины. Глаза Юнги округлились, когда он посмотрел на огромную люстру на потолке: золотую с искусственными свечами и миллионом различных алмазов и бриллиантов. Никогда ранее ему не приходилось видеть такую красоту, всюду обвешанную недешевыми безделушками. Да о чем он говорит, когда всю жизнь прожил в нищете, ни разу не видя такие дорогие вещи. Ваза, что стояла на тумбе, стоила не один миллион точно, да и цветы ее знатно украшали. Рамочки картин в золотых обивках, красный махровый диван, чистый паркет из настоящего дерева, древние скульптуры из дерева и мрамора — все это привлекало, затрагивало душу и цепляло за самое сокровенное. Здесь Юнги впервые, но к лучшему ли это или нет, никому было неизвестно. — Здравствуй, Мин Юнги, — неожиданно произнес кто-то, чем и отвлек парня от интересного созерцания. Он повернулся к незнакомцу и нервно сглотнул. На лестнице, которая находилась посреди комнаты, стоял омега в легкой белой блузе, таких же штанах и в белых тапочках. Это был тот самый парень, который был тогда с Чонгуком. Юн не помнил его имя, но оно точно звучало как-то необычно. Омега прожигал бету смиренным взглядом, как будто оценивал. Мину стало не по себе от такого пристального внимания. А парень в это время осторожно начал спускаться к нему. Его короткие волосы колыхались от каждого шага, поднимаясь и очень красиво взлетали, словно в рекламе шампуня. Темные раскосые глаза смотрели в упор. От него веяло какой-то неземной легкостью, да и весь его образ в целом напоминал принца из сказок. — Здравствуйте… — Не стоит так официально. Можно просто Чимин, — перебил его парень и медленно приблизился, отчего Юна на секунду обдало жаром. Чимин остановился возле и улыбнулся: — Ты впервые в таком доме? — Да. — Неудивительно. — Это было сказано так, будто Мина пытались обидеть или задеть за живое. Но нет. Юн не будет обижаться на бессмысленные слова омеги. — Тогда я покажу тебе всё здесь, Юнги. Он развернулся и снова начал подниматься по лестнице, показывая, что бета должен следовать за ним. Что Юн и сделал. Чимин поднимался медленно, никуда не торопясь. За ним распространялся шлейф из цветочных ароматов, словно Мин оказался на поле, полном глицинии. Как-то в детстве Юнги был в деревне и навсегда запомнил этот волшебный аромат. Мин вдохнул глубоко, наслаждаясь. Чимин двинул бедрами невзначай, но у беты в голове это отложилось. Стройное хрупкое тело двигалось плавно, ни у одной омеги не было такой идеальной походки, как у Чимина. Он не делал ничего сложного, он просто существовал, и уже был идеальным. И он привлекал сильно, даже если думать было нельзя о такой запретной красоте. Когда они оказались наверху, Чимин остановился и развернулся в сторону беты. — Это гостиная, — сказал парень и пошел в другую комнату рядом. Бета двинулся за ним. Мигом они оказались в другой просторной комнате, но она незначительно отличалась от той, в которой были ранее. — Здесь ещё одна гостиная. Они ничем, в общем-то, не отличаются. — Хорошо. — Тебе интересно? — неожиданно спросил омега. — Да. У вас очень красиво. — Рад это слышать. — Пак улыбнулся натянуто как-то, и Мину стало не по себе от такой улыбки. — Пойдем дальше. Дом большой и осматривать его придется долго. Омега шел впереди, а Юнги послушно следовал всюду за ним. Они проходили мимо комнат, не заглядывая и не заходя в них, Чимин только говорил, что это за комнаты, а также что в них находится. Юнги внимательно его слушал и старался запомнить всё, что он говорил. А это было не так уж и легко. Дом, словно дворец или замок с тысячью комнатами, но такими важными, что нельзя пропустить ни одну. Он объяснял так, как будто бета каждый день будет ходить в каждую комнату и что-то в ней делать. Мину не то, чтобы было интересно, но вполне увлекательно. Больше его интересовал сам омега. Чимин рассказывал о каждой комнате, старался описывать прекрасно и завлекающе, и советовал побывать там хотя бы раз. Только вот с его милого личика не спадала грустная полуулыбка. — Тебе можно ходить где угодно. Мы не такие, что будем тебе запрещать. — Они подошли к одной из комнат и Чимин резко остановился. — Но ты же не будешь делать глупости? — Нет, вы что… — Давай на ты, — перебил его Чимин и убрал одну прядку волос за ухо. — Я ненамного тебя старше. — Сколько тебе? — свободно сказал Юн, не видя препятствий в общении. — Мне двадцать восемь. — Мин удивленно посмотрел на него. — Ты очень молодо выглядишь. — С-спасибо. — У омеги появился румянец на щеках, а затем он снова улыбнулся тепло. — Есть вредные привычки? В центре говорили, что нет, но я знаю, что там про всех так говорят. — Наверное. — Юн усмехнулся и отвел взор, пожал плечами. — Когда-то я курил. — Употреблял? — Чимин прищурился. — Нет. — Юн ответил серьезно, но на самом деле соврал. Он когда-то действительно употреблял наркотики, но лучше опекунам об этом не знать. — Хорошо. — Чимин занервничал. — А сейчас бы закурил? — В смысле? — Юн нахмурился. — Сейчас бы ты хотел закурить? — Омега приподнял одну бровь. — Я курю. В этом нет ничего ужасного. — Нет. — Мин слегка покачал головой. — Лучше не возвращать старые привычки. И разве для ребенка это не будет небезопасно? — Но это не твой ребенок. — Чимин усмехнулся. — Разве тебе его жалко? Неужели ты не хочешь ему никак навредить? Я много слышал… — Не хочу и не буду. Ребенок вовсе не виноват, что я оказался в этой ситуации. — Юн закусил губу. — У меня просто нет слов от того, что ты предлагаешь, одни матерные выражения. Извини, мне сказали не грубить вашей семейке, но сдерживаться тяжело. Чимин прищурился, отчего его глаза превратились в маленькие узенькие щелочки. Юн думал, что омега не выдержит и начнет ругать его. Только за что? За правду? Чимин прикрыл рот, а через секунду Юн услышал смешок. А ещё через пару парень засмеялся таким чистым красивым смехом, но у беты этот смех в душе отражался как что-то невыносимое и страшное. — Я интересуюсь твоим мнением, — выдал омега, когда прекратил смеяться. — Тебе жалко то, что в тебе? — Разве не плевать? — Мой милый, дай-ка я тебе всё объясню. — Чимин облизнулся и шагнул к нему, прикоснулся к его плоскому животу, отчего Мин вздрогнул. Всё внутри него похолодело. — Ты будешь жить здесь, пока вынашиваешь его, а потом вернешься в свою клетку, в которую попал, скорее всего, по случайности. Я знаю твою судьбу, Мин Юнги, и знаю, как тебе плохо. Тебя, настоящего бету, насильно сделали суррогатным папой. Тебе пересадили органы омеги, и сейчас ты носишь под сердцем моего, не своего ребенка, а моего. Этот малыш мой и моего мужа, а ты всего лишь временный. — Он улыбнулся и поднял голову на Юна, положил руки ему на плечи и провел осторожно, не причиняя боли. Издевался. — Временный родитель? Или как тебя называть, чтобы не обидно было? Ладно, тебе же всё равно. — Он коснулся шеи и провел по бледной коже беты. — Ты никому не нужен тут, а ребенок, которого ты будешь растить в себе, никогда не узнает, кто его выносил и родил на свет, не узнает тех мучений, которые ты испытывал. Для него ты никто и звать тебя никак. Поэтому я спрошу тебя ещё раз, тебе жалко этого ребенка? Наступила неспокойная давящая тишина. Юнги отчаянно сжимал кулаки и мысленно пытался успокоиться, хотя это было очень трудно. Эти слова, как кол в сердце — резали его душу, сердце, причиняя огромную душевную боль. Чимин его ненавидел, поэтому пытался так обидеть, чтобы он сломался, чтобы признал свое поражение. Но почему? Неужели Мин как-то задел его своими словами? Сначала омега был с ним добр. Хотя Чимин был прав в коем-то веке. Почему Юнги сказал, что ему небезразличен ребенок? Соврал бы и дело с концом. Но ребенок ему уже не чужой, хоть и не свой. Он ведь даже не будет знать кто Мин такой. Юнги перехватил руку Чимина и убрал от себя, смотря в его глаза. — Мне жалко его, потому что этот ребенок уже растет в ненависти и безразличии, среди таких родителей. Чимин нахмурил брови и повернул голову вбок. Ему не понравилось то, что Юн сказал. Но он сам виноват. Бета не бездушная сволочь, которому наплевать на малыша. — Хорошо. — Омега улыбнулся, будто ничего не произошло. — Твоя точка зрения грубая, но я, возможно, погорячился с выводами. Пойдем, комнат ещё много. Они продвигались дальше по длинным широким коридорам, где повсюду висели большие великолепные портреты. Красивые статные мужчины смотрели точно в самые потайные места, пытались завлечь к себе. Но это были лишь картины, поэтому Юн равнодушно глядел на них, продолжая идти за парнем. Омега молчал и старался больше не прерывать воцарившуюся тишину. Через какое-то время, когда Чимин уже многое в доме показал, они остановились возле неприметной комнаты. Чимин открыл ее и пригласил внутрь. Юн только зашел, как удивлено уставился на дорогую мебель. Не нужно было объяснять, как здесь было красиво и дорого. Возле окна стоял мужчина и аккуратно поправлял шторы, но как только он услышал, что кто-то прошел в комнату, то спокойно развернулся к ним, натягивая дружелюбную улыбку с симпатичными ямочками на щеках. — Здравствуйте, Чимин-ши, — произнес он и заметил Юнги. — А это, как я понимаю, Юнги-ши? — Да. Юнги, это наш дворецкий — Намджун. Что-то будет нужно по дому, спрашивай его. — Приятно с вами познакомиться. — Намджун наклонился слегка, а потом выпрямил спину. — Мне тоже, — сказал Юнги, внимательно смотря на дворецкого. Намджун был выше и мощнее Юнги и Чимина. По нему сразу стало ясно, что он именно альфа и не является кем-то ещё. От него веяло силой и энергией, и подавляло ауру Юнги. Хоть Юн и ощущал всегда только омег, но теперь почему-то чувствовал дворецкого и его еле слышный запах черного чая. Намджун являлся обладателем коротких волос, доброго взгляда, пухлых губ, которые продолжали растягиваться в улыбке. Сам он стоял прямо, не смея сделать лишнее движение в своем идеально сидящем костюме. Юнги аж сглотнул нервно, понимая, что сам он горбится и выглядит, мягко говоря, не очень. — Осмотрись тут, Юнги. Мы тебя оставим. Это теперь твоя комната. Делай, что хочешь. — Чимин вышел из комнаты вместе с Намджуном. Юнги посмотрел на закрытую дверь и вздохнул. Он улыбнулся, увидев шикарную кровать, на которой ранее ему никогда не приходилось спать. Бета коснулся покрывала золотого цвета, ощущая под подушечками пальцев недешевую ткань. Ему в свое время, где только не приходилось спать — на полу, на скамейке, кушетке, маленьком кресле. Но никогда на такой мягкой и точно удобной кровати. Юнги увидел большой шкаф и подошел ближе, открывая его и видя множество различной одежды. У беты чуть челюсть не отпала, видя такой разнообразный выбор. Он отодвинул пару вещей и удивился ещё сильнее. Много блуз, брюк, стильной и удобной одежды. Белье было аккуратно выглажено и сложено на полочках. Мин закрыл шкаф и пошел к белой двери, что притягивала взгляд. Там оказалась просторная ванная с туалетом вместе. Юнги так и притягивало лечь в ванну и насладиться сполна, ведь до этого у него не было такой возможности. Но разве это не будет наглостью? Но Мину очень хотелось принять ванну, полежать спокойно в теплой воде и расслабиться. Никто же ему это не запрещает. Он стянул с себя свою больничную одежду и залез в ванну, включил теплую воду и прилег, смотря на плитку кофейного цвета. Вода постепенно наполняла пространство, а Юнги легко проводил по воде рукой, сам же продолжал смотреть на узоры на плитке, которые словно сливки на кофе в чашке извивались и вились. Бета улыбнулся уголком губ и прикрыл глаза. Вода сама выключилась, когда набралась до определенного уровня. Юн положил голову на спинку. Включилась классическая музыка и запахло сандалом, отчего он напрягся и приоткрыл глаза, а затем, поняв, что так и нужно, вновь закрыл глаза. Теперь Юнги будет тут жить, без права выбора. Он не знал, нормально ли это, так же не знал и то, как к нему будут относиться. Станет ли он игрушкой в их доме, с которой можно иногда порезвиться, или невидимкой, на которого они не будут обращать внимания. По Чимину понятно, что он совсем не рад видеть бету здесь. Может быть, Юнги бы так же вел себя на его месте. Но почему-то злобы на омегу у него не было никакой. Будто Чимин вел себя совершенно правильно по отношению к нему. Хотя в душе закрадывалось желание сделать омеге в ответ тоже плохо. Впереди встреча не только снова с омегой, но и его мужем. Чонгук. Колени задрожали от одного воспоминания о нём, а воздух странно сменился с запаха сандала на что-то более резкое и крепкое. Юнги поморщился и повернул голову, вдыхая новый для себя запах. Он усиливался и не оставлял шанса сопротивляться и как-то перебить запах. Юнги пытался принюхаться, но запах уж очень сильно западал ему в легкие и заставлял делать более глубокий вдох, вдыхая его сильнее. И Мин задышал. Задышал так, что тело его покрылось мурашками, и аромат постепенно кружил голову. Юн потряс головой, отгоняя его, но таинственный запах не пропадал, а будто касался его тела ласково и так возбужденно, что парень простонал. Запах усилился ещё сильнее, заполняя собой все пространство. И вот, когда Юн сам к нему потянулся носом, ловя нотки аромата, его отвлек грубый голос: — Юнги-ши. — Блять! — Юнги вздрогнул и открыл резко глаза, смотря испуганно на вошедшего. — Извините, я вас напугал. — Перед ним стоял удивленный Намджун и держал в руках белое полотенце. — Пришлось вас прервать, потому что вашу персону ждут на ужин. — Всё в порядке. — Юнги поднялся, совсем не стесняясь своей наготы, и забрал полотенце у альфы. — Мне обязательно там быть? Я не голоден. — Да, мистер Мин. Господин хочет с вами познакомиться. — Чонгук-то? Пф, он меня уже прекрасно видел. — Юн усмехнулся и взял халат с вешалки. — Я думаю, он огорчится, если вы не придете. — Намджун, давай на «ты». — Юнги оставил полотенце и вышел в комнату. — Но это не совсем прилично, Юнги-ши. Юнги хихикнул и покачал головой. — А я не из высшего общества. Мне плевать. — Он сложил руки на груди. — Ты же молодой парень, хватит притворяться таким правильным. — Хорошо, Юнги. Но рамки приличия быть должны. Хотя бы в обществе. — Он облокотился о дверь, и его дружелюбная улыбка вмиг пропала, а на ее место пришла усмешка. — Я положил тебе одежду. Возможно, это не то, что ты носил в своей прошлой жизни, но сейчас, так как ты живешь тут, то должен выглядеть соответственно. — Конечно. Блузочки, шортики, белые носочки. Одежда извращенца. — Он покачал головой и взял шелковую блузку, смотря на нее. Тихо прошептал: — Пиздец. — Он повернул голову в сторону дворецкого и нахмурился. — Ты так и будешь смотреть? — Тебе вроде все равно было, когда голышом при мне стоял. — Намджун покачал головой. — Мне сказали проводить тебя. Юнги пожал плечами и начал одеваться. Через некоторое время, когда бета оделся и Намджун нанес ему легкий макияж, а также уложил волосы, то повел его на ужин. Юн сначала был недоволен, потому что его опять нарядили, будто на какой-то показ, но Ким сказал, что так он показывает свою ценность. Только вот бета думал, что выглядит как нарядная кукла — любуйся сколько угодно, всё равно кукла ничего сказать против этого не сможет. На Юне были обтягивающие серые брюки и полупрозрачная блуза, на шее большое ожерелье в виде белого камня, и в таком же виде серьги. Мин ворчал про себя, потому что негоже бете так выглядеть, он не омега, чтобы его постоянно наряжали. Намджун остановился возле больших дверей и развернулся к Мину. — Веди себя прилично и не огрызайся. — Он поправил воротник Юнги и улыбнулся ему. — Если ты будешь себя хорошо вести, никто обижать тебя не будет. — Лучше бы они ко мне вообще не обращались, — тихо выдал бета, смотря в глаза альфе. Намджун промолчал и открыл дверь, пропуская парня внутрь. Как только он зашел, то на него взглянули три пары глаз, отчего бета напрягся и замер. Чимин смотрел на Юна безэмоционально, непринужденно и спокойно, будто ему было всё равно, что Юнги находился в его доме. Он по-прежнему выглядел шикарно в своем наряде. Хотя, Юн готов был поспорить, что омега даже только проснувшийся выглядел восхитительно. Но тут мысли Мина отвлек медовый голос альфы: — Не стой на месте, проходи, присаживайся. — И указал на место напротив мальчика. Он слабо кивнул и подошел к ним. Стол был длинным и большим, но еды на нем не так уж и много. По краям, где обычно сидят хозяева, сидел альфа, а по другую сторону Чимин. Но сейчас взгляд был заострен на одного, действительно, незнакомого человека — мальчика в голубой пижаме. От Чимина Юнги ничего не слышал об этом ребенке и сейчас он казался некой изюминкой. Осторожно Юн сел напротив него и взял в руку ложку. Рядом лежала вилка и ножичек, только как правильно ими пользоваться, Юну было неизвестно. Юн замер и посмотрел на ребенка, что равнодушно смотрел на действия беты. Он был так похож на альфу, прям одно лицо, но только взгляд печальный-печальный, будто неживой. Короткие темные волосы растрепались, видимо, встал он недавно, раз сидел в голубой пижаме и неохотно разлеплял глаза. Смазливое личико, но Мин готов поспорить, в будущем оно будет сильным и мужественным. Только Юн не чувствовал его запах, как будто он вообще ничем не пах. Ему на вид лет семь или восемь и запах должен давно появиться. Неужели Юнги не может чувствовать запах детей? Потому что запах Намджуна и теперь уже запах Чонгука он чувствовать мог. Юнги не смотрел на Чона, но чувствовал от него некую энергию, которая подавляла всё остальное вокруг. Он готов был смотреть на Чимина, на мальчишку, который ковырялся в еде перед ним, но только не на альфу. Запах, что преследовал его в ванной, окружил и здесь, сдавил его горло и туманил разум. Юнги сглотнул. Он впервые так сильно ощущал человека. Он и не знал, что бывают альфы с такой огромной подавляющей энергетикой и подчиняющим резким запахом, которым дышать хотелось. Но если он подчинится, то он сам себя не узнает. Он бета. Он не подчинится альфе, не прогнется под натиском этой чертовой природы. И что вообще за фигня, с каких пор бета так на альфу реагирует? — Ты неправильно держишь столовые приборы. — Юн сглотнул нервно от голоса альфы. Чонгук встал из-за стола и подошел к Мину. Он взял нож и аккуратно положил его в руку беты. Юн готов был вздрогнуть от такого теплого прикосновения к своей коже. Он задержал дыхание, потому что запах стал еще более концентрированным. Но Чон будто специально медлил. Он взял вилку и вложил в другую руку парня. — Вот так. А теперь так. — Альфа начал объяснять, как нужно правильно и элегантно есть, и Юнги это сильно смущало. Отрезав кусочек, Чонгук протянул его бете, чтобы тот съел. Мин глянув мимолетно на Чимина, что равнодушно смотрел на всё это, подчинился. Это было интимно, и он понимал, что такое проворачивать надо точно не перед посторонними. — Ты все понял? — спросил Чонгук и отошел к своему месту. — Да, с-спасибо. — Юнги чуть не подавился. — Не за что. — Мы так нормально и не поговорили, — сказал как-то радостно альфа. — Меня, как ты помнишь, зовут Чонгук, напротив меня мой муж Чимин, а перед тобой мой сын — Ванхо. — П-приятно познакомиться, — ответил Юнги. — Я Юнги. Но вы и так в курсе. Чимин усмехнулся, а Чонгук улыбнулся одним уголком губ и посмотрел на своего сына. — Ванхо, а ты чего молчишь? — спросил вроде бы спокойным голосом альфа, но у Юнги мурашки от его голоса пошли. Ребенок недовольно остановился от копанья в своей тарелке и опустил голову на пять секунд, но потом снова поднял и подал голос: — З-здравствуйте. — Вот теперь замечательно. Приятного всем аппетита. — Чонгук взял кусочек мяса в рот и уставился на бету, у которого еда в горло не лезла. Зато он спокойно пережевывал пищу и чувствовал себя комфортно. — Как тебе у нас? Нравится? — Миленько. — Юн улыбнулся натянуто. — Чимин показал тебе дом. Ты же знаешь, что можешь ходить в любую часть здания? Тебе это разрешено, только давай без приключений. Хорошо? — Я все прекрасно понял, как только увидел ваших прекрасных охранников, — ответил Мин и улыбнулся Чонгуку язвительно. — Замечательно. — Чонгук проигнорировал его и отпил вино, а затем вновь задумчиво уставился на Юнги, продолжая его рассматривать. От этого Юнги стало вдвойне не по себе. Хотелось встать и выйти отсюда, спрятаться от этих пронзительных взглядов. И хорошо, что омега решил отвлечь Чона на себя хоть как-то: — Так мне можно сегодня уехать к Сюмину, дорогой? — Мини осторожными движения вытер салфеткой рот и посмотрел на мужа. — Он просил приехать. Я тебя предупреждал. — Ты мне ничего не говорил. — Чонгук прищурился и взглянул на парня. — Вообще-то говорил, просто кто-то не любит меня слушать. — Омега вздохнул. — Сюмин просил нас приехать втроём, но я подумал, что у тебя работа. Поэтому я могу съездить только с Ванхо. — Хорошо, поезжай, — равнодушно выдал альфа. — Тебе бы отдохнуть… — Пока нет возможности, Чимин. Ты же знаешь, всё на мне. — Да. — Чимин опустил взгляд и продолжил есть. — Я н-никуда не поеду, — произнес ребенок и надул губки. — Почему, малыш, ты же так любишь играть с Ынхеном? — попытался достучаться до него омега. — Нет. Он п-плохой. — Ванхо сморщился и отодвинул от себя тарелку. — Я не хочу с ним играть. И к-кушать не хочу. Почему ты прогнал Минджу? — Он посмотрел на отца. — Его еда была вк-куснее. — Потому что он плохой человек, я тебе это говорил. — Ты всегда так говоришь. Юнги тоже будет п-плохим? — Нет. Больше плохих людей, которые делают плохо нашей семье, я нанимать не буду, Ванхо. — Он обратил внимание на Юнги. — Повар оказался вором и стащил парочку украшений Чимина. — Оу, он точно очень плохой дядя. — Мин покачал головой и посмотрел на ребенка. — Ну и что. Он был моим д-другом. — Ванхо слез со стула. — Малыш, прекрати. Сядь на место. — Нет! — И малыш убежал, не слыша папу. Чонгук промолчал, а Чимин натянул на себя добродушную улыбку и попытался разбавить атмосферу. Юнги ещё больше почувствовал себя лишним в этой семье. Хотя теперь он был не уверен, нужен ли вообще малыш, которого он вынашивает, этой семье. Он теперь ни в чем не уверен.